Онлайн чтение книги Дополнительный том. Лети, корабль!
1 - 14

Глубокоуважаемый Александр Николаевич![43]А. Н. Яковлев — в то время работал в Аппарате Президента СССР.

Не стал бы тревожить Вас по пустякам, ежели бы не возникли некоторые сложности по поводу отмечания на Руси 300-летия русского флота.

1. Вы — морской пехотинец.

2. Вы — посол СССР в Канаде, когда там произошло юридически сложнейшее столкновение канадского парома «Королева Виктории» и советского теплохода «Сергей Есенин», которым командовал в то время мой морской товарищ и которому Вы оказали большую помощь в чрезвычайно сложном международном морском суде, который наша сторона, т. е. капитан «Сергея Есенина», выиграла.

В свое время мы обменялись с Вами книгами.

Сейчас встает вопрос об организации комплекса мероприятий по проведению Великой даты — 300-летия основания русского флота.

Именно с этого момента начинается у меня к вам особая просьба.

Все это можно превратить в серию фейерверков, пушечных залпов, эффектных погружений и всплытий современных атомоходов на рейдах Санкт-Петербурга, Мурманска, Владивостока, Севастополя…

Вот здесь-то мне и нужен Ваш мудрый, профессиональный, политический совет.

Трагедия Черноморского флота не дает возможности провести юбилейные торжества только как мы привыкли их проводить…

Я предложил оргкомитету по проведению юбилейных торжеств начать их с международной исторической конференции. При участии нескольких (пяти-шести) иностранных историков флота: британца, француза, шведа…

Тема конференции — «Русский флот и мировая культура».

Дело в том, что русский военно-морской флот не так воевал, как оказал огромное влияние на развитие географической науки, океанографии, гидрографии, понимания всей Вселенной и даже (через Жуковского) вторгся в воздушные океаны.

Не стал бы сообщать эти детские истины Вам, если бы не потребовалось, чтобы именно Вы поддержали то движение, которое возникло в стране и катится по ней, практически не управляемое.

Дорогой Александр Николаевич, на мой взгляд (абсолютного не политика), это на советском языке «мероприятие» может очень сильно повлиять на патриотическую (но! Не националистическую!) сплоченность нашей сегодня так дико раздробленной Родины.

Я знаю, Вы вроде бы из крестьян наших ныне уничтоженных бесперспективных деревень.

Отдав всю свою жизнь флоту, я знаю, что лучшие моряки (особенно рядовые моряки) оказывались именно из глубинных губерний России. Где-то я писал, что в этом есть свой большой смысл. Ибо судно, корабль требует таких искренних, честных, беззаветных забот как, например, корова.

Но все — это я уже пошел в лирические отступления.

Сейчас началась какая-то драка в том, как будет проводиться юбилейная дата — общественно или государственно.

Я абсолютно уверен, что только государство может отметить такую великую дату, как прорыв Петра в Европу.

Деньги (спонсоров и другие слова, от которых меня тошнит) мы найдем.

Фокусирую свою просьбу: поддержать комитет, который готовится провести 300-летие российского флота, дабы в его первоначальном уставном листе написано «ГОСУДАРСТВЕННЫЙ». Играть в общественность с адмиралами, которым не хрен делать, я не буду.

Убежден в том, что Вы меня поймете.

Ваш Виктор Конецкий.

1992 г. Дорогой Миша!

Я пишу на твое имя большое и злое письмо в ответ на сюжет ТВ, где несчастная старушка с перебитой ногой и зав. музея в Переяславле-Залесском умирают с голода, а «они» пьют водку в Кремле[44]В Кремле 17 апреля 1995 г. состоялся Морской вечер. Мы приехали в Москву, но на вечере не были — у В. В. случился тяжелый приступ стенокардии.. И старушка и зав. музея, конечно, воистину помирают, и моя душа за них болит — как и у всех нас. Но журналисты не понимают или не хотят понять (пока!) для чего, зачем и почему было совершенно необходимо собрать влиятельных людей в Кремле и добиться через это признание Совета на высоком уровне…

Я-то понимаю, что ты с ребятами совершили своего рода подвиг Геракла — пробить и организовать все это действо в наше время!

Мне очень горько, что я не смог быть, но, дорогой, я, правда, был на краю — старость, будь она проклята.

Из предложений. О кругосветке… Кто на борту, кроме соглядатаев и писак? Группа опытных могильщиков, камнерезов, скульпторов и запас гранита или другого камня. Цель — подновление и реставрация могил наших и иностранных могил по всей Арктике…

Я это к чему, Миша. Всегда твержу, что Россия лицом обращена к Северу, а не Индии с жириновскими сапогами. Мы же, действительно, без шуток обжили СМП! МЫ! Надо это всем сунуть в нос. Ведь почему раньше мы не могли использовать это богатство? Все, все было сверхзасекречено. Янки снимали со спутников всю трассу с разрешением в десять метров, а наши гнали и гнали на крайний арктический брег России пограничников, которые там с ума сходили. Но мы в Мурманске брали секретные карты (300–400 — вся трасса СМП) и за каждую (ветром сдует за борт) — 10 лет без права переписки. Сжигали их уже во Владивостоке. И, конечно, не пускали десятки и десятки лет иностранцев даже до Игарки (под секретностью, под ее завесой скрывался страх перед потерей монополии на вывоз сибирского леса чужими судами).

Ладно, щажу тебя и умолкаю, на эту тему могу болтать бесконечно…

Теперь из серьезных замечаний. Ты слишком замкнут на военном флоте. Но Петр рубил окно в Европу не для военно-морской экспансии, а чтобы купеческие суда поплыли и к нам все ТОРГОВЫЕ флаги попрут. А мы испокон века очень издевательски относились и относимся друг к другу: «Вон вояка ползет — держись от этого бездельника подальше!» или «Вон торгаш прется — ну его к лешему — еще рыскнет: у него на мосту все пьяные или спят!» О рыбаках и те и другие: «Право на борт! Обходить не ближе 5 миль!» Последнее, конечно, верно, но самые моряцкие моряки — рыбаки, наши истинные труженики моря, всегда буквально рядом с волной, океаном, и по бедра в чешуе, говне, слизи… Так вот. Нужно всегда поминать и торгашей и рыбаков, а не замыкаться в военно-морской скорлупе. Если у нас среди коллективных членов Совета ихние организации?

Нужно еще провести переговоры с «Мемориалом» на тот же предмет: ведь в устье Колымы (Амбарчик) и в других зековских местах тоже надо, если арктический рейс свершится, памятные знаки ставить…

Поздравляю всех вас с наступающей Победой.

Здесь в Питере я посмотрю на морской парад — будет около 6 иностранных кораблей и куча мала наших. Посмотрю с той целью, чтобы знать как НЕ надо делать. На чужих ошибках тоже полезно учиться. Если ты не приедешь на парад, то подробно потом тебе доложу о том, как он прошел и куда и как вляпалась администрация Собчака. Он мне ни разу не звонил — хотя мы знакомы и на парад не пригласил. Вероятно, буду смотреть с «Авроры» — там все адмиралы мои старые корешки.

Хотя бы раз в месяц звони мне, пожалуйста. Самому мне накладно. Обнимаю.

Твой Виктор Конецкий.

03.05.95

В нашем народе и в нашей литературе господствует исключительно континентальное мышление, и мироощущение наших сограждан формируется континентальным. Не представляем мы Россию огромной приокеанской державой. Империей, да — представляем. А вот чтобы океанской — нет!

Авторы книги «Военно-морская идея России», выпущенной при содействии Общественного совета «300 лет Российскому флоту», попытались изменить существующую психологию, если не всего народа, то той ее части, которая ответственна за поддержание морской мощи России.

Цель новой книги, которую вы предлагаете читателю, — рассказать о деятельности одной из многих общественных организаций, которые на протяжении многих лет стремились сделать популярной морскую идею в обществе. И кое-чего добились на этом пути.

Сбор средств на достройку военных кораблей, поддержка единственного в стране военно-морского Нахимовского училища, издание всероссийской еженедельной газеты «Служба», отстаивающей интересы не только военных моряков, но и торгового, рыбопромыслового, речного флотов, — это далеко не все, что делалось к юбилею флота Общественным советом «300 лет Российскому флоту» и его региональными отделениями от Севастополя до Владивостока, от Мурманска до Таганрога. И важно заметить, что Совет не свернул свою работу, как только отгремели парады, а продолжает жить в очень непростых условиях.

Я никогда не вмешивался в практическую деятельность Совета, более всего поддерживая его работу морально. Мне кажется чрезвычайно важным в деятельности любой общественной организации правильное соотношение коммерческой и культурно-просветительской работы. Флоту нужны не только новые корабли, но и новые люди, с новой психологией.

Англичанин чувствует себя в любой стране как дома, потому что у них мышление старой морской нации. Нельзя забывать, что Россия — держава континентальная, но омывается морями пяти океанов.

И, друзья-товарищи, не будем забывать, что будущий год объявлен ООН и ЮНЕСКО Годом Океана.

Виктор Конецкий.

25.09.97

Друзья!

Куда докатились: границы секторов в нашей Арктике сейчас втихаря переделываются. От Новой Земли до Певека шуруют уже не только янки, но десятки второстепенных стран. Из печати практически вовсе исчезли упоминания о функционировании СМП, а на этот путь 70 лет вкалывала вся страна, моряки не жалели животов во льдах, сотни судов погибли, без числа погибло полярных пилотов и гидрографов.

Здесь у меня в Питере обанкротилось и пошло по миру крупнейшее в стране Балтийское морское пароходство.

В разных странах мира сейчас арестованы сотни наших судов, уцелевшие шатаются по миру под чужими флагами.

Я больше говорю о торговом флоте, ибо ближе с ним связан.

Приветствуя участников Собрания Большой кают-компании, уверен, что Всероссийское движение поддержки флота будет жить и драться. Россия без моря — ничто.

Удачи всем вам, родные мои!

Ваш Виктор Конецкий.

03.06.98.

Я долго молчал. Прежде всего, потому, что в последние годы, с тех пор как перестал плавать, почувствовал себя безмерно усталым, старым человеком. Возможно, и мои оценки происходящего сегодня нужно рассматривать как мнение человека с большой степенью амортизации души.

Всегда считал: дело писателя — работать с художественными образами, к публицистике относился не слишком серьезно. Но как-то не пишется сегодня проза.

Я серьезно убежден, что бумага, как ничто другое, впитывает все болячки и проблемы, настроения, горькие размышления и все это передает читателю.

Полного удовлетворения от того, что я сделал к 70 годам, у меня нет, но есть благодарность судьбе за то, что я не бросил моря. В страшные застойные времена оно меня спасало. Море — это стихия, а стихия требует правды, если я буду обманывать экипаж, то мы все погибнем. Я могу врать на собраниях, но не могу врать на капитанском мостике. Это впитывается в плоть и кровь. Море мне помогало и в литературе держаться ближе к правде.

На море я с шестнадцати лет. И все это время был в коллективе. А когда так тесно живешь с людьми, надо уметь их понимать, прощать мелкие недостатки, стараться подладиться под них, если что-то в тебе раздражает. То есть все время находишься как бы в режиме саморегулирования по отношению к окружающему миру.

Для писателя это очень важно, потому что связано с психологией. Допустим, пытаюсь понять: почему я вас раздражаю. Почему чувствую, что вам со мной на вахте как-то неуютно? Или, наоборот, мне с вами? Беспрерывный психологический тренинг. А необходимость — по званию и должности — командовать людьми, которая опять же требует от тебя постоянного понимания тех, кем командуешь? Тем более, что сразу после училища я попал на спасатель, и не раз приходилось посылать людей на смерть. Там я с первого дня обязан был показывать достойный пример — от этого никуда не денешься… И еще: невозможно долго и удачно командовать матросами, если не будешь их любить. Работа не пойдет, и твой пароход обязательно сядет на мель… Не говорю о том, что ты можешь «случайно» поскользнуться на трапе, особенно темной ночью и в хороший шторм, и совершенно «случайно» оказаться за бортом…

(())

В Нахимовском училище. 1996 г. Справа налево: В. Конецкий, вице-адмирал В. К. Селиванов, преподаватель музыки в училище, контр-адмирал Н. Н. Малов

Только Северным морским путем я прошел около тридцати раз. Ну и раза три — полная кругосветка. Из континентов не был лишь в Австралии.

Развал нашего флота — самая большая трагедия моей жизни. Эта тема для меня более болезненная, чем положение дел в литературе. Иностранные лодки шуруют по всему Северному пути. Политики делят наш шельф в Арктическом секторе. Арктику осваивали Седов, Колчак, Челюскин. А мое поколение превратило Северный морской путь в нормально действующую морскую магистраль.

Сейчас многие морские капитаны без работы. Полгода-год сидит опытный моряк на берегу и умирает. Не может пережить, что суда ржавеют, стоят у причалов или арестованными где-нибудь в иностранных портах. Мрут мои друзья.

Мы все выкинули за борт: гидрографы, гляциологи, биологи, прогнозисты величайшего класса в Певеке, Диксоне, Воркуте, на Зеленом Мысе, Колыме — всюду сидели потрясающе образованные люди, которые гениальные прогнозы выдавали. Мы освоили эту дорогу и шлялись там, как по кухне. Из Европы везли продукты на Диксон, а мы брали их там и волокли в бухту Провидения снабжать Камчатку, Чукотку. И все это рухнуло…

Теперь, когда нас прижало, до Аляски рукой подать. Там морем прошвырнуться при хорошей погоде — и вся лавочка, нежели тащиться таким длинным путем. А в Мурманске стоят без дела пять атомоходов — миллионеров возят на Северный полюс. У них реакторы еще на десятки лет, они могут в районе Норд-Капа брать любые суда и за несколько недель проводить на Дальний Восток вместо месяцев вокруг Евразии. Надо только своего капитана и рулевого посадить на мостик, которые знают, как с ледоколами работать. Ведь можно стричь огромные купоны. Так даже этого не могут наладить…

Стоит учесть, что наш флот куда больше внес в мировую науку об океане и о земле, нежели в военно-морское искусство. В каждую кругосветку обязательно ходили и ученые, а сами мореплаватели оставляли после себя настоящие, добротные книги, описывали открытые ими земли. Ведь даже Антарктиду открыли русские…

После поражения при Цусиме, когда многие русские моряки испытали глубочайшее чувство стыда за свою малую умелость, неправильный маневр, Россия возродила флот и не предала своих погибших.

После Великой Отечественной войны у нас был создан мощный атомный, ракетоносный Флот, обеспечивающий паритет в мире. Я видел наши военные корабли в любой акватории Мирового океана… Вот только огромные корабли эти в конце концов оказались нам не по карману.

Гибнут подводные лодки. Три года я служил на аварийно-спасательных судах Северного флота. И в блокаду многого насмотрелся. Но от этого не легче. Очень страшная вещь смерть. Помимо всего прочего, она еще и очень некрасива.

Главное, над чем сегодня надо думать, — это безопасность мореплавания, профессиональный уровень моряков, их умение принимать грамотные решения в определенной обстановке, дисциплина на флоте. Нередко после таких трагических событий, как гибель ПЛ, например, мы начинаем действовать чересчур поспешно, пытаясь в короткий срок сделать то, на что не обращали внимание длительное время.

Пришел в состояние шока после гибели ПЛ «Курск», узнав из газет, что еще в середине 90-х годов расформирована АСС СФ (аварийно-спасательная служба). Теперь ее вроде хотят восстановить в виде отделов МЧС. Но море — как космос — это особая стихия.

Раз проникнувшись мелодией моря, ему уже нельзя изменять. Море и небо неразрывно связаны. И человек, каким бы прагматиком он ни был, когда-то чувствует потребность посмотреть на звезды. А они лучше всего видны с корабля.

Да, время совершенно другое. А я остался в том, своем. И не жалею об этом. Ведь оно было замечательное, то время, несмотря на все его издержки. Витте как-то сказал: «Я вступил в управление империей при ее если не помешательстве, то замешательстве». Россия была и в помешательстве, и в замешательстве, как теперь. Но я верю, что прожитые годы не были бессмысленным падением в пропасть, это скорее был путь на Голгофу, но ведь на этом пути Христос обрел бессмертие.

Я верю в Россию, но меня очень тревожит, что в последнее время многие, слишком многие потеряли или вовсе не нашли свою звезду. Причина ясна: нас слишком долго держали в стоячем бассейне, где каждый имел свою дорожку. Сойти с нее было практически невозможно. Теперь каждый, попав «в океан», должен выплывать сам, не утонуть и не заблудиться. Для этого нужны четкие ориентиры.

Я глубоко убежден в том, что фасад России был, есть и будет обращен на Север, к Северному полюсу. Флот возродится, ибо Россия великая океанская держава. И тот, кто не понимает этого, — обязательно проиграет, хотя расплачиваться, конечно, будет народ.

Это же парадокс — но у великого народа отсутствует чувство простора! Ощущение огромности мира и своего в нем достойного места. Отсюда, я уверен, тоже проистекают наши экономические беды.

Страна, осознающая себя великой морской державой, не довела бы себя до необходимости закупать зерно за границей. Если вдруг, не дай бог, человек упадет в зерно, засыпанное в трюм, его никто не спасет. Засосет оно человека, как трясина. Вот и нас засасывает ущербная психология собственного величия на фоне удручающей зависимости от других стран.

Виктор Конецкий. 1996 г.

Флот долго сопротивлялся системе. Моряк — тот же униженный системой труженик, но на своей работе он наедине со стихией. А стихия не знает ни придуманных правил, ни идеологий. Стихию нельзя обмануть, и, «работая» с ней, нельзя обмануть себя.

Даже Мурманское морское пароходство прошло через забастовки. На трассе Северного морского пути экипаж любого судна в течение многих месяцев находится на грани аварийной ситуации. А если еще сидишь на атомных реакторах? Порой нервное напряжение на пределе. Платят людям издевательски мало. Признание ценности твоей работы, благодарность, уважение, возмещение твоей бессемейственности — это, конечно, не целительный бальзам, но кое-что осязаемое. Это — эквивалент затраченных тобою физических и душевных сил, показатель ненапрасности твоей жизни.

Надо писать хорошую, талантливую, честную прозу на морском материале, все время памятуя, что моряки зарабатывают на хлеб тяжким трудом и ходят в море вовсе не для того только, чтобы посмотреть острова Фиджи. Море — профессия.

Нужно помнить — если море являлось и является для человека средой, чуждой его естеству, то плавание в толще океана можно и должно сравнивать только с космосом. И никогда ни при какой технике и науке сто процентов страховки здесь не было, нет и не будет, ибо само человеческое существо не совершенно.

Если интерес к морю подогревать только тайнами Бермудского треугольника или гибелью наших лодок и кораблей, мы запугаем людей, никто вообще не пойдет в море. Морская авария — это очень страшно. Я был в блокаду в Ленинграде, помню войну. Но сказать, что страшнее — свист снаряда или горящий корабль — затрудняюсь. Водолазы опускаются за утопленниками и поднимаются с поврежденным рассудком, потому что под водой натыкаются на страшно изуродованные трупы. И если я опишу совершенно достоверно хотя бы одну аварийную ситуацию, то мой читатель и на прогулочном катере никуда не поплывет.

Любите море. Ведь оно живое. Иногда я даже разговаривал с ним. Любите матросов. Но не показной любовью, а настоящей — человеческой. И они отплатят вам добром. Будьте профессионалами — настоящими специалистами. Потому что это ваш хлеб.

Бывало, стоишь на вахте с ноля часов ночи до четырех, глядишь на эту бездонность, и с души уходит вся муть…

1998–2002