Онлайн чтение книги Не только Холмс. Детектив времен Конан Дойла (Антология викторианской детективной новеллы).
ПОЛИЦИЯ И ДЕТЕКТИВЫ В АНГЛИИ И АМЕРИКЕ В ВИКТОРИАНСКИЙ ПЕРИОД. Светозар Чернов

Детективные рассказы, вошедшие в эту антологию, не только охватывают эпоху становления детективного жанра, но само время их создания приходится на период, когда в Англии и Америке формировались полицейские системы в их современном виде, возникали и эволюционировали сыскные отделы и частные детективы — те силы, которые с самого начала предназначались для борьбы с преступлением. Думается, читателю будет интересно познакомиться с краткой историей возникновения этих важнейших институтов и с тем, что они представляли собой во времена, когда происходит действие прочитанных им рассказов.

Полицейская система зародилась в городах Западной Европы (если не брать в расчет Древний Рим) уже в XI веке. В Англии первые сведения о существовании городской стражи относятся к временам норманнского завоевания, хотя законодательно она была зафиксирована только в XIII веке «Вестминстерским статутом». По этому статуту охрана общественного порядка ночью осуществлялась стражей, в которую по очереди назначались все лица мужского пола старше двенадцати лет (днем поддержание порядка считалось делом всех горожан). За правильным функционированием этой стражи следили приходские констебли, в графствах по двое на каждую сотню, в Лондоне — по одному в каждом из городских округов. Страже вменялось в обязанность производить аресты и предоставлять преступников судье. Никакой платы стражникам не полагалось, а уклонение от исполнения этой общественной обязанности грозило виновникам штрафом или даже тюремным заключением. Постепенно и на уровне констеблей, и на уровне рядовых стражников сформировалась практика найма себе за малую мзду замены, что постепенно привело к тому, что в их рядах оказались люди неспособные и коррумпированные. В 1693 году был проведен закон Лондонского городского совета, который предусматривал, что с заката до восхода в Сити должны дежурить более тысячи стражников, причем в этом по-прежнему должны были принимать участие жители города. Стражники получили прозвище «чарли» в честь короля Карла II, в царствование которого появилась эта обязанность.

Уильям Антони, «последний чарли»

Параллельно с «чарли» существовала так называемая «Марширующая стража» (Marching Watch), которая совершала обходы и помогала стражникам в городских округах. Все они имели право задерживать правонарушителей и представлять их мэру. Контроль над теми и другими осуществляли мэр, олдермены и шерифы, которым надлежало верхом патрулировать улицы и надзирать за стражниками. В 1705 году обе стражи были объединены, но патрулирование продолжало оставаться гражданским долгом любого горожанина. Практика найма себе замены стала настолько распространенной, что даже была зафиксирована в законодательстве. Пародийная реклама 1821 года хорошо отражала представление о «чарли» в глазах публики:

«Требуются сто тысяч человек для лондонских стражников. Не надо претендовать на эту доходную должность, если вам не шестьдесят, семьдесят, восемьдесят или девяносто лет, если вы не слепы на один глаз и не видите плохо другим, если вы не хромы на одну или на обе ноги, если вы не глухи как столб, если астматический кашель не рвет вас на куски, если ваша скорость несравнима со скоростью улитки, а сила рук не мала настолько, что не позволяет арестовать даже старуху-прачку, возвращающуюся после тяжелого трудового дня у лохани».

Значительный шаг в реформировании системы охраны порядка был сделан Джоном Филдингом, получившим в 1771 году за свои труды рыцарство и титул сэра. Несмотря на свою слепоту — по одним сведениям, он потерял зрение в 19 лет, по другим — был незрячим с рождения, — Джон в течение четырех лет служил на Боу-стрит помощником мирового судьи, которым был тогда его старший брат Генри Филдинг, знаменитый английский писатель. После смерти Генри Джон занял его место и в 1763 году добился разрешения в качестве эксперимента организовать Боустритский пеший патруль, в поле действия которого попадал не только Лондон, но и его предместья. Патруль делился на 18 отрядов, 13 из которых (сельские) патрулировали основные дороги за пределами столицы, а 5 остальных (городские) следили за порядком на улицах города. Оплата этих патрулей была высокой по сравнению с обычным тогда жалованьем — не менее двух с половиной шиллингов за ночь. Система оказалась успешной, и несколько лет спустя пеший патруль дополнили конным, целью которого была защита путешественников на главных дорогах, ведущих в столицу. Он состоял всего из восьми человек, но был хорошо вооружен и экипирован. Конный патруль быстро доказал свою эффективность, однако казначейство не пожелало оплачивать его, и он был распущен.

Большая эффективность боустритских патрулей по сравнению с обычной городовой стражей — «чарли», — а также беспорядки 1780-х привели к тому, что в 1792 году актом парламента в семи других приходах Лондона были организованы публичные полицейские конторы, построенные на том же основании, что и боустритская.

В 1801 году правительство взяло под свой контроль речную полицию, созданную тремя годами раньше в Уоппинге на средства купцов, которые торговали с Вест-Индией и каждый год теряли огромные суммы из-за воровства рома и сахара с их кораблей в лондонских доках. Речная полиция состояла из 220 человек; она не имела формы, но была хорошо вооружена. За первый год ее деятельности было найдено свыше двух тысяч человек, виновных в преступлениях, совершенных на реке.

Сэр Джон Филдинг, слепой магистрат Воустритсткого суда

Успех речной полиции сподвиг магистрата Ричарда Фокса в 1805 году возродить для борьбы с разбоем на дорогах и для обеспечения порядка в сельских районах и предместьях Лондона Боустритский конный патруль, с которым прежде экспериментировал Джон Филдинг. Новый конный патруль, состоявший из 52 рядовых и двух инспекторов, стал первым униформированным полицейским подразделением в Британии. Полицейским платили 28 шиллингов в неделю, давали жилье и форму: черные кожаные цилиндры, синие мундиры и такого же цвета штаны, кавалерийские сапоги и ярко-красные жилеты, из-за которых их прозвали малиновками.

К 1829 году в Лондоне имелось несколько независимых друг от друга полиций: в Сити была дневная полиция и стража по ночам под контролем муниципальных властей; Вестминстер имел 80 констеблей, выбранных из персон, ведущих торговлю, и небольшое число получающих жалованье полицейских; Темзенское полицейское управление состояло из 90 человек и призвано было защищать собственность и поддерживать порядок на реке Темзе; Боустритское управление под началом министра внутренних дел отвечало за весь Столичный округ за исключением Сити и имело в своем распоряжении 160 человек, разделенных на три отряда: конный, спешенный (он нес службу в пешем порядке, но при необходимости мог действовать верхом) и пеший патрули. Кроме того, существовала система ночных стражников — «чарли», находившихся на попечении приходов и знаменитых своей неэффективностью. Эти разрозненные полицейские силы не смогли справиться ни с одним из восьми бунтов, произошедших в Лондоне с той поры, как умер сэр Джон Филдинг, до 1829 года, и для подавления наиболее серьезных из них пришлось прибегать к помощи армии. Создание эффективной полиции становилось настоятельной необходимостью, и в 1829 году министру внутренних дел Роберту Пилю удалось провести через палату общин проект «Закона об улучшении Столичной полиции (Metropolitan Police)». Были назначены два комиссара — полковник Чарльз Роуан и барристер Ричард Мейн, — задачей которых было сформировать новую полицию.

Создание поста комиссара отстраняло городские власти от участия в решении полицейских вопросов; окружные муниципальные советы и более поздний совет Лондонского графства больше не имели никакого отношения к полиции.

Сэр Роберт Пиль

Комиссар был королевским чиновником, подотчетным только министру внутренних дел. Рядовых полицейских набирали за пределами Лондона, а чтобы избежать влияния на них политиков, им было отказано в праве голосования. Несмотря на недоброжелательство со стороны всех слоев британского общества, во времена беспорядков и чартистских бунтов 1830–1840-х годов новая полиция доказала власти свою эффективность.

Английское общество панически боялось учреждения в стране системы тотального шпионажа, и, чтобы развеять эти опасения, форму новых полицейских постарались сделать отличной от принятых тогда военных мундиров. Их облачили в серые брюки, черные кожаные цилиндры и темно-синие гражданские фраки с высоким стоячим воротником, имевшим внутри кожаный каркас, предохраняющий шею констебля при попытке удушить его при помощи шнура или веревки. На воротнике значился личный номер констебля и буква дивизиона, на медных пуговицах была выбита надпись «Полиция». Дополнительным вооружением стали масляный фонарь «бычий глаз», наручники, трещотка (замененная в 1884 г. на свисток) и семнадцатидюймовая (44 см) дубинка, носившаяся в кармане, вшитом в фалду фрака. Позднее кожаные цилиндры заменили на касторовые, укрепленные ротанговым каркасом, они не только служили защитой для головы, но использовались и в других целях. К примеру, на цилиндр можно было встать, чтобы оглядеть окрестности поверх толпы, заглянуть за забор или в окно, а также присесть отдохнуть, если начальство не видит. Старшие офицеры обычно носили кепи с козырьком. В 1863 году цилиндр в Столичной полиции заменили на шлем, напоминавший каску римского легионера с гребнем, а в 1870 году, следуя возникшей после разгрома французской армии пруссаками общеевропейской моде на прусскую униформу, ввели новый шлем по образцу армейских касок «пикельхауб», но без пики, а с навершием в виде розочки. Шлем производился из пробки и обтягивался фетром или сукном мельтоном в цвет мундира. В 1864 году полиция получила вместо фрака новый мундир с восемью пуговицами, который просуществовал в почти неизменном виде всю викторианскую эпоху. На стоячем воротнике констебли по-прежнему носили свой личный номер и букву дивизиона, у сержантов номер был двухзначным. На дежурстве констебли надевали на запястье левой руки специальную повязку с вертикальными синими и белыми полосами.

В течение времени, охватываемого нашей антологией. Столичной полицией руководил уже только один комиссар, в помощь которому назначались помощники, отвечавшие каждый за свое направление деятельности. Центральное управление полиции во главе с самим комиссаром располагалось в доме 4 по Уайтхолл-плейс, имевшем задний вход с проезда Грейт-Скотленд-Ярд. Этот вход был основным в управлении, и вскоре вся штаб-квартира, занимавшая во дворе несколько зданий, стала в обиходе называться Скотленд-Ярдом.

Территория Лондона была разделена между дивизионами, во главе которых стоял суперинтендант; к середине 1880-х их было двадцать два. Каждый дивизион обозначался буквой английского алфавита. Под командованием суперинтенданта находилось несколько сот констеблей, распределенных по различным участкам в дивизионе.

Дежурство осуществлялось патрулями, имевшими замкнутый маршрут, обход которого предписывалось производить со скоростью около 4 км/ч. На каждый маршрут назначался всего один полицейский. Кроме патрулей, с 10 вечера до часа ночи на фиксированные посты заступали констебли, находившиеся там постоянно и доступные все это время для публики. Итак, полицейский «день» продолжался с 6 утра до 10 вечера; «ночь» — с 10 вечера до 6 утра. Днем дежурство происходило в две смены, ночью констебль дежурил все восемь часов, причем количество полицейских на дежурстве утраивалось по сравнению с дневным временем. Маршруты были жестко расписаны, и констебль имел при себе патрульную книжечку с указанием всех пунктов, которые он должен был посетить, и время, когда он в этих контрольных пунктах должен был оказаться. Инспектор и сержанты, надзиравшие за своими подчиненными, в любой момент знали, где находится констебль. Опоздание без уважительной причины считалось серьезным дисциплинарным проступком и наказывалось штрафом, так что констебли ради соблюдения графика часто отказывались даже от преследования преступника.

Уже при создании Столичной полиции встал вопрос об объединении полицейских служб лондонского Сити и остального города, однако корпорация Сити изо всех сил противилась такому объединению. Тем не менее в 1832 году новые реалии заставили корпорацию реформировать собственную полицию по образцу Столичной. Сперва она осуществляла исключительно дневное дежурство. Полицейские обязанности ночью, как и раньше, были оставлены окружным констеблям и стражникам. Только в 1839 году с принятием закона о полиции лондонского Сити полицейские силы были увеличены до 501 человека и реформированы, теперь они полностью приняли на себя обязанности как дневной полиции, так и ночной стражи. Город был разделен на шесть полицейских округов с собственными участками и главной конторой в Гилд-холле. Руководил полицией комиссар, для штаб-квартиры которого в 1841 году был куплен дом 26 по Олд-Джури. Хотя попытки, особенно в 1856–1863 годах, объединить две лондонские полиции предпринимались неоднократно, однако успеха не имели, и полиция Сити до нынешнего времени существует, почти не претерпев коренных изменений.

За пределами Лондона поддержание порядка длительное время осуществлялось приходскими констеблями. В 1835 году парламент принял закон о муниципальной власти, который разрешал (но не обязывал) 148 городам учреждать городские советы, избираемые местными налогоплательщиками, устанавливать местные налоги, определять цели, на которые расходуются деньги, и заводить городскую полицию по образцу Столичной. На следующий год была создана Королевская комиссия для исследования вопроса о состоянии преступности и борьбы с нею в сельской местности, которая представила исчерпывающий доклад, описывавший совершенную несостоятельность приходских констеблей. Под угрозой чартистских беспорядков через парламент был срочно проведен закон о полиции графств, часто называвшийся законом о сельской полиции, а через год еще один, дополнявший и исправлявший первый. Эти законы разрешали (и рекомендовали) мировым судьям в Англии и Уэльсе назначать в их округах констеблей «для охранения порядка и защиты жителей», если они полагали существующую систему приходских констеблей неэффективной. Констебли могли быть назначены из расчета не более одного на каждую тысячу населения. Если какой-либо из городов, имеющий право на собственный городской совет, учреждал собственную полицию, то его территория исключалась из юрисдикции графства, а те, что имели уже полицию, могли объединить ее с полицией графства. В каждом графстве, где было принято решение обзавестись полицией, назначался главный констебль, там, где графство делилось на два избирательных округа, в каждый округ назначался свой главный констебль. Разрешалось также назначать одного главного констебля на два и более соседних графств. Для финансирования полиции вводился новый «полицейский налог». Территория делилась на дивизионы, население которых не должно было превышать 25 000 человек, каждый дивизион возглавлял собственный суперинтендант.

Несмотря на данные им права, за двадцать лет только 25 из 55 графств воспользовались такой возможностью. И в 1856 году через парламент был проведен закон о полиции графств и городов, который обязывал учредить полицию во всех графствах Соединенного Королевства там, где ее еще не было. Однородность полицейской системы обеспечивалась правительством, назначавшим трех ее величества инспекторов полицейских сил, в обязанности которых входило ежегодное посещение и инспектирование полиции всех графств. Инспектора направляли министру сертификаты об эффективности деятельности полиции, получив которые казначейство покрывало до четверти затрат на жалованье и обмундирование. Эта система существует до сих пор, правда, теперь правительство оплачивает половину всех затрат. Существующая в городах полиция была оставлена, но, чтобы стимулировать объединение мелких разрозненных полицейских сил с полицией графства, городам с населением менее 5000 человек финансовая поддержка на содержание собственной полиции не оказывалась. В 1888 году закон о местном самоуправлении отменил собственную полицию в городах с населением меньше 10 000 человек.

За полицией надзирал местный наблюдательный комитет, избиравшийся из членов городского совета столицы графства. Комитет осуществлял полный контроль над назначением и увольнением личного состава полиции, над дисциплиной и политикой. Лишь в вопросах расходования средств его решения требовали голосования всего городского совета.

Как и в Столичной полиции, маршрут каждого провинциального констебля имел контрольные пункты, где полицейский обязан был появляться в точно определенное время, указанное в его патрульной книжке. Сержант или суперинтендант в любое время знали, где какой констебль находится, и могли встретиться с ним. Такие пункты в сельской местности обычно назначались у домов знати, сельских джентри, духовенства и крупных налогоплательщиков либо у зданий, которые могли представлять искушение для грабителей. При отсутствии других средств связи констебли смежных маршрутов могли обмениваться информацией в этих пунктах. В городах полицейские для подачи сигналов использовали трещотки и свистки, для связи между дивизионами с 1869 года стали использовать телеграф. Главный констебль инспектировал графство на двуколке, запряженной пони, со своим конюхом. Суперинтенданты, как правило, также обеспечивались лошадью и двуколкой; по совместительству они должны были исполнять роль инспекторов по мерам и весам, а в качестве конюхов брали с собой кого-нибудь из констеблей, который тем не менее не освобождался от несения обычной патрульной службы. Специальные конные патрули стали возникать уже в самом конце XIX века, даже позже, чем специальные велосипедные полицейские отделы, чьей обязанностью был отлов молодых людей, которые на собственных велосипедах носились слишком быстро по сельским дорогам. Полицейским велосипедистам полагался еженедельно шиллинг сверх обычного жалованья за опасность, которой они при этом подвергались.

Проживали констебли как в городах, так и в деревнях, как правило, в здании участка или поблизости от него. Многие констебли держали при участках домашнюю скотину и птицу, причем полицейское начальство обычно санкционировало такой способ дополнительного пополнения семейного бюджета. Ежемесячно суперинтенданты устраивали в штаб-квартирах своих дивизионов смотры с раздачей жалованья, так называемые «зарплатные парады» (Pay Parade), на которые собирались полицейские со всех деревень. Во многих графствах традиции подобных парадов существовали еще и после Первой мировой войны.

Деревенский констебль

Что касается формы, то провинциальная полиция в основном следовала примеру Столичной полиции, сперва сменив фраки на мундиры, а затем приняв шлемы — в разных графствах разные. У одних были «прусские» шлемы с розетками, у других — с гребнями, с остроконечными пиками, с шариками. Почти все они имели кокарду на основе восьмиконечной брауншвейгской звезды. Полиция некоторых графств, например Кента, не носила шлемы вплоть до конца XIX века, предпочитая кепи.

В Америке полиция появилась в первой половине xvii века, когда город Бостон учредил ночную стражу, хорошо известную в английских городах. В 1651 году это сделал Нью-Йорк, за ним последовали другие города. Пока преобладало сельское население, стража была довольно эффективной. Но бурная промышленная революция и эмиграция XIX века вызвали необратимые социальные изменения: за сорок лет, начиная с 1820 года, городское население в Америке выросло на 79 процентов, причем былая его однородность была утеряна, поскольку иммигранты прибывали из различных стран Европы, принося с собой различные культурные традиции. Одной лишь ночной стражей было теперь не обойтись, но учреждение полиции по лондонскому образцу с облаченными в форму полицейскими, централизованным руководством и дисциплинарным режимом имело мало сторонников в Америке. Сказывалась и застарелая англофобия, и боязнь возникновения слишком сильной власти, которая может ограничить почти полную свободу. Сперва попытались обойтись тем, что к ночной страже добавили дневных стражников. Но начавшиеся в 1835 году и продолжавшиеся вплоть до 1890-х годов многочисленные беспорядки, в которые вовлекались в основном ирландские иммигранты и коренное белое население, показали, что полицейская система, ориентированная на добровольную стражу, не соответствует новым требованиям. Многие ночные стражники днем были заняты на других работах и оттого на дежурстве спали. Дневная стража, функцией которой был контроль за массовыми выступлениями, тоже оказалась неэффективна. К тому же и дневные и ночные стражники избегали появляться в криминальных городских районах. Требовалась полноценная оплачиваемая полиция.

Первым в 1845 году учредил муниципальную полицию Нью-Йорк, приняв закон, отменявший прежнее разделение на независимые дневную и ночную стражи, и назначавший единую дневную и ночную полицию из 800 человек под управлением начальника полиции, назначаемого мэром города с согласия городского совета. Формы у полицейских не было, лишь восьмиконечная медная звезда на левой стороне груди указывала на их принадлежность к стражам порядка. Строилась эта полиция, во многом следуя лондонскому образцу: город делился на три округа, каждый округ — на шесть или семь участков (wards). Округ имел свой полицейский суд и здание полицейской части. В каждом участке создавался свой патрульный округ со своей штаб-квартирой. Штат каждого участка состоял из капитана, двух его помощников, двух или более сержантов и от 30 до 70 полицейских. Полицейские назначались на свою должность на два года, шеф полиции — на четыре.

Обучение полицейских в одном из нью-йоркских участков

В 1857 году муниципальная полиция Нью-Йорка была упразднена и создана Столичная полиция под руководством назначаемого губернатором полицейского управления из трех, а с 1873 года из четырех комиссаров, объединившая под своей юрисдикцией собственно Нью-Йорк, Бруклин, остров Стейтен-Айленд и округ Вестчестер. Специальный полицейский комитет из видных политиков контролировал работу полиции. Территория Нью-Йорка была разделена на три, а затем на четыре инспекционных округа, которые, в свою очередь, делились на участки (precincts). Непосредственно действиями полиции руководил суперинтендант, инспекторы отвечали каждый за свой округ, а участки подчинялись капитанам, которые назначали посты или маршруты патрулей. Ночная смена у американских полицейских, в отличие от Лондона, длилась с 6 часов вечера до 8 утра, а дневная — с 8 утра до 6 вечера.

Вооружение нью-йоркских патрульных полицейских

Отношение к полицейской форме в Америке было совсем иным, чем в Англии. Если англичане полагали, что наличие формы у полицейских гарантирует гражданам отсутствие тотального полицейского шпионажа и первоначально полицейский даже дома обязан был носить форму, то американцам это не казалось главным, они упорно противились ношению единой униформы, видя в этом проявление милитаризма и уподобление полицейских ливрейной прислуге. Однако скоро стало ясно, что одетые в форму полисмены более эффективно воздействуют на преступников самим фактом своего присутствия на улицах. К тому же сторонники униформы полагали, что штатская одежда попустительствует трусости, позволяя полицейскому в случае опасности уклониться от исполнения своих обязанностей.

В 1853 году, на восьмом году своего существования, формой обзавелась полиция Нью-Йорка. Сперва каждый участок изобретал для своих патрульных собственную форму, но с упразднением нью-йоркской муниципальной полиции в 1857 году и организацией Столичной полиции полицейских облачили в единую форму: синяя суконная куртка с медными пуговицами, синие штаны с белым лампасом и синий жилет. В 1873 году была введена новая форма, продержавшаяся с небольшими изменениями до конца века. Рядовые полицейские носили темный серовато-синий однобортный сюртук чуть ниже колена и штаны с белой выпушкой по наружному шву. У офицеров был двубортный сюртук, отличавшийся от мундиров рядовых патрульных количеством пуговиц и воротником: у суперинтендантов и инспекторов воротники были стоячие из темно-синего бархата (как и обшлага), у капитанов и сержантов — отложные из того же сукна, что и сюртук. Всем полицейским чинам было назначено форменное кепи с разного вида эмблемой в виде венка. Примерно с 1880 по 1912 год патрульные на дежурстве носили шлемы — летом серые, зимой синие.

Каждый полицейский был вооружен дубинкой длиной 56 см, сперва из палисандра, а после подавления вербовочных бунтов во время Гражданской войны, когда выяснилось, что они легко раскалываются, — из древесины белой акации. С 1887 года необходимым снаряжением патрульного наряду с дубинкой стало огнестрельное оружие. Резные деревянные свистки с горошиной внутри в нью-йоркской полиции используются с конца 1850-х годов, до этого сигналы подавались ударами дубинки по стенам, урнам или просто выстрелами в воздух. Около 1889 года был принят на вооружение свисток с характерным громким звуком, такой же, как у английских констеблей.

Американский полицейский

В 1854 году за Нью-Йорком последовал Бостон: там тоже была создана постоянная оплачиваемая полиция, объединившая старый Департамент стражи, который существовал 200 лет, с дневной полицией и насчитывавшая 250 человек под контролем начальника, назначаемого мэром и городским советом. В том же году аналогичное слияние произошло в Филадельфии. Примерно в то же время похожие полицейские силы были созданы в Цинциннати и Новом Орлеане, чуть позже — в Чикаго, в Балтиморе и Ньюарке. Каждый из этих городов, хотя и учитывал нью-йоркский опыт, мог похвастать и собственными нововведениями. В Бостоне, к примеру, впервые в Америке стали использовать осведомителей и были введены процедуры опознавания подозреваемого с участием детективов, в Филадельфии появились плакаты с объявлениями о розыске и фотоальбомы преступников. В Чикаго и Детройте создали «силы быстрого реагирования» в виде конных патрулей и гужевых «летучих отрядов», прибывавших по вызову в фургоне, которые очень быстро завоевали популярность в столицах других штатов. А вот в униформу полиция этих городов облачились только спустя несколько лет. В целом их униформа не сильно разнилась от той, что была принята в Нью-Йорке: те же синие сюртуки, вот только цвет кепи или фуражки, кокарду и знаки различия каждый город устанавливал свои.

От своих британских коллег американская полиция отличалась одной существенной особенностью: начальники полиции и офицеры назначались победившей на выборах партией. Поэтому очень часто срок службы ограничивался несколькими годами — то есть сроком пребывания у власти партии, поддерживавшей данного кандидата. Полицейские чиновники не успевали приобрести опыт, необходимый для эффективной работы. Подчиненность полиции партийной мафии в крупных городах провоцировала коррупцию на всех ступенях полицейской иерархической лестницы. За деньги полиция закрывала глаза на нелицензионную торговлю спиртным в магазинах, принадлежавших партийным боссам, на их игорные дома и притоны и в то же время совершала набеги на заведения политических противников. Наконец, в 1900 году вступил в действие закон Пендлтона, положивший начало ликвидации системы, при которой полицейские должности становились призом на выборах, ее заменила система государственной службы.

За границами городов наиболее распространенной была система шерифов, унаследованная отбывшей метрополии. Шериф возглавлял полицейскую исполнительную власть в округе (county). Это была выборная должность; в разных округах и штатах существовал свой порядок оплаты этой должности и сроки, на которые избирался шериф, они варьировались от двух до четырех лет. Эта система особенно проявила себя во время освоения Дикого Запада в 1835–1895 годах.

Обязанности шерифа были весьма разнообразны. В некоторых округах он исполнял роль податного инспектора: должен был осуществлять телесные наказания, назначаемые судом, а при необходимости приводить в исполнение смертные приговоры, которые на Диком Западе осуществлялись через повешение. Иногда шерифы строили для этого подобие виселицы, но часто веревка просто перекидывалась через крепкий сук.

Обычно шерифу дозволялось нанимать себе помощников или заместителей для повседневного несения службы. Мог он также назначать граждан для поддержания порядка. Распространение юрисдикции шерифа за пределы города, на весь округ, предоставляло ему возможность поддерживать порядок на территории обширной сельской местности. В случае крайней необходимости власти округа разрешали шерифу создавать поисковые отряды, оказывавшие ему помощь в розыске и поимке преступника.

Своего рода свод правил, которых придерживались блюстители порядка на Западе, был составлен Дэвидом Куком, шерифом в Колорадо в 1860-х и начальником полиции в Денвере в 1870-х годах. Последний изложил их в своей книге «Руки вверх! или Двадцать лет детективной жизни в горах и на равнинах» в 1882 году. В частности, раздел под названием «Само-сохранение» включал такие советы:

Никогда не бейте арестованного по голове своим пистолетом, потому что если вы потом захотите воспользоваться этим оружием, оно может оказаться неисправным.

Пытаясь произвести арест какого-нибудь головореза, держите пистолет в руке или будьте готовы выхватить его в тот момент, когда себя обнаружите. Моим девизом было: «лучше убить двоих, чем позволить одному убить тебя».

После того как ваш пленник арестован и разоружен, обходитесь с ним как следует обходиться с арестованным — настолько вежливо, насколько позволит его поведение. Если вы не будете защищать тех, кто попал к вам в руки, то те, кого вы впоследствии попытаетесь арестовать, будут отчаянно вам сопротивляться.

Никогда не полагайтесь на честь арестованных. Девять из десяти не имеют понятия, что это такое.

Во второй половине XIX века некоторые штаты обзавелись собственными полицейскими силами, действующими не только на территории округов, но по всему штату. В этом плане «первопроходцами» обычно считаются техасские рейнджеры, возникшие в 1845 году как «рейнджеры Кинга», — группа наемных охранников богатого скотовладельца Ричарда Кинга. После создания из них отрядов для защиты границ штата от нападений мексиканских банд техасские рейнджеры прославились убийством нескольких тысяч мексиканцев и полным уничтожением племени команчей. Первым профессиональным полицейским агентством стали полицейские силы штата Пенсильвания, призванные помогать владельцам шахт в подавлении забастовок в угольных районах. Обзавелись собственными рейнджерами Массачусетс и ряд западных штатов.

Калифорнийская «золотая лихорадка» 1849 года и Гражданская война вызвали к жизни несколько агентств федерального уровня, в частности агентство почтовых инспекторов, внутреннюю налоговую службу, пограничную службу и секретную службу. Эти федеральные агентства строились по образцу Национального детективного агентства Пинкертона, о котором речь впереди.

ДЕТЕКТИВЫ

Читателю антологии викторианского детектива, разумеется, интереснее полицейские и частные сыщики, нежели обычные «стражи порядка», выступающие, как правило, лишь в роли статистов. Что же представляла собой профессия детектива в викторианскую эпоху?

Первые сыщики появились в англоязычном мире уже к концу xvi века — известно свидетельство о том, что в 1597 году осужденный на казнь преступник Лак Хаттон назвал арестовавшего его «ловца воров» «черным псом из Ньюгей-та». Занятие это обрело популярность в начале xviii века, после принятия в 1692 году Закона о разбойниках, гарантировавшего награду в 40 фунтов тому, кто схватит и доставит в суд бандита с большой дороги, или комиссионные за возвращение похищенной собственности. Однако «кровавые деньги», как называли эти наградные, не только делали эту профессию прибыльным делом, но часто становились неодолимым искушением самим организовывать преступления, чтобы потом получать вознаграждение за их раскрытие.

Самым известным «ловцом воров», окончившим свою жизнь на виселице в 1725 году, был Джонатан Уайльд, «главный ловец воров Великобритании и Ирландии», коим он сам себя провозгласил. Уайльд произвел 120 арестов для поддержания своей репутации, но главные деньги делал как глава преступного синдиката, получая их как от жертв — за розыск украденного, так и от самих воров за то, что не отправлял их на эшафот.

К середине XVIII века изображение сыщика, действующего в сговоре с ворами, стало общим местом в английской литературе. Жизнь Уайльда послужила материалом для «Правдивого и подлинного повествования о жизни и деяниях покойного Джонатана Уайльда» Даниеля Дефо, а в 1743 году сатирическое изображение карьеры знаменитого «ловца воров» (роман «Джонатан Уайльд») вышло из-под пера вышеупомянутого Генри Филдинга.

Филдинг был первым, кто попытался изменить сложившуюся ситуацию. Спустя два года после своей сатиры на Джонатана Уайльда он создал маленькую группу сыщиков, отобрав из 80 кандидатов шестерых, готовых продолжить службу сверх положенного им срока и выступить на борьбу с разгулом преступности. «Людям мистера Филдинга» удалось в первые же месяцы разгромить несколько банд головорезов, терроризировавших горожан, но мизерное жалованье, получаемое из приходских сумм, не позволяло этим людям целиком отдаваться своей работе, и Филдинг, первоначально противившийся этому, был вынужден позволить сыщикам получать в качестве жалованья «кровавые деньги» за поимку преступников и процент от стоимости украденного имущества, которое им удавалось возвратить. Нежелание властей платить постоянное и пристойное жалованье вызвало спад энтузиазма среди сыщиков, и они были распущены. За полгода до своей отставки в 1754 году Генри все-таки убедил кабинет в необходимости правительственной оплаты услуг детективов, и ему для этой цели было выделено 200 фунтов. Ими воспользовался уже Джон Филдинг, занявший место брата после его смерти в том же 1754 году. Он вновь учредил распущенную было сыскную полицию, и хотя общество скептически относилось к возрождению профессии «ловцов воров», своими действиями они вскоре заслужили уважение, а фонд на их содержание к 60-м годам XVIII века достиг уже 600 фунтов. Официально сыщики с Боу-стрит числились чиновниками суда магистратов и посылались мировыми судьями для обнаружения и ареста виновников преступления. Именно этим объяснялось их прозвище: «Bow Street Runners» — «Боустритские приставы», которое распространилось к концу века. Знаком их власти был маленький констебльский жезл, увенчанный короной. Арест производился просто касанием жезла и объявлением причины ареста. Сыщиков можно было нанять и для расследования преступлений в любой части страны, и для охраны частных мероприятий. Стоило это нанимателям 1 гинею в день плюс транспортные и иные расходы.

Джон Филдинг заложил также основы общебританской системы обмена полицейской информацией, начав с 1772 года издавать газетный листок под названием «Hue and Cry» («Лови! Держи!»), в котором описывались преступления и приговоры, и рассылать их по всем графствам. Позднее этот листок заменила ведомственная газета «Police Gazette», издававшаяся в течение всего викторианского времени.

Почти целое столетие боустритские сыщики обеспечивали поимку и осуждение преступников, составляя главную альтернативу дискредитировавшим себя четным «ловцам воров». Однако в процессе своей деятельности они частенько посещали таверны, служившие воровскими притонами, что, естественно, вызывало подозрения в том, что они следуют путем своих предшественников. Сохранялась и развращающая система выплаты наградных. Поэтому, когда в 1829 году сэр Роберт Пиль организовал Столичную полицию, «Боустритские приставы», ошельмованные в результате парламентского расследования и обвиненные во взяточничестве и многочисленных сговорах с преступниками, не были включены в ее состав.

Сама Столичная полиция довольно долго обходилась без сыскной части, по сути ограничиваясь исключительно профилактическими функциями. Полицейские в мундирах не могли эффективно расследовать серьезные преступления, а использование полиции в штатском платье было неприемлемо с точки зрения общественного мнения. Поэтому вплоть до окончательного роспуска в 1839 году следствиями по серьезным уголовным преступлениям продолжали заниматься «Боустритские приставы» — единственная группа уполномоченных сыщиков в штатском. Однако в 1842 году зверское убийство, совершенное Даниэлем Гудом, вызвало столь широкий общественный резонанс, что комиссарам удалось добиться от министра внутренних дел разрешения на создание полицейского отдела, в котором должны были работать детективы в штатском. Новый Детективный департамент при Центральном управлении сперва состоял из двух инспекторов и шести сержантов, позднее дополненных еще двумя сержантами. С 1846 года в каждом дивизионе по два человека обучались работе в штатском для потенциальной замены заболевших или выходящих в отставку. Постепенно к 70-м годам количество детективов достигло 123 человек. Но в 1877 году разразился скандал, связанный с коррупцией, в которой обвинялись четыре инспектора Детективного департамента, в том числе старший инспектор Натаниэль Драскович — гордость Скотленд-Ярда. В результате все они получили различные сроки тюремного заключения.

Созданная парламентская комиссия решила, что Детективный департамент необходимо расформировать и создать практически заново, а возглавлять его должен не полицейский чин, а помощник комиссара, причем обязательно имеющий юридическое образование. Претендентом на этот пост стал молодой адвокат Говард Винсент. Винсент изучил постановку сыскного дела в Париже и в январе 1878 года представил комиссии рапорт, где описал свое видение реорганизуемой сыскной полиции. Выработка концепции далась Винсенту нелегко, говорили, что ему пришлось восемнадцать раз переписывать документ, прежде чем он подготовил чистовой вариант. Проект в значительной степени ориентировался на французский централизованный образец, новый департамент виделся Винсенту независимым от остальной полиции, с прямым подчинением министру внутренних дел. Даже название должности, которую придумал себе Винсент, — директор уголовных расследований — была калькой с французского Directeur des Recherches Criminelles. Однако предложенная Винсентом система была сочтена слишком французской, и проект был значительно переработан.

Говард Винсент

В итоге Говард Винсент все же стал директором, но официально был подчинен комиссару. Преемник Винсента, Джеймс Монро, уже назывался помощником комиссара, а не директором департамента.

Изменения, внесенные в проект Винсента, были направлены на децентрализацию и ограничение власти директора департамента, а также на усиление взаимодействия с дивизионами. Было решено прежний отдел в Скотленд-Ярде сделать центральным управлением департамента, а при каждом дивизионе создать собственный отдел уголовного розыска. С одной стороны, этот отдел был подчинен суперинтенданту Департамента уголовных расследований, а с другой — любой рапорт отдела проходил через дивизионного суперинтенданта, предоставляя тому контроль над ведущимися на его территории дознаниями. Ставя свою подпись под рапортом, суперинтендант принимал часть ответственности за эффективность работы детективов, но при необходимости помощи со стороны обычной полиции она немедленно оказывалась.

Новый Департамент уголовных расследований появился на свет в апреле 1878 года. К началу реорганизации он насчитывал 250 человек. Центральному управлению предполагалось поручать расследования особо сложных и важных дел, а также оказывать помощь провинциальным коллегам. На уровне дивизионов расследовались практически все дела о кражах и ограблениях, а также большинство дел об убийствах. К 1883 году Винсент довел численность департамента до 800 человек.

Детективы получали более высокое жалованье, чем их коллеги того же ранга из линейной полиции, выше был и их общественный статус. Это не могло не вызывать в полиции недоброжелательства по отношению к сыщикам. Напряженность возникала и между дивизионными детективами и теми, кто служил в Центральном управлении, поскольку на рядовых сыщиков из дивизионов ложилась основная, самая тяжелая и грязная работа, тогда как общественное признание доставалось инспекторам Центрального управления. Авторы детективных романов и рассказов не слишком вдавались в эти различия, основной персонаж их произведений — это некий усредненный «человек из Скотленд-Ярда», и по манере расследования, и по своим полномочиям скорее похожий на полицейского из Центрального управления.

Как правило, детективы редко оказывались первыми на месте преступления. В случае кражи пострадавшие, а в случае убийства — обнаружившие труп извещали о произошедшем ближайшего патрульного констебля или лично являлись в полицейский участок. Констебль, первым из своих коллег появившийся на месте преступления, оставался там до самого окончания осмотра и отправки трупа в морг. Из участка прибывали дежурный инспектор с людьми для организации оцепления, если это требовалось, и один-два детектив-сержанта, которые в основном допрашивали свидетелей и производили другие следственные действия. В серьезных случаях, таких как убийства, к следствию подключался детектив-инспектор. И только если дело было признано особо важным или требовало проведения дознания на всей территории Столичного округа, за пределами Лондона или даже за границей, следствие передавалось инспекторам из Центрального управления.

У лондонских детективов не было практически никаких инструментов для расследований — только осведомители да знание местных условий и криминальной среды. Лишь в 1894 году начались опыты по внедрению системы бертильонажа[143]Бертильонаж — метод идентификации преступников, изобретенный Альфонсом Бертильоном и основанный на описании и измерении параметров, которые остаются неизменными в течение всей жизни человека.. В порядке эксперимента в следующем году стали использовать систему идентификации по отпечаткам пальцев, разработанную Гальтоном. С 1901 года основным методом идентификации преступников стала дактилоскопия, тогда же в сыскное дело начинают внедряться и другие инновационные методы. Однако от континентальных полиций Скотленд-Ярд еще долго отставал, и даже провинциальная полиция часто опережала его. Научная лаборатория в Лондоне, к примеру, была основана только в 1934 году.

В провинции, в отдельных графствах и городах, процесс обзаведения собственными детективными отделами при полиции растянулся на несколько десятков лет. Так, Ноттингем создал такой отдел в 1854 году, а в Стаффордшире он появился лишь спустя сорок лет. Часто констебли из провинции командировались на стажировку в качестве детективов в Столичную полицию. Железнодорожные компании и крупные промышленные предприятия имели собственные детективные отделы.

Частные сыскные конторы стали возникать в середине XIX века. Одним из первых агентств были «Боустритские приставы», которые, потеряв официальные полномочия, просуществовали в виде частной конторы до середины века. Тогда же возникло детективное агентство Форрестера и Дейта. Годом позже появилось сыскное агентство Уильяма Берджесса. Еще год спустя организовал наиболее известное в ранневикторианский период частное сыскное бюро Чарльз Филд (1805–1875), который с 1846 года в течение шести лет возглавлял Детективный отдел лондонской Столичной полиции. Чарльз Диккенс писал очерки о Филде, а позже вывел его в романе «Холодный дом» под именем инспектора Баккета. Выйдя в отставку, Филд не оставил сыскного дела, его агентство и он сам часто упоминаются в прессе середины века. Филд руководил делами агентства до 1865 года, а затем оно продолжало существовать без него («Флит и Никколз»). В 1857 году было открыто сыскное агентство Джона Льюиса, полицейского детектива из Сити, проработавшего 17 лет в полиции, в 1868 году его возглавил Томас Балчин, также детектив из Сити, имевший более чем двадцатилетний опыт сыскной работы. Известно было сыскное агентство Бентли, который два десятка лет проработал помощником шерифа. Одним из самых известных в 1870-х годах было Континентальное частное сыскное агентство Поллаки. Игнатиус Пол Пол-лаки (1828–1918) был австрийцем по происхождению, с самого основания и по 1861 год он работал в частном агентстве Филда суперинтендантом иностранного отдела. В 1861 году Поллаки основал собственное дело и активно действовал на поприще частного сыска. Он разыскивал пропавших родственников и друзей, участвовал в бракоразводных делах. Во время войны Севера и Юга в Америке Поллаки был нанят американским послом в Бельгии Генри Санфордом для слежки за конфедератами, которые покупали в Европе снаряжение для южан, а в 1867 году, вероятно в связи: неудачным восстанием радикальных ирландских националистов-фениев, он был приведен к присяге как специальный констебль в Х-дивизионе. За свои труды Толлаки имел множество иностранных и британских наград, а драматург Уильям Гилберт и композитор Артур Салливан увековечили его в песенке драгуна из популярной оперетты «Пейшенс» как «Паддингтонского Поллаки» (его контора располагалась в Паддингтоне). Существует даже предположение, что он послужил прототипом Эркюля Пуаро в серии детективных романов Агаты Кристи. К началу 1880-х в торговом отделе почтового справочника Лондона значилось семнадцать сыскных агентств и частных детективов, а через десять лет — уже тридцать три.

Как читатель, возможно, уже заметил, большинство частных детективов имело прежний и весьма внушительный полицейский опыт. Примером могут служить частные сыщики Драскович и Миклджон, которые в качестве иснпекторов Скотленд-Ярда были замешаны в скандале о коррупции в 1877 году, Абберлин и Рид, инспекторы, расследовавшие убийства, совершенные в 1888 году Джеком Потрошителем, или Моузер и Литтлчайлд, боровшиеся в 1880-х годах с ирландскими террористами (в качестве частного детектива инспектор Литтлчайлд прославился тем, что благодаря собранным им свидетельствам Оскар Уайльд оказался в Пентонвильской каторжной тюрьме).

Вопреки представлениям, которые могут сложиться из знакомства с викторианской детективной литературой, частные сыщики в Англии не составляли конкуренции официальной полиции, они скорее дополняли ее в тех областях, где полиция действовать не могла. Частные детективы редко имели дело с уголовными преступлениями, особенно с такими тяжкими, как убийства. Тот же Филд никогда не упоминался в связи с делами об убийствах (если не считать известного дела об отравителе докторе Уильяме Палмере, отправившем на тот свет ради денег своего приятеля и, вероятно, жену и брата и повешенном в 1856 году; еще до обвинения в убийстве Филд расследовал финансовые дела Палмера, которому страховая компания отказала в выплате страховки за смерть брата). Толчок бурному росту числа частных сыскных контор дал закон о разводах и брачных процессах 1857 года, передавший дела о расторжении брака от церковного апелляционного суда гражданскому суду по наследственным, бракоразводным и брачным процессам. По этому закону муж отныне имел право подать в суд на развод, предоставив свидетельства о неверности супруги. Добывание таких доказательств и стало одной из главных сфер деятельности частных детективов наряду с финансовым шпионажем. В отличие от американцев, британские граждане редко доверяли охрану своего имущества или личности частным агентствам, предпочитая иметь дело с полицией, поэтому охранные услуги были мало востребованы — пожалуй, только политики нанимали частных детективов для сопровождения во времена предвыборных туров и подобных мероприятий, как это делал, например, Артур Бальфур в конце 1880-х годов.

Частный детектив предлагает услуги по бракоразводным делам

С политикой была связана еще одна сфера деятельности британских частных детективов, которую старались не афишировать. Поскольку действия полиции были строго регламентированы, то, в отличие от континентальных полицейских, которым официально разрешалось следить за гражданами, британские полицейские находились в весьма затруднительном положении. Поэтому частные детективы, большей частью плоть от плоти полиции, выполняли ту работу, которая законом запрещалась Скотленд-Ярду. Они следили за гражданами, выколачивали показания из нужных лиц и даже сотрудничали с иностранными спецслужбами, например с российским Третьим отделением и позднее Заграничной агентурой — ведомствами, с которыми не существовало никаких официальных отношений.

В Америке первые попытки завести детективов как самостоятельный род полицейской службы могут быть отнесены к 1840-м годам. В 1845 году городской маршал Бостона Френсис Тьюки организовал детективное бюро, просуществовавшее шесть лет, пока оно не было закрыто городскими политиками, напуганными растущей системой шпионажа и недовольными увеличивавшимся влиянием Тьюки. Создававшиеся в городах новые муниципальные полицейские отделы были ориентированы скорее на профилактические меры против преступности, чем на сыскные мероприятия. Роль детективов в этих отделах при случае выполняли патрульные. В Нью-Йорке после введения формы для патрульных Департамента нью-йоркской муниципальной полиции часть констеблей — двадцать человек — продолжали выходить на работу в штатском, исполняя роль детективов. Они получили название «тени» (shadows) в противоположность своим облаченным в мундиры коллегам, называвшимся «звездами». Однако официально детективный отдел в нью-йоркской полиции появился только в 1857 году.

До начала Гражданской войны еще два города обзавелись собственными детективными отделами: Филадельфия и Чикаго. Однако в результате коррупционных скандалов чикагский детективный отдел был вскоре расформирован, так же как и бостонский, а в Нью-Йорке крупные скандалы сотрясали детективную полицию в 1877 году. Вскоре упраздненные отделы были восстановлены, но существенного улучшения их работы и положения с коррупцией в рядах детективов до конца викторианского периода так и не произошло. Несколько отличалось на общем фоне детективное бюро Нью-Йоркской полиции, которое с 1880 года возглавил ирландец капитан Томас Ф. Берне, служивший сперва пожарным, затем вступивший в полицию и доросший до капитана.

Капитан Томас Бернс

Высокому назначению, безусловно, способствовало то обстоятельство, что в 1878 году ему удалось раскрыть троизошедшее в его округе ограбление Манхэттенского сберегательного банка. В 1882 году ему удалось добиться от законодателей штата разрешения произвести в полицейском департаменте изменения, дававшие ему неограниченную власть. Спустя четыре года Берне учредил «утренний парад на Малберри-стрит», когда арестованных выстраивали перед собравшимися детективами в надежде, что те сумеют опознать подозреваемых и свяжут их с другими преступлениями. Тогда же он издал книгу «Профессиональные преступники Америки», а затем альбом фотографий уголовников. Методы, которыми Берне добивался признания от арестованных, составили ему громкую и скорее дурную славу. Именно при нем возник термин «допрос третьей степени», под которым подразумевалось психологическое давление на подозреваемых и избиение для получения показаний.

Детектив Берне был настолько знаменит, что вполне мог конкурировать с парижским Сюртэ и лондонским Скотленд-Ярдом, но кроме сыскных талантов его отличала еще и страсть к деньгам. От банкиров и финансистов, которым он оказывал особые услуги — организуя охрану и в первую очередь расследуя покушения на их собственность, — Берне получал весьма значительные прибавки к жалованью, объясняя это удачной игрой на бирже. В 1895 году Берне был уволен новым президентом Нью-Йоркского полицейского комитета Теодором Рузвельтом в ходе кампании по очистке полиции от коррупции.

Штаты Массачусетс и Делавэр экспериментировали с созданием собственной детективной полиции, которая действовала бы на территории всего штата. В 1875 году в Массачусетсе была учреждена детективная полиция штата из тридцати человек во главе со старшим детективом, назначаемым губернатором. Ее задачей была помощь генеральному прокурору штата и всем окружным прокурорам и судьям в подавлении беспорядков и добывании свидетельств о совершенных преступлениях. Затем эта детективная полиция была заменена окружной полицией, которая также назначалась губернатором и функции которой, по сути, не отличались от функций детективной полиции штата. В 1891 году в округе Ньюкасл штата Делавэр возникла особая детективная полиция из двух человек с шефом во главе. Детективы имели право производить следственные действия и аресты на всей территории штата. Через семь лет они были преобразованы в детективную полицию штата с теми же полномочиями.

Первые частные детективные агентства в Америке возникли на фоне бурного экономического роста и мощной иммиграции, что провоцировало рост преступности и возникновение этнических преступных группировок. Городская стража и шерифы в этой ситуации оказывались бессильны, а торговцы и промышленники значительно больше были заинтересованы в быстром возвращении украденного, чем в длительных судебных разбирательствах. В связи с этим несколько вышедших в отставку констеблей основали «независимые» частные полицейские агентства, занимавшиеся охраной собственности и возвращением похищенного за комиссионные. Около полудюжины таких фирм существовало с середины 1840-х годов в Нью-Йорке, Сент-Луисе, Балтиморе, Филадельфии и Чикаго. По существу, это были все те же «ловцы воров» со всеми присущими им пороками. Так что очень скоро в общественном сознании частный сыщик стал отождествляться с преступником.

Этот стереотип удалось переломить шотландцу Аллану Пинкертону, бондарю из городка Данби. Пинкертон родился в Глазго, в семье полицейского, который умер от ран, полученных во время усмирения уличного мятежа. Аллан был активным участником чартистских выступлений и в 1841 году вынужден был вместе с женой эмигрировать в Соединенные Штаты, спасаясь от преследования властей. В 1847 году Пинкертон случайно обнаружил логово фальшивомонетчиков и не замедлил привести туда шерифа округа Кейн для ареста шайки. Разгром банды привел не только к тому, что шериф назначил молодого бондаря своим заместителем, но и сделал его имя известным за пределами городка Данби, где он тогда проживал. За помощью к Пинкертону стали обращаться федеральные министерства — почтовое и финансовое. Пинкертон перебрался в Чикаго и был назначен на пост помощника шерифа округа Кук. В 1854 году он впервые исполнил поручение железнодорожной компании (Южно-Мичиганской) — арестовал злоумышленника. Обилие частных заказов на расследования привели Пинкертона к мысли создать собственное детективное агентство. Среди наиболее крупных потенциальных заказчиков ему виделись железные дороги, заинтересованные в контроле над собственными служащими из-за участившихся случаев воровства, наносившего компаниям значительный ущерб. Аллан Пинкертон провел консультации с шестью действовавшими на Среднем Западе железнодорожными компаниями, которые в феврале 1855 года выделили ему 10 000 долларов на создание Северо-Западного полицейского агентства. Летом того же года четыре оперативника Пинкертона добились первого громкого успеха: им /далось установить, что постоянные кражи билетов совершал кондуктор Берлингтонской железной дороги. Еще одной сферой деятельности агентства: тала работа на почтовое министерство: Тинкертон обязан был прекратить нарастающее число грабежей почты, информировать Вашингтон о деятельности местных почтовых контор и проверять работников почты на честность. Это потребовало от него разработки системы шпионажа за служащими. Тайный агент становился основой всей детективной системы Пинкертона, он входил в доверие к подозреваемому или кому-то из круга его знакомых, добивался признания, а затем выступал в суде как свидетель обвинения, обеспечивая приговор.

Поначалу Пинкертон не оценил как потенциального заказчика другую бурно развивающуюся транспортную систему — скорой доставки грузов и почтовых отправлений, — поскольку деловым центром этой системы был Нью-Йорк. Между тем конкурирующие транспортные конторы, выросшие из мелких перевозчиков в национальные компании, несли колоссальные убытки от краж и мошенничества собственных служащих, поскольку перевоз товаров и денег фургонами и дилижансами по всей стране создавал условия для воровства значительно более благоприятные, чем на железных дорогах. В 1858 году ограблению подверглась транспортная компания Адамса, имевшая к тому времени восемь приемных контор в Южной Каролине, Джорджии, Теннесси и Алабаме. Из конторы в Монтгомери, штат Алабама, было похищено 40 000 долларов, и вице-президент компании, узнав от друзей и партнеров на железных дорогах Среднего Запада о прославившемся своими удачами чикагском детективе, обратился к Пинкертону. В течение двух лет агенты «разрабатывали» руководителя конторы, в результате чего тот был осужден, а компании возвращены все похищенные деньги за минусом 400 долларов. В итоге компания Адамса решила, что выгодно будет заплатить Пинкертону гонорар авансом в счет будущих грабежей. Как оказалось, такая предусмотрительность была не лишней. В 1860 и 1863 годах компания была ограблена на 20 и 85 тысяч соответственно, и детективы выследили и арестовали грабителей. В 1866 году Пинкертону удалось возвратить Адамсу 585 тысяч из шестисот, похищенных бандой во главе с кондуктором железной дороги. Грабежам подвергались и конкуренты Адамса. А поскольку связь этого бизнеса с железными дорогами все возрастала и почтовые вагоны входили в состав поездов, то очень скоро известность Пинкертона среди владельцев железных дорог и транспортных компаний приобрела общенациональный характер, выплеснувшись далеко за пределы Среднего Запада. И Аллан Пинкертон воспользовался этим: чтобы не ограничивать свою деятельность границами Среднего Запада, фирма стала называться «Национальное детективное агентство Пинкертона». Тогда же возникла знаменитая эмблема Пинкертонов в виде «Всевидящего ока» и девиза «Мы никогда не спим».

Если отсутствие соответствующих полицейских механизмов как на уровне штатов, так и на федеральном уровне, а также слабость полицейской охраны общественного порядка за пределами городов породили расцвет одного агентства — Пинкертона, то в самих городах конкуренция усиливалась как между общественной и частной полицией, так и между собственно частными детективами. В 1855 году в Нью-Йорке было три «независимых» частных детектива, а через 15 лет их стало 15. В Чикаго сперва действовали несколько бывших констеблей-детективов из городской стражи, а в 1857 году Сайрус Бредли, бывший шериф округа Кук, у которого Пинкертон когда-то служил помощником, основал вместе еще с тремя партнерами Чикагское полицейское агентство по расследованию и инкассированию. В следующем году Дж. Т. Мур создал Торговое агентство, взимая с торговцев 50 центов в неделю за охрану. В 1861 году Уильям Боубейн организовал Городскую профилактическую полицию, к концу 1860-х появились Торговая полиция Джона Хамблена и Частная охранная полиция Корнелиуса О'Каллахана. Но эти агентства, как и те, что находились в Нью-Йорке, обеспечивали минимум детективных услуг — основной их коммерцией были услуги охранные. Сам Пинкертон организовал дополнительно к своему детективному агентству Охранный полицейский патруль, который должен был конкурировать как с «независимыми» — как прозвали частную полицию, так и с обычной полицией. Охранники Пинкертона даже имели форму: шляпы из мягкого фетра с широкими опущенными полями и с золотым шнуром и кисточкой, синие фланелевые блузы, темные брюки и жилеты с серебряными пуговицами с надписью «Охранное агентство Пинкертона». Только одно агентство, основанное в 1866 году Уильямом Тертлом и по какому-то недоразумению названное Чикагским полицейским и страховым бюро, могло конкурировать с агентством Пинкертона. Оно заслужило славу «одной из самых больших и самых мощных организаций такого рода в мире», раскрыв несколько страховых мошеннических конспирации.

Арест мошенника

Многие политики в городах яростно выступали против неподконтрольных им полицейских агентств, тем более что частные детективы порой сами давали к этому повод. В пятидесятые годы в Чикаго несколько «независимых» детективов были пойманы на том, что подбрасывали фальшивые деньги и воровские инструменты ничего не подозревавшим людям, чтобы арестовать их по обвинению в фальшивомонетничестве или воровстве. В 1860 году детектив из агентства Бредли арестовал поджигателя-рецидивиста за попытку сжечь дотла городской дровяной двор. Во время суда, на котором детектив выступал в качестве свидетеля, выяснилось, что он подстрекал обвиняемого к совершению преступления, чтобы поучить награду. Однако реально противники частных детективов в городах могли добиться только лишения полномочий на арест. Это сильно стесняло тех, кто занимался предоставлением охранных услуг, ведь на основании общего права они могли, как и любой гражданин, задержать или арестовать преступника, если он совершил противоправное деяние у них на глазах, а вот в случае встречи подозрительных лиц во время патрулирования арест их был незаконен. Детективы, часто занимавшиеся расследованиями вне городов, были, с одной стороны, независимы от местной политики, а с другой — не могли рассчитывать на подобные полномочия в городах, куда заносил их ход дознания. Таким образом, сотрудники Пинкертона или его конкурентов могли только выследить преступника, а потом выступить истцами или свидетелями в зале суда.

Разразившаяся Гражданская война Севера и Юга создала большое поле деятельности для частных детективов: необходимость сбора разведывательной информации за линией фронта, гигантские злоупотребления среди подрядчиков и интендантских служб в тылу, дезертирство, часто с целью потом снова объявиться в армии и получить вознаграждение в 100 долларов, дававшееся как поощрение добровольцам, — все это требовало огромного числа способных людей; федеральное правительство не могло справиться с множеством проблем такого рода своими силами. В 1861–1862 годах Пинкертон возглавлял секретную службу при штабе генерала Макклеллана, решая одновременно две задачи: его агенты следили за подозрительными личностями на территории Северного союза и добывали разведывательную информацию на территории конфедератов. Многие из агентов были арестованы, кто-то бежал, а один спас себе жизнь, выдав сеть Пинкертона на Юге, в результате чего ветеран агентства и самый известный шпион Пинкертона, Тимоти Уэбстер, был повешен за шпионаж.

После окончания Гражданской войны продолжали развиваться две наметившиеся модели американских частных детективных агентств, при этом все больше отдаляясь друг от друга: одну модель представляло Национальное агентство Пинкертона, обеспечивающее главным образом следственные услуги вне города на территории всех штатов и даже за пределами страны, другую — местные городские детективные агентства вроде агентства Сайруса Бредли, в основном предоставлявшие охранные услуги городским торговцам и банкирам. Конечно, сферы интересов двух типов агентств порой пресекались — тот же Бредли пытался заключать контракты с железнодорожными компаниями, а у Пинкертона был его Охранный патруль в Чикаго. Однако в целом две эти модели развивались в разных направлениях, хотя обе обслуживали исключительно состоятельных клиентов.

Агенты Пинкертона обыскивают арестованного

Агенты Пинкертона после войны в конце 1860-х и в 1870-х годах продолжали в основном специализироваться на шпионаже за служащими железных дорог, — на этом зиждилось благосостояние детективного агентства. Шпионажем занимались почти все служащие Пинкертона (теперь у него было три офиса — в Чикаго, Нью-Йорке и Филадельфии), за исключением Охранного патруля в Чикаго. Однако возвращение после Гражданской войны множества мужчин, привыкших решать все вопросы силой, спровоцировало разгул бандитизма и в городах, и в сельской местности. Следствием этого стали бандитские нападения на поезда, начавшиеся на Восточном побережье и оттуда распространившиеся на запад. Оперативникам Пинкертона пришлось иметь дело и с ними. Его агентам удалось арестовать Джона Рино, главаря одной из первых банд, грабивших поезда, а также раскрыть ограбление, во время которого было похищено 700 000 долларов. На счету агентов Пинкертона было обезвреживание членов знаменитой банды Санденса Кида и Буча Кэссиди.

Почти десять лет борьба с грабежами шла успешно, но затем наступил кризис. В 1874 году банда Джесси Джеймса убила двух агентов Пинкертона. Спустя год его оперативники провели операцию возмездия, бросив в дом, где должны были находиться бандиты, зажигательную бомбу, которая при взрыве убила одиннадцатилетнего мальчика и ранила мать Джесси Джеймса. При этом самих налетчиков в доме не оказалось. Позднее там был найден пистолет с маркировкой агентства, что сразу же связало это происшествие с именем Пинкертона. Это нанесло сильный удар его репутации: в глазах американского общества бандит Джесси Джеймс превратился в американского Робин Гуда, а сыщик Пинкертон — в его ноттингемского шерифа.

Постепенно железнодорожные компании, объединяясь, стали обзаводиться собственными полицейскими, избегая зависимости от агентов Пинкертона, тем более что цены на их услуги постоянно росли. В 1865 году законодательная власть Пенсильвании позволила железным дорогам штата наделять некоторых служащих полицейской властью. Вслед за тем железнодорожную полицию разрешили Массачусетс, Мэриленд, Нью-Йорк. За ними последовали другие штаты, так что к самому концу века для взаимодействия многообразных железнодорожных полицейских систем была основана Железнодорожная ассоциация специальных агентов Соединенных Штатов и Канады. Появились и другие агентства, конкурирующие с Пинкертонами за контракты с железными дорогами, например Западное детективное агентство Дж. Нели.

Пинкертон искал новые рынки и нашел их в сфере услуг по борьбе со стачечным и забастовочным движением. Агентство стало поставлять штрейкбрехеров. Это направление особенно расцвело после смерти основателя агентства Аллана Пинкертона в 1884 году, при его сыновьях Роберте и Уильяме. Детективы проникали в рабочие союзы и выдавали их планы нанимателям, а охранники в основном обеспечивали безопасность имущества во время стачек на угольных шахтах и железоплавильных заводах в Иллинойсе, Мичигане, Нью-Йорке и Пенсильвании, а также в период железнодорожных забастовок 1877 года. Одной из самых громких операций на этом поприще был разгром в 1876–1878 годах тайного ирландского общества «Молли Магу-айр» в угольных районах Пенсильвании, явившийся следствием проникновения в общество агента Джеймса Макпарлана, хотя реальная вина этого тайного общества в приписывавшихся ему преступлениях до сих пор остается под сомнением. Рабочие беспорядки стимулировали рост числа частных детективов. Агентство Пинкертона за десять лет открыло шесть новых офисов, агентство Муни и Боланда распространило свою деятельность на Канзас-Сити и Нью-Йорк, бывший сотрудник Пинкертона Тил основал Компанию детективных услуг со штаб-квартирой в Сент-Луисе, штат Миссури, и филиалами на Дальнем Западе. К концу века Чикаго имел двадцать два детективных агентства, Нью-Йорк — больше двух десятков, Филадельфия — семнадцать. Однофамилец Пинкертона Мэтт Пинкертон, эксплуатируя свою фамилию, открыл Детективное агентство Соединенных Штатов и предоставлял охранников для Бей-Сити в штате Мичиган во время забастовки на лесозаготовках в 1885 году. В следующем году Джон Мэннинг основал Полицейское патрульное и детективное агентство ветеранов, в которое нанимались только ветераны и сыновья ветеранов и которое уже неделю спустя предоставило более сотни штрейкбрехеров для забастовки на Западной железной дороге Индианы. Еще тридцать человек занимались забастовкой на Уобашской железной дороге. Многие из этих агентств попытались раскрутить бизнес, используя имя Пинкертона в своих названиях или эмблемах, отчего сыновья его провели много времени в суде, добиваясь судебных запретов. Однако если с использованием имени Пинкертона в названиях компаний удавалось справиться, то в общественном обиходе слово «пинкертон» стало обозначать любого частного детектива независимо от того, какую роль он выполнял — сыщика или охранника.

В 1892 году произошла знаменитая Хоумстедская забастовка, когда вооруженные винчестерами три сотни агентов Пинкертона, прибывшие из соседнего штата, во время столкновений с рабочими убили девять человек и сами потеряли семь. В итоге деятельность целого ряда частных сыскных агентств, участвовавших в различных противозабаствочных действиях, была расследована обеими палатами Конгресса на предмет применения насилия при борьбе с профсоюзами. Было выяснено, что большинство крупных детективных агентств имеют солидные частные арсеналы, достаточные для вооружения небольшой армии. Только в чикагском филиале Пинкертонов находилось около 250 ружей и 500 револьверов. У «Муни и Боуленд» было более 200 единиц огнестрельного оружия, примерно столько же — у агентства Тила. Да и численность агентств позволяла им выставлять довольно крупные силы. По окончании расследования обе палаты пришли к выводу, что наем частных охранников происходил из-за неспособности гражданских властей обеспечить защиту людям и собственности. Однако конкретные меры по смягчению зла, проистекающего от частных полицейских систем, были оставлены на усмотрение штатов, а не федерального правительства.

Как результат этих парламентских расследований, в начале 1890-х ряд штатов принял законодательные акты, направленные против практики создания и найма таких армий. Западная Виржиния, Северная Каролина и Южная Дакота провели законы, запрещающие вооруженным детективам пребывать на территории этих штатов, округ Колумбия отменил политику найма частных детективов федеральным правительством, Висконсин запретил наем вооруженных отрядов, не разрешенных законами штата. Так же поступили власти других штатов. К 1899 году уже 24 штата плюс округ Колумбия запретили вооруженным охранникам действовать в пределах их юрисдикции. Впрочем, ничего не стоило обойти эти законодательные акты, поскольку все, что надо было сделать для их обхода, — это открыть филиал на территории штата и нанять в него местных жителей. Кроме того, эти законы применялись только к охране и почти никак не ограничивали деятельность детективов в штатском. Тем не менее все свидетельствовало о том, что нерегулируемой деятельности частных полицейских приходит конец. И хотя охранные услуги крупных агентств использовались и для вполне респектабельных целей, например для охраны президентских выборов в 1888 году, после событий в Хоумстеде агентство Пинкертона стало отходить от участия в противозабастовочной борьбе, хотя окончательно это произошло только в 1937 году. Его место в войне с рабочими союзами тут же заняли мелкие конкуренты, несклонные придерживаться закона, и они оказывали нанимателям любые услуги вплоть до убийств. В дальнейшем необходимость контроля над частными детективами привела к тому, что с начала XX века штаты начинают повсеместно вводить практику регистрации в управлениях суперинтендантов городской полиции или получения лицензии в специальных органах по лицензированию.

В сфере частного сыска у Пинкертонов тоже случались неприятные эксцессы. Так, руководитель нью-йоркского филиала Пинкертонов Джордж Бангс и три его оперативных работника были арестованы в Бостоне за то, что запугивали, за неимением надлежащих улик, жену предполагаемого грабителя. В том же году Роберт Пинкертон по собственной небрежности не смог получить необходимые бумаги для ареста и сам был обвинен в нападении и насильственном похищении.

К середине 1870-х годов сложился новый тип профессионального грабителя банков, в основном из бывших солдат Гражданской войны. Агентство Пинкертонов задалось целью сменить негативный имидж частных детективов на положительный образ борцов с профессиональными уголовниками, ворами и взломщиками. Именно с медвежатниками, использовавшими в своей бесконечной войне с производителями сейфов все современные достижения техники вплоть до динамита, и стало бороться это агентство, поддерживаемое Банковским союзом. Кроме Пинкертонов, против банковских грабежей выступили и другие агентства, например, Детективная ассоциация Скалистых Гор, организованная бывшим генерал-майором Колорадской милиции Дэвидом Куком, которая имела агентов во всех крупных городах Соединенных Штатов. В отличие от Пинкертона, ассоциация с самого начала сосредоточилась прежде всего на поимке грабителей банков и рогатого скота и даже разыскивала многих известных убийц.

Частные детективы в Америке, так же как и в Англии, активно вовлекались в бракоразводные дела, причем американцы к этому роду деятельности детективов относились с большой неприязнью, как и к штрейкбрехерству в рабочем движении. Первое американское дело о разводе, в котором прибегли к услугам частного детектива, состоялось в 1860 году, когда преуспевающий чикагский банкир Айзек Берч предъявил иск своей неверной жене, а она в ответ наняла агентство Сайруса Бредли, представившее лжесвидетелей, и те показали в суде, что Берч был развратником и соблазнителем, заставив тем самым банкира уладить спор без судебного разбирательства. Либерализация законов о разводе, особенно на Среднем Западе, и рост числа мест, где развод было легко получить, привели к резкому увеличению количества разводов — с 1867 по 1886 год почти в два с половиной раза. Однако там, где бракоразводный процесс оставался делом трудным и дорогим, например в Нью-Йорке, местные агентства, вытесняемые с рынка детективных услуг крупными детективными фирмами и общественной полицией, стали предлагать решения матримониальных проблем. Добывая свидетельства скандального поведения в процессе слежки за неверными партнерами (обычно женами) или просто предоставляя лжесвидетелей, эти детективы обеспечивали положительные решения бракоразводных дел. Число их росло. Один житель Нью-Йорка даже полагал, что «внезапные взрывы в семейной жизни, распад домашних хозяйств и семейные разлады коренились в этой системе». Очень редко противной стороне удавалось доказать лживость этих свидетельств. Репутация детективов по бракоразводным процессам была настолько скверной, что к концу 1880-х годов большинство штатов требовало подтверждающего свидетельства, прежде чем принять показание частного детектива.

Для произведений детективного жанра в викторианский период характерен персонаж женщины-детектива. Как в реальности обстояло дело с эмансипацией женщин на поприще охраны порядка?

И в Америке и в Англии женщины были допущены к работе в полиции довольно поздно. Для обыска арестованных женского пола при полицейских участках стали нанимать так называемых «матрон», но эти женщины не имели никаких других полномочий. В 1883 году в лондонской Столичной полиции появились две дамы, бывшие надзирательницами при арестантках. Однако официальный полицейский статус они получили только в 1919 году. Униформированная женская полицейская служба была создана в 1914 году, с началом Первой мировой войны, а через год Эдит Смит— первая англичанка-полицейский получила полномочия производить аресты. В 1916 году акт парламента позволил правительству выделять деньги, которые могли тратиться на женскую полицию, в 1918 году при комиссаре сэре Невиле Макриди были сформированы женские полицейские патрули под надзором миссис Софии Стенли, которые впервые вышли на улицу в мае 1919 года на мемориальной службе в Вестминстере в память погибших на войне сотрудников Столичной полиции. В Департаменте уголовных расследований женщины тоже появились лишь в начале хх века. Примерно в 1905 году мисс Айлид Макдугалл была назначена принимать жалобы от девушек, подвергшихся сексуальному насилию. В декабре 1922 года на работу в Департамент уголовных расследований была принята Лилиан Уайлс, первая женщина — детектив-сержант. Но она не занималась собственно детективной работой, так что первой настоящей женщиной-детективом стала констебль Луиза Пеллинг, прикрепленная в то же время к Особому отделу.

В Америке происходило примерно то же. В Чикаго первые полицейские надзирательницы появились в 1885 году, когда к каждому полицейскому участку были приписаны по две женщины для надзора за арестантками. Нью-Йорк обзавелся своими первыми четырьмя полицейскими надзирательницами в 1891 году, а спустя год нанял по одной надзирательнице на каждый участок. Начиная с этого времени и вплоть до Первой мировой войны аналогичные должности стали появляться в полицейских силах по всей Америке. В 1910 году в Лос-Анджелесе Алиса Стеббинс-Уэллс получила значок полицейского, ключ к ящикам сигнальных телефонных устройств, сборник инструкций и книгу по оказанию первой помощи, став первой американской женщиной-полицейским с правом производить аресты. Ее обязанностью было следить за порядком в общественных местах, часто посещавшихся женщинами и детьми: скейтинг-рингах, танцевальных залах и кинотеатрах. К октябрю 1912-го еще две женщины были введены в штат. В том же году в Нью-Йорке появилась первая женщина-детектив Изабелла Гудвин. К 1916 году шестнадцать других американских городов имели в штате женщин-полицейских.

Речь тут идет именно об официально состоявших в штате женщинах, потому что неофициально в качестве агентов или информаторов женщины появились в полиции значительно раньше. Но, конечно, первыми перспективы использования в своей работе агентов-женщин распознали частные детективные бюро. Первооткрывателем в этом смысле был, вероятно, Аллан Пинкертон, нанявший в 1856 году вдову Кейт Уорн, сумевшую убедить его попробовать ее возможности на детективном поприще. В дальнейшем миссис Уорн стала одним из лучших агентов Национального детективного агентства и к 1860 году уже возглавляла в Чикаго небольшой отдел. Женское детективное бюро, состоявшее из нескольких женщин-оперативниц. Когда она умерла в 1868 году от пневмонии, ее похоронили в фамильном склепе Пинкертонов.

В Англии женщины-детективы появились чуть позже. Во всяком случае, когда в 1864 году увидели свет анонимные «Разоблачения леди-детектива», ее автор еще обыгрывал комический эффект тщетной попытки своей героини миссис Пашаль представиться женщиной-детективом для допроса подозреваемого:

— Женщина-детектив, — повторил он медленно.

— Мне кажется, я так и сказала.

— Пожалуй, я скорее подумал бы, что вижу летающую рыбу или морского змея с кольцом в носу.

Леди-детектив

Тем не менее спустя десять лет, в 1875 году, частная детективная фирма «Артур Кливленд Монтагью и К°», извещала в рекламе о наличии у нее большого штата агентов, как мужчин, так и женщин. В 1880-х и особенно в 1890-х годах свидетельства частных женщин-детективов на суде становятся обыденным явлением, особенно в бракоразводных делах.

КОРОНЕРСКОЕ ДОЗНАНИЕ

Коронерский суд не принадлежал собственно к полиции или полицейским сыскным органам, но коль скоро он играет немаловажную роль во многих рассказах, представленных в антологии, уделим ему напоследок некоторое внимание.

Время возникновения коронерского суда в Англии неизвестно, но по крайней мере к IX веку нашей эры он уже существовал. Первое известное упоминание о нем таково: «Король Альфред повесил судью, рассматривавшего коронерское дознание как определяющее». Уже тогда коронерский суд не имел права решать вопрос о виновности или невинности подозреваемого, за игнорирование этого факта и поплатился попавший под королевскую руку судья. Таким образом, с самого своего основания институт коронеров обязан был решать одну главную задачу: в случае обнаружения мертвого тела определить, произошла ли смерть от естественных причин или это было убийство (или самоубийство). Однако была и другая задача, сформулированная одним из ближайших сторонников Ричарда Львиное Сердце Хьюбертом Уолтером после Третьего крестового похода и захвата короля герцогом Леопольдом Австрийским: поскольку королевские доходы (а в данном случае их можно было использовать для выкупа монарха из плена) в основном пополнялись за счет штрафов, накладываемых во время судебных процессов, было важно произвести запись свидетельских показаний — и это делал коронер, — чтобы судья, посетив город, где было совершено преступление, мог даже спустя продолжительное время вершить суд в пользу короны (имущество виновных в убийстве и самоубийц поступало в королевскую казну). Кстати, к Средневековью восходит и наличие жюри присяжных, выносивших вердикт, и открытость судебных заседаний, когда на дознание созывался весь город или деревня, где оно проводилось.

Вплоть до 1887 года единственным руководящим документом для коронеров был «De Officio Coronation's», принятый парламентом в 1276 году в правление короля Эдуарда I. Однако к началу викторианского времени, благодаря стараниям коронера Томаса Уэйкли и его соратников, а также принятию ряда не связанных напрямую с институтом коронер-ских дознаний законов, расследование причин смерти значительно изменилось по сравнению с теми процедурами, которые существовали в предыдущие века. Коронеры стали выборной должностью, а не назначались короной, и занять ее мог человек, имеющий юридическое или медицинское образование. С возникновением Столичной полиции значительно увеличилось число дознаний по смертям, обстоятельства которых вызывали сомнения, закон о рождениях, браках и смертях 1836 года требовал регистрировать любую смерть, и ни одно тело не могло быть похоронено без свидетельства от коронера или регистратора. Закон того же года о медицинских свидетельствах давал коронерам власть законно принуждать квалифицированных практикующих врачей давать показания на дознании и, если необходимо, производить вскрытие. Впервые врач, выступавший на дознании в качестве судмедэксперта, стал получать от коронера плату в одну гинею за само свидетельство и две гинеи — за осмотр и вскрытие. Штраф за отказ свидетельствовать и производить исследование составлял 5 фунтов. Закон также давал право присяжным требовать от коронера, чтобы он вызвал в суд другого медика, если проводивший экспертизу не удовлетворял жюри. С 1846 года резко увеличилось число проводимых в ходе судебной экспертизы вскрытий, быстро достигнув 40 с лишним процентов от числа всех проведенных дознаний.

За все расходы, связанные с дознанием, коронер платил из своего кармана. До xv века эти расходы никак не возмещались, позднее коронеру стали платить подъемные за выезд на место, где производилось дознание, и небольшое вознаграждение за каждое из проведенных заседаний. В XIX веке магистраты оплачивали работу коронера на сдельной основе — за количество рассмотренных дел в течение квартала. Эти выплаты едва покрывали расходы, поэтому должность коронера практически оставалась неоплачиваемой. В 1860 году был принят закон о коронерском жалованье, который устанавливал оклад коронерам. Раз в пять лет коронер имел право на пересмотр жалованья.

В сентябре 1887 года парламент принял закон о коронерах, который собрал воедино и пересмотрел все изменения в коронерском законодательстве за 600 лет.

Вот вкратце задачи коронерского дознания.

1. На первом заседании коронер и жюри должны осмотреть в морге мертвое тело, а коронер под присягой допросить о произошедшей смерти всех тех, кто готов дать показания о фактах и обстоятельствах дела. В особо сложных делах при наличии большого числа свидетелей заседания могли быть продлены на несколько дней.

2. В случае умышленного или непредумышленного убийства показания подписываются под присягой, каждое должно быть подписано также свидетелем и коронером.

3. После осмотра тела и заслушивания показаний, жюри присяжных выносит свой вердикт, прилагая к нему в письменной форме результаты дознания, касающиеся личности покойного: кем он был и как, когда и где встретил свою смерть, а в случае наступления смерти в результате умышленного или непредумышленного убийства — сведения, выясненные в результате дознания, о тех людях, которых жюри нашло виновными в убийстве или связанными с ним.

4. Жюри также должно выяснить требующиеся по закону подробности для записи в реестр о произошедшей смерти.

В Америке институт коронерских дознаний вместе с общим правом стал работать благодаря первым британским поселенцам. Считается, что первого коронера в колониях назначил квакер Уильям Пенн, основатель и губернатор Пенсильвании. Это произошло, когда на берегу одной из рек в Пенсильвании нашли мертвое тело. Коронеру было велено расследовать обстоятельства смерти так, как это следовало бы делать в аналогичном случае в Англии, с тою лишь разницей, что собственность мертвеца считалась подлежащей опеке со стороны наследников, а не передавалась в королевскую казну. В 1682 году в «Структуре правительства» Пенн определил, что на должность коронера в каждом округе должны избираться два человека, после чего губернатор выбирает из них одного. Если губернатор в течение шести дней не назначал коронера, им становился тот кандидат, который набрал большее количество голосов. Первоначально срок пребывания на этой должности был определен в один год, но в соответствии с конституцией 1792 года увеличен до трех лет, а затем, в соответствии с конституцией 1831 года, уменьшен до двух. По этой конституции избиратели начали впрямую, без посредства губернатора, выбирать коронера, хотя губернатор продолжал наделять его полномочиями и заполнять вакансии, когда таковые возникали. Если по каким-либо причинам коронер не мог выполнять своих обязанностей, его заменял мировой судья. Только после 1837 года для исключения подобных случаев коронеру было разрешено назначать заместителя.

Обязанности коронера в целом были аналогичны тем, что выполнял коронер в Англии. Он должен был проводить дознание по мертвым телам, найденным в пределах его округа, причиной смерти которых могло быть насилие или несчастный случай. Но, в отличие от Великобритании, в США коронер считался представителем не судебной, а исполнительной власти, хотя сохранял квазисудебные полномочия, вроде права вызова свидетеля в суд и, в некоторых штатах, права вносить присяжных в списки жюри для дознания.

У коронерской системы в ее американском варианте было два существенных недостатка: выборность этой должности, что в Америке делало ее разменной монетой в политической борьбе, и отсутствие каких-либо требований к медицинской или юридической квалификации кандидата. Впервые попытались решить эти проблемы в штате Массачусетс. В 1877 году в Бостоне должность коронера была заменена на должность медицинского эксперта, который не выбирался, а назначался и обязательно должен был иметь медицинскую квалификацию, пускай и не патологоанатома. Но до конца периода, к которому относятся рассказы антологии, система коронеров оставалась неизменной. Следующим штатом, который последовал примеру Массачусетса, был Нью-Йорк, однако это произошло уже в 1918 году.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Bechtel Н. Kenneth. State Police in the United States: A Socio-Historicat Analysis. Westport

CT: Greenwood Press, 1995.

Browne Douglas G. The Rise of Scotland Yard: A History of the Metropolitan Police. London:

George G. Harrap, 1956

Buffardi Harry C. The History of the Office of Sheriff New York, 1998

Costello Augustine. Our Police Protectors, History of the New York Police. New York, 1885.

Fosdick Raymond B. Ameerican Police System. New York: Century Co., 1920

Fosdick Raymond B. European Police Systems. New York: Century Co., 1915

Morn Frank. The Eye that Never Sleeps: A History of the Pinkerton National Detective Agency.

BLoomington: Indiana University Press, 1982.

Thomson Basil. The Story of Scotland Yard. Garden City, New York: Doubleday, Doran & Company, Inc., 1936

Waddell Bill. The Black Museum. New Scotland Yard. London: Little, Brown and Co., 1993