Онлайн чтение книги Легенда о Фэй Legend of Fei
Глава 2 - Ночной визит к Чернильной реке

Чжоу Фэй с оглушительным грохотом распахнула дверь, отчего в воздух взлетела пыль.

Ли Шэн в это время упражнялся в фехтовании во дворе. Он повернул голову, как только услышал звук чуть не слетевшей с петель двери. Увидев ее, он не удивился, только медленно вернул меч в ножны. Он догадывался, почему она здесь, но все же спросил: «Фэй, что ты делаешь?»

Чжоу Фэй никогда раньше не видела такого ярого притворщика, но с ее ограниченным воображением в голове возник образ целого круга людей, подобных Ли Шэну. При одном взгляде на его лицо грудь Чжоу Фэй наполнилась безмерным гневом. Хотя ее считали обладательницей дара болтливости, она никогда не говорила, когда дралась. Она даже не поздоровалась с ним, а лишь поудобней перехватила ладонью свой чандао. Один миг – и она вихрем бросилась к Ли Шэну, намереваясь ударить его по голове.

Ли Шэн уже приготовился к ее атаке, мгновенно развернув меч горизонтально, чтобы он принял удар на себя. Чувствуя, как дрожат его запястья под сильным давлением, он не осмеливался быть беспечным, вкладывая в борьбу 120% своей концентрации. Хотя ни один из них не обнажил меча, в мгновение ока они умудрились сделать семь или восемь движений. Внезапно Чжоу Фэй сделала шаг вперед, нацелившись своим чандао на его талию. Глаза Ли Шэна расширились - она действительно использовала свой чандао в качестве копья, и вдобавок выполнила движение «Удар Наньшань» [1]

Это движение «эхо тысячи часов, рев десяти тысяч гор» должно было быть легким, если исполнялось великим мастером. Но у молодых учеников фракции Тысячи Часов, которые еще не закончили свое обучение и не имели достаточного мастерства, это движение всегда казалось немного громоздким. В результате Ли Шэн мог легко отмахнуться от него во время соревнований по боевым искусствам. Однако по какой-то причине – может потому, что Чжоу Фэй тайно оттачивала своё искусство, или потому, что острый клинок имел преимущество, а она использовала свой чандао как копье - в ее руках этот «Удар Наньшань» получил из ниоткуда небывалую силу. Воздух как будто пропитался яростью и дурным предзнаменованием.

Когда обнаженный чандао приблизился, принеся с собой порыв ветра, Ли Шэн сам того не осознавая, ощутил страх и не решился повторить свой прежний ход. Как только он собрался с духом, чтобы встретить атаку лицом к лицу, с порога донесся крик: «Прекратите!»

Как только эти слова были произнесены, по воздуху пролетел какой-то предмет.

Чжай-бэйдао [2] внезапно остановился в воздухе. С легким щелчком Чжоу Фэй зацепила предмет за кончик своего меча - только чтобы увидеть, что это был детский парчовый мешочек с вышитыми на нем очаровательными зимородками. Мешочек был брошен так резко, что из него выпало несколько османтусовых конфет.

Ли Шэн резко вернулся к реальности, хотя прежний страх все еще не прошел. Сердце его учащенно билось, а несказанное смущение уже проступало на лице. Он протянул руку, снял мешочек с кончика меча Чжоу Фэй и бросил его обратно в руки приближающегося человека, бросив с раздражением: «Что ты здесь устроила?»

Маленькая девочка в платьице персикового цвета, подбежав, встала между ними. Вытянув руки в стороны, она закричала: «Не деритесь!»

Этой малышкой была Ли Янь, родная сестра Ли Шэна, которая была младше него на два года. У нее было маленькое овальное личико с большими очаровательными глазками. Но, к несчастью, она была хороша внешне, но бесполезна внутри – маленький и глупый ребенок. Мозг одиннадцатилетней Ли Янь, вероятно, был размером с горошину, потому что на всё у неё было только два взгляда: всё, что говорит Фэй, правильно, что нравится Фэй, нравится и мне... за исключением боевых искусств.

Ни Чжоу Фэй, ни Ли Шэн не желали уделять ей время, им обычно было не до игр. Но вторая юная леди Ли была чрезвычайно ласкова, восхищаясь своей кузиной с одной стороны и беспокоясь о своем дорогом брате с другой. Часто она погружалась в свои мысли, споря сама с собой, чью сторону ей стоит принять. Она могла потратить полдня на размышления, но так ничего и не решить.

На свою беду Чжоу Фэй сказала Ли Янь: «Отойди в сторону».

Ли Янь, с печальным и слезливым выражением лица, преградила путь Чжоу Фэй, и тихонько спросила: «Фэй, ради меня, пожалуйста, не могла бы ты не драться с моим братом?»

Разгневанная Чжоу Фэй ответила: «И насколько ценно твое имя? [3] А ну, в сторону!»

Глаза Ли Шэна потускнели, когда он ронял одно слово за другим: «Ли Янь, тебе нечего здесь делать».

Не желая сдаваться, Ли Янь потянула Чжоу Фэй за рукав: «Не…»

У Чжоу Фэй эта прилипчивость лишь вызвала еще большее раздражение. Она сразу же крикнула: «Отпусти!»

Она взмахнула рукой, бессознательно вложив в движение силу. Несмотря на то, что она была ненамного старше Ли Янь, она была намного выше ее ростом, поскольку вошла в тот возраст, когда девушки растут особенно быстро.

Не веря, неугомонная Ли Янь некоторое время просто сидела на земле, а потом разрыдалась и громко всхлипнула.

Этот всхлип успешно разрушил атмосферу напряженной борьбы между ними. Ли Шэн медленно убрал меч и наморщил лоб, а Чжоу Фэй стояла в стороне, не зная, что делать. Их взгляды встретились, и, бросив друг на друга недружелюбный взгляд, они одновременно отвернулись.

Чжоу Фэй вздохнула, наклонилась и протянула руку Ли Янь.

- Я толкнула тебя не специально.

Чжоу Фэй сделала паузу, прежде чем смиренно произнести: «Э-эм… сестра была неправа, ясно? Ну же, вставай».

Ли Янь вытерла лицо рукой, отчего сопли и слезы прилипли к ее ладони. Затем она схватила ладонь Чжоу Фэй и крепко вцепилась в нее. Вены на висках Чжоу Фэй пульсировали, и она чуть не отшвырнула Ли Янь снова, когда услышала, как Ли Янь говорит, шмыгая носом: «Я боялась, что тетя побьет тебя, поэтому поспешила найти дядю... а ты меня толкнула! Тебе нет никакого дела до поступков доброго человека!»

Чжоу Фэй, которая была атакована Ли Янь ее «секретным оружием», забыла про своё убийственное намерение, боясь утонуть в ее слезах. Она закончила тем, что присела на корточки рядом с ней и спокойно слушала, как Ли Янь жалуется на нее. В то же время она размышляла о том, что у Ли Янь была одна отличная черта - даже тигрица Ли Цзинь Жун, столкнувшись с Ли Янь, становилась такой же мирной, как оживший Будда. Таких людей, как Ли Янь, много не нужно, всего около восьмидесяти-ста; если где-то намечается битва и вы бросите туда «группу из маленьких кузин» перед обеими армиями, то вполне вероятно, что мир во всем мире будет восстановлен.

На мгновение в голове Чжоу Фэй мелькнула малодушная мысль: «А если я немного скопирую ее?»

Но, бросив взгляд на Ли Янь, и представив себя рыдающей на земле с мешочком в руках, она вздрогнула и поняла, что Ли Цзинь Жун при виде этой сцены, вероятно, найдет булаву, чтобы исправить ее мозг.

Ли Шэн, стоявший в стороне, слегка пошевелил онемевшими запястьями. Когда Ли Янь заплакала, его лицо помрачнело. Прошлой зимой он наткнулся на узкий проход, когда практиковался в фехтовании, и решил прогуляться. Когда он добрался до двора, то издалека увидел больного Чжоу И Тана и Ли Цзиньжун, сопровождающую его на прогулке. Ли Шэн хотел было подойти и поприветствовать их, но тут он услышал несколько фраз, которые разнес ветер.

Ли Цзинь Жун обеспокоенно сказала Чжоу И Тану: «У этого ребенка нет особого таланта, но это не так страшно, поскольку мы можем заниматься медленней. Я просто боюсь, что он слишком зациклится на этом, и это может его погубить. Но я не знаю, как сказать ему об этом..»

Ли Шэн не стал слушать ответ Чжоу И Тана. Слова тети были подобны стальному гвоздю, безжалостно вонзающемуся в его сердце.

Хотя Ли Цзинь Жун не называла имени и фамилии этого человека, Ли Шэн был уверен, что она говорила о нем. А все потому, что рядом с ней росли всего три человека. Попробовала бы Чжоу Фэй отвлечься во время тренировки, она бы уже давно была избита, и старшая тетя не беспокоилась бы о том, как сказать ей об этом. Ли Янь в свою очередь была юной и наивной дурочкой, и уж точно не могла ассоциироваться со сказанным. Однако больше всего Ли Шэна поразили слова: «У этого ребенка нет особого таланта». С юных лет он хвастался, что небеса благоволят ему, и соперничал со всеми, с кем только мог. Он хотел, чтобы все хвалили его, не находя ни единой ошибки -как он мог принять оценку «нет особого таланта»?

Ли Шэн не помнил, как он ушел со двора в тот день; оглядываясь назад, он был счастлив, что в тот день было очень ветрено, и поблизости не оказалось патруля. Так он смог скрыть свое присутствие от Ли Цзинь Жун.

С тех пор слова «нет особого таланта» стали кошмаром Ли Шэна, который время от времени всплывал в его голове и насмехался над ним. Это привело к тому, что его жажда соперничества достигла своего пика.

Ли Шэн думал: если у него не было особого таланта, то был ли удивителен талант Чжоу Фэй?

Небывалое чувство обиды поднялось из его сердца, и ему просто жизненно необходимо было в чем-то одолеть Чжоу Фэй. Однако, несмотря на его насмешки или издевательства, Чжоу Фэй никогда не обращала на него внимания, всегда избегая конфликтов. Когда они практиковались, она ни разу не перешла опасную черту; если он целенаправленно подталкивал ее дальше, она просто отступала и стояла в стороне, глядя на него сверху вниз. Из-за ее поведения его чувство соперничества со временем переросло в навязчивую идею.

Нынешнее дело было намеренно спланировано Ли Шэном, чтобы разозлить Чжоу Фэй.

Он поднял Ли Янь и небрежно стряхнул грязь с ее одежды, вернувшись обратно к образу лицемера. Он сказал Чжоу Фэй с полуулыбкой: «Значит, ты разозлилась из-за того, что я вовремя не отыскал дядю? Фэй, это не значит, что брат не будет ходатайствовать за тебя, но что твое озорство перешло все границы. Уроки старого учителя - для твоего же блага; более того, разве старик сказал что-нибудь не так? Девочки должны хорошо себя вести, а не кричать и лезть в драки. Как человек из 48 крепостей, даже если ты выйдешь замуж в будущем, пока я здесь, кто посмеет запугивать тебя?»

Чжоу Фэй встала, медленно приподняв одну бровь. Очертания ее бровей были очень аккуратными, и даже будучи естественными, казалось, что она их подстригла; они красиво изгибались прямо к вискам. Она хихикнула: «Почему бы тебе не сказать эти слова мастеру? Может, тогда она сядет вышивать в своих покоях - я буду не против».

Ли Шэн неторопливо ответил: «48 крепостей всегда управлялись семьей Ли; фамилия старшей тети - Ли, в конце концов. В тот год в деревне никого не было, поэтому ей пришлось принять бразды правления в тот критический момент... Но эти вещи не будут беспокоить юную леди «Чжоу», не так ли?»

Чжоу Фэй тут же выпалила: «Спасибо за сведения, это также не будет беспокоить ни на что не годных людей».

Заговорив, она и не думала, что невольно попала в больное место Ли Шэна.

- Чжоу Фэй, о ком ты говоришь? - вдруг спросил он с мрачным выражением лица.

Чжоу Фэй поняла, что они больше не могут сражаться сегодня, и повесила свой чандао за спину, решив сразиться словами: «Говорю ли я о свиньях, собаках или крысах, старший брат, что, хочет восстановить справедливость для всех этих животных?»

Ли Шэн крепче сжал свой меч, прежде чем ослабить хватку. После долгого молчания он с усилием выдавил из себя улыбку: «Раз уж ты считаешь, что твои способности так высоки, осмелишься ли ты хоть раз посоревноваться со мной?»

Чжоу Фэй посмотрела на него с насмешкой: «Я больше не осмелюсь на такой шаг. Если твоя сестра пойдет и расскажет обо мне, мастер точно сдерет с меня кожу».

- Она этого не сделает, - сказал Ли Шэн прямо перед тем, как Ли Янь собиралась протестовать. – Я собираюсь пересечь реку Стертых Чернил, у тебя хватит духу пойти со мной?

«Переправа через реку Стертых Чернил» была распространенной поговоркой среди юных учеников в 48 крепостях, подобно фразам «я убью тебя» или «угощу тебя едой в другой день». Это было просто случайное высказывание, не имеющее никакого реального смысла.

А если говорить о происхождении этой поговорки, то это долгая история. С того самого года, когда три лидера Твердыни восстали и умер второй мастер Ли, 48 крепостей потеряли много сил. В последние годы Север и Юг находились в состоянии противостояния со многими другими державами, что еще больше осложняло ситуацию. В 48 твердынях скрывалось неизвестно сколько преступников императорского двора и приходилось ужесточать свою охрану. На горе Шу было много гор; по всем горным тропам тянулись бесчисленные соединенные между собой тайные туннели и сторожевые посты. Если в одном месте возникала необычная активность, новость могла немедленно распространиться по всем 48 крепостям. Даже члены группы должны были регистрировать свою активность: кто ушел, куда, на какой период и так далее. Каждая деталь записывалась, ведь ее в любое время могли проверить. Каждый человек имел свой собственный жетон со своим именем и фамилией, и вы не могли украсть и использовать чужой жетон. Молодые ученики, не закончившие обучение, не могли просто так покинуть гору. Что касается того, как долго они будут отбывать свое ученичество, это зависело от их шифу [6]; если шифу не одобрял этого, даже если вы могли свободно путешествовать по небу и земле, это не имело значения – был только один способ покинуть 48 крепостей - пересечь реку Стертых Чернил самостоятельно.

___________________________________________

[1] Чжуан Наньшань (удар Наньшань) – буквально переводится как «снести Южную гору»

[2] Чжай-бэйдао – еще одно название меча Чжоу Фэй

[3] на китайском языке 面子mianzi, буквально переводимое как «лицо», означает репутацию. Здесь это означает «имя», но поскольку оригинал-面子, Чжоу Фэй буквально говорит: «насколько ценно ваше лицо?»

[4] в китайском языке он/она/это - все произносится одинаково: ta. Разница очевидна, когда символы записаны как 他 (он), 她 (она) и 它 (это). Однако, просто услышав произнесенное «та», может быть неясно, кто именно этот человек. Так что, о ком говорила Ли Цзинь Жун, остается тайной

[6] Шифу – учитель (от слова 老师 (лао ши) – учитель, и 父亲 (фу цинь) – отец)

Чернильная река была единственным местом во всех 48 крепостях, где не было постоянной смены патрулей. На юго-восточном конце, где два покатых склона горы отделяли два участка земли, широкая Чернильная река бежала прямо посередине; это была естественная пропасть.

О Чернильной реке существовало множество местных легенд, потому что вода в ней не была ни голубой, ни зеленой, а выглядела почти черной. Если смотреть сверху, то это было похоже на огромный черный агат, лежащий на земле. Когда старый глава крепости был еще жив, было потрачено бесчисленное множество людских и материальных ресурсов, чтобы избавиться от деревьев и острых камней по обе стороны горной стены. Стены с обеих сторон были похожи на два больших зеркала, чернеющих от отражения речной воды. В результате горные стены были не только труднодоступны, но и полностью видны патрульным.

Даже если бы кто-то из них искусно владел техникой цингун [1] и мог добраться до центра реки, это не имело значения, поскольку в самом сердце Чернильной реки на страже стоял опытный охранник. Его возраст и происхождение были неизвестны, и Чжоу Фэй казалось, что он находился там с тех пор, как родилась она. Люди в крепости называли его «Юй Лао» [2]; он был легендой, человеком, который мог охранять любой дом и имел контроль над бесчисленными механизмами и ловушками.

Чжоу Фэй вспомнила, что когда она была молода, вход и выход из 48 крепостей не так жестко охраняли, как сейчас, и несколько незадачливых учеников однажды явно встали не с той ноги и были полны решимости выяснить глубину Чернильной реки. Несколько человек, хорошо владевших техникой цингун, спустились вниз один раз, и на следующий день все без исключения были связаны веревкой и повешены на скале. Юй Лао активно следил за порядком и не просто связал их, но и расставил их в ряд по росту. Этот хорошо организованный ряд из людских тел приятно радовал глаз любого зрителя.

Позже Ли Цзиньжун приказала людям снять и отпустить эту группу безрассудных учеников, пошутив, что в будущем любой, кто сможет пересечь Чернильную реку, закончит свое ученичество.

Как только эти слова были произнесены, они вызвали энтузиазм одного поколения учеников за другим. К сожалению, все они потерпели неудачу, и до сих пор никому не удалось переправиться через реку.

Когда Чжоу Фэй услышала не заслуживающий доверия вызов Ли Шэна, она не могла не нахмуриться, чувствуя, что он напрашивается на неприятности. Ли Шэн пристально посмотрел на нее, слегка злорадно улыбаясь, и легко сказал: «Это нормально - бояться, и я знаю, что ты не из тех, кто доносит на людей. Просто притворись, что я ничего не говорил сегодня, а ты ничего не слышала».

Этот метод подталкивания к действию [3] иногда был действительно мощным. Сколько бы человек ни говорил: «Я не куплюсь на это», всё равно будет очень сердит. Часто, чем больше человек старался сдержаться, тем больше злился. Чжоу Фэй не была заинтересована в том, чтобы провоцировать Юй Лао так поздно ночью, и логически полагала, что у Ли Шэна будут проблемы; однако эмоционально она не могла вынести слово «боится». И все же в это время ходячая неприятность Ли Янь считала себя вправе сказать: «Пойдем, Фэй, просто не обращай на него внимания, никто никогда не пересекал Чернильную реку в полночь. Ли Шэн, ты, должно быть, сошел с ума, неужели 48 твердынь больше не могут сдерживать тебя?»

Ли Шэн высокомерно рассмеялся: «Как велик мир, как широки моря! Непревзойденные мастера вездесущи и бесчисленны; ничтожные 48 твердынь, только потому, что никто не может пересечь эту реку, я тоже должен потерпеть неудачу? Ну, тогда мне остается стать первым человеком, сделавшим это!»

Когда любой юноша произносил эти смелые и гордые слова, в них звучали истинные чувства. Однако никто не считал, что они были всего лишь юными учениками и что эти «вездесущие непревзойденные мастера» не имели к ним никакого отношения. Поскольку их способности не могли быть выше мирового уровня, по крайней мере, их запросы все еще могли быть невероятно высокими. Таким образом, они развили иллюзию «возможности быть выше и дальше».

С одной стороны, Чжоу Фэй чувствовала, что он был чрезвычайно смешон; с другой стороны, она не могла не быть ободрена фразой «как велик мир». Глядя на Ли Шэна, она спросила: «Когда же я должна пойти и вытащить тебя?»

Ли Шэн не обратил никакого внимания на ее словесную провокацию, сказав: «Послезавтра вечером, в 19:30».

- О, пятнадцатое, - загадочно усмехнулась Чжоу Фэй, - это хороший день - Луна светит ярко и в случае крайней необходимости Юй Лао легко сможет увидеть, кто ты такой.

Она не сказала, что пойдет, и не сказала, что не пойдет, протянув руку и похлопав Ли Янь по плечу. Она неискренне вытерла сопли и слезы этой дурехи, прежде чем удалиться преисполненной важности и самодовольства походкой с мечом на спине.

Однако, что бы ни планировал Ли Шэн, природа ему нисколько не помогла - пятнадцатый день этого месяца выдался пасмурным.

Ночь была темная и ветреная, и Се Юнь молча прятался в кронах деревьев. С каждым вдохом он словно становился одним целым с большим деревом. В двух кулаках от него было гнездо, где старая птица защищала молодых; впрочем, и птенцы, и родители в гнезде крепко спали, совершенно не потревоженные опухолью человеческого дерева рядом с ними.

Внезапно налетел порыв ветра, и старая птица резко проснулась, осторожно открыв глаза. Два патруля из 48 крепостей, которые были на дежурстве, промчались через густой лес.

Жители 48 крепостей не были связаны кровными узами и все были солдатами с отношениями вроде старший-младший или братьями по оружию, имея негласную координацию между собой. Находясь далеко друг от друга, эти два патруля обменялись взглядами и им не понадобилось даже одного взмаха руки, чтобы понять друг друга. Затем они направились двумя путями: один патруль обыскивал главную дорогу, другой - боковую. В мгновение ока их тени исчезли.

После того, как они ушли, птица повернула голову и уставилась на Се Юня. Се Юнь не шевелил даже веками, лёжа тихо, как мертвый. Птица, понаблюдав за ним и решив, что, кроме странного вида, у этой «древесной опухоли» нет никаких проблем, спокойно уткнулась головой в крыло, возвращаясь ко сну.

В густом лесу было очень тихо; где-то, настойчиво отбивая ритм, квакали лягушки, постоянно перешептываясь с большими и маленькими насекомыми. Примерно через время, за которое сгорает одна ароматическая палочка, внезапно появились два давешних патрульных, встретившись там, где они начали - оказывается, они оба были фальшивыми преследователями.

Они вдвоем обшарили окрестности, но не смогли найти даже тени призрака. «Четвертый брат, - сказал младший, - может быть, нам показалось».

- Может быть, нам и показалось, но у нас на двоих четыре глаза, как мы можем видеть не то каждый день? Этот человек, должно быть, очень хорошо владеет техникой цингун, в эти дни он постоянно кружит вокруг нашей деревни, а его намерения неизвестны... Но что бы там ни было, давай сначала вернемся и пошлем сообщение нашим братьям, чтобы они были еще более бдительными сегодня вечером. Если что-то действительно происходит, даже если мы не поймаем его, впереди есть 108 Светлых Столбов. Он совсем один, даже воробей не смог бы пройти мимо.

После того, как эти двое ушли, прошло чуть меньше половины шичэнь [4]. Как только луна, которая была скрыта облаками, снова показала свое лицо, веки Се Юня дрогнули, и он мигом вновь стал живым существом, приземлившись на землю, как перышко.

Это был молодой человек лет двадцати с парой глаз, похожих на спокойное озеро; они, казалось, были способны поглощать весь окружающий лунный свет - чрезвычайно яркие и чрезвычайно спокойные. Он прислонился к дереву и на мгновение задумался, вытащив из кармана линпай [5] размером с ладонь – окажись здесь чиновник из прежней династии, он точно был бы шокирован. На поверхности были вырезаны слова «Сын Неба доверяет процветание династии» с использованием дачжуань [6], такие же, как гравировка на нефритовой печати императора!

Се Юнь несколько раз подбросил пафосную линпай в воздух, прежде чем небрежно сунуть ее в руки. Он слышал, как эти люди говорили, что впереди были 108 Светлых Столбов, но совсем не паниковал. С того места, где стоял, он взял лист размером с ладонь, сложил его пополам, собрал росу и смочил ею рот, прежде чем повернуться и выскользнуть наружу. Все его существо казалось невесомым, подошвы его ног постукивали по верхушкам ветвей, слегка обдувая ветром их крону. Там, где он проходил, верхушки ветвей едва заметно дрожали, но ни капли росы не упало с листьев.

По легенде, это движение получило название «Ветер проходит бесследно», одно из самых сложных в мире техник цингун. Оно было сравнимо с движениями «Через цветы вокруг деревьев» и «Ступая по снегу без следа». Кто мог ожидать, что в столь юном возрасте он станет абсолютным мастером цингун?

Он не пошел ни по главной дороге, ни по боковой, а просто обошел 48 крепостей кругом.

Се Юнь пришел в 48 крепостей, чтобы увидеть одного человека и доставить один предмет - он заранее знал, что в 48 крепостей трудно войти, и что если он сам сообщит о себе и попросит аудиенции, возможно, прежде чем он увидит того, кого нужно, его порвёт на клочки Ли Цзиньжун. Однако проникнуть силой или прокрасться было еще менее желательно – на такое не был способен даже самый большой продажный вор Цао Чжункунь, и Се Юню казалось, что ему не следовало быть вором до такой степени.

Он был чрезвычайно терпелив, скрываясь за пределами 48 крепостей в течение полных шести месяцев. Сначала он на месяц притворился странствующим купцом; 48 твердынь невозможно было полностью отрезать от мира, всегда были какие-то вещи, которыми жители не могли обеспечить себя сами и должны были посылать людей, чтобы пойти и купить их. Пока Се Юнь знакомился с географией, он также слышал множество слухов. Даже таких, как «мастер Ли любит есть клецки с начинкой из листьев редьки», распространяемых вокруг в ярких и реалистичных деталях.

Через месяц он получил работу курьера, но не смог войти в горы. Жители деревни разрешали им только доставлять товары на периферию, а сами посылали за ними своих людей, не позволяя им войти в ворота. Се Юнь помнил вход, и в ту ночь он рассчитывал на свои высокие способности к цингуну и отправился на разведку. Вопреки ожиданиям, он недооценил безопасность 48 крепостей и был вынужден довольствоваться тем немногим, что обнаружил. У него даже не было времени, чтобы показать свое лицо, прежде чем он был почти выслежен, как с трудом убегающая собака.

После этого он перегруппировался и более трех месяцев кружил вокруг 48 крепостей, подсчитывая даже количество кроличьих нор на вершинах гор, и тщательно осматривая окрестности. Хорошие вещи приходят к тем, кто ждет, и он, наконец, нашел единственный путь, на котором не было так много Светлых Столбов - и это была пропасть на Чернильной реке.

Сливы на дереве у главной дороги, которые еще никто не собрал, должны быть горькими. Се Юнь не знал, достиг ли его цингун уровня «не второго в мире», но, основываясь на том, что он видел снаружи, он думал, что в Цзянху все еще есть некоторые люди, которые могут пересечь эту реку. Раз уж Ли Цзиньжун была так спокойна, значит, с рекой что-то не так.

Се Юнь обходил реку один раз в день, но не спешил спускаться вниз. День за днем он наблюдал за местностью с берега.

В самом центре реки стоял небольшой павильон, каждый вечер поднимающийся вверх слой света указывал на то, что внутри кто-то стоит на страже. Однако в эту ночь пятнадцатого числа, когда Се Юнь снова пробрался в 48 крепостей и прибыл к Чернильной реке, он неожиданно не увидел этого света. Один миг – и он решил, что лучшего шанса не будет, и нырнул вниз со скалы.

Се Юнь, одетый во всё тёмное, опустил голову и вбежал в подводное течение Чернильной реки, прежде чем вытащить медную монету.

«Погадаю-ка я, - думал он. – Орёл - все будет хорошо, решка – будет страшно, но никакой опасности».

Небеса, наверное, никогда не видели такого бесстыдного гадания и решили испортить ему всё дело. Как только Се Юнь подбросил медную монету в воздух, рядом раздался громкий звук, как будто какой-то важный предмет упал в овраг, вызвав цепочку звуков в безмолвной долине. По обеим сторонам горной стены стояли патрульные, сразу же зажглись лампы, заставив Се Юня отвлечься. В этот короткий миг мимо внезапно пронесся порыв ветра, и он не успел поймать монету.

Медная монета упала на землю перед ним, не показав ни лицевой, ни обратной стороны. Она застряла между двумя камнями в вызывающей боковой позе.

_______________________________

[1] 轻功 (qīnggōng) цингун - различные способности легкого передвижения, как будто не поддаваясь силе тяжести (ушу)

[2] 老 / Lao / Лао – старейшина, уважительное обращение к старшему

[3] 激将法 (jījiàngfǎ) – метод нарочитого поддразнивания; дразнить (побуждая к действию), брать на слабо, подначивать

[4] шичэнь - измерение времени, равное примерно двум часам

[5] 灵牌(língpái) – табличка, дощечка (обычно с именем покойного)

[6] 大篆 (dàzhuàn) дачжуань - вид китайского древнего письма

[7] т.е. непревзойденного