Онлайн чтение книги Собрание сочинений в шести томах. Том 5
ЧТО СЛУЧАЕТСЯ В ОДИН ДЕНЬ

Где твое благоволенье,

О любовь? Несешь лишь беды,

Наши лучшие победы

Превращая в пораженья…

Если нынче небреженье

Страсть вчерашнюю сменяет,

Много ль радости являет

То, что отнято судьбою?

Дивный клад утрачен мною —

Кто теперь им обладает?

Думая, что счастье вечно,

Не пеклась о драгоценном,

Что к прискорбным переменам

Привело меня, конечно.

Жизнь, текущая беспечно,

Огорченьями чревата…

Знаю я, что виновата,

И приемлю испытанья

Нынешнего состоянья —

По ошибкам и расплата!

Мысли! Вы ль не тайновидцы,

Вам ли, мудрым, не поверю,

Предсказавшим мне потерю

И страданья без границы?

В вас могу ли усомниться,

Помыслы мои, коль горе

Обещали мне, не споря

С правдой? Тот живет вслепую,

Кто, в беде беды не чуя,

С собственным рассудком в ссоре.

Между страхом и сомненьем

Чаянья мои блуждают,

Словно кары ожидают

Возвещенной провиденьем.

Пусть и ревность и влеченье

Сгинут вместе! Что за радость

В недоверии, за сладость

В огорчении? Когда я

Жду удара, изнывая,

Эта радость мне не в радость!

Госпожа не пропустила

Ничего?

Конец и речи

И любви. Не жажду встречи

С тем, что я похоронила.

В вашей ревности причина

Всех обид на дон Хуана.

Речь такую слышать странно!

Если держит путь мужчина

От тебя в Кастилью, значит,

Сам забыл о многом или

Хочет, чтоб его забыли.

Ну и пусть в Кастилью скачет!

Праздник посетить церковный

Иль иной — не преступленье.

Разве ищет развлеченья

Страсть на стороне? Ведь все в ней

Праздник! Ревность заменяет

Бой быков, а страх измены

Может не сходить с арены,

Где сама любовь метает

Дротики или под стрелы

Подозрений щит терпенья

Подставляет, где уменья

Требует игра и смелы

Все участники. Когда же

Речь пойдет о лицедеях,

То любовь стократ сильней их

В драмах, шутках или даже

Интермедиях, где мужа

Ловкая жена стремится

Обмануть. Пусть я девица,

Но глаза мои мне служат

Вместо знанья жизни. Видно

Мне, как страсть играет нами.

Развлечения не в драме —

В даме ищут! Цвет завидный

Уст, ланит ее атласных

Предпочтет ли розам в парке

(Солнцу — мрак, заре — огарки)

Кавалер, влюбленный страстно?

Иль слезинкам, порожденным

Негой, — блестки водомета?

Видно, ссориться охота

Из-за ничего влюбленным!

Не какой-нибудь проказник

Дон Хуан. Наверно, дело

Кавалеру повелело

Посетить кастильский праздник.

Он не гранд, ему не надо

Быть на празднике в Кастилье.

Злит меня мое бессилье!

Ваша злит меня досада…

Человек он не придворный,

Значит, ехать не обязан.

Помни, будет он наказан!

Заверяю непритворно:

Я на все пойду в отместку —

Пусть не жить мне в доме отчем!

Будет помнить долго очень

Друг и Бланку, и поездку!

Заменить любовь забвеньем

Вы сумеете ль?

Не знаю.

Пусть придет любовь иная,

Порожденная отмщеньем!

Замысел невероятен!

Отчего? Отец к тому же

Прочит мне другого мужа:

Фелис и богат и знатен,

Образец дворянской чести,

Друг семьи, родня отцова,

Ну и, что всему основа,

Он на празднества не ездил!

Как бы вам не рассердиться

На себя, и очень скоро!

Тише! Педро вот!

Сеньора!

Разрешите обратиться

К вам тому, кто может службу

Сослужить вам…

Очень рада,

Вот тебя-то мне и надо!

Передам привет и дружбу

Фелису с тобой. Чем занят

Твой хозяин?

Только встали

От стола, как приказали

Карты им подать…

Мне ранят

Душу собственные речи.

О любовь моя!..

Играют

Вместе.

Кто же побеждает?

Мой сеньор.

Себе перечит

Карточной игры примета.

Не припомню!

Незадачлив

В картах — кто в любви удачлив.

Ну-ка, применимо ль это

К Фелису? Необычайно

Счастлив он в любви, так как же

В картах побеждает?

Так же

Как в любви — всегда случайно!

Нынче вы — его везенье,

В честь чего с мешком поклонов

Эти двадцать шлет дублонов

С выигрыша вам…

Почтенье

Мне он оказал. Должница

Я его.

Чтоб в модном стиле

Туфельки себе купили.

Перед вами извиниться

Просит он заране, коли

Дар не устоит на месте

С ножками сеньоры вместе,

Что достойны царской доли —

В золото обуться…

Боже!

До каких глубин достану,

Досаждая дон Хуану!

Скоро два часа, похоже.

Мне пора седлать гнедого.

Ждут еще дела и встречи,

А не за горами вечер…

Подойди-ка на два слова!

Эту ленту осторожно

Фелису отдашь, пусть даже

Мой отец там — он не скажет

Ничего…

Что ж, это можно!

И с тобою мне приятно

Поделиться. Вот четыре

Золотых. Раскрой пошире

Кошелек…

Четырехкратно

Бог благослови вас! Пусть

Вам, как первую награду,

Даст он лучшие наряды,

Те, что отгоняют грусть…

Он учтив…

Пусть время злое,

Во-вторых, до ваших зубок,

Черных кос и алых губок

Не дотронется рукою.

В-третьих, пусть бы сохранил

Вам господь здоровье, чтобы

Вы не ведали до гроба

Притираний и белил.

Наконец, пусть мужем вашим

Будет избран только тот,

Кто ни разу не уснет,

Вам любовь не доказавши!

Легче стало?

Как сказать!

Так вот светит нам в ночи

Пламя гаснущей свечи:

Вспышка — и темно опять.

Да, не греет ваш огонь.

Деньги в кулаке зажали…

Я рассеянна в печали.

Что-то чешется ладонь!

На, держи!

Ну и дары!

Мне — один, тому — четыре…

Ты — своя!

Да, в этом мире

Дамы к дамам не щедры!

Вот и я, Инес, здорово!

Бог дойти до вас помог,

Так же как и резвость ног.

Эко диво, право слово!

Сам Томе вернулся к нам…

Донья Бланка! Цвет жасминный!

Ангел нежный и невинный!

Можно преданным устам

Краешка коснуться платья?

Но сердита ваша милость…

Или что-нибудь случилось?

Только то, что ты — некстати.

Я? Но я ведь не один

И несу благую весть!

Ваш знакомый — тоже здесь:

Дон Хуан, мой господин.

Не припомню, что за дон…

Дворянин, чей ум и вид

Восхитили весь Мадрид.

Лишь на той недели он

Отбыл…

Вряд ли я его

Видела когда-нибудь.

Слепоты подобной суть

В ревности, верней всего.

Ей и свойственно как раз

Женщинам туманить взор,

На ухо шептать им вздор…

Добралась она до вас,

Вижу…

Эти размышленья

При себе оставь, Томе.

Иль ты не в своем уме?

Ревность возвращает зренье

Слепнущей любви. Когда

Отбыл дон Хуан в Кастилью,

Брошенная птичка крылья

Обрела и из гнезда

Выпорхнула; нынче речи

О былом не может быть —

Прошлого не воротить.

Значит, не желает встречи

Птичка в кинутом гнезде?

Да, ты прав. Не любят птицы

В брошенном жилье ютиться…

Рассердилась — быть беде!

Что скажу я дон Хуану?

Все, что хочешь!

Не пойму…

Уезжал, она ему

Говорила — ждать, мол, стану,

А вернулся…

Любят споры

Все влюбленные.

Поэт

Так сказал: «Согласья нет

Там, где не бывает ссоры».

Буря, верно, не всерьез?

Да, без всякого сомненья.

Ищет скорбь уединенья,

Чтоб не видно было слез.

Слезы быстро высыхают!

Солнцами сияя, взгляды

Облака рассеять рады —

И согласье наступает…

Мне хоть не пришлось рыдать,

Что уехать ты посмел,—

Господин тебе велел,

Ты не сам решил сбежать.

Как ты съездил? Расскажи!

Не владеем слогом мы,

Как великие умы

Иль ученые мужи.

Был один писатель там —

Вот его перу под силу

Рассказать о том, что было,

Ну, а мы-то… Где уж нам!

Что за скромность, за смиренье!

Ты сейчас меня поймешь…

Скажем — пел я: хоть бы грош

Кто бы подал мне за пенье!

Быть бы надо победовей!

Хоть чихай на всю округу,

Все равно не сыщешь друга,

Что ответит «на здоровье!».

Да уж, коли нет заслуг,

Ни ума, ни остроумья,

То нескромным быть — безумье

Для скромнейшего из слуг.

Все же хочется узнать

Мне о празднике в Кастилье,

Так, в простонародном стиле,

Ибо нет терпенья ждать,

Чтобы овладел ты слогом,

Чтоб тебе в игре король

Выпал или туз. Изволь

Рассказать мне хоть немного.

Ну, тогда о слугах слушай —

Не умею про вельмож.

Как, о слугах?

Да.

Ну что ж!

Начал я. Развесьте уши,

Вы, каурые, гнедые,

Жеребцы из Алькараса,

Белые и вороные,

Вы, кто воду пьет из лужи.

Вы, кто пьет из Иппокрены,

Вы, несчастные калеки,

Клячи отставных военных,

Тех, что до зимы разуты

И оборваны до лета,

Что худы, как мотовила,

И, как пугала, одеты!

Слушайте, магистры-мулы,

Добрых лекарей опора

(Да очистит вас морковка

От репейного запора!),

Вы, церковные лошадки,

Что в вуалях, словно вдовы,

Удила свои жуете,

Отрешившись от земного!

Также вы внимайте, кони,

Вы, что, рады иль не рады,

Тащите в резных колясках

Молодых прелестниц с Прадо!

Также мулы с толстым брюхом,

В крепкой монастырской сбруе,

В том числе и те, что возят…

Что про седоков скажу я?..

Слушайте: итак, в Кастилье

Были лучшие мужчины,

Те, чья слава прогремела

От стакана до кувшина,

От Дуэро и до Тахо,

Тахо, что вбирает воды

Мансанареса, который

Дань ему от года к году

Возит мылом и петрушкой…

Был на празднике Бенито,

Уроженец Талаверы,

В красно-буром платье, сшитом

Уж не с холостяцким блеском.

Дар жены — на ленте длинной

Крест — он нацепил на шею:

Так велит христианину

Отмечать свой брак обычай.

И сапожки не по росту,

И подвязки не на месте

В нем подчеркивали сходство

С петухом в бойцовых шпорах.

Сам Мартин из Корредеры

В играх не жалел усилий

Ни своих, ни клячи серой.

Был усач в чудной ливрее,

Отливавшей рыжим глянцем.

Перья белые служили

Лепестками померанцу.

Прикрепленные им к шляпе

Локоны любимой дамы

Были гнидами покрыты

Так, как будто жемчугами.

Правда, убедила дама

В том его, что эти гниды —

Души брошенных влюбленных,

Что скончались от обиды.

Ну и души!

Слушай дальше…

Был там также шут Лоренсо,

Уроженец Фортинейры,

Что кастильских уроженцев

Мог бы в плутовстве наставить.

Коротышка круглый, крепкий,

Выглядел он лучше многих,

Пусть и походил на репку

Из Галисьи плодородной —

Края репы и дворянства.

Был он в куртке синей с черным,

Да и прочее убранство

Отдавало чернотою

И отсвечивало синим.

Снарядив его в дорогу,

Подала ему Марина

Вместе с жарким поцелуем

Кус поджаренного сала…

Милосерднейший поступок!

В сумку класть его не стал он,

А тотчас же сунул в брюхо,

Начертав на брюхе…

Ловко!

«Кто любим — не отощает!»

Он поэт?

Молчи, плутовка!

Я и то молчу.

Злословить

О товарищах не стану.

Ну, а дальше?

Дальше был там

Некий Берналь Толосано.

Как не выколол усами

Сам себе он оба глаза,

Не пойму. К нему в дороге

Прицепились, как зараза,

Не один — четыре друга.

Он поил, кормил, снабжал их —

От сапог до марципанов —

Всем, как будто деток малых.

Он к своей ливрее графской —

Желто-красно-сизо-белой —

Приколол еще и ленту

В честь суконщицы рамосской

Преискусной Каталины.

Вслед за ним, в себе уверен,

Появился Перо Маркос.

(Он вполне благонамерен,

Несмотря на то, что левой

Действовать привык рукою…)

Нес четыре он баула

Столь высоких, что порою

Мне казалось — в кипарисах

Он дорогой заблудился.

Силою незаурядной

Перо здорово кичился,

Потому и на собратьев

Не любил учтивость тратить,

Все покрикивал: «Эй, дядька!»

Или — «Как тебя там, братец?»

На мосту, что Сеговийским

Называют (он в гранитных

Лапах маленькую лужу —

Без очков ее не видно —

Уж который год сжимает),

Я унылую девицу

Заприметил. Очи девы

Источали ту водицу,

Коей луже не хватало.

Для кого предназначались

Два воротника расшитых

И платочки, что, печалясь,

Девушка спустила в воду?..

А теперь — ко мне, Камены,

Ибо Калиндрас могучий

Сам явился на арену,

Как дель Карпьо [28] Бернардо дель Карпьо — легендарный испанский герой, персонаж большого цикла испанских народных романсов, посвященных борьбе против Карла Великого. знаменитый.

В перламутровой ливрее

Он блистал — ему сутана

Все же подошла б скорее,

Скрыв его кривые ноги.

Ни один в игре так ловко

От копья не уклонялся

И не ждал с такой сноровкой

Выхода быка, желая

С ним и вовсе не встречаться.

Рассказать тебе подробно

Обо всех, кто состязаться

Вышел в подвигах, в нарядах,

В громких кличках, то ж, поверь мне,

Что пытаться все обманы

Всех купцов учесть, иль перья

В крыльях славного Пегаса,

Или все мои попытки

Приласкать тебя. Скажу лишь,

Что хозяева убытки

За бахвальство и за роскошь

Челяди своей терпели,

Те ж себе и в ус не дули;

Что башмачники при деле

Оказались и портные…

Альгуасилам, всем на свете,

Не взыскать и сотой доли

Денег, пущенных на ветер

В дни торжеств… Но я кончаю,

Ручки милые целуя,

Ибо вижу дон Хуана.

Дон Хуан? Тогда уйду я.

Выдержать влюбленных пени

Даже камень вряд ли сможет.

Да, разумного в них мало…

Ну, Томе!

Сеньор?

Так что же,

Золото мое ты видел?

Да уж видел…

Что сказала?

Доброго довольно мало.

Как бы я вас не обидел!

Говори!

Не дав мне ножку

Ей поцеловать, под платье

Спрятала ее: «Некстати

Прибыл», — фыркнула, как кошка.

«Вы ошиблись, — отвечаю,—

Я приехал кстати, ибо

Дон Хуан со мною прибыл!»

А она: «Таких не знаю».

Я ей объясняю, кто вы,

Что не следует сердиться…

«Передай ему, что птицы,

Мол, не прилетают снова

В гнезда брошенные…»

Мило!

Так вам передать велела.

Мило ль, нет ли — ваше дело…

Дальше слушайте, что было:

Тот сеньор, дон Фелис, там уж

Пил и завтракал с папашей;

Значит, плохо дело ваше,—

Донья Бланка выйдет замуж

Не за вас. Еще до ночи

Не пришлось бы вам признаться,

Что в любви нельзя вверяться

Женщине капризной очень.

Ей хотелось, несомненно,

Подразнить меня — в отместку

За несчастную поездку.

Ни угрозы, ни измены

В том не вижу я.

Сторицей

Ревность мстит. Она способна

Действовать упорно, злобно.

Нет, мне нечего страшиться.

Бланка — женщина!

Заладил!

Говоришь — до ночи? Что же

За полдня случиться может?

За полдня Нерон утратил

Всю империю. [29] За полдня Нерон утратил… (далее говорится о Могучем Александре, Ксерксе, Трое) . — Нерон — римский император с 54 до 68 года н. э. Могучий Александр — имеется в виду великий полководец древности Александр Македонский. Ксеркс — персидский царь. Троя — древний город в Малой Азии, по преданию, поэтически обработанному в поэме Гомера «Илиада», осажденный и затем разрушенный древними греками. Смысл реплики Томе в том, что за короткий срок можно коренным образом изменить свою судьбу. Могучий

Александр — целый мир

Превратил в ничто, в эфир

Флот свой Ксеркс, и стала кучей

Пепла Троя…

Эту древность

Расскажи своей куме.

Знаю я одно, Томе,

Что на ревность можно ревность

Натравить, тогда, без спору,

Также до ночной поры

Бланка выйдет из игры,

Заподозрив Теодору

(Та в меня ведь влюблена),

И падет моя плутовка

Жертвой собственной уловки.

Теодора? Вот она!

Словно чует — тут как тут!

Этой встрече рад я, право…

Ревность — острая приправа

Для любовных пресных блюд.

Да, любовь не даст уснуть.

Только погасил светильник —

Ревность завела будильник

И толкает снова в грудь…

Слышно, прибыл дон Хуан.

Как? Живет он в этом доме?

Дом, как дом, но дома кроме

Вот я сам — из дальних стран!

В добром здравье видя вас,

Рада вам раскрыть объятья.

Друг мой! Должен вам сказать я,

Что вдали от этих глаз

Чуть не захворал от скуки.

Это новость! По глазам

Вы моим скучали там?

Я обязана разлуке

Этим чудом, так как ране

Взгляд мой после многих встреч

Не сумел к себе привлечь

Капли вашего вниманья.

Да… Разлука, отдаленье

Помогли мне в краткий срок

Стать рабом у ваших ног,

В вас узреть венец творенья.

Гибель в вас моя иль счастье —

Сами вы должны решить.

Что для вас мне совершить?

Весь я ныне в вашей власти.

Честным быть, не лицемерить,

Вот о чем просила б вас.

Так внезапно, сей же час

Как могу я вам поверить?

Вам, чтоб верить, время нужно,

Мне — чтоб вас завоевать.

Если долго надо ждать,

Чтоб узнать, насколько дружны

Души наши, что в залог

Чувства вашего дадите?

Все что только захотите!

Вам расписку дать бы мог

В том, что вам принадлежу я,

В том, что вами взят я в плен,

Но хочу от вас взамен

Тоже получить такую.

Я бы счастлива была:

Вы придумали так мило…

Эй, Томе! Перо, чернила —

Чтоб сеньора поняла,

Как влечет меня к ней чувство!

Поживей!

Иду, спешу!

Я от счастья чуть дышу!

Ложь — великое искусство!

Донья Бланка к вам идет…

Ревность действует — и скоро!

Вероломный!.. С Теодорой!..

Ах, какой коварный ход!

Дон Хуан, сеньор! Когда же

Вы изволили прибыть?

Я? С зарей. Чтоб ясным быть —

Вот моя заря, она же

Теодора.

Вы с пути

В добром здравье, ваша милость?

Да, как видит ваша милость.

Злоязычней не найти

Ревности, а как учтива!

«Ваша милость» тут и там…

Ложь сопутствует речам

Чересчур медоточивым.

Вашу милость да хранят

Небеса!

И ваша милость

Дай господь, чтоб сохранилась!

Коль о милости твердят,

Жертвы близко!

Отчего ты

С ним была так холодна?

Ах, да с ним тоска одна:

То признанья, то остроты…

Рада я, что ничего

Между вами…

Да, не спелись

С дон Хуаном. Мил мне Фелис

И… невеста я его!

Что ты?

Правда!

Значит, нам уж

Нечего скрывать: итак,

С Фелисом вас свяжет брак,

Я за Хуана выйду замуж.

Он мне сделал предложенье…

Шутишь ты!

Ничуть, поверь!

Остается нам теперь

Обменяться поздравленьем…

Мне понятно, почему,

Расхотев на мне жениться,

Он спешил в Кастилье скрыться…

Нет пределов моему

Счастью…

Что ж, смириться надо…

Съездить не мешало нам бы

Вечерком в Каса дель Кампо. [30] Каса дель Кампо — во времена Лопе один из загородных парков Мадрида.

Я предпочитаю Прадо. [31] Я предпочитаю Прадо . — Прадо де Реколетос — часть старого Прадо в Мадриде. Представлял собой широкий бульвар с прилегающими к нему садами. Одно из излюбленных мест для прогулок и встреч мадридцев времени Лопе.

От подобных поручений

Страх по коже пробирает,

Ибо что от них бывает

В жизни, кроме огорчений?

Вот бумага: без помарок

Подпишите…

Подпись ставлю.

Радость и тебе доставлю —

Кошелек прими в подарок.

Он с душою?

Без сомненья,

С золотою!

До чего ж вы

Щедры! Туфелек подошвы

Вам целую в знак почтенья.

Я не жадный. В самом деле,

Мне бывает просто скушно,

Если вещь — и вдруг бездушна!

Каб еще одним владели

Кошельком, тогда, быть может,

Я, не побоявшись риску,

Подарил бы вам расписку

Дон Хуана.

Отчего же

Медлишь? Нá кольцо в награду!

Вот — владейте! До свиданья.

Ах, сбылись мои мечтанья!

С ревностью шутить не надо…

Для меня ж моя проделка

Обернулась очень скверно.

Проигравшись — рад безмерно!

В крупной ли игре иль мелкой,

Мне не следовало, право,

Разорять вас…

Не волнуйся!

Выигрышем обернулся

Проигрыш мой.

Мне по нраву,

Что выигрывал я дважды:

В картах повезло сначала,

А потом мне «да» сказала

Бланка, чьей руки я жажду.

Милый друг! На всей планете

Ты достойнейший мужчина!

Мне уехавшего сына

Заменяешь…

Чувства эти

Льстят мне.

Бланка! Вот отец твой

И жених…

Да, дорогая.

Что ж взглянуть, как я играю,

Не зашли?

Не знала средства,

Чтоб избегнуть искушенья

Выбрать сторону, которой,

Не вступая с сердцем в споры,

Отдала бы предпочтенье,

Пожелала бы удачи.

Кто б другой, прошу отметить,

Так умно сумел ответить?

Да, она любому сдачи

Даст; умом ее прелестным

Собственный мой ум пристыжен,

Хоть я им и не обижен.

Бланка! Было бы мне лестно,

Если бы иною стала

Ваша лента, цвет надежды,

Что меня питала прежде,

Изменив на колер алый

Чаяний, достигших цели.

Непригоден цвет зеленый

Для мечты осуществленной!

Что скажу? Запечатлели

Мне уста любовь и муки.

Месть нелепая! Нежданно

У меня ты дон Хуана

Отняла…

Пора бы руки

Вам соединить, как надо,

Ибо вижу: твой жених

Не по-праздничному тих…

Где ж свидетели обряда?

Ах, конец приходит мой!..

Педро, эй! Найди-ка, малый,

Двух свидетелей!

Пожалуй,

Дон Хуана со слугой?

Оба прибыли недавно.

Ладно!

Дон Хуан наш друг —

Будет и твоим. Досуг

Сможешь проводить с ним славно.

Он — наш гость.

О нем слыхал.

Досадить тебе желая,

Дон Хуан, увы, должна я

Выйти замуж: ты ведь дал

Слово донье Теодоре…

Вот сейчас своей судьбе

«Да» скажу я при тебе.

Вот свидетели!

О горе!

Бланка замуж собралась…

Хорошо, что мы явились…

Дон Хуан!

Да, ваша милость?

Рад приветствовать я вас.

Тронут вашим добрым словом,

Но боюсь докучным быть:

Не успев от вас отбыть,

Я опять под вашим кровом.

То, что в торжестве таком

Примете, мой друг, участье,

Для меня вершина счастья.

Для меня же счастье в том,

Что своим расположеньем

Одарили вы меня…

Я боюсь, не хватит дня

Нам двоим на изъявленья

Дружбы. Перейдем к делам.

Фелис и сия девица

Пожелали обручиться.

Засвидетельствовать вам

Нужно данное событье.

Это сделаю, когда

Вашу волю словом «да»

Вы, сеньора, подтвердите.

Тотчас же своей рукою

Подписать смогу контракт.

Говорю я «да».

Итак,

То, что было лишь мечтою,

Можете осуществить

В браке.

Жажду разрешенья

Удалиться…

В восхищенье

Я!

А что и говорить,

Фелис, о моей отраде!

Мне Томе расписку дал

Вашу…

Сам бы вам сказал

«Да» с восторгом!

Как я сладить

Мог с собой, когда меня

Горе чуть не удушило!

Все, что в жизни нам грозило,

Может сбыться за полдня.

Прочь, надежды! Бланкой движет

Склонность, но отнюдь не месть,

Коль смогла мне предпочесть

Фелиса.

Сеньор, услышат!

Не кричите!

Что мне в том,

Коль погиб я?

Едет кто-то…

Кто б ни ехал, с нас заботы

Он не снимет…

Входит в дом

Бланки брат, сеньор Марсело.

В добрый час! Все нынче кстати

Для того, кто жизнь утратил.

В прах разряжен, смотрит смело…

Все подряд целуют гостя…

Скоро также поцелуют

Лоб застывший мой…

Такую

Музыку, сеньор, вы бросьте!

Из-за Бланки столько стонов

Испускать вам не пристало —

Благородства в этом мало.

Кабы тысячу дублонов

Потеряли вы…

Болвану

Не понять, хоть слезы брызни:

Тысячи сердец и жизней

В ней теряю непрестанно.

Ревновать заставив Бланку,

Неразумно поступили:

Вот и рыбку упустили,

И удилище с приманкой.

Лучше было б вам смолчать,

И беда прошла бы мимо.

Вызвать ревность у любимой,

Значит — счастье потерять.

Ревность на врача похожа:

В ней и гибель, и спасенье…

Видишь — сердца опасенья

Правдой обернулись!

Что же,

Самый лучший прорицатель —

Ревность.

Вот Марсело!

Друг мой!

Жизнь мне обернулась мукой

Из-за новостей, приятель!

Или шурину не рад?

Рад-то рад, но сговор скорый

Твой с сеньорой Теодорой —

Вот чем потрясен я, брат!

С нею я не обручен,

С нею лишь бумажкой связан,

И подсказывает разум:

Брак не будет заключен.

Ты приехал в добрый час:

Если вздумаешь, Марсело,

Сам вмешаться в это дело,

Все наладится, бог даст!

В добрый час? Чтоб увидать,

Как выходит Теодора

Замуж за тебя? Умора!

Свадьбе этой не бывать.

Почему?

Когда б не месть

Глупая, с твоей сестрою

Был бы обручен, не скрою,

Я! Не Фелис!

Будь я здесь,

Прекратил бы этот бред.

Можно, я скажу?

Конечно.

«Да», что сказано навечно,

Можно переделать в «нет».

Бланка будет вам женой,

Если брат ее, Марсело,

С ней поговорит умело.

Выход где найдешь иной?

Друг Марсело! Будет лучше

Говорить нам откровенно,

Ибо я не только гость, но

Друг твой самый неизменный.

Ревность всё в сердцах и в доме

Вывернула наизнанку.

Коли только ты сумеешь

Возвратить мне донью Бланку,

Я, господь тому свидетель,

Не женюсь на Теодоре.

Будет так на самом деле

Или только в разговоре?

Если слова не сдержу я,

Пусть клеймят меня печатью

Вероломства и измены!

Так приди в мои объятья,

Дон Хуан! Судьба свела нас

В миг, когда я до предела

Доведен своей любовью.

Жизнь и смерть моя всецело

От тебя, мой друг, зависят —

Так располагай же мною!

Чин поручика в сраженьях

Заслужив, сейчас с войною

Я простился и с Миланом.

Пал там дон Алонсо — слава

Благородного семейства

Пиментель, [32] Пал там дон Алонсо… Пиментель… — испанский военачальник эпохи Филиппов. Командовал испанскими войсками в Ломбардии. а он по праву

Слыл средь нас непобедимым

И бесстрашным, лишь над роком

Он не одержал победы.

В нем утратил я до срока

Покровителя, страна же —

Гектора и Ахиллеса. [33] Гектор — сын царя Трои, герой «Илиады» Гомера, мужественный защитник родного города, павший от руки Ахилла. Ахилл, или Ахиллес, — царь греков-мирмидонцев, легендарный герой Троянской войны.

Юн годами, дон Алонсо

Многих мудрецов известных

Превзошел и полководцев.

От его ударов море

Дыбилось, круша галеры

Турок, наводнивших горем

Всю Италию. Хотел бы

Гонгоры владеть пером я, [34] Хотел бы Гонгоры владеть пером я… — Луис де Гонгора-и-Арготе (1561–1627) — знаменитый испанский поэт, блестящий сонетист, основоположник направления, получившего наименование «гонгоризма» (культ метафоры, самые смелые неологизмы, вычурность). Отношения между Лопе и Гонгорой были сложными. Резкая полемика переходила во внешнее примирение. Данную в тексте характеристику не следует принимать всерьез. В ней несомненно за похвалой кроется ирония.

Чтобы рассказать об этом,

Но, увы, ему не ровня!

А сейчас я жажду мира

В сердце собственном, но чувства

Вновь велят за шпагу браться.

Друг! Спаси от безрассудства,

Помоги моей женитьбе,

Я за то берусь разладить

Обрученье Бланки.

Если

Сможешь Фелиса спровадить —

Навсегда твоею будет

Теодора.

Все устрою.

Но не медли — скоро вечер!

За полдня с людьми такое

Может статься, что и за сто

Лет не расхлебаешь…

Тише!

Бланка! Уходи скорее!

Ухожу… Томе, дружище!

Ты что думаешь?

Что солнце

Не зашло и что до ночи

Все еще четверг.

Марсело!

Ты невесел, озабочен…

Отчего?

Хорош ли повод

Для веселья? Пусть и знатен

Фелис, пусть он и родня нам,

Выбор твой мне неприятен.

Ты не прав. Достоин Фелис

Лучшей партии.

Но прежде,

Если можно мне касаться

Этого, к иной надежде

Ты стремилась и другого

Счастия себе желала.

Ты любима дон Хуаном.

Как мне только что сказал он,

Взять тебя готов он в жены

И отдать мне Теодору,

Если Фелиса ты бросишь.

Помоги мне эту гору

С сердца снять, не то в Милане

Путь мой жизненный…

Ни слова

Боле! Истинной любовью

Я пожертвовать готова

Для тебя, не то что ложной.

Сделай, чтоб Хуан расстался

С Теодорой, если даже

В чувствах разочаровался

Он моих… и все желанья

Помогу тебе исполнить.

Вот и Теодора.

Чтобы

Милой о себе напомнить,

Ты в Каса дель Кампо тотчас

Поезжай — я там свиданье

Вам устрою.

Там спасусь я

Иль умру без покаянья!

Три часа, а мы с тобою

Ну никак не соберемся!

Верно, скоро все рехнемся

Из-за нашего героя.

Вне себя домой он прибыл,

Всю семью привел в волненье.

Видно, быть тебе сраженьем,

В коем брат мой примет гибель.

Как, Марсело?

Да, с ним вместе

Как бы не покончил счеты

С жизнью дон Хуан!

Ах, что ты!

Кто принес Марсело вести

О помолвке дон Хуана?

Я!

Ужель не знала ты,

Что лелеял брат мечты

Обо мне?

Не знала…

Странно!

Как неловко!

Жаль мне братца…

Молит, чтоб вернула вновь

Ты ему свою любовь

Прежнюю… Должна признаться,

Дон Хуан ему дал слово

На тебя не притязать.

Нет, такое слово дать

Он не мог — ведь все готово

К нашей свадьбе, мне расписку

Он о браке подписал.

Но себя он не связал

Этим, ибо путь не близкий

От бумажки до женитьбы.

Он влюблен в тебя — но брак

С дамой друга как-никак

Вероломство… Он прослыть бы

Вероломным мог…

Коляска

Ждет.

Постой, куда спешишь?

Вероломство, говоришь?

Да.

Вникая в эту сказку,

Вижу я, что вероломством

Здесь грешит не дон Хуан!

Милая! Тебя в обман

Вводит с ревностью знакомство.

Я-то с Фелисом обетом

Связана…

Да, правда… Что же,

Едем?

Едем!

…Не поймешь,

Связана иль нет. Об этом

Скажет будущее.

Вот и

Бланка — с ней Инес одна.

Как здесь смелость мне нужна!

Я спасу вас от заботы…

Дон Хуан целует ножки

Вам, прелестная сеньора!

Вот стоит он с постной миной

В предвкушенье разговора.

Разговоры ни к чему нам.

Отчего же так сурово

Вы обходитесь с влюбленным?

Выхожу я за другого,

И с другою он помолвлен.

Что помолвка! Взять, к примеру,

Шахматы: игрок часами

Думает, как офицера

Или пешку передвинуть,

Чтобы выиграть, а в браке

Выигрыш еще важнее.

Уж над этим ходом всякий

Думает — и передумать

Может.

Хитрый ты проныра!

Говорил один ученый

Мусульманин из Алжира,

Что, над браком и над книгой

Поразмыслив со вниманьем

Лет с десяток, мудрый ставит

Крест на бумагомаранье,

А потом и на женитьбе.

Года три убил Вергилий [35] Вергилий… Буколики… Георгики… Энеида. — Вергилий — См. прим. 16. Все перечисленные произведения Вергилия почитались недосягаемым образцом поэзии.

На Буколики , а много ль

В них? Шесть-семь эклог от силы.

На Георгики он восемь

Лет, на Энеиду даже

Все одиннадцать потратил,

Да еще — узнать, что скажут

Греки, к ним поехал с книгой.

Почему же за любого,

Лишь спросив: «А он — мужчина?»,

Выйти девушка готова?

Случаи встречал такие!

Вообще, помилуй боже,

И от свадеб, и от книжек!

(От стихов, пожалуй, тоже!)

Но — достаточно об этом.

Мой язык! Прильпни к гортани,

А не то сеньора примет

Глас рассудка за кривлянье…

Слышал я, король покойный,

Нынешнего дед, спиною

Поворачивался к людям,

Чтоб их не смущать собою.

Подождав, пока привыкнет

Гость к спине его почтенной,

Поворачивался ликом

Самодержец постепенно.

Посетитель в это время,

Поборов свое смущенье,

Вел беседу, благодарный

За такое обращенье.

Так же вот и мне хотелось

Вам помочь в лицо друг другу

Заглянуть и объясниться,

Как положено супругам.

Или вас любовь и ревность

Больше страхом не терзают?

Или нечего сказать вам?

Ну, тигрица?

Я не знаю.

Правду говорит он, Бланка.

Хоть взглянули бы, однако!

Вот стоит он перед вами,

Как побитая собака,

Грустный, словно бакалейщик,

Коему надел замок

Сам судья на двери лавки,

Чтоб он торговать не мог.

Отступитесь, злые духи!

Бог мой!

Не хочу я, нет,

С ним мириться. Если б думал

Он…

Но все ж каков ответ

Ваш?

Он не младенец с соской,—

Мог бы действовать и сам.

Думал я как раз об этом…

Тут не думать надо вам,

А вымаливать прощенье,—

Ведь сама не прыгнет в рот

Ложка с медом. Посмотрите:

Мед-то — вот он, сахар — вот!

Слаще меда и муската…

За Испанию, сеньор!

О любимый мой! С тобою

Кто не вступит в разговор!

О любимая, о Бланка!

То-то! «Не хочу никак

С ним мириться»…

С Теодорой

Ты зачем играешь в брак?

Ты же Фелиса невеста?

Это не любовь, а месть.

Вас зовет отец, сеньора!

Если он найдет вас здесь…

Встретимся в Каса дель Кампо!

Еду, чтоб с тобой побыть.

Только-то и нужно было

Глупым, что поговорить!

В Каса дель Кампо мы сейчас с тобою

Находимся, Леон. Красоты эти

Недаром восхваляются молвою.

Лишь дар Праксителя [36] Лишь дар Праксителя… А вот созданье Лисиппово. — Пракситель, Лисипп — величайшие древнегреческие скульпторы, пользовавшиеся особенным признанием у людей Ренессанса. Речь идет, по-видимому, о копиях, поставленных в парке. в его расцвете

Способен был бы вот того фонтана

Создать фигуры. Нет на белом свете

С ним схожего. Из солнцем осиянной

Италии он привезен. Отсюда

В Аранхуэс, тепла, благоуханна,

Летит весна и расцветают чудом

Реки бурливой берега. Здесь краски

Свои, от пурпура до изумруда,

Весна творит для ежегодной сказки.

Мне чудится в огнях росы блестящих,

В цветах, в листве, в ее шуршащей пляске

Присутствие божеств животворящих.

На царственное это изваянье

Взгляни — сколь дивен взор очей грозящих

Филиппа-короля! А вот созданье

Лисиппово, но и его уменье

Способно ль Александровы деянья

Отобразить грядущим поколеньям?

Вернусь к Филиппу. Бронзовые лики

Плененных варваров благоговенье

Являют перед тем, кому великий

Карл предком был, перед жезлом в державной

Деснице. Племенам разноязыким

Как бы внушает он, что сильным, славным

Мир ослабевший может стать лишь властью

Оружия и веры.

Марсу равным

И доблестью, и грозной бранной страстью,

Бойцом, достойным родины — и Трои —

Узреть его испытываю счастье.

Знавал ли мир подобного героя,

Чей меч соревноваться мог с алмазом,

Чей вид страшил нездешнею красою?

А эта прелесть, судя по рассказам,

Властителя Флоренции владенья [37] Властителя Флоренции владенья — речь идет о владенье семейства Медичи, для своего времени великолепного.

Собою украшала.

Душу, разум

Вселяет в холод бронзы вдохновенье

Художника.

Мне кажется ожившим

Не только всадник, но и конь, весь в пене

Грызущий удила.

Средь всех любивших

Филиппа вы — вернейший, вижу это!

Но не дано мне быть среди почтивших

Героя память… Не рожден поэтом,

Ни живописцем, как покойный Мудо [38] …Не рожден поэтом, Ни живописцем, как покойный Мудо… — Мудо (исп. — немой) — прозвище немого испанского художника XVI века Хуана Фернандеса Наваррете.…

Внимание! Идут весна и лето…

Пойду и я в надежде встретить чудо.

Несравненной красотой

Этот сад меня пленяет.

В нем природа нам являет

Мастерство и опыт свой.

Вижу — здесь Марсело был!

Теодора! Ты богата

Страстною любовью брата,

Отчего ж ему за пыл

Скупо воздаешь? С коня

Только соскочив, влюбленный

Мчит, усталый, запыленный,

За тобою.

Он меня

Любит, мне же дон Хуан

Мил, итак, заверю смело:

Оба любим мы с Марсело,

Но не связан наш роман.

Значит, не желаешь ты

Мне помочь?

Но чем?

Ответом

На любовь Марсело.

Это

Лицемерные мечты.

Не о брате ты хлопочешь.

Знаешь ты о данном мною

Твердом слове стать женою

Фелиса и мне не хочешь

Верить? Если вспыхнет ссора

Меж друзьями и застанет

Брата смерть, на поле брани

Пощадивши… Теодора!

Что тогда? Не будь беспечной!

Мудрому совету следуй:

Обнадежь его беседой

Ласковой и человечной!

Где ты, глупый? Подойди же!

Весь дрожу я от боязни,

Как приговоренный к казни,

Ибо гнев я ваш предвижу,

Теодора…

Что в нем толку?

Если б прибыли вы ране,

То любовью на признанье

Вам ответила бы. Долго

Вы отсутствовали… Стала

Я невестою другого —

Нерушимо это слово.

Что?

Да то, что я сказала!

Где же вера в достоверность

Чувств моих?

Увы, разлука

Чувства превращает в скуку.

Вы не верите и в верность !

Я же верен вам…

Мой милый!

Для любови без ответа

Слишком вы умны — ведь это

Только глупому под силу.

Глупый мирится с несчастьем,

Умный мирится с бесчестьем.

Но, клянусь, не быть вам вместе

С дон Хуаном! В одночасье,

О Венера, ваш Адонис

Будет мертв. [39] В одночасье, О Венера, ваш Адонис Будет мертв. — Адонис (у древних финикиян, а затем греков и римлян) — божество природы, воплощение мужской красоты. Венера — богиня красоты и любви, полюбила его еще младенцем и не желала расставаться с ним. Пусть анемоной

Станет, или эти склоны

Кровью расцветут!

Опомнись,

Брат!

А я его любила!

Что ж, пришлось покончить с ним —

Я ведь связана с другим.

Кстати, что в записке было

Той, в которой дон Хуан…

Вот что пишет кавальеро.

«Я, Хуан Луис Виберо

Теодоре де Лухан»…

Пребанальное начало,

Вроде «шлю вам свой поклон».

Ты того, что пишет он,

До конца не дочитала.

«…слово дал, что буду ей

Мужем»… Извини, подруга,

Но не быть тебе супругой

Дон Хуана! Мне важней

Счастье брата.

Что случилось?

Ест записку! Боже мой!

Ну, ревнивица, постой!

Чтоб ты ею подавилась!

Как сентябрь ласкает взор

Яркой зеленью наряда!

Вам бы поберечься надо

Посторонних глаз, сеньор!

Пусть с аркадскими лесами

Схож сей парк, [40] Пусть с аркадскими лесами Схож сей парк. — Аркадия — гористая область в центре Пелопоннеса. В античной литературе картины природы Аркадии являются фоном для идиллических сцен из земледельческой и пастушеской жизни. но на беду

Все у всех здесь на виду.

Как нам быть, не знаем сами,

С Бланкой. Друг Томе! Устрой

Встречу нам!

Я постараться

Рад, но, право, потеряться

Легче в местности такой,

Где со всех сторон аллеи

И фонтаны, чем найти

Бланку.

Если б на пути

Многославного Тезея

Лабиринт и Минотавр

Просто так сдались, [41] Если б на пути Многославного Тезея Лабиринт и Минотавр Просто так сдались. — Тезей — древнегреческий аттический герой, сын афинского царя Эгея. В античные времена считался историческим лицом. Плутарх написал его биографию. Тезей совершил множество подвигов, которые изображались в многочисленных легендах. Один из его подвигов — уничтожение Минотавра (полубыка получеловека). без боя,

Вряд ли бы чело героя

Увенчал бессмертный лавр.

К счастью, здесь порода бычья

Вам не смеет угрожать.

Чтоб других нам избежать

Неприятностей, обличье

Изменить свое хочу,

Став садовником на время.

А сумеешь перед всеми?

Тут у кума получу

Лейку, ножницы, одежду

И, как здешний, побреду

Глянец наводить в саду,

А верней — искать надежду

Вашу. Иль цена мне грош,

Иль, не узнан, не замечен,

Так устрою вашу встречу,

Что ключей не подберешь!

Вы же спрячьтесь там, под вязом…

Как бы не нажить беды

Нам за все твои труды!

Ты безумец, но обязан

Всем тебе.

Не подведу!

Сколько жертв тебе, любовь,

Надобно? Терзаешь вновь…

Смилуйся! На поводу

У тебя, удел суровый,

Сколько мне идти в печали?

О фонтаны! Если б знали

Вы любовь, подобно новой

Аретузе, [42] Если б знали Вы любовь, подобно новой Аретузе. — Аретуза — нимфа Дианы, превращенная богиней за нарушение данного ею обета в источник. и в бутонах

Ваших, нежные растенья,

Оживали бы в цветенье

Души нежные влюбленных,

То пришла бы ваша прелесть

Мне помочь в моем несчастье,

Ибо я лишен участья…

Вот Херардо, с ним и Фелис!

Бог мой, не успею скрыться!

Дон Хуан! Клянусь вам честью,

Рад безмерно с вами вместе

В этом парке очутиться.

Мне сказали, что приехал

Граф Лемос, мой друг. Я встречи

С ним здесь ждал. Пустые речи!

Видно, вышла там помеха

И в Кастилье он. С досады

Тут брожу один, без цели.

Вместо осени апрелем

Здесь сентябрь пленяет взгляды.

Вижу вас — и утомленья,

Что принес мне путь обратный,

Уж не чувствую — так рад я

Вновь вам выразить почтенье.

Нам о празднике скажите,—

Он наделал много шума.

Как там было?

Как задумал

Сам державный устроитель,

Роскошью торжеств парадных

Доказавший в полной мере

Рвенье к христианской вере,

Коей служит безоглядно.

Все великолепье это

Кто б сумел запечатлеть?

Славу этих дней воспеть

Многие взялись поэты.

Нам хвалили состязанья

Конные. Театр умы

Занимал, слыхали мы.

Наибольшее вниманье

Вызвала и восхищенье

Та комедия, что граф

Сочинил, нам повод дав

С Плавтом провести сравненье

Иль с Теренцием: [43] С Плавтом провести сравненье Иль с Теренцием. — Во времена Лопе Плавт и Теренций (древнеримские комедиографы) были авторитетами даже для противников классицизма. Сравнение с ними — похвала для комедиографа. на счастье,

В сем искусстве граф сильней…

Но умолкну поскорей,

Дабы не смогли в пристрастье

Обвинить меня…

Я слышал,

Не пренебрегал Платон

Драмами. [44] Я слышал, не пренебрегал Платон Драмами . — Величайший греческий философ Платон (429–347 до н. э.), учитель Аристотеля, ученик Сократа, был главой идеалистической школы в греческой философии. В его учении в эпоху Возрождения усматривали много общего с христианскими учениями. Отсюда его необыкновенный авторитет у писателей Возрождения. Указание на любовь Платона к театру несколько произвольно.

Творил их он

В юности. Примера выше

Пишущему не сыскать.

Что прекрасно, то не сгинет!

Мудрость древняя и ныне

Продолжает нас пленять.

Да… Поэзия когда-то

Загнана была у нас

На задворки. Но сейчас

Дело стихотворца свято. [45] Но сейчас дело стихотворца свято … слова Херардо и далее замечания дона Фелиса и дона Хуана, по существу, очень серьезные размышления самого Лопе о развитии испанской поэзии. Легко усмотреть, что Лопе и здесь выступает как защитник исконной испанской трагедии. Хотя Лопе и не нападает прямо на период, когда испанская поэзия подверглась ощутимому итальянскому влиянию, он все же считает, что пользы от этого влияния было меньше, чем вреда. Эти рассуждения Лопе — прямой отзвук вполне живой еще тогда литературной полемики.

Все-таки оно не нами

Утверждалось. Итальянцы

В нем блистали — не испанцы.

Тем не менее веками

Обходились мы простой

Музыкой стихов народных,

Без латинян благородных.

Сам король Хуан Второй

Сочинял. Его поэмы —

Превосходный образец

Стихотворства.

Наконец

Воспевал, как помним все мы,

Сам Франциск, король французский,

Славного Петрарку. [46] Воспевал… Сам Франциск, король французский, Славного Петрарку. — Франческо Петрарка (1304–1374) — крупнейший итальянский поэт-гуманист, автор сборника стихов «Канцоньере», прославляющих любовь.

К сану

Цезаря Октавиана

Добавлялось и искусство

Мысли излагать стихами. [47] К сану Цезаря Октавиана Добавлялось и искусство Мысли излагать стихами — Гай Юлий Цезарь Октавиан (63 до н. э. — 14 н. э.) — первый римский император. Покровительствовал науке и поэзии, был стихотворцем и дал свое имя эпохе, замечательной расцветом наук и искусств.

Им Вергилий был воспет.

Лучшего сюжета нет.

Говорят, Сальданья — знамя

Стихотворцев наших дней? [48] Говорят, Сальданья — знамя Стихотворцев наших дней, — Сальданья — стихотворец времени Лопе, пользовавшийся, однако, незначительной популярностью.

Восхвалять его — что света

Солнцу добавлять.

Что ж, это

Верно. Промолчать — скромней,

Если выразить не в силах

То, к чему душа стремится.

Разрешите удалиться!

Дело у меня тут было

Срочное — слуге его

Поручил… боюсь, напрасно…

Тотчас к вам вернусь.

Прекрасно!

Не желаю ничего

Так, как скрыться в вашей сени,

О деревья, о друзья!

Посвятить готов вам я

Тридцать три стихотворенья

На испанском языке,

Ибо ваш земляк навеки:

Мы не римляне, не греки!

Только здесь, невдалеке,

Спрячьте вы меня!

В чем дело?

Что ты бесишься?

Сама-то

Ты не злишься? Из-за брата

Вне себя я… Ах, Марсело!

Что записку проглотила —

В этом дон Хуан, не брат,

Очевидно, виноват.

Знай, что никакая сила

Нашей свадьбы не задержит!

Не в бумажке счастья суть.

Жаль одно: чужая грудь

Имя жениха содержит.

Что мне в нем?

Хоть бы оно

Колом стало в глотке жадной!

Человек незаурядный

Славный дон Хуан. Давно

Удостоены мы чести

С ним дружить.

Его позвать бы

Дружкою на нашу свадьбу!

Верно!

Вот и Бланка вместе

С Теодорой…

Дочь!

Отец?

Правда, вид здесь преотличный?

Здесь весна цветет вторично,

Лета празднуя конец,

А искусство так уместно

Совершенствует природу…

Кто блистать им дал свободу,

Если эти две прелестных

Ножки попирают их?

Комплимент ваш безупречен.

Жаль, годами я отмечен,

А не то, как сей жених,

Поразвлек бы вас, сеньора.

Был учтив во цвете лет,

Правда!

Почему бы нет?

Все проходит, Теодора.

Про любовную отвагу

Мог бы я поведать вам,

Как былой любимец дам.

Только ради них за шпагу

Браться — нет уж!

Из-за женщин

Обнажается клинок

И пустеет кошелек.

Я недаром был увенчан

Славой сердцееда. Это

Все прошло…

Сеньор, едва ли!

У клинка дамасской стали

Прочность — первая примета.

Назвался клинком — будь им!

Это так.

Влекут удачи

По сей день вас?

Не иначе,

Как смеетесь над моим

Возрастом. Лишь незадачи

Мой удел…

Всегда Фортуну,

Иль удачу , девой юной

Представляют.

Неудачи

Опасаюсь. Без охоты

Незадачливые ноги

К ним спешат.

У той дороги

На большие водометы

Не желательно ль взглянуть

Господам?

А кто ты сам?

Проводник?

Сеньора! Нам

Переговорить бы…

Будь

Осторожен! С ней вначале

Пошепчись.

Сдаюсь без спора.

Узнает меня сеньора?

Да.

Чтоб вас не увидали

Зоркие глаза Марсело,

Схоронитесь за кустами.

Дон Хуан ждет встречи с вами!

У меня к нему есть дело:

Жалоба на донью Бланку.

Донья Бланка смехотворно

В ревности своей упорна.

Любит вас он!

Интриганка

Брачную расписку съела!

Съела?

Съела.

Нынче?

Нынче!

У нее ума с мизинчик,

А мошенничает смело!

Хоть бы нас господь избавил

От нее!

Ты стал двуличным?

Тише! Все идет отлично.

Что за голод вас заставил

Съесть бумагу?

В ней хранился

Дон Хуан.

Мотаю на ус.

Чудеса! Влюбленный страус!

Кто чем только не кормился…

Сотню персиков, полсотни

Винных ягод съел Альбин.

Съел Милон быка один.

Съел Геракл слона охотней,

Чем супругу — Полидор.

Съел Астидамант оленя.

Кончился от объеденья

К горю всех друзей-обжор

Ненасытнейший Домиций.

Прямо на моих глазах

Съел дворянчик-вертопрах —

Из каких таких амбиций? —

Шнур с плаща и позумент.

Пишут, что Эризистон

Съел себя. Не диво он!

Назову в один момент

Тысячу людей подобных,

Что, от злости окаянной

Вид теряя, богом данный,

Съесть самих себя способны.

Зависть к чьей-либо удаче

Человека в василиска

Превращает [49] Человека в василиска Превращает. — Василиск — сказочный змей, уничтожающий все живое взглядом или дыханием. (Ант. миф.)… Но расписку

Съесть… Что это может значить?

Дама некая без страха

(Ей беременность служила

Оправданьем) укусила

Францисканского монаха

За загривок… Но заняться

Время нашими делами:

Дон Хуан ждет встречи с вами!

Продолжай как бы ругаться.

Продолжаю. Он за теми

Вязами.

Но как мне скрыться?

Все должно осуществиться,

Как задумано. Со всеми

Вы пойдете вслед за мною

В некий зал, где для обмана

Зрителей, шумя, фонтаны

Бьют внезапною струею,

Шутки ради, из-под ног.

Тут, издавши два-три вопля,

Скажете, что вы промокли,

Что в укромный уголок

Удалитесь на мгновенье,

Чтобы ножки обсушить.

Так вы сможете побыть

С дон Хуаном, подозренья

У людей не возбудив.

Ждет он вас вон там, где вязы.

Все понятно.

За проказы

Разбранил ее — не льстив!

Съесть письмо! Наглей обмана

Не встречал!

Томе, любезный!

Что?

Ты, вижу, малый честный.

Помоги мне дон Хуана

Разыскать…

Ну что ж, пожалуй!

Только Бланка отойдет,

Вы — к нему! Он так вас ждет!

Ждет… Но где?

Ах, не сказал я

Разве вам, что в тех кустах

Бродит он?

Я непременно

Разыщу его.

Почтенный!

Ты здесь служишь?

Не за страх,

А за совесть. Я — садовник.

Покажи-ка нам фонтаны.

Вот сейчас ключи достану…

Осторожней, здесь шиповник!

Как войдете в павильон,

Тут фонтан вам.

Ну, дон Фелис,

Поглядим, что там за прелесть?

Что сравнишь, когда влюблен,

С прелестью любви?

Открыл я,

Господа…

Затея сразу

Удалась… Скорей под вязы!

Лучше б ты сложила крылья,

О погибшая надежда!..

Эй, садовник, здесь две дамы

Были?

Это вы?

Я самый.

Это ты? Ну и одежда!

Дело в том, что дон Хуану

Теодору помогаю

Обойти — вот и гуляю

В облаченье этом странном.

Видите жасмин в цветенье?

Там укрылась Теодора,

У которой будет скоро

С дон Хуаном объясненье.

Если б сами вы взялись

Объяснить ей, что жениться

Милый не на ней стремится,

А на Бланке? Сей сюрприз

Поднесли бы ей умело,

Нежным словом усмирив

Грез тщету и слез разлив.

Бланка — та расписку съела

Брачную, а мы смелее

Сделаем последний ход…

Побегу — хозяин ждет!

Остроумная затея!..

Мирт священный Афродиты!

Если цвет твой, в снежном глянце,

Не завидует румянцу

Теодоры, помоги ты

Чувству моему, с которым

Ты в родстве!.. Цветы жасмина!

К страсти, что, как вы, невинна,

Снизойдите!.. Долы, горы!

Буду досаждать мольбами

Я и вам…

Мой дон Хуан?

Нет, каков самообман!

Он не ваш, коль в браке с вами

Быть ему не суждено.

Что земле деревьев тени ,

То любви моей — сомненья:

Ей от тени не темно .

Потому что тенью стала

Страсть сама, себе ответа

Не найдя. Так, не согрета

Вами, тенью вам предстала

Вся любовь моя. И, зная

Об измене дон Хуана,

На меня глядите странно,

Как на тень …

Не понимаю!

Если Фелису сказала

Бланка «да», на ком жениться

Вздумал дон Хуан?

Что птица —

Слово: взмыло и пропало.

Ключ от воли — в длани страсти,

И она переиначит

«Да» на «нет», ища удачи

Хоть в обмане. Надо счастья

Ей добиться, невзирая

На ущерб стыду и чести.

Если вас обида к мести

Призывает и, страдая

Без взаимности, стремитесь

Не поддаться огорченью,

На меня — пусть без влеченья —

Умоляю, оглянитесь!

Отомщу сама, коль верно,

Что обманута Хуаном.

Он-то лгал вам непрестанно,

Я же вас люблю безмерно.

Тот, кто знает, что другого

Любит женщина, и склонен

В брак вступить с ней, недостоин

Мужем зваться. Лишь плохого

От него жена дождется.

Подозренья, наговоры,

Месть да ревности укоры —

Вот что ей терпеть придется.

За надеждою своею

Я пойду. О неудаче

Вашей, и своей тем паче,

Не грущу, не сожалею,—

Пусть она вас не тревожит.

Что до разочарований,

Больше вы, чем я, страданий

Приняли от них, быть может.

Помчаться по следам твоим холодным,

Стремительным, мой аспид непреклонный?

Настичь тебя, чтоб лавром Аполлона

Ты здесь осталась, древом благородным?

Я сожаленьям предаюсь бесплодным,

Что удержать не смог тебя у лона

Прозрачных вод, и ты летишь вдоль склона

Сквозь шелест рощи божеством свободным.

Но нет, не станешь лавром, чьей листвою

Смогла б венчать мой лоб многострадальный.

Я буду снова обойден судьбою,

Ты мне не дашь обнять твой ствол печальный

И выльешься из рук моих водою,

Преобразившись в ручеек хрустальный.

Мне не по душе отвага

Этих струй.

Нет, я погибла!

Слава богу, что достигла

Лишь одежды вашей влага.

Я была неосторожна,

А теперь промокли ноги.

Стать водой, чтоб к недотроге

Прикоснуться…

Вот где можно —

Здесь, Инес, под этим вязом —

Мне раздеться до сорочки.

Что ж, уступим место дочке,

Фелис!

Не взгляну и глазом.

Для влюбленных все — секрет,

Даже переодеванье.

Все ушли!

А здесь свиданье

Не опасно?

Что вы, нет!

Вот она!

Сеньора Бланка!

Милый мой!

Инес, голубка!

Друг Томе!

Когда б от мира

Нас с тобою эти вязы

Оградили, став горами,

Неприступными навеки,

Чтоб и легкая косуля

Не сыскала к ним тропинки,

Чтоб и солнца луч нескромный

В их ущелья не прокрался…

Как же нам расстроить брак мой,

Злобной ревностью рожденный?

Да, добра никто не видел

От нее. Должны сегодня

Брачный договор составить.

Только на тебя надеюсь.

Как бы я ни лез из кожи,

Но придумать неспособен

Ни уловки, ни увертки,

Чтоб отсрочить свадьбу эту,

Ибо на любую хитрость

Нужно время — хоть немного!

Ну, а нам, Инес, что делать,

Если Бланка выйдет замуж?

Этот дурень с горя может

Помереть — тогда останусь

По хозяину вдовцом я,

А зима вот-вот нагрянет.

Все, дружок, любовь уладит.

Кабы помер он в ту пору,

Что на ветках вишни зреют,

А в кустах дрозды гнездятся,

Удалось бы обойтись мне

Без хозяйского съестного.

Ну, а в холод, дождь и слякоть?

Полно! Уж какой там холод!

Только солнышко проглянет —

И жарища словно в пекле,

А народу по приступкам

Столько, что даешься диву,

Как выдерживают камни.

Слушаю тебя — и словно

Сам с тобой на солнцепеке

Восседаю.

Ой! Жених мой

Возвращается!

Я спрячусь!

Я, сеньор, за вами следом.

Как сама любовь прощает

Прихоти и безрассудства,

Так мою простите дерзость.

Правда, сведущие люди

Безрассудства извиняют,

А уж прихоти оставьте

Жеребцам разгоряченным.

Я прошу вас удалиться.

Не заслуживает гнева

Страсть, стремящаяся жадно

К своему предмету.

Я ведь

Повода вам не давала

Льнуть к ногам моим разутым.

В эти игры не играю.

Вы — невежа. Убирайтесь!

Ухожу… Как пристыжен я

И сражен обидным словом,

По моей вине слетевшим

С ваших уст!..

О мой любимый!

Можешь выйти!

Шпагу в ножны

Вкладываю. Скрылся Фелис!

Выйду, чтоб извлечь из ножен

Шпагу, ибо одурачен,

Уязвлен, убит, истерзан…

Вскипячен, в муке обвалян,

Запечен, поджарен…

Бланка!

Должен разорвать я узы

Счастья нашего.

Но чем ты

Огорчен? Или не слышал,

Как незваного я гостя

Осадила? Что еще мне

Надо было делать?

Мало,

Думаешь, того, что ленту

Изумрудную — подарок

Мой тебе — дон Фелис носит

И кичится перед всеми

Благосклонностью твоею?

О чудовище коварства,

Красоты и вероломства!

Только и всего?

Отныне

Никаких тебе подарков!

Пусть уж лучше я ослепну,

Чем на перевязь свою же

У соперника-бахвала

Любоваться.

Это славно!

А проглоченную мною

Ядовитую записку

Теодоре дал не ты ли?

Что перед таким поступком

Клок зеленого муара,

Мной повязанный на шею,

Ненавистную мне столь же,

Сколь быку — тореадора

Плащ? Тебе понять пора бы,

Как свою я честь порочу,

Позабыв о слове, данном

Фелису, а он ни в чем ведь

Не повинен.

Легковесна,

Бланка, ты в своих решеньях!

Виноват я, что расстроил

Брак твой с Фелисом, но ты-то,

Пожелав моей помолвке

Помешать, к чему стремилась?

Не к тому ль, чтоб Теодору

Выдать замуж за Марсело,

От меня ее отторгнув?

Уж прости за откровенность,

Но обман — твоя стихия.

Я — обманщица? Когда я

Из-за вас отцу и брату

Изменить была готова?

Нет, всему предел сегодня

Положу. Навек прощайте!

Жизнь, любовь моя, послушай!

Подожди! Взгляни! Пойми же,

Свет очей моих…

Поди ты!

Вновь не обошлось без дури.

Чует сердце — будет буря

По веленью Афродиты.

В буре этой дон Хуан

Только выиграет… Крошка!

У тебя промокли ножки?

И тебя подвел фонтан?

Раз ты не поэт — не тронь

Тему ног.

Боюсь, что в воду

Некий Зевс, тебе в угоду, [50] Некий Зевс, тебе в угоду… (и далее) — имеется в виду древнегреческий миф о том, как Зевс похитил нимфу Эгину и перенес ее на остров Энопия (который стал называться Эгиной). Здесь Эгина родила дочь Заку.

Претворился, как в огонь

Некогда, смутив Эгину…

Зевс — в огонь? Ах боже мой!

Почему бы нет? Зимой

Дело было. Ноги стынут

В это время, и девица —

Нимфа зевсов огонек

В грелку сунула для ног —

Видно, чтоб не простудиться.

Что ж, не растерялся он…

С этих пор, моя красотка,

Держим пламя за решеткой

Очагов, к досаде жен,

Верящих, что без огня

Соблазнить их Зевс не сможет.

А огонь сердито гложет

Переплеты и, маня

Вас теплом, нам обжигает

Пятки…

Поглядишь — куда

Более кротка вода!

Как сказать! Ведь побеждает

Самое вино она.

Если только с ним в кувшине

Встретится, — как на перине

С муженьком своим жена.

Тут без практики нескоро

Разберешься, так сказать…

Час который? Верно, пять?

Ждет меня моя сеньора…

Что в часах? Часы любви

Их тебе заменят смело:

Стрелки там, Амура стрелы

Здесь…

Когда обман в крови,

Вероломство неизбежно.

Вижу, были не напрасны

Подозренья…

Ежечасно

Вы меняетесь прилежно.

То у вас зима, то лето…

Виновата донья Бланка,

Что трясет вас лихоманка?

Ах, болезнь ужасна эта,

Пусть не чувствую озноба…

Теодору за Марсело

Выдать Бланка захотела,

И меня снедает злоба,

Что, не разгадав уловку,

Я попался. Да к тому же

Видеть у чужого мужа

Свой подарок мне неловко.

Хоть и верю, что сыграла

С вами шутку донья Бланка,

Сам видал, как спозаранку

Из-за вас же проливала

Слезы.

Думаешь, что повод

Нужен женщинам серьезный,

Чтоб явить нам дар свой слезный?

Настроенье — вот их довод.

Плачут не душой — глазами.

Драть бы надо, не иначе,

Баб, что без причины плачут.

Что ты! Сам господь слезами

Наградил их от рожденья,

Как младенцев.

Коль плаксивость,

Говорите, божья милость,

Ей окажем снисхожденье…

Женщины — народ потешный!

Я знавал одну — ласкалась

К мужу, с ним же и ругалась

Так, что я дивился, грешный.

А в свободное от брани

Время пела словно птичка.

Есть у них одна привычка —

Не по возрасту кривлянье.

Щебет юности старуха

Ртом беззубым повторяет,

Что ее не украшает,

Нам же только режет ухо.

Врач один лечил такую

(Хоть от дряхлости лечиться

Ни к чему), и вот девицам —

Компаньонкам он толкует

В шутку, что король отныне

Повелел невестам замуж

Выходить тогда, когда уж

Им годков с полсотни минет

Иль поболе — мол, для славы

Государства это нужно.

Девушки, конечно, дружно

На дыбы: «Закон неправый!

Всех уставов нарушенье!

Как блюсти заветы чести

Полстолетия невесте?»

А старушка, в восхищенье

Голову подняв с подушек,

Шамкает, забыв про боль:

«Правильно решил король!»

Не довольно ль про старушек?

Прекрати-ка этот бред!

Подписанье договора

Брачного, возможно, скоро

Состоится. Твой совет

Нужен мне.

Под вечер надо

Ждать помолвки. Может быть,

Следует вам отомстить

Бланке за свою досаду,

Пробудив в ней ревность вновь?

Ах, и без того я бремя

Ревности несу все время!

Что ж, в сраженье за любовь

Нужно большее искусство,

Чем за шахматной доской,

Проявить.

Обман такой

И доверия и чувства

Будет все равно раскрыт,

И к тому же время мчится…

Не успею исцелиться

Я до вечера…

Спешит

Теодора к вам! Советам

Следуйте моим.

Мой друг!

Вот и верь раденью слуг!

Я сказал Томе, что в этом

Месте жду вас… вас все нет…

Я измучен…

Я летела

К вам, едва услышав весть,

Что меня вы ждете здесь,

Но увидела Марсело.

Он поведал мне, увы,

Что задумали жениться

Вы на Бланке?

Бедный тщится

Обмануть вас, чтобы вы

Сделались к нему добрее.

И, в одну лишь вас влюблен,

Я молчу затем, чтоб он

Не страдал. Его жалея,

Втайне мы должны держать

Чувства наши вплоть до свадьбы.

Где тут правда, разгадать бы!

Вам меня пора бы знать.

Весь я ваш… Щадя Марсело,

Вы в присутствии сестры

Быть должны к нему добры,

Отвлекать его умело

От печали…

Все для вас

Сделаю!

Как легковерна,

Хоть и не глупа, наверно!

Дон Хуан! Вы здесь?

Как раз

О твоей любви сеньоре

Толковал я, но претит

Ей и общество, и вид

Мой, и в этом наше горе

Обоюдное… Ведь верно?

Верно, коли надо вам…

Потеряла где-то там

Я Херардо — вот что скверно.

Можем вместе погулять…

Как поверить в это счастье?

Нет, не жду от вас участья,

Лишь молю не убегать…

Сам уйду, коль вам докучен!

Если виды этих мест

Вам не нравятся, окрест

Есть поляны…

Как он скучен!

Эти близи, эти дали

В изумрудном их мерцанье,

Струй алмазное сверканье

Вас избавят от печали.

Взгляда вашего достоин

Небожитель сей в обличье

Короля. Страны величье

Воплощает грозный воин.

А под ним, к прыжку готовый,

Озирает конь ретивый

Мир подвластный, но счастливый.

Каждый гвоздь его подковы —

Символ нации, любая

Из которых нашей власти

Более покорна, к счастью,

Чем Испания родная.

В изваяньях пьедестала —

Чужедальние владенья,

Что привел к повиновенью

Меч испанского закала.

Вот сидит, расправив плечи,

Вождь индейцев; он с собою

В смерть увлек дорогой боя

Столько жизней человечьих!

Вот сокровища, победой

Взятые, — каменья, злато,

Все, чем та земля богата.

Занимать меня беседой

Ни к чему.

Болтал в опаске,

Что соскучитесь, уйдете,

Без ножа меня убьете…

Хорошо, что ваши глазки

Обманули — нет, простите,—

Успокоили героя.

А теперь вдвоем, в покое

Побеседуем…

Скажите:

Чувство, что я вам внушаю,

Вас способно ли заставить

Так, как я, хитрить, лукавить

Ради страсти?

Дорогая!

Без сомнений и без жалоб

Верьте мне. Когда б не пламя

Чувств, ужели был бы с вами

Здесь, где Бланка нас видала б

Проходя?

Хочу вам верить…

Что это?

У глаз своих

Вы спросите.

Я убита

Наповал. Сидят, милуясь,

Будто нас не замечают!

Отомстить недолго вам.

Фелиса зови скорей!

Мигом! Я отсюда вижу,

Как, фонтану помогая,

Слезы проливает он.

Нас увидели!

Молю:

Не сидите истуканом!

Этой лентою зеленой

Вас хочу связать с собой.

Вот взамен шнурочек вам —

Цвет его сулит надежду.

Небо! Силы и терпенья

Дай мне! Жалок род мужской,

Если даже дон Хуан

Так легко нарушил слово.

Разрази их гром обоих!

Где же Фелис?

Вам клянусь

Вновь и вновь в своей любви

Неизменной.

Вас в объятья

Заключаю, друг мой нежный!

Вот как? Я им покажу!..

Нет, терпенье! Дон Хуан

За вмешательство способен

Отплатить мне. Лучше буду

Мстить сама…

Вот донья Бланка…

О мой Фелис!

Выходящий

В ясный день из подземелья —

Ослеплен лучами солнца.

Так и я, вернувшись к жизни

Из бездонных недр презренья

Вашего — на свет приязни,

В ослеплении не знаю,

Чем восторг свой доказать вам.

Если, милый, дерзость ваша

Там, в сени укромной вязов,

Вызвала мою досаду,

Этому была причина.

В знак прощения и мира

Обнимите вашу Бланку!

Где тот знак, которым сердце

Выразить себя способно?

Вы — мой бог, мой добрый гений,

Нимфа этих водометов,

Я — поросший мхом булыжник,

Прах под вашими ногами…

Нет, глупею от восторга

И глупеть не перестану,

Если не дадите ручки

Мне поцеловать. Печати

Уст своих на них поставлю,

Дабы не оскудевали

В щедрости своей.

Гляди-ка,

Брат Томе!

Гляжу…

Что скажешь?

То, что, досадить желая

Вам, себя казнит сеньора.

Шпагой разрешу несчастье!

Где ты, ангел театральный,

Чтоб, спустившись на подмостки,

За руку схватить безумца

С криком «Стой!»?

А что мне делать,

Если весь в огне?

Нелепо

Быть в огне среди фонтанов.

Бланка! Ждет отец. Вернуться

Хочет он домой.

Мой милый,

Поспешим, не будем мешкать!

Ваша подана карета.

Дон Хуан, прощайте!

Друг мой!

Не сердись, что не с тобою

В путь обратный отправляюсь,

А с сеньорой Теодорой.

Долг любви, Хуан, превыше

Долга дружбы в этот вечер.

Как мне вынести все это,

А, Томе?

Сеньор, молчите!

Но к чему молчать? Не знаю —

Лилий королевских ждать мне

Иль иных цветов от рока,

Но Неистовым Роландом

Быть мне суждено, бесспорно. [51] Но Неистовым Роландом Быть мне суждено, бесспорно. — Уподобление героя знаменитому Роланду из Ариостова «Неистового Роланда».

Ведь она не выйдет замуж…

Выйдет, коль уже не вышла!

Столько бед меня постигло,

Столько горестных обманов,

Что в хитросплетеньях этих

Счастью не осталось места.

Женщины непостоянны.

Значит, будут перемены!

Что бы мне ни предстояло,

Едем!

Сколько неурядиц

День один вместить способен!

Я божественную штуку

Выдумал.

А есть такие?

Есть. Любовь в часы лихие

Неземным лекарством муку

Исцеляет нам. Одетый

В траур, я самообманом

Вылечусь. Конец романам

Настает, когда предметы

Нашей страсти умирают.

Верно?

Да.

Себе представив

Гибель Бланки и поставив

Крест на ней, что означает

Истинный конец, смогу я

Все забыть.

Так вы решили,

Что ее похоронили?

Именно.

И в ложь такую

Вы поверите?

Конечно!

Что божественного в средстве

Этом?

При твоем посредстве

Исцелился бы навечно,

Если б ты на дню сто раз

Повторял мне, что могила

Бланку от живых сокрыла.

Хорошо. Который час?

Час? Шестой.

Ну что ж, согласен

До полуночи так врать.

Больше вам не устоять.

Да и то…

Выходит, басен

Не боишься?

А кому

Ложь страшна? Воображенье

Чем приводится в движенье —

Не любовью ль? Почему

Любящий, когда мечтает

О возлюбленной, ее

И не видя самое,

В пламени любви сгорает?

Но сгорает и любовь,

Если опочил любимый.

Вымысел неукротимый —

Ревности отец, и кровь

В них одна.

Да, не случайно

Бог воображеньем нас

Наделил.

Кто глуп, подчас

Ум себе необычайный

Выдумав, ликует. Дале,

Женщина, по мненью всех,

Страшная, как смертный грех,

Видит образ свой в зерцале

Осиянный красотою —

И довольна. Счастлив нищий,

Сам себя вообразивший

Богачом, и горд собою

Кролик, льва в себе почуя.

Если доброго обидит

Злой, тот в этом зла не видит

И неловкость лишь простую

В подлости вообразит.

Очень часто в подчиненье

Время у воображенья.

Если ты должник — летит

День за днем, и срок расплаты

Близится на крыльях страха.

Но ползет, как черепаха,

Тот же самый срок, когда ты

Займодавец… Ах ты, боже,

Как там Бланка?

А жива

Разве Бланка?

Нет, слова

Глупые сказал…

Не может

Потревожить вас теперь

Бедный прах ее.

Не стало

Той, что красотой блистала…

Наша жизнь есть ряд потерь…

Правильно…

Увы, скончалась! Как нам быть?

Рукой жестокой

Сорван нежный цвет до срока

И загублен… Что за жалость!..

Ах!

Ты плачешь?

Что, некстати?

Да, твои рыданья вновь

Будят мертвую любовь.

Лучше смерть, чем плен объятий

Фелиса для Бланки милой.

Все во мне оцепенело,

Как увидел вынос тела

Бренного сквозь строй унылый

Духовенства.

В знак, достойный

Этой скорби, весь я в черном.

Траур вам к лицу, бесспорно.

Может, для заупокойной

Службы несколько монет

Сыщете?

Носить мне ризы

Эти легче, чем капризы

Женские сносить. Ведь нет

Спору, что, увы, слыла

Бланка ветреной и лживой.

Разлюби — прильнет игриво,

Злись — прилипнет, как смола,

Полюби — возненавидит.

Это низость, стыд и грех

Плохо говорить о тех,

Кто скончался. Бог вас видит!

Да, ты прав, но все же я

Не могу себя заставить

Мертвых за измену славить.

Лучше сам помру.

Судья

Ей господь, а мне по нраву

Бедная была.

В раю

Вспомнит ли любовь мою?

Да, распишет там на славу

Ангелам всю вашу злость!

Скажет, что видала счастье,

Уваженье и участье

Лишь от Фелиса.

Ты брось

Эти шутки.

Вы забвеньем

Тщитесь чувство обмануть.

Стоит ли кому-нибудь

Говорить с ожесточеньем

Об усопших? Знаю, мстят

Мертвые, живых терзая.

Ах, надежней житель рая

Жителя земли стократ!

Не скажите!

Из могилы

Мстить никто не выходил,

А живые, что есть сил,

Лгут, хулят…

Ступай-ка, милый,

Не шути, что против воли

Бланку выдаю!

Нимало

Не шучу.

Сама сказала

«Да» она.

Теперь же доле

Будущей совсем не рада.

Спохватилась! Я послал уж

За нотариусом.

Замуж

За Хуана ей бы надо

Выйти.

От роду он не был

Ей приятен.

Ты уверен?

Вот он! Больше не намерен

Слушать я тебя… О небо!

Дон Хуан! Куда идете

В черном платье? Что случилось?

Дон Херардо, ваша милость!

Траур я надел по тете…

Без запинки врет!

Едва я

Парк покинул, где мы вместе

С вами были, слышу вести,

Что она уж не живая.

Смерть — конец всему.

К тому же

Обожал ее я с детства.

Получили вы наследство?

Только тяжбы!

Это хуже.

Я решил не помнить зла.

Жаль, что опочила тетка:

Умница была, красотка!

Почему же обошла

Вас она?

По завещанью

Все другому отдала

Вместе с сердцем.

Да, дела…

Ну, а вам?

Воспоминанья.

Даже то, что сам дарил

Тетке, взял другой.

Ну что же,

Упокой старушку, боже,

Вам я пожелаю сил.

До свиданья!

Лицемерной

Дружбу я твою назвать

Должен.

Как тебя понять?

Ты в любви поклялся верной

Той, что мне дороже всех.

В парке вас сестра видала.

Чтоб меня приревновала

Бланка, взял я этот грех

На душу. Неуваженья

Я к тебе не проявил,

Друг мой. Из последних сил

Тщился я своим мученьям

Некий положить предел.

Мы бы все достигли счастья,

Если б ты принять участье

В браке нашем захотел,

Бланку помирив со мною.

Помирю — я вам не враг.

Хоть отец торопит брак

Фелиса с моей сестрою,

Постараюсь помешать

Сговору и договору.

В благодарность Теодору

Я клянусь тебе отдать,

Ты ж внуши своей сестрице

Правду о любви моей.

Хорошо. Скажу я ей.

Стоит только помириться

Ей с тобой — она порвет

С Фелисом.

И тем поможет

Счастью твоему, быть может.

Ну, прощай — сестра идет!

Эй, Томе!

Сеньор?

Услышать

Я хочу их разговор.

Спрячемся хоть под забор.

Где?

Вот здесь. Скорее! Тише!

Не стоило мне ездить. Лишь мученья

Я на прогулке от судьбы снискала.

Принес вам цвет зеленый огорченья:

На цвет, что на любовь, надежды мало.

Надел он ленту мне на посрамленье.

Тот, кто влюблен, во что бы то ни стало,

Успехом горд, являет без боязни

Глазам людей дары чужой приязни.

Ты, Бланка?

Милый брат!

В тоске, в тревоге

От брака твоего, себе покоя

Не нахожу, как ни устал с дороги.

Любовь, мой друг, осилит и героя.

Твоя вина, что покарали боги

Мою любовь, коль хочешь стать женой

Дон Фелиса!

Увы, в несчастьях брата

Не столь сестра, сколь ревность виновата!

Коль начали с тобою откровенно

Беседовать, то знай, что суть раздора

Меж мной и милым — в ревности презренной,

И в наших бедах лишь она укора

Заслуживает.

Так за что ж изменой,

Коварным подписаньем договора

Караешь ты любимого, сестрица?

Спроси любовь — упрямую ослицу!

Я мог бы помирить тебя с Хуаном.

За ту отлучку я из чувства мести

Решила наказать его романом

С дон Фелисом — любая бы на месте

Моем таким ответила обманом.

Не в знак надежды, не в обиду чести

Я перевязь другому подарила —

Тогда во мне досада говорила.

Влюбленные — творцы своих же бедствий,

Упрямы и обидчивы не в меру,

И столь же неуступчивы, как в детстве.

Амур — мальчишка, по его примеру

Дурачимся и при его посредстве

Страдаем день и ночь, теряя веру

В себя и в друга. Еле распростимся

С любимым — как уж ревностью томимся.

Я все это устрою, слово брата!

Авось разладим договор постылый.

За дело доброе уместна плата.

Твоею будет Теодора!

Милый

Томе! Покажемся?

Коли объята

Душа доверием, а не тоской унылой,

Зачем вам дольше ждать?

Уж не тоскует

Любовь, а возродившись, торжествует!

Прекраснейшая Бланка! Я свидетель

Тому, как говорила ты с Марсело.

Твоя мне воссияла добродетель,

Любовь к тебе опять меня согрела,

Прости мне подозрения! В ответе ль

Мне быть за то, что ревностью кипела

Душа из-за зеленой ленты прежде?

Не к ленточке твоей — к самой надежде,

К тебе стремлюсь, взаимности желая!

Шелк выгорает, колер упованья

У страха цвет заимствует, линяя,

И подтверждают лишь воспоминанья,

Что перевязь была совсем иная.

Надежда — как весна: ее сиянье

Весь мир в наряд зеленый облекает,

И снег к вершинам горным отступает

Перед ее лицом. Твоим я буду,

Коль будешь ты моей, и что нам перья

Нотариусов! Не вломиться худу,

Раз верность сердца сторожит за дверью,

Замок которой уподоблен чуду:

Ни время, ни корысть, ни лицемерье

Не могут разгадать его секрета…

Лишь страсти истинной доступно это.

О мой единственный! Крестом на шее

Клянусь, что я тебе, как воск — печати,

Принадлежу. Но бронзы я прочнее,

Храня любовь, и никакие тати

Не посягнут на то, чем я владею.

Ты скрылся, не сказавшись; об утрате

Сперва скорбя, сдалась я подозренью,

И так надежда уступила мщенью.

Однако ночь не вечно простирает

Над нами плащ: заря приходит скоро

И светом тьму из мира изгоняет.

Так верности твоей взошла Аврора,

И небосвод очищенный сияет.

Беги, мой друг, от ночи Теодоры,—

С ней будешь одинок. Лишь там, где двое

В любви равны, есть счастье всеблагое.

Пора идти — жених с отцом, наверно,

Уж приняли какие-то решенья.

Но как бы все ни обернулось скверно,

Мы не уступим силе принужденья!

Заря моя! Люблю тебя безмерно.

Узнай, какие там приготовленья

Ведутся к свадьбе.

Милый! До свиданья!

Ну и денек — сплошные испытанья!

А мне, Инес, подсказывает разум

(Пусть неотесан он, но им владею),

Что надобно бы мне прикончить разом

Нелепую любовную затею.

И правым я и левым вижу глазом

И хитрости отлично разумею:

Мне Педро твой — ох, горше редьки горькой!

Мой Педро?

Педро твой, да, да!

Позорь-ка

Меня, коль неучена и скромна я.

Люблю, как мне предписывает вера,

И, как она велит, тебе верна я.

Владей я целым миром для примера,

Тебе бы отдала его.

Я знаю,

Что у тебя уже вся Талавера

В руках на кухне. [52] Я знаю, что у тебя уже вся Талавера В руках на кухне. — Имеются в виду гончарные изделия города Талавера де ля Рейна в провинции Толедо.

Ну, прощай, насмешник!

В тебя, не в цвет зеленый верю, грешник!

С Бланкой вы, сказал Марсело,

Говорили…

Говорил.

Прав он, что от вас не скрыл

Этого. Какое дело

Привело сюда вас вдруг?

Я приглашена на вечер…

Очень рада нашей встрече:

Нам ведь нужно, милый друг,

Договор наш брачный тоже

Заключить.

Нельзя никак!

Наш не состоится брак?

Так сказать, на то похоже…

Ни любовь моя, ни страсть

Скрыть не могут вещь такую,

Что из женихов рискую

Я в покойники попасть,

Ведь Марсело угрожал уж

Из-за вас меня убить.

Значит — выбор: или жить,

Иль скончаться, взяв вас замуж.

А пока что я расписку

Вашу передал ему.

Думаете, не пойму?

Дело в Бланке! Это низко!

Ошибаетесь!

Отнюдь!

Замыслы мне ваши ясны:

Я и Фелис вам опасны,

Вы решили обмануть

Нас обоих.

Вы неправы.

Значит, движет вами страх,

Если честь повергли в прах.

Удивительные нравы!

Только в вас одну влюблен…

И любовною приманкой

Оделяете нас с Бланкой

Поровну?

Я удручен.

Ухожу.

Постойте!

Слово

Я Марсело дал, что вас

Не увижу. Вдруг сейчас

Он войдет…

Вот это ново!

Слово дали?

Клятву дал.

Как бы зла не приключилось!

Да хранит вас божья милость…

Эй, Томе!

Сеньор?

Слыхал?

Ну, денек!

Любовь моя!

Как ты можешь верить в счастье,

Если бури и ненастья —

Доля вечная твоя?

Было б легче, знаю я,

Коль Хуан на мне жениться

Не сулил бы. Огорчиться

Не пришлось бы в цвете лет…

Горько видеть, как шербет

Превращается в горчицу ,

Он надежду подал мне,

Женщине другой в отместку,

Завершив свою поездку

Ложью, жалящей вдвойне.

Пусть душа горит в огне,

Мщенье, а потом забвенье

Принесут мне исцеленье .

Цель целительная! Столь

Нестерпима эта боль,

Сколь мучительно леченье.

Педро! Я боюсь, не скоро

Явится мой исцелитель .

Вот пришел и сам ревнитель

Свадебного договора.

Да, нотариусу знать бы,

Как томитесь вы у цели ,

Еле целы , — он доселе

Вас не мучил бы.

На свадьбе,

Теодора дорогая,

Вас увижу? В нашем счастье

Вы, конечно же, участье

Примете?

Не обещаю.

В том, что ждет вас вместо бала,

Вряд ли нужен соучастник.

Значит, вам не мил наш праздник?

Этого я не сказала,

Говорю лишь, что едва ли

Вас поздравить я сумею…

Почему же?

Ведь злодеи

Обмануть вас пожелали!

Кто?

Да Бланка с дон Хуаном,

Проведя отца и братца,

Брак свой заключить стремятся,

Действуя путем обманным,

Так что можете вы лишним

Оказаться на пирушке.

Что услышал я!

В ловушке

Вы, сеньор, клянусь всевышним,

Из-за ревности влюбленных!

Ревность друга — не причина

Для того, чтобы мужчина

Смел забыть о тех законах,

Что диктует разум чести.

Ваши странные сужденья

Не изменят отношенья

Моего к моей невесте

Иль к Хуану… До свиданья!

Я нотариуса вижу.

Боже, как я ненавижу

Униженья и терзанья,

Что принес мне день злосчастный!

Ухожу!

Однако должен

Я признаться, что встревожен.

Чем же? Вы — жених прекрасной,

Непорочной Бланки.

Знаю

Только то, что непорочность

Вряд ли твердо верит в прочность

Собственную. Честь иная —

Очень маркое изделье,

А любовь не терпит пятен.

Плохо, если неопрятен

Вид ее. Боюсь похмелья

На чужом пиру — нет хуже!

Думаю, как там ни сетуй,

Дон Хуан по цели этой

Бьет давно. Не сесть бы в лужу!

Белизной своею вводит

Имя Бланки в заблужденье,

Но ведь бланкам нет хожденья

Наравне с монетой звонкой:

Стали мы теперь богаче…

Бланки не в ходу? Что значит

Разговор ваш этот громкий?

Недовольны вы приданым?

Бланка! Я не столь корыстен,

Чтоб нежнейшую из истин

Подкреплять чужим карманом.

Приходила Теодора,

Чтоб меня предостеречь.

Шла о вас с Хуаном речь…

Ах, такого разговора

Лучше б не вела она!

Враг любви и лжесвидетель

Ревность, а не благодетель,

Теодора влюблена,

Значит, всех подозревает.

Нужно правде время дать

Выясниться.

Будем ждать.

Суд любви повелевает

Ревность отстранить от дел

Трибуналов всех юстиций.

Ей не дóлжно быть истицей

Иль судьей. Ее удел —

С толку всех сбивать и ссорить.

Правильно! Хвала суду,

Вам — спасибо. Я пойду

Церемонию ускорить.

Все и разъяснилось, да?

Да. Коль женихом назваться

Вздумал, не пытайся знаться

С ревностью, не то беда!

То надеясь, то теряя

Эту самую надежду,

Ждал я, чтобы удалился

Мой обманутый соперник.

(Впрочем, кто из нас обманут,

До сих пор не знаю толком.)

Что ж, нотариус почтенный

В вашем доме составляет

Брачный договор твой, я же

Пребываю полумертвым,

Уничтоженным, как тот, кто

Поднимается на плаху:

Что ни шаг, то к смерти ближе…

Что намерена ты делать?

Объявить о нашей свадьбе!

Это нас с тобой погубит,

Да к тому же и Херардо

Не простит такой обиды.

Если бы любовь сумела

Задержать на час — пусть меньше! —

На минуту! На мгновенье! —

Мне грозящее несчастье!..

Где ж теперь изыщет благо

В окруженье стольких бедствий

Средство, чтоб стреножить время?

Сам решай, как поступить нам…

За тобой хоть на край света

Я готова… Что мне брат мой,

И отец, и жизнь, и совесть!

Как решить, имею ль право

Брак твой с Фелисом нарушить?

Коль последуешь за мною

И моей супругой станешь,

Все равно тебя настигнет

Злоречивое бесчестье.

Ядовиты сплетни черни!

Яд их действует недолго.

Поточив язык свой дерзкий

Дня, быть может, три-четыре,

Злоречивость переходит

К происшествию иному,

О вчерашнем забывая.

Некто, глупый или мудрый,

Все мадридские событья

С волнами сравнил морскими,

Что, накатывая, тотчас

Поглощаются другими.

Всяк, живущий в многолюдье

Города большого, знает,

Как прошедшие событья

Сбрасываются со счетов

Нынешними. «Что мне плакать,—

Восклицает неудачник,—

Если завтра позабуду

О сегодняшних невзгодах?»

Вкратце — вот что я придумал:

Средство, может, не из лучших,

Но помочь оно способно

В вашем горе: пусть объявит

Донья Бланка, что, гуляя

В парке, сорвала и съела

Некую траву-отраву,

От которой приключились

Боли разные, а также

Помешательство рассудка.

Эти хвори вам позволят,

Неприятности отсрочив,

Беспрепятственно обдумать

Все дальнейшие поступки.

Мне кажется, нашел он выход ловко .

И сам Улисс не изобрел такого! [53] И сам Улисс не изобрел такого. — Улисс, или Одиссей, — царь острова Итаки, один из героев Троянской войны, совершивший после ее окончания долгое и опасное путешествие на родину, превратности которого составляют содержание поэмы Гомера «Одиссея». Воплощение хитроумия и находчивости.

Что скажешь ты на это?

Мне неловко

Так действовать, и вряд ли может слово

Перехитрить беду. Когда уловка

Поможет нам сейчас, я впредь готова

На все, чтоб ты мою увидел верность.

Вот твой отец!

Некстати…

Эка скверность!

Ну, выручай, Инес, не то пропали!

Вот и свидетели — вся свадьба в сборе!

И дон Хуан…

Друг! Мы по вас скучали.

Вы знаете, восстала тетка вскоре

С одра болезней, скорби и печали,

И радостью мое сменилось горе.

Прошу, чтоб ваша милость приказали

Сеньоре расписаться в договоре,

Чтоб огласить его.

Она едва ли

Сумеет, ибо при смерти.

Что с нею?

Как вспомню — руки-ноги холодеют!

Когда б сеньор с Томе не подоспели,

То от припадка, верно бы, скончалась

Сеньора Бланка. Оба еле-еле

С ней справились. Бедняжка бесновалась

Ужасно…

Ангел мой! Вы заболели?

Она травы какой-то наглоталась

В Каса дель Кампо. Уж не знаю, право,

Как ей попалась лютая отрава

Под видом безобидным сельдерея.

Вот видите, какое приключенье!

Чем ты к свершенью ближе, тем скорее

Нежданное приходит огорченье.

Чтоб в этот день так получилось с нею!

Боюсь, от яда нету исцеленья.

Утешил, нечего сказать, Марсело!

Ах, если б небо нам помочь сумело!..

Что с тобой случилось, дочь?

Съела я траву дурную,

Что сулит мне жизнь иную,

Коль уж эту длить невмочь…

Умираю! Коченею!

Что с ней?

Ах, терплю я боль

Из-за вас, глупцов король,

Император дуралеев!

Боже мой! С ума сошла!

Если ты для пользы дела

В это время заболела —

Честь болезни и хвала!

Что произошло, сестрица?

Дабы этот день плохой

Превратился в день благой,

Я решила притвориться

Хворой…

Да из-за травы

Ядовитой погибаю!

Никому, как мне, такая

Свадьба выдалась, увы!

Как играет!

В этом деле

Женщину не превзойти.

Видно, мне пора уйти,

Я зайду на той неделе.

Лучше завтра. Верю я,

День грядущий нам поможет.

Укрепи в нем веру, боже!

Ну, держись, отец!

Друзья!

Что там?

Бланка помешалась!

Тише, успокойся, дочь!

Фелиса гоните прочь!

Грудь пылает… Сердце сжалось…

Прикажите — удалюсь…

Прикажу! От вас вся порча,

Боль в желудке, рвота, корчи,—

Так при вас ли исцелюсь?

Педро, эй! Врача скорее!

Сын! Лекарство принести Надобно!

Чтоб вас спасти,

Жизни я не пожалею,

Всю ее готов отдать,

Лишь бы вам вернуть здоровье.

Скрылся со своей любовью!

Можно исцеленья ждать.

Бог мой! Где найти терпенье?

Дорогой платить ценою

Вынуждена за попытки

Схоронить в душе причины

Горестей своих. Недаром

Травами любви убита,

Ибо в них — ее же стрелы.

Но сегодня да послужит

Во спасенье мне отрава!..

Зелень, зелень — цвет надежды!

Я обманута тобою,

Видимость приняв за сущность…

Нет, не помогли мне,

Матушка, травы.

Коль не помогли мне,

Брошу их, право!

Ох уж эти сегидильи! [54] Сегидилья — жанр испанской народной песенки любовного или шутливого характера, имеющей куплетную, обычно четырехстрочную форму. Исполняются сегидильи одна за другой, часто в порядке импровизации, и сопровождают одноименный танец (от исп. глагола seguir — следовать, идти вслед).

В них причина зла.

Быть может,

В качестве врача Хуана

Пригласим?

Отстань, Марсело!

От врача-то и болею…

Может, приступы притворства,

На тебя, сестра, напали?

Что-то слишком ты назойлив!

Или твой Хуан в Белеме

Врачеванью научился?

Иль ты сам такой умелый,

Что вправляешь людям совесть?

Ты свою бы прежде вправил,—

У тебя она хромает,—

А мою оставь в покое,

Не в свои дела не суйся.

Не чужим умом живу я

И пишу не под диктовку.

На зеленых травах парка

Синей расцветает ревность.

От нее зачем вкусила

Неразумно, безрассудно?

Нет, не помогли мне

Матушка, травы,

Нет, не помогли мне,

Брошу их, право!

Что ж, и верно, есть немало

Разных трав необычайных:

Белена и наперстянка,

Чертов хвост, дурман, синявка,

Пусть они и вредоносны,

Но на каждый яд найдется

Также и противоядье.

Есть умелые старухи,

Что сбирают и разводят

Майоран, кудрявку, мяту,

Лапы львиные, чья польза

Хорошо известна дамам,

Папоротник приворотный,

Добрую траву Петрову

И траву святого Хуана,

Ту, что рвать велит обычай

На рассвете. Есть съедобный

Портулак, чебрец, кислица,

Есть ревун-трава от глотки,

И моргун-трава от сглазу…

А болтун-травы там нету?

Не встречал… Но как упорно

Голосит: «Не помогли мне,

Брошу их, право»!

Лекарь к вам сейчас придет,

А пока противоядье

Выпейте…

Пей, дочка!

Нет уж,

Благодарствуйте!

Испей!

Это сладкое лекарство!

Сладкое лекарство — тут,

Рядом!

Прочь, убийца, сгинь!

Я — убийца?

Как бы, выпив,

Мне и впрямь не заболеть!

Прочь, сказала!

Эй, держите

Все ее!

Хуан, любезный,

Ну-ка — вы ведь всех сильней!

Раз, два, три — беремся вместе!

Кто же, как не ты, Хуан,

Столь силён, что может взять

И укрыть в своих объятьях

Шаткую мою судьбу?

Милая! Не чудо разве,

Что тебя при всех я обнял?

Дай ей склянку. Бланка, пей!

Выпейте хотя б глоточек…

Ах, держите, дон Хуан!

Я держу, не убежит

От меня сеньора Бланка!

Ну-ка, разожмите губки…

Нет, душа не принимает,

И сосуд почти порожний.

Бланка! В нем заключена

Ваша жизнь, спасенье ваше…

Где оно? Его не вижу,

Только чувствую… Спасенье,

Стань передо мной!

Сестрица,

Пей!

Пригубь хотя бы!

Пейте!

Что вы медлите?

Желаю,

Чтоб не за спиной стояло

У меня мое спасенье,

А вот тут, перед глазами!

Я сейчас, моя голубка,

Стану так, чтоб мы друг друга

Видели.

Сеньора, пейте!

Дай мне сам лекарство.

Нате.

Это вкусно?

Да не очень…

Не вино ведь!

Ладно! Выпью!

Пьет мой ангел!

Сгинь, докучный!

Ой, да что это?

Подарок

От красавицы. Вы словно

Жемчугами весь покрылись.

Что ж, росой меня покрыла

Нежная заря…

И счастье

Ваше, что заря. Бывает,

Угощает ночь с балкона

Не такой еще росою!

Стало ли тебе полегче?

Да, любовь моя согрелась

На твоей груди. А ты как?

Так, как будто клад нашел я!

Хоть поговорить бы дали

Нам…

Представь себе, что судьи,—

Те, что льют лекарство в глотку,—

Мной тебя пытать решили:

Признавайся-ка под пыткой!

Что ж, когда допрос с пристрастьем,

Все скажу. Ведь ты — орудье,

Коим ревность убивает

Медленно меня…

Что скажешь

О своей любви?

Во-первых,

Я — твоя!

А что второе?

Разве это продолженья

Требует? Как ты настойчив!

Мой жених мне ненавистен —

Вот второе!

Ну, а третье?

Пусть хоть тысячью смертей

Угрожают мне, но выйду

Только за тебя!

Однако

Крепко он схватил больную!

Дон Хуан — силач отменный…

И смельчак! Другой бы вряд ли

Так ее обнять решился.

Вот и врач…

Пусть поскорее

Он ее осмотрит!

Милый,

Я хочу с тобой!

Недолго

Ждать осталось…

Что о травах

Скажете врачу?

Что пользу

Принесли они здоровью.

Хуан отважен и учтив.

К тому же

Силен на редкость.

Много ль надо силы,

Чтоб женщину сдержать?

В достойном муже

Вся мощь от бога. Без него, мой милый,

С одною силой насидишься в луже,

Не укротив взъярившейся кобылы,

Не то, что льва… А ведь и льва, бывает,

Могучий человек одолевает!

В таких делах важны смекалка, разум,

А что до силы собственно телесной,

То в мускулах она. Я по рассказам

Знаком со славой дон Аянса лестной.

Жизнь пролетает — не успеешь глазом

Моргнуть. Ведь был и я силач известный,

Под стать Херóнимо.

И в самом деле,

Херонимо зовут у нас доселе

Алквидом новым.

Кованое блюдо

В плоеное жабо перста движеньем

Он превращал. Подковы гнул не худо

Одной рукой, шутя, без напряженья.

Стихи о нем я знаю — просто чудо:

На смерть его написаны.

Коль чтенье

Твое увлечь способно, то внимаю,

Покуда лечат Бланку.

Начинаю.

«Неуязвимая, лишь ты не пала,

О смерть, перед Херонимо Аянса!

Меч обладает хрупкостью фаянса,

Наскакивая на стальное жало

Твоей косы. Вся Фландрия взирала

На подвиги великого испанца;

С тобой он спорил с яростью повстанца,

Заносчивая — ты не отступала.

Косу он вырвет из холодной длани,

Согнет решетки ледяной темницы.

Но нет… Он пал. Готовила заране

Победу ты, в обманах мастерица,

Ты день за днем с него взимала данью

И мощь, и жизнь. Так чем тебе кичиться?»

Что сижу, как истукан!

Бланка снова колобродит.

Слышу! Смерть моя приходит…

Поспешим!

Ведь все — обман!

Ловко действует Хуан…

Травы, что таят отраву!

Эта хитрость мне по нраву;

С помощью ее любовь

Из беды возникнет вновь,

Хоть сама беда-то, право,

Из обмана родилась…

Вот идет Томе… Ну чтó там?

То, что мне выходит пóтом

В дне безумном каждый час.

Мой хозяин просит вас

Выслушать со снисхожденьем

Всей интриги объясненье.

Расскажу вам сей же миг…

Сам ее давно постиг.

Ну и как?

Я в восхищенье.

А затея-то моя!

Вправе написать Me fecit

На картине сей. Повесит

Кто на гвоздь ее, друзья?

Передай: питаю я

Дружбу к твоему сеньору;

Он вернул мне Теодору —

Бланку я дарю ему.

Что негоже самому,

То и отдал вам без спору.

В том большой заслуги нет.

Вы ж, сеньор, когда б желали,

Мне бы милость оказали,

Брак одобрив мой.

Предмет

Есть и у тебя?

Согрет

Склонностью к Инес. Три свадьбы

Вместе мы могли сыграть бы:

Вашу, Бланки и мою.

Не дразни судьбу, молю!

Все уладим…

Прекратить бы

Вам болтать, Томе, Марсело!

Бланка вновь в безумье впала…

Вижу, что иные травы

Сильно действуют на женщин.

Так же, как иные беды

На терпение мужское.

Бедная самоубийством

Угрожала…

И погибла б,

Если б не Хуан, схвативший

За руки ее.

Причину

Умереть нашла…

Какую?

Вбила в голову, что выйти

Надо ей за дон Хуана

Или броситься с балкона.

Дело вам легко поправить.

Мне?

Конечно!

Но каким же

Способом?

Наипростейшим.

Сделать вид, что выдаете

Вы ее за дон Хуана,

Ибо, только потакая

Вымыслам умалишенных,

Унимают их страданья

И отчаянье врачуют.

Правда! Ждет осуществленья

Бреда своего безумец,

Почитая достоверным

Все, затеянное в шутку.

Я встречал безумных женщин,

Что, отстаивая рьяно

Мнимый сан свой королевский,

Разорвать могли на части

Тех, кто им противоречил.

Это так.

Но что нам делать?

Свадьбу ложную сыграем

Втихомолку — может, это

Успокоит Бланку?

Вижу

Я Томе…

Велел носилки

Врач подать. Он уезжает.

Что, носилки в моде нынче?

Не у всех: бывает часто,

Что болезнь в карете ездит,

А здоровье на носилках.

Дамы — корень и причина

Множества мужских недугов —

Любят разъезжать в колясках,

Врачеватели ж болезней

Неприметностью носилок

Удовольствуются.

Бланке

Предписал леченье доктор?

Предписал.

Скажи, какое?

Дон Хуанис де Виберус