Одно из величайших благ любви — единение. Это высокий удел, и великая степень, и возвышенная ступень, и счастливое предзнаменование! Это и обновленное бытие, и вечная радость, и великая милость Аллаха! И если бы не была земная жизнь обителью преходящей, полной испытаний и смут, а рай — обителью воздаяния и безопасности от дел порицаемых, — право, сказали бы мы, что единение с любимой и есть чистое блаженство, ничем не замутненное, и радость без примеси, с которой нет печали, и завершение мечтаний, и предел надежд. Я испытал наслаждения с их изменчивостью и познал счастье во всем его разнообразии, но ни милости у султана, ни близость к нему, ни деньги, доставшиеся в прибыль, ни находка после потери, ни возвращение после долгого отсутствия, ни безопасность после страха не западают так в душу, как единение; в особенности после долгих отказов, когда наступила разлука и разгорелось из-за нее волнение и вспыхнуло пламя тоски и запылал огонь надежды. Ни растения, распускающиеся, когда выпадет роса, ни цветы, расцветающие, когда прорвутся облака в час предрассветный, ни журчание воды, что течет ко всевозможным цветам, ни великолепие белых дворцов, окруженных зелеными садами, — ничто из этого не более прекрасно, чем сближение с любимой, качества которой угодны Аллаху, свойства которой достохвальны, черты которой соответствуют прекрасной красоте. Поистине, делает это слабым язык речистых и бессильно тут красноречие умеющих говорить; восхищается этим разум и восторгаются умы. Я говорю об этом:
Говорил мне собеседник, вопрошавший беспристрастно:
«Сколько прожил ты на свете? Ведь седеют не напрасно!»
Я сказал: «Одно мгновенье, лишь мгновение, не больше,
И стареющее сердце в этом с разумом согласно».
Он воскликнул: «Что я слышу? Объяснись без промедленья!
Я своим ушам не верю! То, что ты сказал, ужасно!»
Я в ответ: «Поцеловал я госпожу мою однажды,
Нарушая все запреты; это было так опасно!
Я прошу тебя: поверь мне! Хоть с тех пор я прожил годы,
Жил я только в то мгновенье, и оно одно прекрасно!»
Одно из сладостных предвкушений близости — обещания, и поистине, обещание, исполнения которого ждешь, заполняет полностью сердце! Первое из них — обещание любимой посетить любящего. Об этом я скажу отрывок, где есть такие стихи:
Разговаривать с луною — прихотливая наука,
Если рядом нет любимой, без которой гложет скука.
Без нее луна не светит, но безумствует надежда:
Если радуется близость, пусть печалится разлука!
А второе — когда любящий посетит любимую.
Поистине, начало близости и первые признаки согласия проникают в душу, как ничто другое. Я хорошо знаю человека, который был испытан любовью, долгое время не зная ничего, кроме взгляда и беседы, будь то ночью, если захочет он, или днем. И наконец помогла ему судьба согласием любимой и позволила овладеть ее благоволением после того, как отчаялся он из-за долгого срока. И хорошо помню я, как он чуть не помешался от радости и едва мог связывать слова от счастья. И я сказал об этом:
Клянусь моею молитвой! Когда бы, верен святыне,
Я так молился Аллаху, безгрешен был бы я ныне.
Не опасался бы путник внезапного нападенья,
Когда бы я так взмолился к свирепейшим львам в пустыне.
Когда меня поцелуем она в ответ наградила,
Печаль моя всколыхнулась, и я не рад благостыне.
Так жаждущий захлебнулся, воды наконец дождавшись;
Убит он глотком желанным, и нет бедняги в помине.
И еще сказал:
Любовь моя — море вздохов, и отдых мною заслужен;
Конь движим собственным взором, и повод ему не нужен.
Меня сторонясь обычно, владычица вдруг добреет,
И нагнется, в этой жизни лишь случай со мною дружен.
Добился я поцелуя в надежде на исцеленье,
Но жар в иссушенном сердце лобзанием обнаружен.
Душа моя словно пустошь, где в травах, спаленных солнцем,
Горящею головнею пожар великий разбужен.
Не надо мне самоцветов, не надо других сокровищ;
Мне яхонт андалусийский милей китайских жемчужин.
Я хорошо знаю девушку, которая сильно полюбила одного юношу из сыновей предводителей, а тому не было ведомо о ее великой любви. И умножились ее заботы, и продлилась ее печаль, так что изнурена она была любовью, но юноша, по молодой гордости, не замечал этого, и открыться ему мешал девушке стыд перед ним, так как она была невинная, еще с печатью, и слишком его почитала, чтобы к нему броситься, не зная, будет ли это ему приятно. И когда затянулось это дело, а уверенность только еще теплилась, девушка пожаловалась одной женщине, умудренной опытом, которой она доверяла, так как этой женщине было поручено ее воспитание, и та сказала ей: «Намекни ему стихами».
И девушка поступила так, но юноша не обращал на все это внимания — а он был сообразителен и остер умом, но не предполагал этого и не стремился к тому, чтобы доискаться смысла ее слов. И, наконец, ослабла стойкость этой девушки, и стеснилась у нее грудь, и не удержалась она, сидя с ним наедине однажды вечером (а юноша знал Аллаха и был целомудрен; он соблюдал свою честь и был далек от грехов). И, когда настало ей время уходить, она поспешно подошла к нему и поцеловала его в рот и повернулась в тот же миг, не проронив ни слова, и она ушла, покачиваясь на ходу, как я сказал об этом в моих стихах:
Проходит мимо меня величественно-спокойная;
Колышет станом своим, как стебель нарцисса, стройная.
Таится в моей душе, с моей мечтой неразлучная,
А в сердце моем любовь цветет и пылает, знойная.
Идет голубка моя, не медлит и не торопится;
Всегда и во всем чужда ей суетность непристойная.
И юноша был сражен этим поступком, и ослабели его руки, и почувствовал он боль в сердце, и напало на него уныние. И едва скрылась девушка, как попал он в сети гибели, и вспыхнул в его сердце огонь, и тяжелы сделались его вздохи, и напал на него страх, и умножилась его тревога, и продлилась его бессонница, и не смежил он глаз в эту ночь. И было это началом любви между ними, продолжавшейся долгий век, пока не разорвала их близости рука отдаления.
И поистине, это одна из ловушек Иблиса[35] Иблис (от г р е ч. диаболис) — дьявол., и относится это к треволнениям любви, перед которыми не устоит никто, кроме тех, кого охраняет. Аллах, — велик он и славен!
Некоторые люди говорят, что долгая близость губит любовь, но это слово ошибочное, и так бывает лишь у людей пресыщенных. Напротив, чем дольше близость, тем больше сближение, и про себя я скажу тебе, что я никогда не мог напиться водою близости досыта и она лишь увеличивала мою жажду. Так судят те, кто искал лекарства от своего недуга, хоть и быстро отпускал он его.
Я достигал в обладании любимой самых отдаленных пределов, за которыми не найдет человек цели, но всегда видел ты меня желающим большего. Это долго продолжалось со мной, но я не чувствовал отвращения и не ослабли мои желания.
Одно собрание объединило меня с той, кого я любил, и, когда пускал я свой ум бродить в поисках способа сближения, они все казались мне слишком слабыми для моих желаний, не утоляющими моей страсти и не прекращающими малейшей моей заботы, и видел ты, что чем больше я сближался, тем сильнее мучился от любви и высекало огниво тоски огонь страсти в груди. В этом собрании я сказал:
О, кто бы рассек мне сердце неотвратимой десницей,
Чтобы в меня ты вселилась, оставшись моей жилицей
До дня, когда все воскреснут, когда на суд справедливый
Народы все соберутся трепещущей вереницей;
И после моей кончины тебе, моя дорогая,
Служило бы мое сердце жилищем, а не гробницей!
Ничто в мире не равно состоянию двух любящих, когда нет над ними соглядатая и не угрожают им сплетни и когда в безопасности они от разлуки, и не желают разрыва, и далеки от пресыщения, не зная хулителей, и сошлись они качествами, и одинаково любят, и даровал им Аллах обильный удел, и жизнь в довольстве, и спокойное время, и близость их такова, как угодно господу, и продлилась их дружба, не прерываясь до времени наступления смерти, которой не отвратить и не избежать. Это дар, не доставшийся многим, и желание, исполняющееся не для всех, кто просит, и если бы не было при этом опасения внезапных ударов судьбы, что суждены в неведомом Аллахом, великим и славным, — наступления нежеланной разлуки, похищения смертью в пору юности или чего-нибудь с этим сходного, — право, сказал бы я, что это состояние, далекое от всякой беды и свободное от всякого несчастья.
Я видел человека, для которого соединилось все это, но только был он испытан суровым нравом той, кого любил, и надменностью знающей, что ее любят. И они не наслаждались жизнью, и не всходило над ними в какой-нибудь день солнце без того, чтобы не возник между ними в этот день спор, и обоим было свойственно это качество, так как каждый из них был уверен в любви другого, пока не отдалила их друг от друга разлука и не разлучила их смерть, предназначенная для сего мира. Я говорю об этом:
Грех на разлуку мне роптать; я знаю, все в любви — разлука;
Меня, плененного тобой, неверным не зови, разлука!
Что делать мне, когда любовь меня преследует повсюду,
А кроме пламенной любви навек в моей крови разлука?
Передают о Зияде ибн Абу Суфьяне, — да помилует его Аллах! — что спросил он у своих приближенных: «Кто счастливей всех людей в жизни?» — «Повелитель правоверных», — ответили ему. «Какое же это счастье, если халиф столько терпит от людей из племени Курейш?» — спросил Зияд. «Тогда, значит, ты, о эмир», — сказали ему. «Разве это счастье, если мне столько достается от хариджитов[36] Хариджиты — представители религиозно-политического точения в исламе, возникшего первоначально в противовес шиизму, то есть противники приверженцев халифа Али и его потомков; впоследствии выступали и против омайядских и аббасидских халифов, провозглашая принцип выборности халифов. Долговременный успех движения хариджитов объясняется прежде всего популярностью их идей, пропагандировавших равенство всех людей и народов, при котором главным считалась сила веры; это обеспечивало поддержку тех групп населения, которые страдали от национальной розни в мусульманском халифате, населенном многими народами разных вероисповеданий. и неверных?» И спросили тогда его: «А кто же, о эмир?» И Зияд ответил: «Простолюдин-мусульманин, у которого жена мусульманка, если в жизни у них достаток и довольна она мужем, а он доволен ею, и нет ему дела до нас, и не знает он нас, и мы не знаем его».
И есть ли среди всего, что приятно тщеславию созданий, что проясняет сердце, подчиняет чувства, покоряет души, овладевает страстями, терзает умы и похищает рассудок, нечто столь прекрасное, как забота любящего о любимой? Я видел это многократно, и поистине, это зрелище дивное, указывающее на чистую нежность, в особенности если это любовь, которую скрывают. И если бы видел ты любимую, когда вопрошает ее любящий намеком о причине гнева ее, и видел бы, как смущается возлюбленная, стараясь вырваться оттуда, куда попала, оправдываясь и стремясь подыскать для своих слов смысл, который могла бы выставить перед собеседниками, — ты, поистине, видел бы диво и скрытую усладу, с которой не сравнится никакое наслаждение. Я не видел ничего более привлекающего сердца, чем примирение после ссоры, чем сближение после оправдания. Я увидел это как-то раз и сказал:
Правда проста, неправда лукава;
Так что для правды ложь — не оправа.
Смесь правды с ложью для простодушных
То ли забава, то ли отрава.
Золотом чистым юнец считает
Сплав подозрительного состава.
А ювелир отличает сразу
Золото от нечистого сплава.
Знаю я юношу и девушку, которые любили друг друга. И лежали они, когда был у них кто-нибудь, и была между ними большая подушка, из тех, что кладутся за спину знатных людей на коврах, и встречались их головы за подушкой, и они целовались и не были видимы, и постороннему казалось, что они только потягиваются. И любовь их достигала степени одинаково великой, но влюбленный юноша иной раз обижал девушку небрежением и невниманием. Об этом я говорю:
Причуды нашего времени в глаза бросаются зрителю,
Как юному несмышленышу, так и седому мыслителю;
Тоска скакуна по всаднику, мудрого по неученому,
Воинственного по пленнику, словно по благотворителю,
Непостижимая преданность обиженного обидчику,
Привязанность убиенного к безжалостному губителю;
Хоть мы до сих пор не слышали, чтобы дары принимающий
Свысока покровительствовал смиреннейшему дарителю,
Нельзя не думать разумному, когда такое случается,
Что это благословение покорного покорителю.
Рассказывала мне женщина, которой я доверяю, что она видела юношу и девушку, и оба они любили друг друга самой большой любовью. И сошлись они в одном месте для веселья, и был у юноши в руке нож, которым он резал плоды, и обрезал он себе слегка большой палец, так что показалась на нем кровь. А на девушке было дорогое платье с золотым шитьем, и она, не задумываясь, разорвала его и отдала кусок полотна, которым юноша завязал себе палец. Но такой поступок для любящих — малость в сравнении с тем, что они должны делать; это для них обязательное предписание и ниспосланный закон, ибо они пожертвовали собою и подарили друг другу свою душу!.. В чем же откажешь после этого?
Я застал в живых дочь Закарии, сына Яхьи ат-Тамими, прозванного Ибн Берталь; ее дядя, Мухаммад ибн Яхья, был судьей мусульманской общины в Кордове, и братом его был вазир-военачальник, которого убил Галиб в знаменитой стычке у границы, вместе с двумя своими военачальниками — Марваном ибн Ахмадом ибн Шахидом и Юсуфом ибн Саидом аль-Акки. Дочь Закарии была замужем за Яхьей ибн Мухаммадом, внуком вазира Яхьи ибн Исхака. Гибель поспешила поразить его, когда они жили счастливейшей жизнью, в самой светлой радости, и горе его жены дошло до того, что она проспала с ним под одной простыней ночь, когда он умер, и сделала это последней памятью о муже и о близости с ним. И потом не оставляло ее горе до времени ее смерти.
И поистине, сладостно проявление сближения украдкой, когда обманывают соглядатая и остерегаются присутствующих. То может быть и незаметная улыбка, и невольное прикосновение к телу, и пожатие руки, отчего на душе становится радостно. Я говорю об этом:
О, тайное сладострастие, когда в порыве несмелом
Мы, трепетные, сближаемся на миг душою и телом;
Запретная нега сдобрена обворожительным страхом,
Как будто рыба соленая на хлебе подана белом.
Рассказывал мне человек, один из верных друзей моих, благородный, из знатного дома, что в юности привязался он к девушке, жившей в одном из домов его семьи. А ему не давали к ней доступа, и блуждал из-за нее его разум. «И однажды, — говорил он мне, — пошли мы гулять в одно из наших поместий на равнине, к западу от Кордовы, с несколькими братьями моего отца, и стали ходить по садам, и удалились от жилища, и развлекались мы у каналов, пока небо не покрылось облаками и не пошел дождь. А под рукой не было достаточно покрывал, и мой дядя, — говорил рассказчик, — приказал подать одно покрывало и накинул его на меня, и велел ей укрыться со мною, — и думай что хочешь о возможностях сближения на глазах людей, когда они этого не знали. О, как прекрасно собрание, подобное уединению, и многолюдство, сходное с одиночеством!.. И клянусь Аллахом, я никогда не забуду этого дня», — говорил он мне. И я хорошо помню, как он рассказывал эту историю, наслаждаясь воспоминаниями, и душа его трепетала от радости, несмотря на то, что с той встречи прошло длительное время.
Я скажу об этом стихотворение, где есть такие строки:
В небе облако плачет, сад смеется зеленый;
Веселится любимый, и рыдает влюбленный.
Вот диковинное сближение, о котором рассказал мне как-то мой друг. В одном из домов, находившихся поблизости, была у него возлюбленная, и было в обоих домах место, с которого один из любящих видел другого. И девушка становилась на это место (а между ними было некоторое расстояние) и приветствовала юношу, и была рука ее обернута ее рубашкой. И юноша спросил ее об этом, и она отвечала: «Может быть, узнают о наших встречах, и встанет сюда кто-нибудь другой, и будет тебя приветствовать, и ты ответишь ему не разобравшись. А этот знак между мною и тобою, и если увидишь ты непокрытую руку, тебя приветствующую, знай, что это не моя рука, и ты не отвечай».
И нередко наслажденье близостью и согласие сердец таково, что появляется в сближении дерзость и не смотрят влюбленные на хулящих, не скрываются от наблюдающего и не думают о доносящем, — напротив, упреки тогда подзадоривают. Описывая сближение, я скажу стихи, среди которых есть такой:
Когда кружился ты вокруг, она крыло твое задела;
И преуспел ты, мотылек: любовь тобою овладела.
На огонек во тьме ночной с надеждою шагает путник;
Ищи же близости в любви, пока любовь не охладела!
Сближеньем с госпожой моей свои желанья утоляю,
Как жажду бы я утолял, пока вода не оскудела.
Зачем обуздывать глаза, когда твои глаза не сыты
И в созерцанье красоты нет вожделенного предела!
Я скажу еще из одной моей поэмы:
Когда меня страсть беззаконно сразит,
С кого за убитого взыщет родня?
Сулит ли разлука свидание с ней,
Как ночь нам сулит возвращение дня?
О, диво! Плывущий от жажды сгорал:
Не мог отличить я воды от огня.
Для взоров я, страждущий, неуязвим,
Как будто меня облекает броня.
Незримого можно ли встретить в пути?
Зачем любопытный седлает коня?
Меня врачевать надоело врачу,
И даже завистник жалеет меня!
Нецензурные выражения и дубли удаляются автоматически. Избегайте повторов, наш робот обожает их сжирать. Правила и причины удаления