Онлайн чтение книги Тьма сгущается перед рассветом
XI

Поздно ночью в уголовный отдел префектуры полиции Бухареста поступила телефонограмма следующего содержания:

Дежуривший в ту ночь полицейский комиссар Солокану впервые за свою многолетнюю практику не дочитал телефонограммы и, подняв по тревоге наряд полицейских и сыщиков, тут же выехал к месту происшествия… Жена комиссара уже несколько раз звонила по телефону, что дочь ушла вечером в кино и еще не вернулась… Комиссар успокаивал жену: «Венета уже взрослая и если задерживается, то к этому пора привыкать».

Однако донесение из «Желтого сектора» очень встревожило его, и в машине Солокану сидел словно на иголках. Он успокаивал себя тем, что его дочь не рыжеватая и не полная, хотя знал из практики, что довольно часто предварительные данные бывают ошибочными…

Прибыв к месту происшествия, Солокану, не выслушав рапорта начальника «Желтого сектора», бросился к трупу. Венета лежала с окровавленным лицом и простреленной головой на новой, отдававшей запахом клея и краски столовой клеенке.

И полицейский комиссар, который долгие годы допрашивал и истязал в застенках сигуранцы сотни арестованных, молча опустившись на колени, дрожащими руками разглаживал растрепанные, местами слипшиеся от крови волосы своей единственной дочери…

Не прошло и двух часов, как было установлено, что Венета некоторое время была в ссоре со своим знакомым, которого в университете звали «курносым». Доставленный в префектуру полиции, он сообщил, что последние дни Венета встречалась с их однокурсником Михаилом Гылэ. Проверкой было установлено, что Гылэ — студент фармацевтического факультета — член «Железной гвардии» с 1935 года. Однако из показаний ряда свидетелей, в том числе и того же «курносого», стало очевидно, что за последнее время студент Гылэ прекратил связи с «Гвардией». К этому времени на квартиру к супругам Гылэ был направлен полицейский инспектор, который застал там врач скорой медицинской помощи: жена Михаила Гылэ, находившаяся накануне родов, лежала в сердечном припадке. Со слов хозяйки дома, у которой супруги Гылэ снимали комнату, полицейскому инспектору стало известно, что муж еще с вечера не возвращался домой.

Это обстоятельство натолкнуло на мысль, что между убийством Венеты Солокану и исчезновением ее однокурсника есть что-то общее. Подозрение укрепилось, когда, узнав об убийстве Венеты, прибежали ее приятельницы, которые сообщили, что видели ее накануне вечером в кинотеатре «Скала» с высоким парнем в очках. Когда же девушки сказали, что Венета, как видно, встречалась с Гылэ, чтобы подзадорить своего «курносого», подозрение снова пало на последнего. Предполагалось, что могло иметь место убийство из ревности… Однако к утру, когда полицейский инспектор вторично посетил квартиру Михаила Гылэ, его жена, успокоившаяся после укола, сообщила некоторые подробности, пролившие новый свет на дальнейший ход следствия. Она рассказала, что муж прежде действительно принимал активное участие в «Железной гвардии», однако с тех пор, как они поженились, эти связи были окончательно порваны. Но вот последние дни муж стал почему-то невероятно раздражительным, уходил вечерами из дому, потом возвращался и снова уходил ровно в полночь. Обычно он говорил, что у него мигрень и он идет подышать свежим воздухом. Он скоро возвращался и поэтому она не придавала значения его отсутствию. Настойчивость, с которой полицейский инспектор расспрашивал ее, снова взволновала жену Гылэ. В это время в дверь постучала хозяйка дома и сообщила о приходе почтальона. Полицейский инспектор велел пригласить почтальона, который вручил госпоже Гылэ телеграмму следующего содержания.

Полицейский инспектор тут же установил, что родные Гылэ живут в Слатине, а телеграмма получена со станции Браила, с совершенно другого конца страны. Инспектор забрал у жены Гылэ телеграмму и уехал докладывать начальству.

Допрос «курносого» показал, что он не имеет к убийству никакого отношения. Тогда у следователя родилось предположение, что и Гылэ тоже мог быть жертвой, а телеграмму могло отправить подставное лицо с целью не столько успокоить жену Гылэ, сколько выиграть время и сбить с толку полицию. В связи с этим немедленно было дано указание телеграфному отделению при станции Браила — выслать префектуре полиции Бухареста подлинник телеграммы, чтобы установить, написана ли она рукой Гылэ. К этому времени выяснили, что родители жены Гылэ живут в Браильском уезде; туда также были посланы директивные указания.

А тем временем, пока полиция разыскивала убийцу дочери полицейского комиссара Солокану, ломала голову над тем, не убит ли Гылэ или не причастен ли он к убийству, пока в дом Солокану съезжались родственники и знакомые, чтобы отдать последний долг покойной, господин Заримба, вернувшись раньше, чем обычно из кафедрального собора, зашел к себе в парикмахерскую, осведомился, как идут дела, расшаркался перед женой находившегося под домашним арестом бывшего военного атташе Румынии в Великобритании генерала Антонеску и незаметно ушел домой. Когда он спустился в подвальную комнату с портретом рейхсфюрера СС Гиммлера, простреленным черепом в целлофане и распятием, там уже сидел Лулу Митреску в новеньком костюме, чисто выбритый, надушенный и красивый.

Улыбаясь, Заримба сказал:

— В прессе пока ни слова. Все спокойно!..

— А мне плевать, слово чести оф… пардон, гвардейца! — произнес Лулу равнодушно.

— Итак, господин локотенент Митреску, — продолжал Гицэ, — время на исходе. До вылета остается два с половиной часа…

Лулу взглянул на часы, но ничего не ответил.

— Сейчас вы выйдете из моего дома, возьмете такси и отправитесь на аэродром Бэняса. На территорию аэропорта не въезжайте — сегодня воскресенье, там спортивные полеты… Пойдете прямо по асфальтированной дорожке. Если кто спросит, скажите, что идете к механику «Бетонного ангара» Рабчу. Рабчу… Запомните! Он маленького роста, чернявый, ходит в берете, когда говорит — шепелявит… Он вас встретит у «Бетонного ангара» и под предлогом спортивного полета проводит к самолету, который и перебросит вас в Плоешть. Там купите себе билет и полетите транзитным самолетом компании «ЛАРЕС»… Самолет идет с посадкой в Измаиле. Там сойдете. У темно-коричневого с серым тентом автомобиля марки «Фиат-220» вас будет ждать молодой блондин с широкой траурной лентой на левом рукаве. У вас должен выглядывать из кармашка траурный платочек — возьмите мой. Блондин спросит вас: «Который час?» Вы ответите: «К сожалению, мои часы стоят… Но, должно быть, скоро два»… Это и будет Георге Попа, сын руководителя уездных легионерских гнезд. Ведите себя с ним достойно, Митреску. Не забывайте, что у этого Попа течет в венах красная бессарабская кровь!.. Отец у него, конечно, румын, и не плохой. Но мать — русначка! Слышите?

— Все ясно, господин шеф…

— Она немалая помеха, но отец — ручается за сына. Вот мы и проверим его на деле… «Тайный совет» намерен его испытать. В перспективе у него — руководство легионерским движением Бессарабии, а этот участок сейчас приобретает чрезвычайное значение! Ну, а если вы хорошо справитесь с этим поручением, мы решим кое-что и в отношении вас, Митреску… — Заримба многозначительно улыбнулся. — Знайте, что сейчас каждый миг могут произойти самые неожиданные события… Час тому назад я получил информацию: этот ваш Гылэ отправил со станции Браила своей пузатой телеграмму…

— Не может быть! — вырвалось у Лулу.

— Слушайте и молчите. Полиция установила, что телеграмма подана со станции Браила в четыре часа ноль пять минут, то есть в то время, когда на станции стоял скорый поезд Бухарест — Кишинев. Поэтому не исключена возможность, что на этой трассе полиции уже даны соответствующие распоряжения… Они, конечно, будут больше всего суетиться в Кишиневе, об этом я уже позаботился. А ваш очкастый сойдет в Тигине на целых полтора часа раньше.

Лулу невольно побледнел.

— Вы же сказали «все спокойно!» А выходит…

— Выходит, что господин групповод, как я имею честь засвидетельствовать, трусит…

— Кто? Я?!

— Нет, я… — спокойно ответил Заримба и ехидно улыбнулся.

— Мне лично… плевать! Слово чести…

— Предположим… Так-то лучше. Я повторяю: в прессе спокойно. Следовательно, и Гылэ ничего не подозревает о девке индюка и что вина падает на него. Это основное! Этого мы именно и добиваемся. Или вы до сих пор не поняли?

— Почему не понял? Понял, конечно. Слово чести!..

— Так вот, слушайте. Времени остается мало. С Измаильского аэродрома вы поедете на автомашине вместе с этим Попа в Тигину. Местные называют этот город Бендеры, но это по-старому. Когда-то его так называли русские. Попа уже имеет все инструкции. Вы ему только передадите портфель с документами и вот эти часики…

Заримба протянул хороший кожаный портфель и ручные часики на черной ленточке.

При виде часиков Лулу удивился:

— О, это ж часики девицы, которую я ночью…

— Знаю… Передадите их вместе с портфелем господину Попа.

— Вот оно что!.. — Лулу удивился. — А я, чудак, думал, господин Думитреску снял их для себя…

Заримба пристально посмотрел на своего помощника.

— Мне кажется, вы не чудак, а много хуже…

— Не тревожьтесь, господин шеф. Вы еще убедитесь, на что способен локотенент Митреску!..

— Я уже этого давно жду… — многозначительно произнес Заримба. — Однако я хочу предупредить вас, Митреску: прежде, будучи рядовым железногвардейцем, вы могли «спотыкаться и падать» и это благополучно сходило, словно вы упали с первого этажа… Я хочу сказать, что вы могли ушибиться, затем подняться, отряхнуться и пойти дальше… Но запомните, если вы теперь «споткнетесь и упадете», то это будет равносильно падению с двадцатого этажа. Слышите, Митреску? Вы уже никогда не встанете…

— Все понял, господин шеф, — произнес бодро Лулу, хотя внутри у него что-то дрогнуло.

— Поэтому за поручение, которое должно быть выполнено господином Попа в Тигине, отвечаете и вы, Митреску!.. Вы из центра!..

— Все понял, господин шеф! — Лулу вскочил и щелкнул каблуками.

Заримба тоже встал. Оба вскинули руки вверх и произнесли почти одновременно:

— «Сэнэтате!»