Онлайн чтение книги Это смертное тело This Body of Death
Глава 7

В конце концов Мередит отыскала Гордона Джосси во Фритеме. Она думала, что он до сих пор работает на здании в саду Болдер, там, где его повстречала Джина Диккенс, но, когда она туда приехала, по состоянию крыши стало ясно, что Джосси давно перешел на другое место работы. Крыша была уже отделана, и подпись Гордона была на месте: на коньке элегантный петух из соломы распустил хвост на несколько футов ниже крыши, защищая уязвимый угол.

Мередит разочарованно пробормотала бранное слово – тихо, чтобы не услышала Кэмми, – и обратилась к дочери:

– Давай прогуляемся на пруд. Там утки плавают, и мы с тобой походим по красивому зеленому мостику.

Пруд с утками и мост отнял у них час, но оказалось, что все к лучшему. Они зашли в закусочную, Мередит купила Кэмми рогалик, а себе – бутылку воды и заодно узнала, где можно найти Гордона Джосси, так что ей и звонить не понадобилось, и это хорошо: пусть ее визит застанет Гордона врасплох.

Он работал на крыше паба возле пруда Айворт. Мередит узнала это от девицы за кассой. Информация у нее была точная, поскольку кассирша положила глаз на помощника Гордона, когда те работали в саду Болдер. Девице удалось проложить дорожку к предмету своего обожания вопреки – а может, и благодаря – ногам иксообразной формы. Она сказала, что Мередит найдет кровельщиков возле пруда. Потом прищурилась и спросила, кого из двоих мужчин разыскивает Мередит. Мередит так и подмывало сказать, чтобы девушка не беспокоилась: мужчины в любом состоянии и любого возраста совершенно ее не интересуют. Однако она сдержалась и объяснила, что пытается разыскать Гордона Джосси, тогда девушка успокоилась и услужливо разъяснила, как ей добраться до пруда Айворт, находящегося к востоку от Фритема. Вообще-то, прибавила она, паб ближе к Фритему, чем к пруду.

Идея посетить еще один пруд с утками вдохновила Кэмми, она оторвалась от лужаек и цветов Болдера и уселась в машину – не самое свое любимое место, потому что сиденье ограничивало ее свободу; к тому же в машине не было кондиционера, и свое неудовольствие этим девочка давно высказывала матери. Мередит повезло: до Фритема они добрались всего за четверть часа, так как он находился на той же дороге А-31. Мередит поехала туда с открытыми окнами и вместо своей кассеты поставила любимую кассету дочери. Кэмми была неравнодушна к тенорам и могла с удивительной точностью повторить «Nessun dorma»[20]«Пусть никто не спит» (итп.), ария Калафа из последнего акта оперы Джакомо Пуччини «Турандот»..

Паб они тоже нашли без труда. «Королевский дуб» был смешением стилей, отражавших разные периоды его строительства. Здесь присутствовали и глина, и дерево, и кирпич, а крыша частично была соломенной, частично черепичной. Гордон снял старую солому вплоть до стропил. Когда Мередит подъехала, он как раз спускался с лесов, в то время как подмастерье под дубом, подарившим свое имя пабу, собирал камыш в пучки. Кэмми с радостью побежала к качелям, висящим в дальнем конце палисадника, и Мередит успокоилась, зная, что дочь будет при деле, пока ее мама говорит с кровельщиком.

Гордон не удивился, увидев ее. Мередит подумала, что Джина Диккенс, вероятно, рассказала о ее визите, и кто может ее в этом упрекнуть? Интересно, расспросила ли она Гордона о чужой машине и об убранной на чердак одежде? Наверняка расспросила: Джина явно разнервничалась, когда Мередит посвятила ее в отношения между Джемаймой Хастингс и Гордоном Джосси.

Заметив, что Кэмми уселась на качели, Мередит не стала тратить время на вступление. Она подошла к Гордону Джосси и взяла быка за рога:

– Я бы хотела узнать, как она добралась до Лондона без автомобиля, Гордон.

И стала ждать ответа, изучая выражение лица Гордона.

Джосси посмотрел на помощника.

– Сделаем перерыв, Клифф.

Парень кивнул и исчез в пабе. Гордон снял бейсболку, вынул из кармана джинсов платок, вытер им лицо и лысеющую голову. На нем были солнцезащитные очки, и он их не снял, чтобы Мередит труднее было прочитать его мысли. Она всегда думала, что Гордон так часто надевает темные очки именно для того, чтобы люди не видели его лживых глаз, но Джемайма сказала на это: «Глупости!» Очевидно, она не находила ничего странного в человеке, который носит темные очки и в дождь, и в снег, а иногда и в помещении. Но это с самого начала было проблемой: Мередит считала, что у Гордона Джосси десятки таких вывихов, а Джемайма не хотела их замечать. В конце концов, он был мужчиной, одним из высших существ, среди которых Джемайма годами каталась, словно шарик в игре «Волшебник пинбола».

Гордон снял очки, но только на мгновение, чтобы протереть их платком. Сделав это, он сунул платок в карман и спокойно спросил:

– Почему ты так настроена против меня, Мередит?

– Ты отдалил Джемайму от ее друзей.

Гордон медленно кивнул, словно обдумывая ее слова.

– Ты имеешь в виду себя?

– От всех, Гордон. Ты ведь это не отрицаешь?

– Нет смысла отрицать то, чего нет. Даже глупо, если ты простишь мне это слово. Ты перестала к ней ходить, так что если вы и отдалились друг от друга, ты сама это сделала. Хочешь поговорить, почему это произошло?

– То, о чем я хочу поговорить, – это почему ее автомобиль стоит в твоем сарае. Я хочу знать, почему ты сказал этой… блондинке, которая живет сейчас в твоем доме, что машина принадлежит тебе. И еще я хочу знать, почему одежда Джемаймы собрана и отправлена на чердак и почему в доме не видно никаких ее вещей.

– Почему я должен перед тобой отчитываться?

– Потому что если ты этого не сделаешь или если меня не удовлетворит твой ответ…

В голосе Мередит прозвучала угроза. Гордон не был дураком и знал, что означает недоговоренная ею фраза, тем не менее он спросил:

– И что тогда?

На нем была футболка с длинными рукавами, и он вынул из нагрудного кармана пачку сигарет. Вытряхнул одну сигарету, зажег ее пластиковой зажигалкой и стал молча дожидаться, что на это скажет Мередит. Потом он оглянулся через плечо на другую сторону улицы, на фермерский дом из красного кирпича, стоявший у края лиловой вересковой пустоши. За пустошью поднимался лес. В летнем мареве мерцали верхушки деревьев.

– Просто ответь мне, – не отступала Мередит, – Где Джемайма и почему она не забрала свой автомобиль?

Гордон снова посмотрел на нее.

– Что ей делать с машиной в Лондоне? Она не взяла машину, потому что там она ей не нужна.

– Как же она туда уехала?

– Понятия не имею.

– Что за глупости! Думаешь, я поверю…

– На поезде, на автобусе, на вертолете, на дельтаплане, на роликовых коньках, – разозлился Гордон, – Не знаю, Мередит. Однажды она сказала, что уедет, и на следующий день уехала. Я пришел с работы домой, а ее уже нет. Думаю, она взяла такси до Суэя, а оттуда уехала на поезде. Что еще?

– Ты с ней что-то сделал.

Мередит не собиралась его обвинять. Во всяком случае, не таким образом и не так быстро. Но она думала об этом автомобиле, о лжи Гордона, о появлении Джины Диккенс в доме, об одежде Джемаймы, упакованной в ящики и отправленной на чердак…

– Я права? – спросила она, – Роб пытался дозвониться до нее, но она не отвечает. Джемайма не отвечает на его сообщения и…

– А ты им интересуешься? Что ж, он всегда на месте, и, учитывая все обстоятельства, это мудрое решение.

Ей захотелось ударить его. Не столько за это замечание, совершенно нелепое, сколько за то, что, по его мнению, она, как и Джемайма, всегда ищет мужчину, что она в чем-то неполноценна и не удовлетворена, что она… так отчаялась в своем одиночестве, что настраивает свою женскую антенну всякий раз, когда на ее горизонте появляется свободный мужчина. В отношении Роба Хастингса это было совершенно абсурдно, ведь он на пятнадцать лет старше ее и она знает его с восьмилетнего возраста.

– Откуда вообще взялась эта особа? – спросила она, – Сколько времени ты ее знаешь? Ты встретил ее еще до того, как Джемайма уехала? Уж не она ли всему виной?

Он покачал головой, красноречиво выразив недоумение и отвращение. Глубоко затянулся сигаретой, и Мередит подумала, что он рассердился.

– Ты встретил эту особу…

– Ее зовут Джина. Джина Диккенс, и точка. Не называй ее «особой». Мне это не нравится.

– Я что же, должна заботиться о том, что тебе нравится? Ты встретил эту особу и решил, что она лучше Джемаймы?

– Что за чушь! Ладно, мне пора вернуться к работе.

Гордон повернулся, чтобы уйти, и Мередит повысила голос:

– Ты ее прогнал. Может, она сейчас и в Лондоне, но у нее не было причин ехать туда, кроме как из-за тебя. У нее был свой бизнес. Она наняла Лекси Стринер. В «Королевских кексах» у нее все получалось, а тебе это не нравилось, да? Ты начал ставить ей палки в колеса. А потом сделал что-то такое, что ей пришлось уехать. И ты привез сюда Джину.

Все это казалось Мередит очень логичным: мужчины именно так себя и ведут.

– Мне пора работать, – повторил Гордон и пошел к лестнице, ведущей на леса, огибавшие здание. Но прежде чем подняться, он повернулся, – Для твоего сведения, Мередит: Джина у меня не жила, и вообще ее не было в Нью-Форесте. Она приехала из Уинчестера в июне и…

– Да ведь и ты оттуда! Ты учился в Уинчестере. Там ты ее и встретил!

Голос ее дошел до визга, но Мередит ничего не могла с этим поделать. По какой-то причине, которой она и сама не могла определить, ей отчаянно хотелось знать, что происходило все те месяцы, что она не виделась с Джемаймой.

– Что хочешь, то и думай, – отмахнулся от нее Гордон, – А мне вот интересно, почему ты с самого начала меня невзлюбила.

– Дело не во мне.

– Дело как раз в тебе. Ты возненавидела меня с первого взгляда. Подумай об этом, прежде чем снова сюда приезжать. И оставь Джину в покое.

– Я приехала из-за Джемаймы…

– Джемайма, – сказал он ровным голосом, – уже подыскала себе кого-то. Ты знаешь это не хуже меня. Думаю, именно это тебя и бесит.

Когда Робби Хастингс припарковался у высокой живой изгороди на подъездной дорожке владений Гордона Джосси, хозяйского пикапа не было видно. Но это не остановило Роба. Если Гордона нет дома, возможно, там его новая женщина, а Робби так же сильно хотел увидеть ее, как и поговорить с Гордоном. Он должен также осмотреться вокруг. Собственными глазами взглянуть на машину Джемаймы, хотя Мередит не могла спутать ее с чьим-то другим автомобилем. Это был «фигаро»[21]Модель автомобиля в ретро-стиле, созданного компанией «Ниссан» в 1991 году в ограниченном количестве., а такую машину не каждый день встретишь на дороге.

Он не знал, чем все это ему поможет. Но после того как еще два его звонка на мобильник Джемаймы остались без ответа, он ударился в панику. Джемайма была легкомысленной, но своего брата никогда не игнорировала.

Робби подошел к загону и увидел там двух пони, щиплющих траву. Странно: в такое время года животных из леса не выводят. Может, с ними что-то не так? Выглядели пони вполне здоровыми.

Он оглянулся на дом. Все окна открыты, словно в расчете на ветерок, но вокруг никого. Это и к лучшему. Мередит сказала, что машина Джемаймы стоит в сарае, и Роб пошел туда. Он распахнул дверь и вдруг услышал приятный женский голос:

– Эй! Я могу вам чем-то помочь?

Голос прозвучал из второго загона, с восточной стороны от сарая, наискосок от узкой, изрытой колеями дорожки, ведущей к пустоши. Робби увидел молодую женщину, которая стряхивала сорную траву с колен синих джинсов. Женщина была одета так, будто над ней потрудился дизайнер из телевизионной программы: воротник накрахмаленной белой блузки поднят, на шее повязан ковбойский платок, соломенная шляпа прикрывает лицо от солнца. На ней были черные очки, но Робби видел, что она красива. Гораздо красивее Джемаймы. Высокая, с приятными выпуклостями в тех местах, где другие девушки ее возраста обычно предпочитают их не иметь.

– Вы кого-то ищете? – спросила она.

– Свою сестру, – ответил он.

– А-а.

Не удивилась, подумал Робби. Да она и не должна удивляться. Мередит побывала здесь раньше его и наверняка упомянула про Джемайму, а какая женщина не станет расспрашивать своего мужчину, если неожиданно всплывет имя другой девушки?

– Мне сказали, что в сарае стоит ее автомобиль.

– Да, – подтвердила она, – И мой тоже. Входите.

Она прошла сквозь проволочную ограду. Проволока была колючей, но на женщине были перчатки, и она спокойно ее раздвинула. В руке она держала какую-то карту, судя по виду топографическую.

– Я все равно здесь уже закончила, – сказала она, – Машина внутри.

Так и оказалось. Автомобиль находился в дальнем углу сарая, он не был накрыт брезентом, как раньше, когда его видела Мередит, а стоял во всей красе: серый, точно военный корабль, с кремовой крышей. Это была старинная вещь. За ним стояла еще одна машина – последняя модель «мини купер», очевидно принадлежащая этой женщине.

Она представилась, хотя Робби уже знал, что женщину, занявшую место Джемаймы, зовут Джина Диккенс. Она честно сказала, что удивилась, узнав, что автомобиль принадлежит не Гордону, а его бывшей подруге. Она поговорила с ним об этом и об одежде Джемаймы, уложенной в коробки и отправленной на чердак.

– Гордон сказал мне, что она уехала много месяцев назад, что за все это время он не услышал от нее ни единого слова, что она, вероятно, не собирается возвращаться, что они… он не говорил, что они поссорились, просто расстались. Гордон сказал, что такие вещи происходят постоянно и это была ее идея, а поскольку ему нужно было продолжать жить дальше, он сложил все ее вещи в коробки, но не стал выбрасывать. Он надеется, что когда-нибудь она приедет или пришлет за ними, когда… устроится. – Джина сняла солнцезащитные очки и взглянула на Робби искренними глазами, – Что-то я разболталась. Простите. Я нервничаю. Все это выглядит как-то… Ее машина, ее вещи в коробках на чердаке.

– Вы поверили Гордону?

Робби провел рукой по автомобилю Джемаймы. Пыли на нем не было, и машина сияла. Сестра всегда за ней ухаживала. Выходит, в этом Мередит оказалась права. Почему Джемайма не взяла автомобиль с собой? Да, в Лондоне трудно с машиной. Но Джемайме это и в голову бы не пришло. Когда ею завладевали чувства, она не размышляла.

– У меня не было причин не верить ему, мистер Хастингс, – сказала Джина слегка изменившимся голосом, – А вы так не считаете?

– Робби, – сказал он, – Можете называть меня Робби.

– А я – Джина.

– Да, я знаю, – Он взглянул на нее, – А где Гордон?

– Работает возле Фритема, – Джина потерла руки, словно ей стало зябко, – Может, зайдете? В дом, я имею в виду.

Ему не особенно хотелось, но он пошел следом за ней, надеясь узнать что-то такое, что снимет его тревогу. Они прошли через прачечную и оттуда – на кухню. Джина положила карту на стол, и Робби увидел, что она и в самом деле топографическая. Джина пометила на ней участок Гордона и прикрепила к карте рисунок того же участка, но в большем масштабе. Вероятно, Джина заметила, что Робби смотрит на него.

– Мы… – неуверенно начала она, словно сомневаясь, стоит ли сообщать ему эту информацию, – мы думаем внести сюда некоторые изменения.

Да, в отсутствие Джемаймы здесь и вправду многое изменилось. Робби взглянул на Джину Диккенс. Она сняла шляпу. У нее были золотые волосы, они лежали на голове, словно тесная шапочка, в стиле, напоминавшем «бурные двадцатые»[22]Образное название 20-х годов XX века.. Перчатки Джина тоже сняла и бросила их на стол.

– Чудная погода. Хотите воды? А может, сидр или колу?

И когда Робби покачал головой, она подошла к столу и встала рядом с ним. Откашлялась. Робби чувствовал, что ей неловко общаться с братом бывшей любовницы ее любовника. Страшно неудобно. У него были такие же ощущения.

– Я тут все думала, хорошо бы разбить настоящий сад, только не знала где. Пыталась определить, где заканчивается участок, и надеялась, что поможет топографическая карта, но и она не помогла. Мне казалось, можно сделать это во втором загоне, поскольку мы… поскольку он все равно им не пользуется. Там можно устроить чудесный сад, место, куда я могла бы привозить своих девочек.

– Ваших детей?

– О нет. Я работаю с девочками-подростками. С теми, кто попадает в беду и о ком некому позаботиться. С девушками из группы риска. Я надеялась найти для них место где-нибудь, кроме офиса… – Она замолчала и всосала нижнюю губу.

Ему бы и хотелось невзлюбить ее, но не получалось. Она была не виновата в том, что Гордон Джосси решил продолжать жить дальше, после того как Джемайма его оставила. Если все именно так и произошло. Робби перевел взгляд с карты на рисунок Джины. Она расчертила на загоне сетку и пронумеровала квадраты.

– Я пыталась узнать точный размер, – пояснила она, – Чтобы знать, с чем мы… с чем я имею дело. Не уверена, что загон годится для того, что я задумала. Если он не подойдет, то тогда, возможно, часть пустоши?.. Потому я и хочу выяснить, где кончается участок. В случае чего мы устроим сад в каком-нибудь другом месте.

– Вот именно, – сказал Робби.

– Что?

– Вы не сможете устроить сад в загоне.

– Почему? – удивилась Джина.

– Гордон и Джемайма, – Робби не мог исключить из этого разговора сестру, – имеют здесь общинные права, и загоны предназначены для пони, у которых проблемы со здоровьем.

Лицо у Джины вытянулось.

– Я и понятия не имела… – пробормотала она.

– То, что у него общинные права?

– По правде говоря, я даже не знаю, что это значит.

Роб коротко объяснил, что часть земли в заповеднике наделена определенными правами – правом выпаса, правом выращивать корма, правом заготовки лесоматериалов, или удобрений, или торфа, – и за этим участком закреплено право на выпас. Это означало, что Гордону и Джемайме разрешалось иметь пони, которые могли пастись в Нью-Форесте, но при условии, что земля возле их дома должна быть свободна для животных, если по какой-то причине понадобится перевести их из леса.

– Гордон вам этого не сказал? – удивился Робби, – Странно, что он задумал устроить сад в загоне. Он прекрасно знает, что не имеет на это права.

Джина потеребила уголок карты.

– Я не говорила ему о саде. Он знает, что мне хочется привезти сюда моих девочек. Чтобы они посмотрели на лошадей, погуляли по лесу или по огороженным местам, устроили бы пикник возле пруда… Но больше я ему ничего не говорила. Я думала, что сначала все распланирую. Сделаю эскиз.

– Неплохая идея, – кивнул Робби, – Эти девочки городские? Из Уинчестера или Саутгемптона?

– Нет-нет. Они из Брокенхерста. То есть они учатся в Брокенхерсте – в колледже или в средней школе, но они могут быть из любого места в Нью-Форесте.

– Гм. Если они из таких же районов, как этот, тогда для них здесь не будет ничего нового.

– Я об этом не подумала, – нахмурилась Джина. Она подошла к окну кухни, выходящему на подъездную дорожку и на западный загон, и со вздохом сказала: – Вся эта земля… Так хотелось найти ей хорошее применение…

– Это зависит от того, что вы считаете хорошим применением, – заметил Робби.

Он оглядел кухню. В ней больше не было предметов, принадлежавших Джемайме: ее кулинарных книг, ярких прихваток на стенах, коллекционных лошадок на полке над столом. Их место заняла дюжина старинных поздравительных открыток: одна поздравляла с Пасхой, другая – с днем Святого Валентина, еще две – с Рождеством, и так далее. Джемайме они не принадлежали.

Увидев все это, Робби подумал, что Мередит Пауэлл права в своих предположениях: Гордон Джосси окончательно убрал сестру Робби из своей жизни. Это нельзя было назвать неразумным. Однако ее автомобиль и одежда все еще находились здесь. С Джосси необходимо поговорить. В этом не было сомнения.