Онлайн чтение книги Записки расхитителя гробниц. Десять лет спустя
Глава 11. Озеро

Я присел на корточки рядом со стариком, наблюдая, как тот благоговейно бьет поклоны перед озером. Прищурившись, я спросил: "Кому ты кланяешься?"

"Разве не знаешь, сколько здесь утонуло людей с древних времен? — старик прикрыл глаза, глубоко вздохнул, а когда поднял веки, взгляд его казался мутным. — В таких глубоких озерах всегда обитают духи. Любому такому озеру не мешает поклониться".

Я взглянул на курящиеся благовония, которые он зажег, и криво улыбнулся. Раньше мне было свойственно суеверие в некоторой степени. Но теперь я точно знаю, что любое озеро - это просто большая лужа с водой. Поклоняться ему или относиться презрительно - это сути не изменит.

"Эти погибшие здесь - ты их знаешь? Или просто решил почтить души незнакомых тебе людей?" Задавая вопрос, я взял у него благовония и зажег три штуки.

Старик со вздохом начал собирать свое удилище, завинчивая секцию за секцией, и ответил: "Такие умные люди, как ты, обычно более понятливы".

Как же мне знакомо такое выражение лица! Частенько третий дядя разговаривал со мной, скорчив такую же мину. Обычно это означало, что мне не следует куда-то совать нос.

Но меня это больше не раздражает. У многих людей, переживших трудные времена, портится характер. В какой-то степени я понимаю их. Есть очень много вещей, о которых тяжело говорить. Особенно, если такой разговор повлечет за собой другие вопросы. Но я знаю, как разговорить таких людей.

Указав на Молчуна, я сказал: "Посмотри на этого человека".

Старик послушно бросил взгляд на него, не прерывая своего занятия. Теперь он аккуратно сматывал леску, привязывая к ней крючки-бомбы, каждый из которых был длиной с мизинец. После этого он нацепил на крючок приманку, смешанную с гробовым трутовиком. В воздухе распространилось зловоние. И лишь тогда старик ответил: "Из вас троих он - лучший".

"Думаешь, что видишь его насквозь?" — продолжал спрашивать я.

Старик улыбнулся: "Ну что ты за человек! Не до такой же степени... Чтобы определить какое-то одно качество человека, тебе обязательно видеть его насквозь?"

Я ответил: "Я знаю его много лет. И он ни разу не раскрылся передо мной. Кажется, что он делает нечто простое, но на деле все оказывается сложно, его цели могут быть непостижимыми. Я всегда хочу помочь ему, но часто даже не могу понять, что именно ему надо, — я затянулся сигаретой. — Это потому, что он считает себя исключительным. Он думает, что некоторые вещи подвластны только ему, и никто другой его не заменит".

Старик молчал, продолжая разбирать снасти, а я продолжил: "Замкнутые люди часто считают себя исключительными. Многие из них видели жизнь и смерть, их не обошли богатство и слава. Можно сказать, они видели все. Потому и считают, что другим не дано их понять. Но есть одна вещь, которую они не понимают".

Старик прервал свою работу и внимательно посмотрел на меня: "И чего же они не понимают?"

"В мире нет совершенно исключительных людей. Таких, как он, очень много, — ответил я, глядя старику прямо в глаза. — Ты можешь о чем-то промолчать. Но не пытайся лгать мне. Соврешь хоть единожды, я сразу это пойму. И, неважно, как к тому моменту далеко мы зайдем. Я сразу же вернусь обратно, бросив тебя".

Старик опустил голову, и я не мог разглядеть выражение его лица. Но все люди лгут. Никто не может справиться полностью с этим искушением. И я верю, что, в конце концов, он тоже откроет мне сердце.

Я отвернулся и отошел назад. Старик снял обувь, закатал штанины и зашел в воду. Его икры были покрыты многочисленными шрамами - следами от обморожения. Когда он оказался в тени от скалы, вода уже достигала его бедер. Дальше он не пошел, потому что дно в том месте круто уходило вниз, и устоять на нем было невозможно.

Лэй Бэньчан перекинул удилище через плечо, отпустил рукоять катушки и резким махом забросил крючок вперед, взмахнув удочкой, словно хлыстом. Со стороны это казалось очень просто, непрофессионалу не понять всей сложности подобного способа. Но я с первого взгляда понял, что бросок из-за плеча выполнен мастерски.

Крючок упал на поверхность воды плашмя, отскочил вверх, вновь оказался на воде, точно над самым глубоким местом озера. Приманка быстро намокла, и крючок с ней стал опускаться ко дну.

Для опытного рыболова такой замах кажется настоящим фокусом. Лэй Бэньчан отпустил леску, которая легко выдерживает вес в девяносто фунтов. В катушке должно быть не менее двухсот метров, правда, она казалась вдвое крупнее, чем обычные. Леска продолжала опускаться вслед за крючком. Катушка, кажется, опустела наполовину, но движение ее все еще не останавливалось.

Лэй Бэньчан отступил назад и сцепил конец лески на катушке с леской на бобине размером с баскетбольный мяч. Длину лески на такой бобине можно исчислять даже не метрах, а в километрах. Вскоре леска с катушки закончилась, и под лескоукладыватель скользнула запасная.

Я понял, что старик рыбачит здесь уже много лет, раз знает необходимую длину лески в самом глубоком месте. Иначе, чтобы забросить этот крючок до самого дна, понадобилось бы полдня. Сколько же дней он потратил, чтобы понять, что потребуется дополнительная бобина с леской? Точно не один день. А ведь еще надо поднять крючок с такой глубины, на это тоже по приблизительным расчетам целый день может уйти.

Я не знаю, на какую длину размоталась бобина, но, наконец, она перестала вращаться. Наверно, крючок уже находился в подземных водах.

"Почему бы не использовать несколько крючков? Я видел, как ловили рыбу в море. Леска длиной в километр была увешана крючками по всей длине. Так ловили короля сельдей", — спросил Толстяк. (прим. король сельдей - эту рыбу еще называют ремнетел, ремень-рыба, полуглубоководная морская рыба, внешне напоминающая угря.)

Старик снял с удочки катушку. Она нужна лишь для того, чтобы забросить крючок, а потом вытащить клюнувшую рыбу. В последнем случае используется роторная часть катушки, рукоять и регулятор обратного хода. Подобрав большой камень, старик зафиксировал им бобину, и лишь после этого ответил Толстяку: "Здесь несколько крючков легко зацепятся за камни. Тогда вытащить их обратно будет невозможно, останется только обрезать леску".

Он сел на валун, лежавший недалеко от кромки воды, открыл термос и стал пить чай. Его взгляд не отрывался от лески, конец которой сейчас с крючком лежал на дне озера. Леска была неподвижна, и даже рябь на поверхности воды исчезла.

Толстяк пожал плечами и мы с ним пошли к Молчуну. Я был немного обескуражен: напугать старика у меня не вышло. Оказавшись подальше от него, я сказал: "Надо быть осторожными с этим Лэй Бэньчаном".

Сидя на возвышении, мы наблюдали за действиями Молчуна, но он уже перестал обшаривать берег. Кажется, ничего полезного в местном ландшафте он не нашел. Я хотел помочь ему, но никак не мог избавиться от картины, поразившей мое воображение: леска стремительно рассекает темную воду, опускаясь за крючком, а наживка холодная, склизкая и жутко воняет.

Сейчас конец лески с крючком лежит на самом дне, на глубине нескольких сотен метров. И удочка - всего лишь тонкий инструмент в руках мастера, наугад ощупывающий в темноте дно озера.

А существует ли на самом деле эта загадочная рыба? И если существует - знает ли она о нашем существовании? Такие мысли крутились в моей голове.