Онлайн чтение книги Накануне
Глава 35. Генеральская диспозиция

Волчец вышел, пошатываясь, низко наклонив голову. Следом, насупленный и взъерошенный, проковылял охранный чиновник. Но как только закрылась дверь, поднялся один из генералов. И голос его совсем не по-генеральски был прерывист и нервен.

— По долгу присяги, ваше высочество, считаю себя обязанным заявить. При этом… прохвосте не считаю возможным, но… конфиденциально, так сказать… К сведениям агента-провокатора безусловно необходимо весьма прислушаться. Особенно — донесение о предстоящем покушении на Арсенал. И в части, касающейся войск. Колебания, безусловно, имеются…

Великий князь поднял глаза на генерала:

— Вы же сами вчера донесли его величеству верноподданнейшим рапортом, что войска выполняют долг выше всяких похвал.

Генерал смешался:

— Так точно… Но тем не менее. Отрицать наличие опасных настроений нельзя. Инцидент с павловцами не случаен… И не только в пехотных частях, но даже казаки…

— Если я верно понял генерала Хабалова, — сказал, презрительно оттопыривая губу, великий князь, — он не вполне уверен в своих войсках. Как же вы предполагаете выполнить только что полученное категорическое повеление его величества — завтра же прекратить беспорядки в столице?

Хабалов слегка развел руками:

— Я исполню свой долг… Но, ваше высочество… Как можно ручаться… Если бы беспорядки… На знаменах нынче — простите, крамольное слово… "Долой самодержавие"… Это не простой голодный бунт, который можно шутя расхлестать нагайками, это революция, ваше высочество.

Михаил резко отодвинул кресло и встал.

— Кто не уверен в победе, тот еще до боя разбит. А кому в бесчинстве черни чудится революция, тот… Вам придется сдать командование гарнизоном, генерал. Генерал Беляев того же мнения, я полагаю?

Высокий, худой, узколобый, в генштабистском мундире, поклонился поспешно.

— Как военный министр вы имеете право назначения. Я лично считал бы… — Михаил повел взглядом по комнате.

— Генерал Зенкевич? — поймав направление «высочайшего» взгляда, быстро сказал Беляев. — Я именно предполагал… Я тотчас отдам приказ.

Сутулый и узкоглазый генерал выпростал зажатое ручками кресла толстое тело и, встав, поклонился великому князю мешковатым, невоенным поклоном. Михаил милостиво улыбнулся ему.

— Как вы предполагаете действовать, ваше превосходительство?

Зенкевич подошел к плану города, огромному, прибитому к стене.

— Систему, примененную генералом Хабаловым, — распределения войск по шести секторам для погашения беспорядков порайонно, — нахожу нецелесообразной: она приводит к разброске войск и потере ими оперативности. Диспозиция моя на завтрашний день: прочно удерживая за собой тактические ключи города, усилив пулеметную сеть, прекрасно организованную господином министром внутренних дел на важнейших городских артериях, сосредоточить на Дворцовой площади, к Зимнему дворцу, как естественному центру всей системы подавления беспорядков (он особо ударил на слове и покосился с еле заметной усмешкой на Хабалова), отборный, безусловно надежный сводный корпус из трех родов войск и действовать по внутренним операционным линиям, выбрасывая подавляющей силы кулак в том направлении, в котором потребуют обстоятельства.

— Превосходно, — вполголоса сказал Беляев. Михаил кивнул подтверждающе. — Но вы изволили сказать: из трех родов войск. А броневики? Вы не предполагаете их использовать?

Зенкевич молча обернулся к Хабалову, и усмешка его стала язвительной. Хабалов пробормотал, потирая зябко руки:

— Броневой дивизион ненадежен. Солдаты там из рабочих. Я приказал поэтому обезвредить. Снять с машин разные необходимые части… И в баки налить воды.

Беляев поднял возмущенно плечи:

— Ну, это уже граничит… черт знает с чем! Вывести из строя сильнейшее оружие в уличном бою. Двух-трех боевых машин достаточно, чтобы разогнать стотысячное скопище. С них же можно пулеметами буквально в упор. Надо срочно затребовать с Ижорского завода: там должны быть готовые.

— Немедля распорядитесь, — одобрил князь. — Еще одно слово… Какие силы предполагаете вы выделить в ядро?

Зенкевич ответил без запинки:

— Преображенский с Миллионной, Измайловский, Семеновский, Павловский полки, Гвардейский экипаж… А главное… у меня есть еще мысль о сводном офицерском ударном батальоне. Такая отборная часть сразу же сплотила бы своим духом и примером солдатские части.

— Вот это блестящая, действительно, мысль, — медленно проговорил Михаил. — Но откуда вы предполагаете взять офицеров?

— Военная академия, — весело сказал генерал. — Несколько сот офицеров, которым полезно на пару дней оторваться от книжек и пополировать себе кровь.

Михаил обернулся к Беляеву:

— Завтра же с утра озаботьтесь снестись с начальником Академии генералом Петерсом.

В распахнувшейся двери стал адъютант:

— Ваше императорское высочество просят к прямому проводу. Из Ставки.

Михаил встал.

— Я телеграфировал сегодня его величеству. Это, очевидно, ответ.

Он вышел. Беляев с протянутой для пожатия рукой направился к Зенкевичу. За ним потянулись и остальные.

— Поздравляю. Ваша карьера сделана. Генерал-адъютантские вензеля обеспечены.

Кто-то засмеялся тихим смехом. И еще тише спросил:

— А какие именно вензеля? Николая II или Михаила II? Вы не знаете, о чем телеграфировал Михаил Александрович?

— О том же, о чем телеграфировал уже дважды председатель Государственной думы, — ответил Беляев. — О необходимости назначить новое правительство во главе с лицом, пользующимся доверием страны. Вы читали родзянковскую телеграмму? Она войдет в учебники истории: Державин не написал бы торжественней.

Он продекламировал, отбивая ногой такт:

— "Всякое промедление смерти подобно. Молю бога, чтобы в этот час ответственность не пала на венценосца. Настал последний час, когда решается судьба родины и династии".

— А государь? — настороженно спросил Зенкевич.

Беляев рассмеялся:

— Мне говорила сегодня княгиня Кугушева, — она разговаривала по прямому проводу с Фредериксом, министром двора. Император сказал Фредериксу: "Опять этот толстяк Родзянко мне написал всякий вздор, на который я ему не буду даже отвечать". Его величество, как всегда, прав: завтра генерал Зенкевич покончит эту… пролетарскую свистопляску. Впрочем, косвенный ответ есть: Государственная дума распущена. Сегодня в ночь будет опубликован указ.

Дверь открылась опять. Уже?

Великий князь был хмур и взволнован.

— Ваша задача значительно облегчается, Зенкевич, — сказал он, подходя к столу и беря фуражку. — Из Ставки выехал в Петроград генерал Иванов, Николай Иудович, с чрезвычайными полномочиями — в том роде, как в девятьсот шестом, когда он усмирял Кронштадт. С ним идут эшелоны георгиевцев. Следом направлена дивизия особо прочных войск. Генерал Алексеев лично говорил с командующими Северным и Западным фронтами о посылке двух бригад отборной конницы на подавление мятежа. В сущности, нам остается продержаться, стало быть, только один день.

Он накрылся и добавил небрежно:

— Его величество также выезжает завтра. Государь полагает, что его присутствие в столице сразу восстановит спокойствие.