Онлайн чтение книги НЕМОТА
4

Влада подала знак вечером воскресенья:

Здравствуйте. У меня всё готово.

Когда и где вам будет удобно

встретиться?

Оттягивать до следующих выходных было безрассудно, поэтому, подобрав мыслительную солянку, в ответ я набрал:

Здравствуйте. Отлично.

Как насчёт завтра после работы?

Было бы неплохо. Куда мне подойти?

Я живу недалеко от центра

В лаконичной переписке местом встречи был выбран новенький бар винтажной отделки, расположенный в пяти минутах ходьбы от метро. А понедельник, вопреки ожиданиям, выдался суматошным: поступление нового товара, кипа заказов, люди, скопом хлынувшие заполнять анкеты, увидев накануне в сообществе «вк» объявление о поиске сотрудника. Но, помня о вечернем десерте, я не ныл и после смены, потушив о стенку урны тлеющий окурок из пачки «Петра», вошёл внутрь бара. Народу тусило немного – начало недели, как никак. В колонках играл ненавязчивый фолк, в воздухе повисла смесь из запахов разливной ипы и чесночных гренок. Чувствуя урчание в желудке, я осмотрелся, выделив шумную компанию коротко стриженых офисных мужиков лет тридцати пяти, рыжего парня в салатовом худане, жующего наггетсы, ковёр с бахромой на стене, у которой пара идентичных девушек, пялившись в айфоны, скучающе потягивала из бутылок «Дориан Грэль». Заприметив хрупкий силуэт Влады, спрятавшейся за отдалённым столиком, смекнул, что волнуюсь. ВОЛНУЮСЬ, как зажатый школьник. Когда такое в последний раз было? Уже и не вспомнить.

На ней был мужской серый джемпер, синие джинсы. Дреды, как и прежде, частично присобраны у висков серебристыми заколками. Уткнувшись в бумажные листы, она выглядела напряжённой, не вписываясь в невозмутимую среду сего пространства. На столе стоял полный до краёв стакан апельсинового сока со льдом.

– Привет, – произнёс я и тут же осёкся.

Но подняв голову на мою растерянную физиономию, Влада на тот же манер ответила:

– Привет. Всё нормально.

– В любом случае извини. Бесцеремонно получилось.

– Так даже лучше. Это ведь не какое-то собеседование.

– Ну, в некоторой степени, – улыбнулся я, сняв куртку. – Недолго ждёшь?

– Минут десять.

Деликатно обмениваясь клочками заученных формальностей, мы походили на замкнутых детей, прочитавших пособие по коммуникативным навыкам, не научившись применять уяснённое на практике. Сходив к барной стойке за яблочным сидром, я устроился напротив озадаченной Влады, глаза которой бликовали паническими огоньками тревоги. Глядя на неё, пытался вновь почувствовать то, что со мной происходило у островка, но из-за разыгравшегося волнения ощущения рождались совершенно иные.

– Вот обещанный сценарий, – начала она, протянув файл с листами формата А4. – На первой странице короткий список сцен, а далее подробный план с описанием. Посмотришь дома? Сейчас, наверно, правильнее обговорить ключевые моменты.

– Согласен, – кивнул я, прочитав заголовок печатного текста: «Violet» (черновое название фильма)».

– Могу спросить, что ты сам предпочитаешь смотреть? Арт-хаус? Мейнстрим? Фильмы определённых режиссёров, может?

В голове запустилась функция поисковика.

– Мейнстрим под чипсы могу глянуть в тех случаях, когда необходимо забить голову шелухой. А вообще первое, что приходит на ум – « Вход в пустоту » Гаспара Ноэ и его же короткометражки. Недавно впечатлил « Гуммо ». Не помню, кто автор.

– Значит, всё же арт-хаус?

– Да. Я не просвещён в истории кино, профан в теории, но интуитивно понимаю, что меня цепляют вещи с глубокой подоплёкой в экспериментальной, не канонической подаче. Нестандартная постановка кадра, игры со светом, звуком, психодел – всё это я люблю.

Впервые за время наблюдений я увидел, как уголки губ сидевшей напротив девушки расслабились, сложившись в обезоруживающую улыбку.

– Теперь менее боязно говорить о том, что мне хочется сделать, так как идея – сплошной психодел.

– Я догадался по названию. Стильно. Яркие ассоциации вызывает.

– Какие, например?

– Кислотные цвета. Транс. Серебристые фактуры. Близко по восприятию к наркотическому трипу, может быть.

– К наркотическому трипу? В какой-то степени да, но, мне кажется, не совсем то, что ты имеешь в виду. Фиолетовый в данном контексте – человек. А концепт фильма – внутренняя дыра в онирической интерпретации.

– Сюрреализм?

– Да. История о боли, выраженной через метафоры. Извини, нелогично говорю. У меня проблемы с речью, но попытаюсь донести как умею. В общем, в центре два персонажа: реальный человек и его альтер-эго. Что касается первого, герой находится на грани психической и ментальной нормальности. В состоянии между психозом и суицидом. Пульсации боли настолько зашкаливают, что теряется связь с рациональной реальностью. Не просто меланхоличное отчаяние или апатия, а буйство неконтролируемых, выворачивающих эмоций, при которых заблоченные страхи из кошмаров сквозят во внешний мир, от которого у человека едет крыша. Если конкретнее, хочу покопаться в природе суицида и психических расстройств. Буквальностей стараюсь избегать, используя символы как доступ к трансцендентному. То есть… это не будет попыткой создать бытовую чернуху с последовательным изложением событий в духе Балабанова. Никаких трактовок с указанием на то, кто, что, как, зачем. Ни предыстории, ни законченности. Весь упор на подсознание. Что-то обрывчатое, резкое, как вспышки воспоминаний.

– Метафизическое зеркало?

– Да. Текста нет. Игра мимикой и телом. В одной из сцен, к примеру, хотелось бы передать, как человека ломает через пластику. Другими словами, нужно почувствовать себя сломанным, но ещё живым деревом и по мере нарастания спазмов прийти к состоянию крайней уязвимости, передав что-то схожее с метаниями оголённого нерва. Помимо этого, будут сцены истерических конвульсий, слёз, аутоагрессии. Импровизированный танец. Саунды соответствующие: электронная психоделика, дарк – эмбиент.

– А какую роль играет альтер-эго?

– Альтер-эго… как бы это логичнее сказать… Его сущность – это проекция страхов персонажа. Та самая желчь, в которой он захлёбывается. Визуально хочу обыграть это за счёт крипоты: здесь видится чулок на голове, хотя можно покопаться, поэкспериментировать. Образ появится в самой трэшовой части, которую думаю сделать в лесу. Снимать придётся за городом, только я пока мало понимаю, как грамотнее распланировать. Наверно, правильно было бы разок собраться, начав с простых сцен, а дальше как пойдет.

– Что будет в лесу? – произнёс я, искренне впечатлённый тем, что слышал.

– Расщепление. Не хочу корявым образом раскрывать детали, лучше последовательно прочитать сценарий – будет яснее, но в целом эскизный формат вот такой. Внутренний вакуум, попытка убежать от себя, от заполонившей черноты, – ища в моих глазах понимание, заключила Влада, после чего неуверенно добавила. – Что скажешь? Бредово звучит?

– Что скажу? Я, извини за скудословие, слегка в ахере.

– В негативном смысле?

– Разумеется, нет! Идея бомбическая. Если это качественно реализовать, получится мощный провокационный психодел. Не знаю, выйдет ли у меня оправдать твои ожидания, но попробовать я хочу.

– Значит, да? Не отказываешься?

– Глупо было б отказываться.

– Непривычно такое услышать, – оживившись, произнесла она с улыбкой. – Думала, увижу в глазах скепсис. Ничего не смущает?

– Разве что неуверенность в себе. Без опыта, тем более на камеру, тяжеловато будет. В остальном мне близко по восприятию экспрессивное творчество. Заставляет включиться, срезонировать – это, собственно, и отличает самобытную вещь.

Достав из чёрного рюкзака смартфон, Влада настрочила что-то в заметках. Я ненавязчиво смотрел на её светлые ресницы, на выглядывающий из-под рукава серого джемпера браслет на тонкой цепочке с кулоном в виде капельки из лунного камня, раздираемый саднящим любопытством. Откуда в столь изящном человеке такие жуткие образы? Что за потребность рассказывать именно эту историю? Импульс, навеянный пережитым катарсисом в результате просмотра культовых фильмов? Прочтения определённой литературы? Возможно, она училась на режиссёрском, и проект – задание в качестве курсовика? Да нет, вряд ли в учебных заведениях одобряют подобное. А вдруг это частная студия с упором на сюр? Вопросы загорались тревожной кнопкой, но озвучить их я не мог. Тем вечером. Всплывая красной дымкой, они лопались, снося обрамление разыгравшегося интереса.

– И ещё, – сбивчиво продолжила Влада, дописав, – местом для основных съёмок предлагаю мою квартиру. Я подготовлю отдельную комнату, поэкспериментирую со светом, с ракурсами. Причём всё это можно не трогать до завершения. Не против?

– Да, почему нет?

– Мало ли. Не возникнет проблем?

– В этом смысле всё в порядке. У меня нет девушки, если ты о ней.

– А, хорошо. Не могла не уточнить. Люди ведь разные. Кто-то адекватно к такому относится, кто-то – нет.

Не желая поливать прорастающее зерно пытливой жажды выяснить, будут ли на съёмках присутствовать дополнительные люди или же только мы двое, я поспешно сменил тему.

– А что насчёт внешнего вида? Что от меня требуется?

– Чёрные джинсы и чёрный верх вроде толстовки или объёмного свитера. В идеале.

– Есть и чёрные джинсы, и несколько вариантов чёрного верха. Могу скинуть фото, как домой приду.

– Отлично, давай. А как у тебя со свободным временем?

– Я работаю два через два. Сегодня понедельник, следовательно, ближайшие выходные дни – среда и четверг.

– А потом воскресенье?

– Получается, так.

– Что, если запланировать на воскресенье первую съёмку?

– Я – за. Чем скорее начнём, тем лучше.

– Тогда сообщи мне к концу недели, будешь ли готов. Только по поводу вознаграждения сразу скажу, что, кроме результате, дать мне взамен нечего. Разве что символичную копеечку.

– В этом и весь сок. О деньгах даже заикаться не стоит.

Виновато пожав плечами, Влада вспомнила про свой сок и, прильнув обветренными губами к стакану, сделала несколько крохотных глотков. Обсудив в довершение незначительные формальности, мы замолчали, вернувшись в пресную реальность с нейтральным фолком. Говорить вроде как больше не о чем. Проект обсудили, важные детали вычленили. Встреча несла сугубо официальный формат, я ясно сознавал это. Однако наспех допить сидр, встать, сказать: «Пока» и уйти, не выходило. С любым посторонним человеком такой поклон проделать было б проще простого, я же намеренно не поторапливался опустошать бокал, глядя на браслет сидевшей напротив девушки, признав, что не хочу так скоро прощаться. Эту инициативу взяла на себя Влада.

– Что, значит, предварительно до воскресенья?

– Да. До воскресенья.

– Удивительно, что ты согласился ввязаться в это, ничего не получая, но спасибо. Радует, что мы услышали друг друга.

– Тебе спасибо за предложение.

– Сценарий сумбурным получился, поэтому, в случае чего, спишемся в «вк»?

– Окей.

Так же сухо закончив недолгую беседу, как и сухо начав, мы разошлись. Ну как разошлись – Влада покинула бар, а я, допив сидр, минут тридцать терзался рьяным дуализмом на фоне бесшумно подкравшихся эмоций. Забыл, как это бывает. С одной стороны, всплеском обрушилось жадное предвкушение неизведанного, подкреплённое необъяснимой тягой к автору сей охуенной задумки. Похожего опыта в моей жизни не было и вряд ли, думал я, представится в перспективе. К чему сомнения? К тому, что, с другой стороны, терять мне всё же было что – стабильность, выработанную последними месяцами существования между ТЦ и домом, которая не залатывала пустоши, но оттачивала пассивный взгляд на окружающую действительность – то, к чему я стремился, отрицая волнения, избегая рефлексии. Жизнь оторванного поплавка, смиренно болтавшегося на поверхности.

Фильм же предполагал чувства. Избыток чувств. Нельзя было соглашаться на этот проект по фану, не загоревшись въедливым желанием сделать его правдиво. Актёрскими навыками я не обладал, соответственно, единственно имевшийся в моих закромах инструмент – честность. Дать от себя не фальшивые фантики, а, сломав, предоставить начинку. Ту самую кисло-горькую, вяжущую нугу, застывшую под слоями пресности. Выйти из зоны комфорта, иначе выражаясь. Расшатать топорную устойчивость, открыться, обнажиться. Пропустить историю через личный опыт. Был ли я готов к этому? Нет, конечно. Не был. Как и не был уверен в том, что не подведу.

Немой монолог не ослабевал и по дороге домой, а дома, стоя в ванной у заляпанного мылом зеркала, задумался: а что вообще эту девушку могло надоумить обратиться ко мне? Подходящий типаж, как она сказала? По фигуре я тщедушный фонарный столб с канделябрами вместо плеч. Благо, занятия плаванием в подростковом возрасте позволили расширить узкую грудную клетку, но поэтической наружности не придали. Заурядный неврастеник с кучей родинок, глубоко посаженными на впалом лице глазами цвета моли, кривоватым носом с явно выступающей горбинкой и торчащими по-отцовски скулами, отчего лет с девятнадцати выглядел старше реального возраста. Опущенные волосы скрывали лопоухость, серьга и шмотки добавляли антуража, но это как фольга из-под шоколада. Сбрейте волосы, уберите тряпки – долговязый гуманоид с черепом в форме дыни сорта «Торпедо». Совсем не фешн как-то.

И я не говорю о рекламной картинке, молодые Джуд Лоу, Гаспар Ульель или Джаред Лето вряд ли подошли бы на роль в криповом фильме. Иное дело – кто-то вроде Юэна Макгрегора в образе Марка Рентона из экранизации Уэлшовского романа «На игле» или Малкольма Макдауэлла в роли Алекса из «Заводного апельсина». Не типичные красавцы в массовом восприятии, но со своеобразными чертами, создающими ощущение чистой, аутентичной гармонии. Гармония – то, чего мне не хватало. Как в себе самом, так и во внешнем мире.

Роясь в накипью всплывавших мыслях, я не мог выбросить из ума браслет Влады с неоновыми отливами лунного камня. Та фрустрация, что крыла в островке, дала о себе знать с иступлённой мощью, бросив обмяклый мозг на илистую почву когнитивного диссонанса. Ответ маячил где-то поблизости – я стопроцентно ощущал это, но искать вслепую то, не зная что и зачем, показалось бесполезным занятием, поэтому сходил поесть отваренные Максом спагетти, закинул грязное бельё в стиралку. А стоя позже под холодным душем, смыв пену с волос, понял, что упустил момент. Вода помутилась.