Онлайн чтение книги Странствующий доктор Itinerant Doctor
Глава 9 - Лао Яо (4)

Коу Тон спросил: “Что ты сказал?”

Хуан Цзинь Чен подумал об этом. Он не знал, почему ему вдруг пришел в голову этот вопрос, и ему показалось, что он говорил немного не в свою очередь, поэтому он схватился за волосы. Но опять же, он думал, что уже спросил, и не было смысла сдаваться на полпути. Он должен закончить то, что он начал. Поэтому он сказал: “Ничего страшного… В основном я продолжаю видеть, как вы двое строите друг другу глазки.”

“Вот так?” Коу Тон снял свои очки «зверя в человеческой одежде» и сверкнул улыбающимися глазами на Хуан Цзинь Чена. “У меня было много партнеров-мужчин. Ты мог бы собрать полную игру «Легенды трех Королевств»*, если бы сложил их вместе. Ты хочешь присоединиться?”

*популярная карточная игра 2008 года, основанная на Романе о Троецарствии; игроки берут на себя различные роли, в том числе вражеского агента. В ней могут играть до десяти игроков.

Хуан Цзинь Чен тут же оглядел Коу Тона с ног до головы. Сияя, он сказал: “Нет проблем, я могу присоединиться!”

“Партнер Хуан!” - сказал Коу Тон.

“Партнер Коу!” - сказал Хуан Цзинь Чен.

Затем Хуан Цзинь Чен раскрыл объятия, повернул лицо и улыбнулся, как цветок в лучах весеннего солнца. “Давай, напарник, положи одну руку на меня!”

Коу Тон, опираясь на свой костыль, покачиваясь, вышел, спокойно и хладнокровно пройдя мимо него, сказав с видом пристойности: “Этот стиль слишком смелый. Это никуда не годится. Поскольку я консервативный человек, давайте вместо этого начнем с этапа взаимного изучения и пойдем вперед вместе.”

Хуан Цзинь Чен смотрел, как он, прихрамывая, выходит, настаивая на своем, расправив плечи и подняв голову, как будто готовый сражаться за революционное дело, и испытывал из-за этого глубокое удовольствие. Он разразился смехом.

Когда он закончил смеяться, то обнаружил, что Коу Тон исчез. Только тогда Хуан Цзинь Чен вспомнил, что Коу Тон уклонился от вопроса. Он не получил никакого ответа!

Так что необычайно активное любящее сплетни сердце в его груди воспылало боевым духом. Он почувствовал себя так, словно в него внезапно вселилась разношерстная компания жен и невесток. Он испытывал глубокий интерес к любовным похождениям доктора Коу.

Коу Тон вернулся в свою комнату и воспроизвел все изображения, полученные системой мониторинга, делая пометки на бумаге во время просмотра. Его очки с простыми стеклами висели на груди. Волосы у лица, которые нужно было подстричь, свисали вниз, самая длинная прядь уже лежала на переносице.

Запись длилась более часа. Коу Тон прокрутил ее семь или восемь раз от начала до конца, время от времени останавливаясь, делая паузу на определенной картинке, чтобы долго изучать ее. Когда он почти закончил смотреть, то обнаружил, что уже очень поздно. Снаружи было совершенно темно. Как только он выпрямился, его спина хрустнула, ноя и причиняя боль.

Его пальцы, держащие ручку, дважды легонько постучали по столу. Затем он достал свой телефон и набрал номер.

Он соединился после двух гудков. Мужчина взял трубку и сказал ленивым тоном: “Да? Доктор Коу?”

“Это верно.” Коу Тон сузил глаза в улыбке, отбрасывая ручку в сторону. “Я не спугнул тебя из чьей-то постели, не так ли?”

“Почему ты так думаешь?” Как будто нарочно, мужчина рассмеялся тихим, необычайно сексуальным голосом. “Зачем я тебе нужен?”

“Я хочу кое о ком разузнать.” Коу Тон достал фотографию Яо Шуо. У мужчины на фотографии было очень серьезное выражение лица. Он стоял лицом к камере, его лицо было напряженным, без тени улыбки. Вероятно, из-за того, что он был уже в годах, его щеки обвисли, отчего скулы немного выделялись. Уголки его рта были опущены и поджаты. Он казался несколько резким. “Человек по имени Яо Шуо. Ты слышал о нем?”

“Яо Шуо?” Мужчина сделал паузу. “Да... Кажется, я что-то припоминаю. Подожди минутку.”

С другого конца провода донеся звук тихого разговора. Коу Тон никуда не торопился. Он держал телефон в ожидании, постукивая кончиками пальцев по строчке мелкого текста: «Добровольно прошу уволиться со службы на передовой». Он подумал об этом, затем слегка подчеркнул слово “добровольно”.

В этот момент кто-то постучал в дверь. Одноногий доктор Коу подпрыгнул на своей единственной ноге, чтобы открыть её, и увидел Хуан Цзин Чена, стоящего там с пакетом в руках. Не церемонясь, прежде чем Коу Тон успел заговорить, он вошел сам и отодвинул в сторону беспорядочную кучу вещей на его столе. Он открыл пакет, который принес с собой. Оттуда донесся аромат еды. Коу Тон потрогал свой живот и действительно почувствовал небольшой голод.

Человек, говоривший по телефону, не заставил его ждать слишком долго. Через мгновение он сказал ему: “Подожди, пока я не разберусь с этим для тебя, завтра я дам тебе конкретную информацию.”

Хуан Цзинь Чен наблюдал, как он мягко сказал «хорошо», а затем положил трубку. Пламя сплетен снова начало разгораться. “Цыпочка? Партнер?”

Доктор Коу смело сел, вытер руки и очень героически откусил куриную ножку, весело подмигнув Хуан Цзинь Ченю. “Что ты об этом думаешь?”

Хуан Цзинь Чен схватился за грудь. “Ты такой неверный!”

Без промедления Коу Тон обнажил свои истинные чувства, невнятно сказав: “Нет, партнер. На самом деле, ты тот, кто мне нравится больше всего.”

Хуан Цзинь Чен моргнул.

Коу Тон небрежно вытер немного масла со своих губ. Ставя свою лояльность выше своих интересов, он сказал: “Потому что ты принес мне вкусную еду.”

Хуан Цзинь Чен молчал, чувствуя, что его дружба с доктором Коу на самом деле строилась только на пухлой куриной ножке.

Он подвинул стул и сел рядом с Коу Тоном, протянув руку, чтобы просмотреть беспорядочные записи, сделанные Коу Тоном. Он увидел, что среди ряда непонятных фраз Коу Тон написал черной авторучкой выражение и обвел его кружком, как бы подчеркивая: кризис среднего возраста.

“Что это значит?” - спросил Хуан Цзиньчэнь.

“О, буквально.” Щеки Коу Тона были надуты. Он уничтожал еду с поразительной скоростью. Возможно, он был сильно голодным из-за того, что пропустил ужин. Все десять пальцев двигались вместе, уничтожая вражеские войска. “Некоторые люди, когда они достигают определенного возраста, получают все больше и больше ответственности, но физиологически их способности все больше отстают от их желаний. Их карьера может пойти на спад. Ради сохранения лица они будут склонны уклоняться от чужих суждений, купаясь в былой славе. Их способность принимать новые вещи снижается, их способность учиться падает… Здесь есть перец чили?”

Хуан Цзинь Чен сказал: “Ешь, не привередничай. Из того, что ты сказал, старик Яо ведет себя так странно из-за такой ерунды?”

“Когда средний возраст встречается с подростковым, человек может чувствовать, что сыт по горло неизменной семейной жизнью, или может иметь напряженные отношения со своими детьми из-за трудностей в общении. Таким образом, при двойном давлении семьи и карьеры, благодаря сильному чувству собственного достоинства, даже если их стресс превосходит их способность справляться, у них все равно не будет желания говорить то, что у них на уме, или обращаться за помощью. Вместо этого у них разовьется крайнее желание защитить себя.”

Когда Хуан Цзинь Чен закончил слушать, он тщательно обдумал это, чувствуя, что в этом есть какой-то смысл. Поэтому он медленно кивнул. “Слушай, у тебя действительно есть талант к этому. Это не просто обман людей.”

Коу Тон выплюнул куриную косточку. Он сделал все возможное, чтобы не оставить на ней ни кусочка мяса. Даже собака не смогла бы ничего от него получить. Затем он отвлекся на некоторое время от своих дел, чтобы взглянуть на Хуан Цзинь Ченя, думая: «Зачем он спрашивает об этом? Действительно ли этот великий персонаж планирует сменить профессию?»

Позиция Хуан Цзинь Ченя на базе ST была лишь номинальной. Чтобы он не мешал обычной работе базы, генерал Чжун связал его с Коу Тоном, как будто это был принудительный брак. Конечно, они не могли рассчитывать на то, что он будет выполнять какую-либо серьезную работу.

В течение последних нескольких дней Хуан Цзинь Чен был в состоянии увлеченного наблюдения, бесцельно наблюдая за весельем и получая удовольствие.

Коу Тон знал, что в настоящее время он находится в растерянности, как постоянно натянутая струна, которая внезапно расслабилась и какое-то время не могла ничего делать, кроме как дико дрожать.

В жизни Хуан Цзинь Ченя не было ни целей, ни убеждений. Холодность в его глазах на самом деле происходила от безразличия — ничто и никто не мог вызвать у него интереса. Он не хотел продолжать жить своей прежней стимулирующей, но опасной жизнью, но он также не смог найти новый образ жизни.

Коу Тон подумал и почувствовал, что вот-вот закончит есть, поэтому он наклонился и достал две бутылки пива из маленького шкафчика под столом, как фокусник. Под насмешливым взглядом Хуан Цзинь Ченя он фамильярно протер горлышки бутылок и снял крышки с обеих. Затем он открыл ящик стола и достал пакет с жареным арахисом из-под стопки смертельно серьезных документов. Он разорвал пластиковую упаковку и положил ее на стол.

“Давай, давай выпьем и поболтаем.”

Хуан Цзинь Чен, не колеблясь, взял бутылку пива и сделал большой глоток. “Черт, это потрясающе! Где ты его взял?”

Коу Тон ухмыльнулся и тихо сказал: “Мой личный тайник. На базе запрещен алкоголь, молчи об этом — давай, я расскажу тебе, что у нас есть на данный момент в деле Яо Шуо...”

Так что в тот вечер, наевшись и напившись досыта, выслушав лекцию по теоретическому анализу дел, Хуан Цзинь Чен просто остался в комнате Коу Тона.

У Коу Тона была несколько дурная привычка — он ложился спать позже собак и вставал раньше кур.

При первых проблесках рассвета он почувствовал, что смутно просыпается. Прежде чем он открыл глаза, он уже смутно видел белый туман. Стоя перед белым туманом, Коу Тон некоторое время смотрел и чувствовал раздражение — эта сцена действительно была слишком банальной и слишком знакомой. Казалось, он уже набил руку. Одеревенев от скуки, он протянул руку, чтобы схватить его. Он схватил белый туман, как будто наматывал шелк из кокона, сжимая его то в форме кролика, то в форме булочки.

За белым туманом медленно появилось зеркало, в котором отображался идентичный Коу Тон, сжимавший белый туман, и молча глядящий назад сквозь мистическое отражение. На его лице не было улыбки. Несколько удлиненные и узкие глаза по необъяснимой причине выглядели немного мрачными.

Человек в зеркале и человек за зеркалом оба находились в обширных пространствах тьмы. Только линзы с защитой от ультрафиолета, висевшие на груди, отражали немного слабого света. Этот молочно-белый свет, казалось, окутывал только его. Коу Тон глубоко вздохнул и улыбнулся зеркалу, но человек в зеркале оставался апатичным.

Улыбка Коу Тона медленно остыла. Он легонько коснулся зеркала. Это было похоже на прикосновение к поверхности воды. От легкого прикосновения пошла рябь.

Очертания человека внутри расплылись. Но мгновение спустя поверхность зеркала застыла, а он все еще был там, как статуя, его длинные и слегка светящиеся глаза спокойно смотрели на человека за зеркалом, как посторонний, не имеющий ничего общего с происходящим.

Коу Тон вздохнул. Затем он встал и с несравненной фамильярностью поднял стул, на котором сидел, и разбил ее о зеркало. Зеркало разбилось вдребезги — казалось, он повторял эти действия сотни тысяч раз. Он отшвырнул стул. Даже не взглянув на человеческие фигуры, отраженные в осколках, он направился в более темное место.

Внутрь хлынул яростный свет. Коу Тон, наконец, открыл глаза и увидел слабую белизну в свете. Он выдохнул, чувствуя, что холод. Только одну половину тела прикрывало одеяло, так как Хуан Цзинь Чен перетянул часть одеяла на себя.

Коу Тон потер лицо и сел, чувствуя, что после сна у него немного затекла шея.