Онлайн чтение книги НЕМОТА
2

Прокрутив до конца смены Мэнсона, «Nine Inch Nails» и Челси Вульф в десять минут одиннадцатого я вышел из ТЦ. Несмотря на брызжущий дождь, Невский пестрил скопищем люда – пятничный вечер, что говорить. Переехав в Питер, на удивление для себя осознал, что, постоянно находясь в толпе, ты не избавляешься от одиночества и скуки, не ловишь себя на ощущении сопричастности к чему-то целостному, подобно влитому куску пирога. Стекаешь тягучей патокой в общую массу – да, но по-прежнему плывёшь в своей капсуле. И порой для того, чтоб острее прочувствовать свою изолированность от общества, нужно попасть в его эпицентр.

Первые три года по приезду меня, конечно, тянуло к социуму. Пьянили ночные огни, заведения с яркими вывесками. Что мы видели в своих провинциях? Разумеется, уехав восприимчивым пиздюком из дома за тысячи километров в город, где можно приобрести билет на карусель любого рода наслаждения, ранее казавшегося запретным плодом, адекватно воспринимать происходящее не всем удаётся. Перестаёшь тормозить на поворотах, набирая космическую скорость, наивно полагая, что движешься вверх, к точке нетривиального социального развития. А очухиваешься выжженным в блевотине, говне и сперме. Выигрывают те, кому удаётся вовремя спрыгнуть с карусели, отделавшись безобидными шишками.

Мы с Максом, моим одногруппником, другом и с некоторого времени соседом по квартире, встали в ряд с теми, кого засасывало в воронку саморазрушения, сопровождавшегося алкоголем, травкой, отношениями ради траха и демонстративным плевком в адрес товаро-рыночных отношений. Чем это было? Протестом против конформизма, который мы тем самым провозглашали? Материализма? Против снобов, душащих показной святостью? Или вызовом на фоне нарастающих политических волнений и напряжения, связанного с экономическим кризисом? Без понятия. Да и глупо об этом говорить. Мы тонули в неоправданных надеждах и неопределённости, связанных с утратой детских мечтаний, ценностей, веры, отсутствия идеалов.

Каждый по-своему заполнял дыру. Кто-то с головой погружался в учёбу, работу, оргии, травясь дешёвым пойлом, кто-то нёсся создавать семью, кто-то самовольно уходил из жизни. В сущности всё равнозначно. И дядя Вася с «Автоваза», зомбированный телевизионной пропагандой, и малолетняя потасканная шлюшка, гордо визжащая о своём блядстве из-под блестящей мишуры фрилава, и студент, парирующий о трансформации общества под дозой абсента, купленного на высланные предками деньги – все мы коптились в одном тигле.

Тогда же мне так не казалось. Осознание того, что где-то я нехило лажанулся, прилетел чуть позже, но прилетел со всеми прилегающими последствиями. Пытался вернуться в отправную точку, нащупать ядро первопричины, запустившее череду деструктивных косяков. Увы, события, складываемые годами, завязываются в узел, который собственноручно вряд ли по силам развязать без поддержки хорошего психотерапевта. Дёргаешь за одну нить, за другую, не врубаясь, то ли ослабляешь клубок, то ли затягиваешь. Можно срезать, но тем самым бесповоротно отсекаешь прошлый опыт, прошлого себя, оставляя обесточенную оболочку, лишённую идентичности.

Миновав с наушниками в ушах несколько остановок метро, решил повременить с фаст-фудом и вместо «мака» заглянул в супермаркет, купив банку кофе, упаковку плавленого сыра, два помидора, пакет овсяных пряников, после чего двинул прямиком домой. Квартиру мы снимали на Набережной Фонтанки. Так, клоповник для маргиналов, включавший две небольшие комнаты, протекавшие трубы, унитаз с налётом тридцатилетней давности, отсутствие отделки и скудный перечень гнилой мебели. Итого: убитое, непригодное для комфортного существования помещение с ежемесячной платой в двенадцать касарей с лица. Зато центральный район и от института недалеко. Последний фактор в процессе выбора сыграл решающую роль, однако, съехав из студенческой общаги, в вуз мы с Максом стали наведываться, как в поликлинику – по особым случаям.

Идея о переезде назрела к концу третьего курса. Я сменил должность пешего курьера на продавца-консультанта в подпольном круглосуточном алкомаркете, Макс устроился на стажировку барменом в ночной клуб, где ранее мы частенько зависали по пьяни. Денег стало больше, но параллельно назрели проблемы с комендой. Она и до этого к нам цеплялась, списав на «бессовестных бухариков» непотребного поведения, а на регулярные утренние возвращения начала катать лизоблюдные жалобы вышестоящему начальству. Так всё само и решилось. Одним тоскливым вечером за остывшим чаем Макс, не мусоля, спросил: «Может, уже съебёмся отсюда?». Возражать я не стал. Мне и самому осточертела жизнь в конуре, сохранившей трэшовые запахи не самых лицеприятных мгновений. Хотелось открыть жизнь на чистой, не исписанной, не замаранной странице, тем более финансы вполне позволяли. Полагал, как съедем, грязь выветрится из головы, чувство ответственности проснётся, наведя порядок в окиселившихся башках. Ясен хер, ничего подобного не произошло.

Квартира встретила тишиной, грузно повисшей в приторном запахе тропического спрея. Догадаться несложно – Макс приводил очередную тёлку. На кухне прела кастрюля с масляным бульоном от сваренных пельменей, в мусорном ведре покоился использованный гандон. Житейские издержки сожительственных будней. За годы я привык к проявлению неряшливости со стороны Макса. И сам был не из числа чопорных педантов, впадавших в панику при виде крошек на полу, поэтому спокойно бросил поверх резинки упаковку от плавленого сыра, вымыл посуду, но, зайдя в сортир, не удержался и смачно выругался. Из засорённой раковины несло смрадом. Несло до тошноты. А под крышкой унитаза в окружении двух тонких окурков плавал разбухший несмываемый тампон. Волна отвращения не заставила себя ждать. С психом вернувшись в кухню, я вылил горячий кофе, куски булки, намазанные щедрым слоем сыра, убрал в контейнер – есть расхотелось напрочь.

Перед глазами всплыла смазливая мордашка шестнадцатилетней студентки колледжа, с которой Макс замутил на новогодних каникулах, наткнувшись в баре на её выступление с кавер-бэндом: ангельские глазки, большая задница, голубые отутюженные волосы, щербинка между зубами, нарощенные ноготки – всё, как он любил. Этакая перчёная марципаночка-тян. Не хотелось думать, что тампон, принадлежал ей, да и вообще мерзкая была тема для размышлений, но в рамках реалий мерзких мыслей не избегнуть. В том, чтоб трахаться с незрелой первокурсницей, я Макса не поддерживал, но и с морализаторскими посылами не лез. Мы изначально поставили табу на теме личной жизни, следовательно, всё, что я сделал, узнав о его связи с несовершеннолетней – молча кивнул, мол: «Дело твоё», на что он как бы в оправдание сказал: «Я у неё далеко не первый». Ну, окей. Если не первый, пронеслось в голове, то не так уж трагично, хотя… говоря откровенно, первый – не первый, меня это никаким боком не трогало. У чувака есть секс, и хорошо. Казалось бы.

Запустив стираться грязные футболки, я взял с пола рюкзак и, вспомнив о Владе как о серебристом комке снега на фоне мокрого месива, более лёгкой поступью прошёл в свою комнату. Скинув серый свитшот, зажёг стоявший на подоконнике ночник в форме ракеты, больше на самом деле походивший на гигантский фаллоимитатор, и, завалившись с ноутом на матрас, задался целью отыскать худую дредастую девушку в гриндерсах. Первым делом скачал альбомы «Xiu Xiu» – намеренно те самые, что она купила, поставив воспроизводить с трека A Knife In The Sun . Я склонялся в сторону индастриала, альтернативы и инди, нежели авангардного психодела, но прослушав несколько песен, поймал себя на том, что это неплохая экспериментальщина в духе «Shortparis». По крайней мере, косность мою покоробило, пополнив телефонный плейлист.

По заданному запросу « Киреева Владислава, спб » «вк» выдал несколько девушек. Из представленных вариантов я задержал внимание на той, чью аватарку занимала иллюстрация в духе сюрреализма (позже выяснил, что то была репродукция Магритта). В разделе личных данных – малосодержательная информация. Аудиозаписи и друзья скрыты, а в видео – скромный список из фильмов Сюдзи Тэраямы, «Астенический синдром» Киры Муратовой и четыре части спектакля Ромео Кастеллуччи «Трагедия, рождающаяся из самой себя». Что натолкнуло на мысль, будто я по адресу? Мало ли в Питере девушек с именем Влада, имеющих пристрастие к арт-хаусу и сюру? Но, сопоставив её специфичный музыкальный вкус с найденной страницей, наскрёб символичную толику надежды. Интуиция шептала, что теперь нельзя просто взять и забить. Нужно написать. Но написать что? «Привет! Это ты сегодня приходила за дисками „Xiu Xiu“? Я тот самый парень, что тебя обслуживал и на протяжении двух недель покупал кофе. Как насчёт того, чтоб пересечься»? Бред. Если это действительно она, то к таким девушкам нужен заковыристый подход. Нужно написать что-то, на что ей захочется ответить. Вроде как, чтоб было ненавязчиво и по делу.

Долго глядя в потолок с хлопьями сыплющейся штукатуркой, пытался растормошить извилины на толковую идею. Сообщение по типу подката к обычным самочкам не годится, я понимал. Заинтересовать её можно или креативом, или конкретикой. Открыл свою аватарку, на котором стояло фото двухгодичной давности – узнает ли? Возможно, поступил тогда не по ситуации горячечно, но мозг скоропалительно выдал:

Здравствуйте. Вы приходили сегодня

в «Стагнацию». Разбираетесь в музыке?

Нам со второй недели апреля понадобится

человек на вакансию продавца-консультанта.

График стандартный: 2/2 с 10.00 до 22.00.

Не интересует предложение?

Нажав «Отправить», взял последнюю сигарету из пачки, затянулся. Девушка была в сети, и, дабы не нервировать себя ожиданиями, прочитала, нет ли, пишет или молчит, тут же удалил историю из диалогов, повторно поставив кипятиться воду в чайнике. Человек нам действительно был нужен, я не соврал. Серёга, мой сменщик, в январе женился, влез в ипотеку, а денег, получаемых в музыкальном отделе, на семейное житьё не хватало.

Но рассуждая объективно, отправленное сообщение выглядело чрезвычайно сомнительно. Не удочка, робко поколебавшая водяную гладь, а тяжеловесный булыжник, с обильными всплесками протаранивший дно. Выставил себя идиотом, да, и всё-таки Влада ответила. Ответила, спустя минут десять.

Здравствуйте. Да, я была сегодня

в «Стагнации», только не очень

понимаю, какая здесь связь.

Это спамная рассылка? Или развод?

Чем бы ни было – нет, на данный

момент не интересует

Потушив сигарету, я невольно улыбнулся. Светящиеся кристаллики коснулись огрубевших пальцев, чего давненько не случалось. « Не спам и не развод. В любом случае спасибо за ответ », – набрал без промедления, теша себя тем, что чутьё не подвело. Может, я и идиот, но возможность дальнейшего общения урвал. И не поднимаясь с помятого лежбища, закрыл ноут, стянул шмот, с довольной физиономией отчалив спать. А через сутки Влада сама написала. Написала то, отчего уже я прихерел:

У меня тоже вопрос: как вы относитесь

к андеграундному творчеству?

Нет желания поучаствовать

актёром в экспериментальном

видеопроекте? Чтоб предложение не показалось

странным, поясню: ваш типаж как нельзя

близок образу гг

Я раза четыре перечитал написанное, одновременно удивившись, польстившись, обрадовавшись и впавши в ступор. Так, значит, она занимается экспериментальным кино? Интригующе. И что ответить? Что предложение охуенное, только вот не вписывается в мой ограниченный, сухомяточный мирок? Опершись на стиральную машину, повторно оповестившую об окончании стирки, вытер махровым полотенцем лицо, не переставая пилить глазами экран смартфона. Очевидно, буду махровым дебилом, отказав. Вероятность желаемой встречи вне рационального повода вряд ли представится. Исходя из этого, начал трусящимися пальцами строчить то, в чём не был нисколько уверен.

Вау О_О Как отношусь к андеграунду?

Отлично. Когда-то даже сам

увлекался, правда в области музыки.

Сразу скажу, что

актёрского опыта у меня ноль, могут

возникнуть трудности

То есть нет?

То есть да, буду рад попробовать)

Тогда в ближайшие два дня

поправлю сценарий, и можно на неделе

пересечься, обсудить.

Как вам удобнее:

первая половина недели? Вторая?

Не имеет значения, можно встретиться

после работы. Как допишите сценарий,

дайте знать, и договоримся

Хорошо. Мой номер у вас есть

в случае чего

Да, есть. Будем на связи:) , – написал я со смайликом, затем посчитал смайлик лишним и, вопреки стрельнувшим эмоциям, отправил официально сухое: « Да, есть. Будем на связи ».

Таким образом всё и началось. Было ли это закономерным стечением обстоятельств? Судьбой? Или случайной цепью событий? Не могу сказать, но думаю, люди не входят в истории друг друга так, будто ошиблись дверью. Хотя даже теперь мне непонятно, какую роль я сыграл в существовании Влады, и как бы всё сложилось, откажи я тем утром тридцать первого марта Серёге выйти в его смену. Но что сделано, то сделано. Ответственность за происходящее полностью на тебе. И я точно знаю, что никогда не смогу снять с себя этот придавивший груз вины. « I wasn’t gonna hurt you », – как в строчке одной из песен «Xiu Xiu».

Но действительно ли моя роль в этой истории стала спусковым механизмом? Вопрос без ответа. Остались лишь воспоминания и разросшаяся пустота, обрамлённая смогом самобичевания. Въедливым, покрывшим кожу язвами смогом.