Онлайн чтение книги Записки расхитителя гробниц. Десять лет спустя
Глава 7. Расщелина

Восхождение на гору по отвесному склону - сложная задача для обычных людей. Но только не для Цветочка, который передвигался по любой пересеченной местности, подобно мухе, ползущей по стеклу. Причем, ему было не важно направление: с одинаковой скоростью он мог как подняться на гору, так и спуститься с нее. Для него это было что-то вроде игры.

Через десять минут он ушел далеко вперед. Остальные с досадой наблюдали, как он легко это делает, словно всю жизнь занимался восхождением вместо расслабляющих утренних весенних прогулок.

“Он молодой и худой, — тяжело пробормотал Толстяк и сообщил, что его собственные физические возможности уже не такие, как раньше. — Помню, когда я ворошил песок на северо-востоке, то тоже мог легко подняться на такую гору и спуститься с нее, даже не вспотев".

“Господин Толстяк, вы раньше бывали на северо-востоке?" Кань Цзянь хотел позаботиться о Толстяке и забрать у него рюкзак, но тот оттолкнул руку помощи. И Кань Цзянь спросил: "Разве не знаете о четырех великих наслаждениях северо-востока?"

“Знаю ли я? — ответил Толстяк. — Твою ж мать, разве не стереть подошвы до дыр, громко пернуть, запрячься в похоронные дроги вместо быка(1) и посмотреть пекинскую оперу? Скажу тебе так: ничего другого я не знаю. Но было дело, я так пернул однажды, что твой господин чуть жизни не лишился, так и помер бы девственником. Однако, господин Толстяк последовательно продолжает претворять в жизнь революционные традиции(2)".

“Вместо быка! Господин Толстяк, вы действительно хорошо осведомлены, — Кань Цзяню все-таки удалось отобрать рюкзак Толстяка и всучить ему бутылку с вином. — Вам надо выпить".

Я одобрительно кивнул Кань Цзяню. Толстяк, сделав глоток, передернул плечами и похвалил меня: "Ты лучше своего третьего дяди. Твои люди все такие вежливые. Кань Цзянь, если когда-нибудь загремишь в тюрьму, я тебе хорошие передачки носить буду, а твой господин позаботится о твоей семье".

Шутки Толстяка подействовали на всех позитивно. Продолжая подниматься, люди забирали рюкзаки у тех, кому было тяжело, делились сигаретами с теми, кто устал и хотел перекурить.

Цветочек уже забрался наверх и недовольно хмыкнул. Мы прибавили ходу и вскоре присоединились к нему. Сквозь стволы деревьев, росших на склоне, протянулись лучи заходящего солнца, и вся долина оказалась укрыта сказочным сиянием. Искорками мерцали листья, отражавшие лучи, словно под каждым из них прятался крохотный золотой светлячок. Всего лишь простое отражение - а так красиво!

На темнеющем небе из-за склона поднялась луна. Похолодало. И нас всех, вспотевших после тяжелого подъема, немного познабливало. Зато запах пота не был теперь таким сильным и противным.

Глядя со склона вниз, мы могли проследить траекторию падения валуна. Он и сюда упал сверху, о чем свидетельствовали заросшие кустарником впадины и канавы на склоне располагавшейся рядом более высокой горы.

“Повилика так пышно растет в этой долине. Может быть, потому, что здесь когда-то пролилось много крови, а в земле остались не погребенные тела монгольских воинов", — задумался Кань Цзянь(3).

“Прекрати! — остановил его я. Дело было тысячи лет назад, а ты говоришь о растении, которое растет сейчас. Причины совсем другие. Наше дело продолжать исследование, обязательно что-то найдем".

Почва склона, на который мы поднялись, была усыпана гравием и крупным песком, деревья здесь росли невысокие. Толстяк кивнул мне. Раньше нам уже доводилось видеть похожий пейзаж недалеко от Небесного дворца. Если король Ваньну что-то скрыл здесь, то, что мы ищем, должно быть прямо под нашими ногами.

Я попятился, когда на свет были извлечены детонаторы и взрывчатка. Толстяк, страсть как любил что-то взрывать, особенно в горах. Правда, теперь у него побольше опыта, чем раньше. Остальные были в приподнятом настроении, словно это не взрывчатка, а петарды для фейерверка на Новый год.

Но мы с Цветочком давно вместе, поэтому на всякий случай отошли к редким деревьям, где было безопасно. Я крикнул: "Будьте осторожны. Мы все-таки в горах. Не хотелось бы, чтобы камнепадом вас всех тут похоронило".

“О, не волнуйтесь, это называется направленный взрыв. Динамит зароем в землю поглубже, после взрыва образуется только глубокая воронка. Разве что гравий во все стороны полетит, — уверенно стал объяснять Толстяк. — Я же мастер своего дела, надеюсь, вы поняли, что я собираюсь сделать?"

Слушая его, мы с Цветочком отступили еще дальше, к опушке леса. Я почесывал затылок, предчувствуя, что, раз Толстяк взялся за дело, что-нибудь точно произойдет. Цветочек похлопал меня по плечу. Я обернулся и посмотрел туда, куда он указывал, а затем немедленно приказал Толстяку остановиться.

Отступая, мы не смотрели назад, и сейчас оказались совсем рядом с огромной расщелиной, поднимавшейся довольно круто вверх и пересекавшей твердую горную породу. С первого взгляда я все понял.

(1) 牛车 перевод зависит от того, как именно произнес эти иероглифы Толстяк. Ню цзюй, современное произношение означает колесницу, запряженную волами для аристократов или богов. Есть устаревшее значение, ню чэ - похоронные дроги. Учитывая немного черный юмор Толстяка и его любовь похвастать знанием идиом, пословиц и вообще показать свою грамотность, устаревший вариант подходит больше.

(2) Говоря о революционных традициях, Толстяк обыгрывает выражение, которое использовал Кань Цзянь. 四大舒坦, сыда шутань, четыре великих наслаждения. Но словосочетание сыда переводится "четыре великих", когда речь идет о даосизме (дао, небо, земля и государь) и буддизме (земля, вода, огонь и ветер). В современном языке чаще всего сыда - это четвертый съезд (партии). Толстяк - коммунист (или комсомолец), потому частенько противопоставляет свои знания и умения своим же убеждениям.

(3) "Повилика так пышно растет в этой долине. Может быть, потому, что здесь когда-то пролилось много крови, а в земле остались не погребенные тела монгольских воинов". Странная ассоциация у Кань Цзяня. Вообще-то в Китае повилика считается символом разлуки влюбленных. Но есть легенда о короле, который погиб в лесу от несчастного случая. Когда его нашли слуги, он оказался жив и здоров, потому что его тело сразу оплела повилика, попала в рот и воскресила его. Растение считается лекарственным.