Онлайн чтение книги Седьмой лорд Lord Seventh
Глава 1 - Семь эфемерных жизней

В нашей первой жизни мы превратились бы в могильные холмы, сложенные из камней, и наша любовь была бы неразделима.

В нашей второй жизни мы разрушили бы скалы, соединив наши судьбы, идя бок о бок.

В нашей третьей жизни мы сожжем нефриты, пообещав, что будем принадлежать друг другу при жизни или после смерти.

Цветы равноденствия, распустившиеся вдоль тропинки, были алыми, как кровь. Воды Реки Забвения текли спокойно, три тысячи лет на восток, затем три тысячи лет на запад. Блуждающие духи приходили и уходили; они шли по дороге в Подземный Мир, пересекая Мост Беспомощности. Выпив чай Менпо, они забывали все, что было в их прошлой жизни. Люди каждый день проходили мимо камня Трех Жизней, но никто никогда не обращал на него внимания, показывая, что цикл жизни и смерти был просто фазой помутнения разума[1].

1)-В этом отрывке упоминается множество концепций китайской мифологии, связанных со смертью, большинство из которых проистекают из идей даосизма, буддизма и народной религии.

-Цветы равноденствия: или цветы паутинной лилии, тип растения, обычно выращиваемого возле кладбищ во время осеннего равноденствия. В китайской культуре они рассматриваются как цветы, цветущие в Подземном мире, чтобы направлять мертвых в их следующую реинкарнацию.

-Река Забвения, Менпо и Мост Беспомощности: Река Забвения находится между путем в Подземный мир и Темным Особняком (другое название Подземного мира). Вода Реки может заставить людей забыть прошлую жизнь, и Менпо, Госпожа Забвения, сидит рядом с мостом, который пересекает реку. Это ее работа - следить за тем, чтобы мертвые ничего не помнили после того, как они перевоплотятся, и только когда они выпьют чай, который она приготовила, им будет позволено пересечь Мост Беспомощности. 

-Камень трех жизней: рожденный из буддийской концепции перевоплощения, камень диктует людям судьбу любви; три жизни - это предыдущие, настоящие и будущие жизни человека.

Рядом с камнем кто-то сидел.

Это был мужчина, который только при ближайшем рассмотрении выглядел так, будто ему было под тридцать. Он был одет в длинную синюю мантию[2] с большими рукавами, на бедре у него висела грубо вырезанная флейта. Его волосы были белыми, как снег, оставленные распущенными вокруг его фигуры.

2. цвет (qīng) в качестве цвета может быть как синим, так и зеленым.

Этот человек стоял спиной к душам, направлявшимся в Ад, лицом к холодному твердому камню. Он просто сидел с закрытыми глазами, не зная, спит он или бодрствует, по-видимому, не подозревая о том, что кто-то наблюдал за ним в течение очень долгого времени.

Ху Цзя был недавно назначенным Чиновником-Призраком и проработал всего около сорока лет. С тех пор как он обратил внимание на седовласого мужчину, он ни разу не видел, чтобы тот сдвинулся хоть на дюйм. Отчитавшись о своей работе, он обычно стоял здесь и некоторое время смотрел на другого человека.

Подземный мир был царством призраков, но это не означало, что призраки не существовали бы и в верхнем мире средь бела дня. Иногда, когда у него было плохое настроение, он пристально смотрел на этого человека и вскоре чувствовал себя непринужденно, его разум был странно таким же спокойным и тихим, как и сидящая фигура.

Внезапно на плечо Ху Цзя легла необычайно бледная рука. Несмотря на то, что он был Чиновником-Призраком, он не мог не почувствовать леденящее ощущение, исходящее от этой руки, выводящее его из транса, в котором он находился. Повернув голову, он увидел бледное лицо Бай Учана[3]. Он похлопал себя по груди, повернулся к мужчине и отдал официальное приветствие: 

3)- Один из дуэта Хэйбай Учан / Черно-белое Непостоянство. Это божества, отвечающие за сопровождение мертвых в Подземный мир.

— Сэр Жнец Душ.

Бай Учан слабо кивнул ему головой, губы его не шевелились, но слова, которые он произносил, были слышны очень отчетливо. 

— Иди и скажи ему, что ему пришло время двигаться дальше.

— Я?  ,— Ху Цзя вздрогнул, глядя на беловолосую фигуру, похожую на статую, затем снова на Бай Учана: 

— Это ... я...

— Все в порядке  ,— спокойно сказал Бай Учан — Тогда я пожал не ту душу, обрекая его на разлуку и отчаянно ища его любви на протяжении стольких жизней. Он не может быть спокоен уже сотни лет, и я уверен, что у него нет намерения разговаривать со мной.

— Да, сэр ,— если Жнец так сказал, то у него не было причин не подчиняться. 

После некоторого колебания он спросил: 

— Как… Как мне следует обращаться к нему?

Бай Учан на мгновение удивился, прежде чем ответить тихим голосом. 

— Просто называй его лордом Седьмым, как это делают все остальные, он наверняка отреагирует на это.

Больше не медля, Ху Цзя подошел к мужчине. Когда он был еще живым существом, в детстве он услышал историю, рассказанную учеником частной школы: В древние времена жил легендарный художник. Однажды он без всякой причины нацарапал на стене дракона, и у этого дракона не было глаз. Прохожие в замешательстве спрашивали его об этом, и он отвечал, что если нарисовать глаза, дракон станет настоящим и улетит. Никто ему не поверил, и художнику ничего не оставалось, как добавить несколько штрихов. После того, как ему дали глаза, дракон действительно ожил, издав рев и взлетев к облакам; это была легенда о “добавлении драконьих глаз”.

В этот момент по какой-то причине Ху Цзя вспомнил об этом. Человек с белыми волосами был похож на дракона, нарисованного без глаз, и если он когда-нибудь пробудится, то эта земля больше не сможет сдерживать его.

Он подошел ближе, но мужчина, по-видимому, понятия не имел; его глаза все еще были закрыты, лицо повернуто к камню.

Ху Цзя прочистил горло и, не обращая внимания на нервы, слегка пошевелил плечом мужчины. 

— Лорд Седьмой, сэр Жнец Душ хочет сказать вам, что время пришло, вы должны идти сейчас.

Мужчина стоял неподвижно, как будто ничего не слышал.

Ху Цзя сглотнул, повысив громкость своего голоса, и придвинулся ближе к уху мужчины: 

— Лорд Седьмой, сэр Жнец...

— Я слышу тебя, не глухой.

Ху Цзя стоял в оцепенении, отреагировав только через некоторое время. Он понятия не имел, что этот человек может говорить, и он разговаривал с ним, не меньше.

Голос этого “Лорда Седьмого” был низким и мягким, почти как легкий ветерок, скользящий по вашей душе. Затем он начал двигаться, его тело было вялым, вероятно, из-за длительного периода сна. Его плечи чуть сдвинулись, а затем он медленно открыл глаза, чтобы посмотреть на Ху Цзя.

Его глаза были невероятно ясными и яркими, уголки глаз были широкими, а линия глаз четкой. Его брови были слегка приподняты, неся в себе намек на веселье и лучи яркого света, но лишь на короткое мгновение, прежде чем быть сдержанным.

Ху Цзя был поражен: "На этого лорда Седьмого действительно приятно смотреть" подумал он.

Седовласый мужчина осмотрел его, затем сказал несколько задумчиво: 

— Мне кажется, я не видел вас раньше ...

— Я Ху Цзя, я всего лишь Чиновник-Призрак около сорока лет.

Мужчина вздрогнул, прикидывая на пальцах. Он покачал головой и улыбнулся. 

— Я действительно так долго спал?

Используя камень в качестве опоры, он неторопливо встал, отряхивая несуществующую грязь со своей одежды, размахивая рукавами. Цветы равноденствия, казалось, раскачивались при каждом его движении. Он обернулся и, что неудивительно, увидел Бай Учана, стоявшего неподалеку. Поправив рукава, он приветствовал его кратким приветствием. 

— Сэр Рипер. Мы не встречались уже шестьдесят лет, не так ли?

Бай Учан замер. Он выглядел таким же официальным и чопорным, как обычно, но в его голосе прозвучал намек на удивление. 

— Лорд Седьмой, не было ни одного дня, чтобы этот слуга не видел вас в течение последних шестидесяти трех лет каждый раз, когда пересекал этот мост. Это вы никогда не обращали на это внимания.

Мужчина моргнул, затем рассмеялся. 

— Сэр Рипер, почему я слышу презрение в вашем голосе?

Бай Учан опустил голову. 

— Этот слуга не посмел бы.

Это снова поразило мужчину. 

— То, как ты это сформулировал, наводит на мысль, что я нанес тебе большое оскорбление.

— Вовсе нет ,— голос Бай Учана по-прежнему был твердым, как доска — время пришло. Пожалуйста, пойдемте со мной, Седьмой лорд .

— Хм? Какое время? ,— мужчина моргнул — идти куда?

— Вы должны пойти со мной, чтобы войти в свою следующую реинкарнацию, будет плохо, если мы упустим время. Это уже ваш седьмой раз ,— Бай Учан продолжил после паузы — Как только вы закончите эту жизнь, ваша судьба с Хэ Ляньи, наконец, закончится. Пепел останется пеплом, и вы больше не будете связаны друг с другом.

В тот момент, когда было произнесено имя “Хэ Ляньи”, Ху Цзя был поражен. Он уже слышал это имя раньше, когда был человеком. Когда он был маленьким, он узнал об истории от своего старого учителя, и этот человек специально упомянул Чжун Син[4] Император предыдущей династии с едва скрываемым восхищением. Этот человек родился во времена агрессии и беспорядков, как внутренних, так и внешних, и он в одиночку спас суд, который был так близок к развалу, благодаря своему всеобъемлющему интеллекту. Каким бы преданным и усердным он ни был, он заслуживал того, чтобы его называли самым блестящим правителем в истории.

4)- 中兴 (zhōngxīng), что означает “возрождение страны”.

Он снова посмотрел на лорда Седьмого. Прекрасные глаза мужчины смотрели на Реку Забвения, и он молчал. Ху Цзя стоял рядом с ним, видя слой тумана в его взгляде, который, несомненно, мог сбить зрителей с толку и выдать чувство отчаяния. Там, на лице Бай Учана тоже не было никаких эмоций, но по каким-то неизвестным причинам Ху цзя почувствовал, что Жнеца Душ окутывает печаль.

Тогда я пожал не ту душу, обрекая его на разлуку и отчаянно ища его любви на протяжении стольких жизней. Он не может быть спокоен уже сотни лет, и я уверен, что у него нет намерения разговаривать со мной.

Внезапно он увидел, что седовласый мужчина пришел в норму, ресницы его затрепетали. Он повернулся к Бай Учану, в его вопросе сквозило недоумение: 

— Еще раз, кто такой Хэ Ляньи?

Бай Учан поперхнулся своими словами. 

— Он...

После напряженной концентрации мужчина хлопнул себя по затылку, прервав ответ другого своим откровением: 

— О, ты имеешь в виду его… Теперь я кое-что припоминаю. Боги небесные, почему эти воспоминания все еще здесь?

Выражение лица Ху Цзя, казалось, дрогнуло — это был тот самый безответно влюбленный мужчина, о котором ему рассказывали? Томится от любви? Для такого человека его воспоминания казались довольно ужасными.

Мужчина взглянул на Ху Цзя, словно прочитав его мысли. Он потянулся и медленно заговорил: 

— Шесть циклов перевоплощения, должно быть, длились несколько сотен лет. Кто знает, в кого или во что он переродился, и как я могу помнить так много раз? Не говоря уже о том, что у меня так долго не было возможности побыть человеком...

В конце он убавил громкость, и слова, наконец, превратились в безвкусную усмешку губ. Он подобрал длинные рукава, глядя на Бай Учана. 

— Я бы забыл, если бы ты не упомянул об этом. У меня все было спланировано еще тогда, но из-за того, что ты по ошибке забрал душу Цинлуань и заставил ее преждевременно умереть, ты превратил меня и Хэ Ляньи во врагов. 

Неудивительно, что ты не осмелился заговорить со мной только что.

Бай Учан избегал его взгляда и опустил голову. Седовласый мужчина покачал головой, вышел вперед и похлопал Бай Учана по плечу. 

— Почему ты настаиваешь на том, чтобы помнить эти вещи? Неудивительно, что говорят, что красивых называют недалекими[5].

5)-  小脸 - сленговое обозначение привлекательных молодых людей, часто используемое в качестве унижения.

При этих словах Ху Цзя чуть не споткнулся и не упал в реку.

Мужчина расхохотался.

Его смех, казалось, разносился по всему Подземному Миру с его тысячами духов. Его высокая фигура несла невыразимую ауру кого-то совершенно необузданного, как будто даже на Десять Королей Ада не стоило обращать внимания.

Ху Цзя услышал, как Бай Учан тихо ответил: 

— Предполагалось, что у этих двоих была судьба любви, которая длилась семь жизней, но в результате моего вмешательства их судьбы изменились с вечных любовников на врагов.

Ху Цзя вздрогнул. 

— Любовная судьба? Он был...

— Ты когда-нибудь слышал о принце[6] Наньнине?

6)- В зависимости от исторического контекста, 王 (ванг) также может использоваться в качестве титула для принцев, которые не наследуют трон.

Ху Цзя не смог удержаться и громко воскликнул: 

— Ах, он был… он был... Бывшим принцем Наньнин. Неудивительно, что Жнец поставил человека выше самого себя[7].

7)- На протяжении всего их разговора Бай Учан называл себя “яп”, что означает "маленький человек" – старое почетное обращение, используемое для унижения в присутствии кого–то с более высоким знатным рангом.

Бай Учан покачал головой. 

— В своей первой жизни ему было всего тридцать два года. Поскольку он был перегружен заботами, его волосы поседели, когда он покинул мир смертных. Он был одержим и упрям даже после смерти, отказываясь пить воду из Реки и настаивая на страданиях у моста, просто чтобы дождаться, пока другой войдет в следующую реинкарнацию в то же самое время ... 

Ху Цзя спросил: 

— Но разве он не смог бы стать человеком в следующей жизни, если бы отказался пить чай?

Бай Учан кивнул. 

— Вот почему в своей второй жизни он перевоплотился в летающее насекомое. Он пролетел под ночным светильником другого, но смертный не смог ничего разглядеть в оцепенении и раздавил его в своей ладони.

Ху Цзя не знал, что на это ответить.

— Он тоже ждал другого человека для третьей жизни ,— Бай Учан шел бок о бок с Ху Цзя, дворянин следовал за ними на определенном расстоянии. 

Голос Жнеца был таким невероятно тихим и низким, как будто застрял у него в горле, но каждое слово было произнесено четко. 

— В своей третьей жизни он был черным псом, которого воспитывала та, кого он любил с тех пор, как был всего лишь щенком. Но когда семья другого впала в нищету, им пришлось зарезать его, чтобы прокормить. В своей четвертой жизни он был растением жасмина, подаренным его возлюбленной девушкой, которая была без ума от него, и о которой хорошо заботились. Но потом юная леди вышла замуж за другого человека, так что он был брошен от горя и зачах, когда другой переехал в другое место жительства. В своей пятой жизни он был белой лисой, воспитанной другим для развлечения. Наложница этого человека любила его мех, поэтому с него пришлось снять шкуру...

— Это было уже слишком! ,— газа Ху Цзя расширились — Конечно, карма существует, и он не совершил никаких плохих поступков, так почему же...

Бай Учан взглянул на него, качая головой: 

— Карма - это не то, что мы можем понять.

— Тогда после этого...

— После этого он вернулся к этой реке и выпил три чашки чая Менпо ,— Бай Учан горько усмехнулся — Но почему-то чай на него не подействовал. Он помнил то, что отчаянно пытался забыть, и он забыл то, что должен был помнить. Он часто насмехался над собой, что на протяжении всех этих сотен лет иногда даже его собственное имя не приходило ему в голову. После того, как ему пришлось вспоминать раз за разом после семи жизней, он назвал себя Цзин Ци[8]. В течение шестидесяти трех лет шестой жизни Хэ Ляньи его светлость отказывался возвращаться в мир смертных, предпочитая вместо этого сидеть у камня. Сейчас их седьмая жизнь, их последняя.

8 七 (qī) означает “семь”.

Ху Цзя был выведен из этой истории. 

— Неудивительно ,— он поднял голову, чтобы посмотреть на приближающегося мужчину. 

Он не видел влюбленного, раскованного человека в описаниях Бай Учана; его непослушные белоснежные волосы были самого печального оттенка цвета, который он когда-либо видел.

Цзин Ци стоял рядом с Прудом Реинкарнации, ожидая их. Как только Бай Учан и Ху Цзя оказались рядом, он игриво спросил: 

— На этот раз я буду человеком или нет?

Бай Учан ответил: 

— Ты будешь человеком с высоким статусом.

Цзин Ци долго рассматривал его, поджав губы: 

— В этом нет необходимости, я только хочу жизни, в которой мне не нужно беспокоиться о том, что надеть или съесть, и я могу спокойно жить до самой смерти.

Бай Учан ничего на это не сказал, только протянул руку: 

— Пожалуйста.

Цзин Ци небрежно попрощался с ними с улыбкой, прежде чем войти в пруд.

Как только он увидел, что человек вот-вот полностью погрузится в пруд, Бай Учан внезапно укусил его за палец и согнул руку, чтобы сотворить заклинание. Алые капли падали с призрачно-бледной руки в пруд, окрашивая всю воду в красный цвет. Ху Цзя пришел в ужас и закричал: 

— Что вы делаете?

Бай Учан не обращал на него внимания, что-то шепча. Затем он резко вытянул свой окровавленный палец, чтобы сделать точку на лбу Цзин Ци, прямо между его бровями. Поскольку он все еще был в пруду, Цзин Ци не мог увернуться и мог только удивленно смотреть вверх. Лицо Жнеца оставалось бесстрастным, стеклянные глаза смотрели на него. Цзин Ци почувствовал, как кто-то тянет его, и его тело быстро ушло под воду. Он слышал тихий голос у своих ушей: 

— Это была моя вина, что твоя судьба стала неполной и полной страданий. Я ничего не могу сделать, чтобы загладить свою вину перед тобой, кроме этого; отказаться от всего моего совершенствования, чтобы обменять его на одну жизнь, когда у тебя снова будут черные волосы ... 

Ху Цзя ошеломленно наблюдал, как тело Цзин Ци погрузилось в мгновение ока. В этот момент Пруд приобрел ярко-красный оттенок, но затем вернулся к своему кристально чистому состоянию, прежде чем он успел даже воскликнуть. Вода снова была спокойной, как будто ничего не произошло.

Ху Цзя оглянулся, но Бай Учана нигде не было видно. Там, где он когда-то стоял, остался только клочок бумаги в форме человека, который в настоящее время медленно падает на землю.

Раздался взрывной шум, прежде чем появилась темная тень. Фигура взяла листок бумаги, в то время как Ху Цзя вздрогнул и отдал честь: 

— Судья...

Человек в черном махнул рукой.

— Вот и дело с концом.

Бумага в его руке внезапно вспыхнула и быстро превратилась в пепел. Судья раскрыл ладонь, чтобы показать кажущуюся разумной голубую струйку дыма, которая тоже улетела в пруд. Увидев ошарашенное выражение лица Ху Цзя, он сказал: 

— Бай Учан, которого ты встретил, не принадлежит к Преступному миру, он всего лишь позаимствовал тело Учана, чтобы дождаться человека, который был предназначен для него. Теперь, когда пришло время, вполне естественно, что он должен уйти.

Губы Ху Цзя дрогнули, и он выглядел так, словно понимал все и ничего одновременно.

Судья вздохнул и снова исчез в темноте.