Онлайн чтение книги Собрание сочинений в шести томах. Том 5
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Сюда я прибыл только что.

Флорьяно!

Бог мой! Что с вами? Этот цвет лица,

Одежда, вид… Все это очень странно…

Клянусь вам, вы мертвее мертвеца!

О, дайте руку! В вас мое спасенье!

Спасенье?

Да. Откроюсь до конца…

Но что случилось? Ваши опасенья…

О друг Валерио, какие дни!

Я…

Вы?..

Я…

Ну же!

Ждет меня отмщенье.

Я… я убил…

Кого?

Мы здесь одни?

Одни.

Убитый, на мое несчастье…

Да говорите ж!

Скроемся в тени.

Всего боюсь. Страх надо мною властен,

Меня пугает шепот ветерка.

Но кто убитый?

Кто?..

Какие страсти!

За мной погоня следом, и пока

Мне самого себя бояться впору.

Живой мертвец!

От вражьего клинка

Меня спасите, будьте мне опорой!

Из Сарагосы я ушел пешком,

Голодный пробирался через горы…

Шалаш пастуший заменял мне дом,

И пищею служила корка хлеба,

Протянутая добрым пастухом.

И вот пришел, благодаренье небу,

В Валенсию. Валерио, родной!

Я так устал, я даже дома не был…

Но кто ж убитый?

Не следят за мной?

Он дворянин?

Все кошки ночью серы.

Вы мне не доверяете. Иной

Причины я не вижу…

Принц Рейнеро —

Вот тот, кого убил я.

Иисус!..

Не правда ль, для простого кавальеро

Убийство принца — редкость?

Я боюсь,

Что никакая хитрость не поможет.

Ваш враг могуществен…

Нет, я не трус,

Но червь отчаянья мне душу гложет.

Сейчас, когда надежда вся на вас,

Когда я петлю чувствую на коже,

Сжимающую горло… в этот час

Вы, друг мой, сыплете мне соль на рану!

Нет, узы дружбы, что связали нас,

Крепки все так же. Верьте мне, Флорьяно:

Когда бы мог, я б доказал любовь,—

Я, от возмездия за смерть тирана

Спасая вас, свою бы пролил кровь!

Но вы открылись другу не напрасно.

Пускай мертвец живым не станет вновь,

Пусть то, что совершили вы, — ужасно,

Но предприимчивость во все века

В союзе с тем, кому грозит опасность.

Однако знать хочу, за что и как

Убили вы.

У дома некой дамы

Он не избегнул моего клинка.

Любовь, виновница кровавой драмы,

Злым умыслом железо заострив,

Кровь проливать толкает нас упрямо.

С двумя людьми, щитом себя прикрыв,

Меня преследовал он шаг за шагом.

Я — в переулок. Словно лев ретив,

За мной он кинулся, сверкая шпагой.

Клинки скрестились. Заслонясь щитом,

Призвав на помощь всю свою отвагу,

Я сделал выпад, приналег плечом,

И острие во тьме сверкнувшей стали

Направил в грудь уверенным толчком

Ударом слева по диагонали.

Он мертвым пал.

Вот это был удар!

Но против трех я б устоял едва ли…

Хотя во мне пылал сраженья жар,

Мои враги меня бы одолели.

Инстинкт в беде — неоценимый дар.

Я, вопреки всем правилам дуэли,

Бежал, стараясь замести следы.

Любой из нас в таком опасном деле

Сухим не прочь бы выйти из воды.

Но понял я, придя в себя немного,

Кто тот, что стал причиною беды,

Когда он, душу отдавая богу,

Вдруг прошептал, взор обратив ко мне:

«Сам виноват… туда мне и дорога…

Смерть, смерть пришла… Злосчастный я Рейне…»

И вот, когда клинок так зло и просто

Решил наш спор, как бы в кошмарном сне,

Я вышел на широкий перекресток,

В ножны вложил зазубренную сталь,

И, прежде чем на листьях сонмом блесток

Заря росы рассыпала хрусталь,

Десяток добрых миль я отшагал.

Страх овладел мной, увлекая вдаль.

Враги не спят. Когда бы это был

Далекий край, который нам неведом,

Вам королевский суд бы не грозил.

Но мы в Валенсии. Погоня — следом…

Хвала судьбе, что враг вас не настиг

И не отпраздновал свою победу!

Будь проклят этот злополучный миг,

И мужество, и доблесть, и отвага,

Что сделали вас жертвою интриг

И кровью обагрили вашу шпагу,

Что знатных навлекли на вас врагов,

Ступить спокойно не дающих шагу!

Флорьяно, брат! Я вам помочь готов.

Тьма выдумок в уме вертится, к счастью,

Но, будь он порожденьем ста умов,

Бессилен ум пред королевской властью.

Как ни прикинешь — все плохой исход…

Хотя порой спасает от напасти

Что первое нам в голову взбредет…

Послушайте! Тут либо выход, либо…

Конечно, выход! Есть надежный ход!

Безумным вы прикинуться могли бы?

Безумным? Что мне это может дать?

О, очень много! Станьте камнем, глыбой,—

Нет, так безумствуйте, чтоб мог признать

Вас сумасшедшим каждый. Есть больница

В Валенсии — земная благодать

Для одержимых. Вот куда стремиться

Вам следовало б. Ну, а кто потом,

Увидев вас, сумеет усомниться,

Что, весь в грязи, с дурацким колпаком,

В соломе и в изодранном халате,

К тому ж еще доставленный силком,

Не сумасшедший заключен в палате?

Какая мысль! О друг! Судьба сама

Послала вас. Раскройте же объятья!

Безумие приятней, чем тюрьма.

Валерио, скорей, скорей в больницу!

Я постараюсь так сойти с ума,

Что даже вас заставлю удивиться.

Пусть светоч разума поглотит тьма!

Чтоб стать безумным, стоит лишь влюбиться!

Ну вот, Эрифила, и стены

Валенсии, манившей нас.

Здесь, говорят, Венера, Марс [55] Венера. — См. прим. 8. Марс . — См. прим. 5.

На страже жителей почтенных.

Мы у ворот Куарте. Вот

И Турия, что, на просторе

Валы вздымая, платит морю

Дань хрусталем прозрачных вод.

Вон — Сео. Звонниц всех других

Превыше башня Микалете.

Впрямь таковы они, как это

Нам обещала слава их.

Прекрасный город. Этот вид

Я никогда не позабуду.

О да!

Тсс… Кто-то говорит.

Здесь люди.

Да. Уйдем отсюда.

Меня бы только не узнали!

Пойдем, смотрителя найдем,—

Он впустит в сумасшедший дом.

Ты рад, что мы сюда попали?

Еще бы! Здесь живут богато.

Посмотришь, что ни дом — дворец.

А что предпримет мой отец,

Узнав про бегство, Леонато?

Что подобает дворянину,

Когда он в чувствах оскорблен:

Укроется на время он

От языков не в меру длинных.

Проклятье дочери пошлет,

С предателем-слугой ушедшей…

Нет, Леонато, сумасшедшей

Меня родитель назовет.

Безумен я, любя неровню,

А ты, со мной вступая в брак.

Не намекай мне, что никак

Не может розой стать шиповник.

Теперь не тот я, что бывало.

Уж раз зажег в тебе я кровь,

То это значит, что любовь

Слугу с сеньорой уравняла.

Но ты не понял мой ответ.

Речь обо мне. Твой гнев напрасен.

Смысл этих слов мне слишком ясен.

В них тени оскорбленья нет.

Эге! Я вижу, ты уже

Во всем раскаяться готова.

Нет, ты неправ. Что значит слово

В сравненье с тем, что здесь, в душе!

Я жизнь свою тебе вручила,

Тайком покинув отчий дом,

А ты обиду видишь в том,

В чем нет ее. В словах ли сила?

Я, осудив поступок свой,

Ничем не изменила долгу.

Меж госпожою и слугой

Любовь не может длиться долго.

Ведь ты раскаялась.

Я? Вздор!

В чем? Разве ты не тот, что прежде,

Не мой слуга, к кому в надежде

На верность обращаю взор?

Я тот же.

Если так, то здесь

Не место подозреньям странным.

Не ты ль увлек меня обманом,

Прикинувшись не тем, что есть?

Я вижу…

Ты меня заставишь

Уйти, бежать от клеветы.

Отнюдь не я тебя, а ты

Теперь меня ни в грош не ставишь.

Да ты с ума сошел!

Я был

Безумным и о том жалею.

Не надо. Быть хочу твоею,

Хочу, чтоб ты меня любил.

В чем ты увидел оскорбленье?

Да, я безумна от любви,

Но, как любовь ни назови,

Она — любовь.

В том нет сомненья.

Я знаю твое сердце.

Вот,

Сам признаёшь. Счастливый случай!

А сердце знать кому же лучше,

Как не тому, кто в нем живет?

Нет, Леонато, это ясно —

Ты ищешь повод, чтоб уйти.

Ну дальше, дальше сеть плети,—

Все получается прекрасно.

Коль унижать, так до конца,

Чувствительнее не обидишь.

Скажи уж, что во мне ты видишь

Обманщика и подлеца,

Скажи, что жалкий трус и вор

Тебя предать решил сегодня.

Какие духи преисподней

Тебе внушают этот вздор?

Как можешь говорить в глаза мне

Все эти низости? Скажи:

Зачем, прибегнув к подлой лжи,

Ты на душу кладешь мне камни?

Зачем в минуту роковую

За свой обман меня коришь?

Нет, не со мной ты говоришь,

Меня ты принял за другую.

Упреков, обвинений тьма.

Нет, это не презренье — кара!

Не стоит нападать так яро,

Я не сошел еще с ума.

Я разве так сказала?

Да.

Я?

Да. Глупцом считаешь явным

Меня, ни в чем тебе не равным.

Со мной ты холоднее льда.

Мы день и ночь с тобою вместе,

Ты ж, обо мне забыв совсем,

Все дорожишь упорно тем,

Что у девиц зовется честью.

Ни слезы, ни мольбы мои,

Ни даже страх в глухой пустыне

Замка не сняли со святыни.

Где ж доказательства любви?

Теперь я знаю все до корки —

Не я, а ты всему виной.

Чуть что — юлишь, хитришь со мной

И в ход пускаешь отговорки.

Не требуешь ли слишком много

Ты от любви моей? К тому ж,

Пока ты мне еще не муж,

Себя блюсти должна я строго.

О Леонато! Ты коварен.

Ты упрекаешь день-деньской

Меня за то, за что другой

Мне был бы только благодарен.

Когда, не будучи женой,

С тобою разделю я ложе,

Женясь, ты мне простить не сможешь,

Что обладал до брака мной.

Все вы, мужчины, таковы:

Нас добиваетесь упрямо,

А насладившись вдоволь, вы

Презрением клеймите даму.

Ну, вывод этот слишком смел.

Когда красоткой обладаешь,

То, насладившись, ты пылаешь,

Тогда как до того горел.

Не в этом главная причина.

Не хочешь стать моей женой

Ты только потому, что мной

Пренебрегаешь как мужчиной.

Пойди пройдись, ты поглупел.

От горя.

В чем притворство? В том,

Что, полюбив, с тобою вместе

Оставила, рискуя честью

И жизнью, родину и дом?

Не береди сердечных ран!

Я здесь с тобой скитаюсь тенью.

Теперь увидел заблужденье

Свое?

Увидел твой обман.

Бежать в чужой далекий край

С любимым — это ль для мужчины

Не доказательство?

Причины

Другие вижу… Не скрывай

От друга правды. Сделай милость,

Признайся честно, не юли:

Суть ведь не в том, что ты влюбилась,

А что тобой пренебрегли.

Кто мною пренебрег? Однако!..

Ты жалишь подло, как змея.

Да разве мне любовь твоя

Была препятствием для брака?

Нет, поворот в моей судьбе

Свершила, — повторяю снова,—

Твоя настойчивость и слово,

Однажды данное тебе.

Оставим спор. Верни мне вновь

Вниманье, ласку, нежность взора,

Когда не выдумка, что ссоры

Лишь укрепляют в нас любовь.

Оставь, любви я знаю цену!

Свои брильянты дай сюда.

Ты их припрятала, когда

Пересекали мы Рекену.

Стучи в ворота.

Что за спешка?

Закончим этот разговор.

Пока на постоялый двор

Мы не вошли, отдай, не мешкай!

Зачем?

Об этом помолчу.

Без денег ты?

Ужель не ясно?

Не стал бы я просить напрасно.

Продай браслеты.

Все хочу.

Все?

Все.

О друг мой! Неужели

Оставишь ты меня в пути?

Молчать! Со мною не шути,

Мне разговоры надоели.

Но что случилось? Разве мало

Того, что ты властитель мой,

Что я и все, что здесь со мной,

Всегда тебе принадлежало?

Отдай с брильянтами ларец.

И это слышу я от мужа?

Чей муж я?

Горе!

Будет хуже,

Ударю.

Что ж, ударь, подлец!

Убью тебя!

Грозишь мне? Боже!

Скорей! Дублоны мне нужны [56] Дублоны мне нужны. — Дублон — старинная испанская золотая монета, равная десяти позднейшим песетам.…

Все?

Все.

Вложи кинжал в ножны.

Сними-ка плащ и шляпу тоже.

И плащ и шляпу? Друг!..

Молчок!

Но я…

Мою ты знаешь хватку.

Лишь закричишь, по рукоятку

Всажу кинжал.

Как ты жесток!

Меня убить? Твою жену?

Скорей!

Кинжал взамен объятья!

Подлец!

Снимай живее платье.

И платье?

И рубашку. Ну!

Сейчас сниму. Злодей! Я плачу…

Молчать!

Пойми…

Жеманство брось,

Снимай!

В груди оборвалось…

Кинжал хоть спрячь.

Пожалуй, спрячу.

Теперь кинжал мне ни к чему,

Он роль свою сыграл, и значит…

Ну нет, предатель!

Тсс! Иначе…

Не угрожай, я смерть приму

От гнусного злодея, вора.

Нет страха у меня в груди.

Скорей!

Предатель, подожди!..

Стой!..

Незачем мне ждать, сеньора!

Ушел. Коварно бросил. Что ж…

Могла ль от низкого злодея

Иного ждать? Я холодею,

Когда я вспоминаю нож.

Другая, испытав все это,

От страха умерла б. О стыд,

О горе, горе! Что за вид —

В чужом краю, без средств, раздета…

Ах, негодяй! Ах, подлый пес!

Нет, больше ни пред кем не струшу!

Утешусь тем уже, что душу

Мою разбойник не унес.

Ведь если бегством со слугою

Я осквернила отчий кров,

То все же прав он: не любовь

В тот час руководила мною.

Любви не знала я. Тем боле

Что, не спросясь меня, отец

С идальго старым под венец

Толкал упрямо, против воли.

Мне ненавистен этот брак.

Чтобы избегнуть злой судьбины,

Я смело бросилась в пучину…

И вот я выплыла. Но как?

Корабль разбит, надежды якорь

Ржавеет на клочке земли,

А я осталась на мели,

Судьбой обманута двояко.

Жестокий дан мне был урок.

Бессовестный злодей недаром

И грудь мою и кошелек

Опустошил одним ударом.

Как быть? Я здесь, в чужой стране,

Обломок жалкий среди моря…

Сошла с ума бы, если б горе

Не возвращало разум мне.

Куда деваться? Страшный сон!

Одна. Чужие люди всюду…

А может ли терять рассудок

Тот, кто его уже лишен?..

Я вся дрожу… Какой, однако,

Судьбы ужасный поворот!

Без платья, у чужих ворот…

О боже! Голоса из мрака!

Надеюсь, при моей опеке

С ним не случится ничего.

А может, надо для него

Лекарства заказать в аптеке?

Лекарства помогают редко

Больным с расстройством головы.

Зря не дали безумца вы

Загнать в смирительную клетку.

Для сумасшедшего она

Приют надежный, хоть и грубый.

Но он не буйный ведь, — на убыль

Идет, как видите, луна.

Веселый он, на шутки падкий,

А стоит только запереть,—

Несчастный может умереть

В меланхолическом припадке.

Ну что ж, пусть предается бреду.

Ему неплохо будет тут.

Да, кстати, как его зовут?

Бельтран.

А родом?

Из Толедо.

Мой бог! Куда я забрела?

Меня признáют сумасшедшей.

Чем занимался вновь пришедший?

Он был философом.

Стрела

Его из этого колчана

Сразила?

Тут еще любовь,

К несчастью, помутила кровь

И разум бедного Бельтрана.

Ущерб, выходит, причинен

Платоном вместе с Купидоном? [57] Ущерб, выходит, причинен Платоном вместе с Купидоном? — Платон. — См. прим. 44. Купидон — бог любви. (Ант. миф.)

О да! Любовь и слог ученый

Мутят рассудок с двух сторон.

Ученье и любовь — враги.

Ученому и книги в руки,

Но горе тем мужьям науки,

Кому любовь свихнет мозги!

Да, верно. От избытка знанья

Растет безумие у них.

Кто знает более других,

Тот глубже чувствует страданье.

Не знаю, что любовь таит —

Безумье или мудрость? Впрочем,

На этих двух взгляните.

Очень

Неважный у несчастных вид.

А между тем большие знанья

Имели в прошлом оба, но

К несчастью сходному одно

Обоих привело желанье.

Теперь они спокойно тут

Живут, дрова и воду носят,

Охотно милостыню просят

И бегают, куда пошлют.

Томас!

Я здесь, сеньор.

Пожалуй,

Поближе подойди, вот так!

От них не ускользнуть никак.

Беда!

Сынок! Ты славный малый.

Да. Мне одно лишь невдомек:

Мать умерла, отец за нею…

А раз отца я не имею,

То я, выходит, не сынок.

А ты? Ты дворянин, Мартин?

Коль званья низкого мужчина

Не обесчестил мать Мартина,

Тогда я точно дворянин.

Дворянством вечно бредит он.

Скажите-ка, огонь сжигает?

Клянусь душой, не охлаждает.

Тогда ваш предок был сожжен.

Ох, плут!

А кто там у ворот?

Там женщина стоит.

Доныне

Святая Фисба в злой пустыне

Покойного супруга ждет. [58] Доныне Святая Фисба в злой пустыне Покойного супруга ждет. — Реплика Томаса построена на поэтической древнегреческой легенде о Пираме и Фисбе. Фисба — вавилонская красавица, возлюбленная Пирама. По дороге на свидание с Пирамом Фисба встретила льва. Она убежала, уронив свой плащ. Лев набросился на него, изорвал в клочья и запятнал его кровью только что съеденного им быка. Пирам, явившийся на свидание, увидел плащ возлюбленной и от горя закололся.

Меня заметили. Позор!

Сейчас начну кричать я громко,

Что у ворот меня в потемках

Ограбил и покинул вор.

Быть может, видя скорбь мою,

Они дадут приют радушный

И извинят великодушно,

Что я раздетая стою.

Эй, женщина! Хоть лживы все вы,

Скажи: кто твой отец? А дед

Из благородных?

Тот же бред.

О боже! Пресвятая дева!

Ограблена в чужой стране,

Забрали все: брильянты, платье…

Мы подоспели очень кстати.

Она безумна.

Горе мне!

Беда! Молю вас мне помочь!

До нитки обобрал разбойник!

Эй, женщина!

Что?

Стой спокойней.

Хочу тебя обнять я.

Прочь

С дороги, грубиян бесстыдный!

Пусти! Зачем я вам нужна?

Да, сумасшедшая она.

Еще бы, это сразу видно.

О кавальеро! О сеньор!

Неужто же на белом свете

Нет справедливости, и этим

Воспользовался наглый вор?

Всё, всё украли, все пропало!

Я жертва подлого слуги…

Боюсь, украдены мозги,—

Уж больно их осталось мало.

Мои брильянты! Им цена

Три тысячи дукатов [59] …Им цена Три тысячи дукатов. — Дукат — венецианская золотая монета XIII века, распространившаяся впоследствии по всей Европе.… Где там,—

Пять, десять, может быть!..

На этом

Как раз помешана она.

А не успел похитить вор

Сокровище, что поценнее?

Пусть дьявол вас похитит!

С нею

Будь вежлив.

Фу!

Дикарка с гор!

Перед тобою дворянин.

Заметно, как же! Все приметы.

Схвати ее.

За что же это?

Скажи, что ты святой Мартин.

Увы, я только конь святого!

Святой бы думал не о том,—

Он поделился бы плащом

И приютил под теплым кровом.

Ужель надеяться не смею

На сострадание ко мне?

Мы вам сочувствуем вполне…

Хватайте же ее. Живее!

Меня? За что?

Смелее, ну-ка!

Попробуйте! Куда? Назад!

Ударю — сам не будешь рад.

Смелее!

Мавританка-сука,

Сдавайся в плен!

Держи, хватай!

В плен? Ни за что. Я не рабыня.

Скорей!

Такой вот благостыней

Прославлен валенсийский край?

Такое к людям в скорбный час

Вы проявляете участье?

Теперь участье это, к счастью,

Распространится и на вас.

Вор обокрал, меня ж в тюрьму?

Нет справедливости на свете.

У нас там проповеди эти

Не возбраняют никому.

Не лучше ли схватить злодея?

Зачем меня ведете вы?

Грабеж является, увы,

Ее навязчивой идеей.

Шагай вперед!

Что скажешь им!

Ограбленную — за решетку!

Я должен проводить красотку,

А завтра мы поговорим.

Идите! В добрый час, Писано!

Начальнику же мой поклон,

Признательность за то, что он

Так много сделал для Бельтрана.

Да, вот: больной буянит редко

И не доставит вам хлопот.

Пусть так, но чуть шуметь начнет —

Тотчас же угодит он в клетку.

Безумный день! Я рад, что смог

В большой беде помочь Флорьяно,

Но сам уже, как от дурмана,

Не чую под собою ног.

В больнице он оставлен мною

Вполне здоровым. Сам же я

Из мрачных стен, судьбу кляня,

Ушел с больною головою.

Но здесь… Какой прекрасный сон!

Кто эта женщина, чьи очи

Своим сияньем сумрак ночи

Развеяли? Я потрясен…

Ее глаза, походка, стать —

Достоинств не оценишь разом.

Нет, или потерял я разум,

Иль впрямь мне нечего терять!

Здесь женщина была живая

Иль ангел, что слетел с небес,

Рассудок отнял и исчез?

В себе ли я? Нет, вне себя я!

Дать увести ее, когда

Мог стать я на ее защиту

Иль разобраться в том, что скрыто:

Узнать, откуда шла, куда?

Нет, право, я ума лишен,

Коль уж меня околдовало

Ее безумие. Пристало

Тому рехнуться, кто влюблен

В помешанную, — ведь влюбленный,

Как мудрецы о том твердят,

Сам перевоплотиться рад

В предмет любви. Что ж, упоенный

Любовью, поспешу туда.

Пусть там, увидев эти муки,

Мне либо тоже свяжут руки,

Либо излечат навсегда.

Ты нынче так ко мне пристала,

Что я во двор с тобой сошла.

В том удивительного мало,—

Ведь я безумцу отдала

Всю душу. Коль уж так совпало,

Что дядя ваш, хозяин мой,

Начальник тутошний, домой

Ушел, поведаю сеньоре,

Пускай в коротком разговоре,

Я о любви своей…

Постой!

Ты в сумасшедшего влюбилась?

Да, и покоя не найду.

С ума сошла я, я взбесилась…

Любовь и разум не в ладу.

Каков же он, скажи на милость?

Коль за день смог, суди сама,

Тебя пленить он внешним видом,

То это верно, что ума

Немного у тебя, Лаида.

Ах, Федра, в нем достоинств тьма!

Какая стать! В его очах

Рассудка теплится очаг.

Он стоит женского страданья.

Ведь разума в его молчанье

Побольше, чем в иных речах.

Но как молчанье вынуждает

Любить, желать?

У немоты

Есть средства. Нас ведь восхищает

Картина дивной красоты?

Так вид его меня пленяет.

Немому камню отдала

Я сердце.

Камню? Ты могла

Влюбиться в камень?

Он неистов,

Когда луна на небе чистом.

С безумцем я б сама была

Неистовою…

Ты?

Еще бы!

Под солнцем счастья и мечты

Мои растут…

Безумны оба.

Он — при луне, при солнце — ты.

Лечиться вам теперь до гроба.

Бог нам поможет.

Знать хочу,

Кто он: испанец?

Поручусь,

Что он кастилец.

Но испанцы

Теперь и мы, валенсианцы, [60] Но испанцы Теперь и мы, валенсианцы . — Имеется в виду присоединение королевства Валенсии к испанской короне в 1479 г.—

Я дань Испании плачу.

Меня, Бельтрана, в кандалы?

За что? В таком прелестном доме

При столь почтенном мажордоме,

Достойном высшей похвалы?

Вы так любезны, так милы!

Прошу вас, следуйте за мною.

Я плачу? Слез от вас не скрою.

Мне стоило увидеть вас,

Как на глазах у всех тотчас,

Влекомый в небеса луною,

Я превратился вдруг в гиганта,

Хоть и кажусь вам пастушком.

Я запущу в вас кирпичом,

А не халвой из Аликанте! [61] Аликанте — средиземноморский порт в Испании.

Бежим, Лаида!

Нет!

Бежим!

Он резок с тем, кто резок с ним,

А так он кроток.

Это верно.

Я раб разумный и примерный,

А главное — не одержим.

Не бойтесь, на меня надейтесь.

Не в Эфиопии я рос

И не средь дикарей-индейцев.

Любовь, страшней любых угроз,

Меня вела. Куда же деться?

И вот я здесь. Но я — не я.

Я человек без бытия.

Я существо свое с опаской

Скрываю под надежной маской,

И прав. К чему мне плоть моя?

Я изучал несчастья. Этим

Столь долго увлекался я,

Что человека нет на свете

Теперь несчастнее меня,

Хотя и должен вам заметить,

Что это вот тряпье на мне

Покой вернуло мне вполне.

Я женщину любил. В ней было

Все, что мужскому сердцу мило,

Однако по ее вине

Я стал не тем, кем был когда-то.

За ней один водился грех:

Была красотка таровата

И в дом к себе пускала всех.

Изменницу ждала расплата.

Ее любимцу, против правил,

Я, не спросясь, рога наставил,

Затем я постарался, чтоб

И даме разукрасить лоб,

Чем целый город позабавил.

Как жаль его!

В нем виден разум.

Пусть ваша светлость мне пока

Уступит эти ножки — разом

Я поднимусь за облака.

Но я признаться вам обязан…

Увы, сомнений в этом нет,

Что вы точнехонький портрет

Той дамы — ангела без чести,

Из-за которой в этом месте

Томлюсь я, в рубище одет.

Как он изящен, как красив!

Ах, сердце стало мягче ваты!

Мне страшно, что еще я жив.

Глядите! Пристают фрегаты,

Чтоб увезти меня в Алжир!

Возможно, окажусь я пленным,

Иль без сапог в потоке пенном

Между веревкой и водой,

Клянусь своею бородой!

Признайтесь, Федра, откровенно:

Он нравится вам?

Мне обидно,

Что не могу я стать луной,

В чьей власти этот ум больной. [62] Мне обидно, Что не могу я стать луной, В чьей власти этот ум больной — согласно поверью, разум лишившихся рассудка хранился до выздоровления в специальных сосудах на луне. Поверье это было комически обыграно в знаменитом эпизоде «Неистового Роланда» Ариосто, где Астольф находит разум свихнувшегося от любви Роланда, заключенный в склянку с этикеткой. Вообще на перекличке с эпизодами и героями ариостовской поэмы построены многие места как в этой пьесе Лопе де Вега, так и в других его пьесах. Поэма Ариосто была одним из любимейших произведений Лопе де Вега.

Вы власти жаждете, как видно?

О, знала б я, какой ценой

Безумство увеличить!..

Федра!

Платить намерены вы щедро.

Допустим, так.

Но я ревную.

Ума ревнивой не верну я.

От ревности спасает цедра.

В момент припадка на виски

Кладут оливковое масло.

Иным полезны кулаки,

А также кнут. Надеюсь, ясно?

Когда ж страданья велики,

Полезна кровь летучей мыши

На лоб, а иногда и выше.

Хотя компресс за полчаса

Уничтожает волоса,

Зато и ревность станет тише.

Но там, где ревность, там — рога.

Он грозен, этот знак обмана:

Нет у ревнивца злей врага.

Они бессмертны, как у Пана, [63] Но там, где ревность, там — рога… Они бессмертны, как у Пана. — Пан — сын бога Гермеса, первоначально почитался как покровитель пастухов, бог стад; впоследствии — как покровитель всей природы. Изображался в виде человека с рогами, козлиными ногами и козлиной бородой.

Увитые цветком тюльпана.

Я в ревности бездонный ров

Сам попадал… Но из рогов

И ревности, для всех бесславной,

Составить силлогизм забавный,

Чтоб поразвлечь вас, я готов:

Кто любит, тот ревнив, конечно,

Но кто ревнив — всегда рогат.

Рога ведь плод тревоги вечной,

Мучений, подозрений ад.

Отсюда вывод безупречный

Из силлогизма: кто богат

Воображеньем, тот рогат.

Какое здравое сужденье!

О дайте мне успокоенье!

Как это сделать?

Был бы рад

Взять вашу ленту. Думать смею,

Она спасет меня от зла,

Как розы в сказке Апулея

Спасли несчастного осла. [64] Как розы в сказке Апулея Спасли несчастного осла. — Намек на эпизод в сказке Апулея «Золотой осел».

Поверьте, всех лекарств сильнее

Ее зеленый нежный тон,

И вы меня, как Аполлон, [65] Аполлон — бог порядка и гармонии, покровитель искусства, божество солнца. (Ант. миф.)

Избавите от беспокойства…

Как, в ленте, и такие свойства?

Да, с ней я буду исцелен.

Вам больше красная годится.

Вы не знаток в таких делах.

Прошу я сладкую корицу,

А вы с улыбкой на устах

Мне предлагаете горчицу.

Вот этого я и боялась.

Не может быть! Какая жалость!

Смирите ваш, сеньора, пыл,

Умерьте резвость ваших крыл.

Терпенье — вот что вам осталось.

На небеса мои никак

Вам не взлететь и окрыленной.

По мне, приятней цвет зеленый.

Да, да, надежды цвет! Итак,

Чтоб в памяти остался знак

О ленте, совершу измену…

Любви?

Нет, танцам.

Постепенно

И вы свихнетесь.

Ничего,

Должна я слушать вздор его,

Чтоб ярость не пришла на смену.

Боюсь влюбиться ненароком.

Ах, Селия! Зачем со мной

Ты поступила так жестоко!

Что ж, ты сама тому виной.

Измена будет мне уроком.

Сюда идут! Лаида! С ним

Застать нас могут здесь.

Бежим!

Куда?

Сеньора! Поскорее

Поднимемся на галерею,

И страх рассеется, как дым.

Какое солнце закатилось!

Как стало пусто в вышине!

Сеньора! Окажите милость —

Не забывайте обо мне!

В чем я виновна? Что случилось?

Прошу, не делайте мне зла!

Уймись, безумная!

Была

Когда-то.

Ведьма в доме.

Плати за вход.

Все тело ломит.

Ну, снова песню завела!

Плати.

Меня — в тюрьму? За что ж?

Таков закон. Ну, будь же смирной!

Плати.

Плати или умрешь!

Что вы за люди?

Мы из мирных.

А ты чего свой нос суешь?

Я мыслить не способна здраво.

Ведь там, где все безумны, право,

Ум ни к чему. Так надо. Пусть

И я безумием упьюсь.

Безумство — сладкая отрава.

Я отлучусь. Побудьте с нею,

Но, чур, не причиняйте зла!

Что вижу я? Поднять не смею

Глаза. От дивного чела,

Короны солнечной светлее,

Струятся жаркие лучи.

О голос сердца! Замолчи,

Умолкни пред красою этой.

Венец творенья! Чудо света!

Звезда, взошедшая в ночи!

Плати живее.

Хуже будет.

За что платить должна?

За вход.

Нет денег у меня.

Эй, люди!

Продайте этот перстень. Вот

И плата за нее.

Гм, судя

По виду…

Перстенек не плох.

Он не заложен?

Что вы!

Ох,

Закатим же мы пир на славу!

Живи сто лет!

Мартин! А, право,

Денек удачный, видит бог!

Что с этим сумасшедшим? Есть ли

Броня от этих взглядов-стрел?

Я был бы сумасшедшим, если б

На это чудо не смотрел.

Пускай я провалюсь на месте,

Когда в простых ее словах

Безумие заметно.

Страх

Терзает сердце мне. Но странно,

Каким таинственным дурманом

Он опоил меня? В чертах

Его приятность. Может статься,

Что я совсем собьюсь с пути.

О страх! Позволь мне с ним остаться!

О страсть! Дай силы мне уйти!

Виденьем этим наслаждаться

Я жажду. Пусть молчит язык

И говорит любовь.

Проник

Мне в душу голос, полный страсти.

Какой ценой купил он счастье!

Мир вне себя, что этот лик,

В плоть воплощенная мечта

Не та, какой была когда-то.

О девственная красота!

Безумие — твоя расплата!

Могу ль поверить, что пуста

Обитель формы совершенной?

Чтоб в келье сей благословенной

И столь пленительной, в тиши

Не проживало ни души?

О мрамор красоты нетленной,

Вселенной образ неземной!

О восхитительное тело,

Что в мир наш бренный под луной

С божественных высот слетело,

Стремясь душою в мир иной!

Прекрасна ты. Твоя краса

И стать достойны пьедестала.

Но разума — души начала —

Тебя лишили небеса,

Как вещь из глины иль металла.

Когда ж с душою красота

Разделены, уже не та

И красота. Она бесплодна,

Как мрамор мертвый и холодный,

И келья дивная — пуста.

Несчастный, потерявший разум,

Утративший значенье слов,

Похож на золотую вазу,

Наполненную до краев

Отравой, неприметной глазу.

А ведь могла бы быть она

Благоухания полна!

И все-таки лишить рассудка

Меня способен не на шутку

Безумец, я убеждена.

Счастливая моя тюрьма,

И я счастливей всех на свете!

Здесь раньше царствовала тьма,

Теперь любовь, как солнце, светит.

Но я боюсь, что речи эти

Ей подозрение внушат…

Заметив мой упорный взгляд,

Безумец догадаться может,

Что сердце женское тревожит…

Потуплен взор. Уста молчат…

Стрела любви! С какою силой

Твой наконечник золотой

Ее безумство притупило!

Молчит язык трусливый мой!

Когда б ты знала, ангел милый,

Что мука мне терзает грудь,

Что не безумен я ничуть,—

Ужель меня б не полюбила?

Ужель во сне все это было —

И отчий дом, и дальний путь,

Неблагодарный Леонато

И подлая его любовь?

Я сплю. Ужасным сном объята,

Все, все переживаю вновь:

Измену, бегство и расплату.

Но как случилось в горе этом,

Что сумасшедший стал предметом

Вниманья моего? Недаром

Судьба меня подвергла карам,

А разум требует к ответу.

Но если я хочу сама

Безумной стать, — к чему сомненья,

Упреки? Я сошла с ума.

Что вижу я? Покрылись тенью

Светила — очи. В небе тьма.

О солнце! Не лишай нас света!

Безумна я, мне ясно это.

О небо, небо, прояснись!

Клянусь, разумна ваша мысль.

Меня безумней в мире нету,

Когда ты рядом, и припадки

Еще усилятся, поверь.

Прочь, прочь!

Зачем играть мне в прятки?

Рассудок ни к чему теперь.

Эй, эй! Подайте мне лошадку,

Мой Мандрикардо ждет меня! [66] Мандрикардо, Дораличе, Руджеро — персонажи поэмы Ариосто «Неистовый Роланд» (1516).

Копье и лучшего коня

Подать мне! Мой камзол дорожный,

Пестрее радуги!

Возможно,

Что не пройдет еще и дня,

И я, как тягостное бремя,

Любовь, которой раньше жил,

Оставлю…

Поддержи-ка стремя.

Охотно.

Стой! Ты укусил,

Злодей, мне ногу! Выбрал время

Для шуток!

Пленник — не злодей.

Я — Дораличе.

Да. Ей-ей,

Нездешней красотой своей

Мне в сердце нанесла удар ты.

Позволь твоим быть Мандрикардо.

Нельзя. Он из числа людей

С рассудком.

В разуме, конечно,

Нехватка есть, но загляни

Мне в душу. Нежности сердечной,

Причем отнюдь не скоротечной,

В ней разгораются огни.

Узнай скорее, кавальеро,

Не прибыл ли сюда Руджеро.

Паж говорит, что он приехал.

Сидит и пьет вино из меха.

Ну что ж, пусть пьет, да знает меру.

А как тебя зовут?

Бельтраном.

Ты не неистовый Роланд? [67] Ты не неистовый Роланд? — Роланд — герой старофранцузского национального эпоса, храбрейший из рыцарей императора Карла Великого, погибший в сражении с басками (по преданию — с маврами) в 778 г. Испанские читатели XVI–XVII веков знали Роланда главным образом по поэме Ариосто «Неистовый Роланд».

Захочешь, и Роландом стану,—

Таков уж у меня талант.

Я заменяю, как ни странно,

Всех пэров Круглого Стола. [68] Я заменяю… Всех пэров Круглого Стола — имеются в виду рыцари Круглого Стола, приближенные легендарного британского короля Артура (VI в.), которые сидели во время пиров за круглым столом, чтобы не было ни лучших, ни худших мест и все рыцари чувствовали себя равными.

За то и честь мне и хвала.

А с Калаиносом [69] …Калаиносо… Сансонето… Урхель — герои рыцарских романов, очень популярных во времена Лопе. ты дружен?

Вчера ходил к нему на ужин,

Приятной трапеза была.

Мы подружились с ним до гроба,

Охотясь на летучих рыб…

А Сансонето знал?

Еще бы!

И Урхеля. Соленый гриб

Любил обжора…

Высшей пробы

Все эти люди.

Видит бог,

Я разве спорю?

Как он мог

Увлечь меня? Мой разум гаснет.

Я плохо притворяюсь. Басням

Добавлю перцу.

Где ж мой рог?

Пора мне ехать на охоту,

Что ж я не вижу лошадей,

Борзых, лягавых? Долго что-то

Жду соколов моих. Живей!

Зря гневаетесь на людей:

Собаки все на своре тут,

И в путах соколы вас ждут,

Псари бегут во все лопатки…

Не упорхнули б куропатки…

Дать псам и ястребам костей!

Пускай силок мне подадут,

Хочу поймать я…

Ваш халат, сеньора,

Уже готов. Пройдите-ка сюда,

И вам немедля сделают примерку.

А вы, Бельтран, не приближайтесь к ней,

Вы слишком уж развязны и галантны,

А там, где на последнем месте разум,

На первом — нездоровый аппетит.

А вам до этого какое дело,

Овечий хвост?

Красавица права.

Что вам за дело, петушиный гребень?

Ах, вы его берете под защиту?

Что ж, это очень радует меня.

Теперь уже до праздника младенцев

Невинных больше вам не повидаться.

Черт вас возьми! Как птица, я свободна

И вправе делать все, что захочу:

Плащ превратить могу я в домового,

А сердце в переметную суму.

Молчи!

Прощай, прекрасный мой безумец!

Божественная сумасшедшая, прощай!

Я что сказал? Иди и не болтай.

Вперед, вперед, сердечное влеченье!

Пусть ветер гнет чужие паруса,

И рифы пусть таранят корпуса,—

Мы будем плыть наперекор теченью,

Куда и долг и разума веленье

Тебя влекут. Я верю в чудеса,

Хоть иногда оплакиваю сам

Моих страстей безумное стремленье.

Соблазн велик. Я должен устоять,

Разумным быть в безумном предприятье.

Дай мне покой. Что от безумства ждать?

К чему соблазну открывать объятья?

Рассудок ведь бессмысленно терять

Ради того, кто сам его утратил.

Я здесь, но не благодари меня

И не считай, пожалуйста, вниманьем

Повторный мой визит. Пришел сюда

Я, так сказать, по собственному делу

Такого свойства, что, пожалуй, в нем

Заключены и жизнь моя и счастье,

Которого ты мне всегда желал.

В чем дело, мой Валерио? Узнали,

Что я укрылся в сумасшедшем доме?

Угроза новая нависла надо мной?

Безумец я, Флорьяно, я безумец.

Ты сумасшедший только с виду, в этом

Как раз и здравомыслие твое.

Ничто тебе не угрожает, если

Не грянет только молния с небес.

Но что ж тогда, Валерио, случилось?

Что, друг мой, взволновало так тебя,

Что на тебе лица нет? Что за сила

Нарушила спокойствие твое

И привела меня в волненье?

Разве

Сюда безумную не привели,

Которая прекраснее небес,

Планет, и звезд, и всех на свете смертных?

Так твой предмет — безумная?

О нет,

Не мой — она, а я — ее предмет.

Давай-ка лучше в зал с тобой пройдем,

Там можем посидеть в уединенье,

И ты мне все расскажешь.

Расскажу.

О боже!

Что с тобой?

С ума схожу!