Онлайн чтение книги Средневековая андалусская проза
ГЛАВА О РАЗРЫВЕ

К величайшим бедствиям любви относится разрыв. Он бывает нескольких видов, и первый из них — разрыв, вызванный осторожностью из-за присутствующего соглядатая. Такой разрыв достойней всякого сближения, и если бы само это слово и законы его наименования не требовали включения его в эту главу, я, наверное, говорил бы о нем, почитая его слишком высоким, чтобы включать в эту главу. И видишь ты тогда, что любимая отворачивается от любящего, обращается с речью к другому и двусмысленно отвечает намекающему, чтобы не настигли его предположения и не опередили его подозрения. Ты видишь, что и любящий поступает так же, но природа увлекает его к возлюбленной и душа его к ней направляется вопреки ему, и видишь ты тогда, что, отворачиваясь, подобен он идущему навстречу и, молча, как бы говорит, и смотрит он на самого себя, глядя в другую сторону.

И когда человек, острый и догадливый, раскроет тайный смысл их речей, поймет он, что скрытое отличается от явного и высказанное громко не есть суть дела. Поистине, это зрелище, достойное восхищения мужеством влюбленных, в то же время вызывает жалость к ним и печаль об их участи. У меня есть стихи, и я приведу их, как мы условились, хотя в них и выражена другая мысль. Вот один из них:

Я скажу еще стихи из поэмы, заключающей различные изречения и всевозможные свойства природы.

Затем бывает разрыв, вызванный любовной надменностью. Он слаще многих сближений, и поэтому случается он только при уверенности каждого из влюбленных в другом, когда утвердится доказательство действительности его договора. Тогда-то и делает возлюбленная вид, что порвала, желая видеть стойкость любящего, и чтобы не была его жизнь вполне ясной и опечалился бы он от этого, если чрезмерна его любовь, но не из-за того, что случилось, а боясь, что дойдет это дело до чего-нибудь более значительного и будет разрыв причиною иного, — или же опасаясь, что наступит беда от случившегося пресыщения.

Мне пришлось в юности порвать таким образом с кем-то, кого я любил, и разногласие немедленно проходило и снова возвращалось. И когда это участилось, я сказал для шутки стихотворение, сочиненное тут же, каждый стих которого я заключил полустишием из начала «Муаллаки»[37] Муаллаки (букв.: «подвешенные») — так называют семь (или десять, по другой легенде) лучших касыд-поэм доисламских поэтов V—VI вв.; по преданию, эти поэмы золотыми буквами записаны на свитках, подвешенных в храме Каабы. Тарафы ибн аль-Абда, — это из той, которую мы читали с объяснениями под руководством Абу Саида аль-Фата аль-Джафари, со слов Абу Бакра аль-Мукри, ссылавшегося на Абу Джафара ан-Наххаса — да помилует их всех Аллах! — в соборной мечети Кордовы. Вот оно:

Затем бывает разрыв, вызванный недовольством за проступок, который совершил любящий, — в этом некоторое бедствие, но радость возвращения и счастье прощения уравновешивают то, что прошло. Поистине, благоволение любимой после гнева дает усладу сердцу, выше которой не будет никакое из дел мирских! И разве наблюдал наблюдающий, видели глаза и возникало в мысли что-нибудь более усладительное и желанное, чем место свиданья, откуда ушли все соглядатаи, удалились все ненавистники и скрылись все сплетники. И встретились там двое влюбленных, которые порвали между собою из-за проступка, совершенного любящим, и продлилось это немного, и началось некоторое отчуждение. И нет здесь препятствия для долгого разговора, и начинает любящий оправдания, проявляя смирение и покорность и приводя явные доказательства, — то смелеет, то унижается и бранит себя за минувшее, то доказывает свою невиновность, то хочет извинения и взывает о прощении, то признается в проступке, хотя вины за ним нет. А любимая, при всем этом, глядит в землю и украдкою, незаметно, бросает на него взгляд, а иногда и смотрит на него долго, а потом улыбается, пряча улыбку, — и это признак прощения. И затем обнаруживается в беседе их принятие извинения и внимание к словам, и прощаются грехи, созданные доносом, и исчезают следы гнева, и начинаются тут ответы: «Хорошо?» и «Твой проступок прощен, если он и был, как же иначе, если и нет проступка». И заключат они свое дело возможным сближением и прекращением упреков и согласием, и расходятся любящие на этом. Вот положение, для которого слабы прилагательные, и бессилен язык определить его?

Я попирал ногами ковры халифов и присутствовал на собраниях царей, и не видел я благоговения, равного благоговению любящего перед любимой. Я видел власть насильников над вельможами, и могущество вазиров, и увеселения правителей государства, но не видел я более счастливого и сильней радующегося своей жизни, чем любящий, убежденный, что сердце любимой с ним, и уверенный в ее склонности и действительной любви.

И бывал я при том, как стояли оправдывающиеся перед султанами, и становились люди, заподозренные в великих грехах, перед непреклонными и несправедливыми, и не видел я никого смиреннее, чем влюбленный обезумевший, когда стоит он меж рук гневной возлюбленной, которая исполнилась негодования, и одолела ее жестокость.

Я испытал и то и другое, и в первом положении был я крепче железа и пронзительней меча, не отвечая на униженность и не сутулясь в смирении, а во втором — послушнее плаща и мягче шерсти, — я спешу к отдаленнейшим пределам покорности, если есть от этого польза, и ловлю случай быть смиренным, если производит это действие. Я стараюсь смягчить любимую, путаясь в красноречии, чтобы перечесть тончайшие мысли, стараясь всячески разнообразить речь и усердствуя во всем, что вызывает благоволение.

Клевета — одно из явлений, вызывающих разрыв, и бывает она в начале любви и в конце. В начале любви — это признак истинной влюбленности, а в конце — признак ослабления любви и врата к забвению.

Рассказ

Я вспоминаю, рассказывая об этом, как проходил я в какой-то день в Кордове по кладбищу у ворот Амира с толпою ищущих знаний и знатоков преданий. Мы шли на собрание в ар-Русафу[38] Ар-Русафа  — юго-западное предместье Кордовы, названное так Абд ар-Рахманом I в память об одноименной местности близ Дамаска, застроенной его дедом, халифом Хишамом. к шейху Абу-ль-Касиму Абд ар-Рахману ибн Абу Язиду, египтянину, наставнику моему, — да будет доволен им Аллах! — и с нами был Абу Бакр Абд ар-Рахман ибн Сулейман аль-Балави, из жителей Сеуты[39] Сеута  — крепость в Магрибе, на побережье, противоположном Испании. (а это был чудесный поэт). И он говорил свои стихи об одном знакомом нам клеветнике, среди которых были такие:

И в то время как произносил он первый из этих двух стихов, как раз проходил Абу-ль-Хусайн ибн Али аль-Фаси, — да помилует его Аллах! — а он тоже направлялся на собрание к Ибн Абу Язиду. И услышал он этот стих, и улыбнулся нам, — помилуй его Аллах! — и прошел мимо нас, говоря: «Нет, уж лучше заплести, чем расплести, коли будет на то угодно Аллаху!» И сказано это было с насмешкой, несмотря на степенность Абу-ль-Хусейна — помилуй его Аллах! — на его достоинства, праведность, превосходство, благочестие, постничество и знания. И я сказал об этом:

Бывают при разрыве и укоры, и, клянусь жизнью, когда их немного, — в них сладость, а если станут они значительными, то это предзнаменование непохвальное, знак из дурного источника и злая примета, А в общем, упреки — верховой конь разлуки, разведчик разрыва, плод клеветы, признак обременения, посланник расхождения, вестник ненависти и предисловие к отдалению. Они приятны, только когда невелики и если корень их — благорасположение. Я говорю об этом:

И было причиною произнесения мною этих стихов недовольство, возникшее в день, подобный описанному из дней весенних, и произнес я их в это время.

Были у меня некогда два друга, братья, и отсутствовали они, путешествуя, и затем прибыли. А меня поразило воспаление глаз, но братья медлили посетить меня, и я написал им, обращаясь к старшему, стихотворение, где есть такие строки:

Затем следует разрыв, вызванный сплетниками, и предшествовала уже речь о них и о последствиях их ядовитых деяний; иногда бывают их сплетни причиной разрыва окончательного.

Затем бывает разрыв из-за пресыщения. Пресыщение — одно из свойств, заложенных в человеке от природы, и лучше для того, кто испытан этим, чтобы не был предан ему друг и не имел бы он истинных приятелей. Он не тверд в общении, не стоек в дружбе, недолго длится его внимание к любящему, и нельзя верить его любви или ненависти, и потому подобает людям не считать его в своих друзьях и избегать общения и встречи с ним, — не получат они от него пользы. Это качество не свойственно любящим, и отнесли мы его к любимым — они вообще люди, способные на клевету и подозрение и легко идут навстречу разрыву. Что же касается того, кто украшает себя именем любви, а сам склонен к пресыщению, то он не из любящих и заслуживает того, чтобы объявили поддельной его позолоту, и изгнали его из среды людей достойных, и не входил бы он в их число. Я никогда не видел, чтобы это качество одолевало кого-нибудь сильнее, чем Абу Амира Мухаммада ибн Абу Амира[40] …это качество одолевало кого-нибудь сильнее, чем Абу Амира Мухаммада ибн Абу Амира…  — видимо, здесь имеется в виду сын знаменитого временщика аль-Мансура, о дружбе о которым Ибн Хазм упоминает на предшествующих страницах книги. — да помилует его Аллах! — и если бы описал мне описывающий часть того, что я знал о нем, я бы, наверное, ему не поверил. Люди такой природы скорее всех тварей влюбляются и наименее стойки против любезного и неприятного — наоборот, отвращение их от любви соразмерно их поспешности к ней. Не доверяй же склонному к пресыщению, не занимай им своей души и не питай надежды на его верность. А если толкнет тебя на любовь к нему необходимость, считай его сыном часа и обходись с ним по-новому каждый миг, сообразно тому, что увидишь ты из его изменчивости, и отвечай ему подобным же. А Абу Амир, о котором шла речь, когда видел девушку, охватывало его желание и нетерпение, и одолевало его огорчение и забота, едва его не губившие, пока он ею не овладеет, хотя бы и преграждали к этому путь шипы трагаканта[41] …хотя бы и преграждали к этому путь шипы трагаканта  — поговорка; трагакант — род колючего кустарника, растущего в Северной Аравии.. Когда же убеждался он, что девушка перешла к нему, любовь сменялась отчуждением, и прежнее расположение исчезало, и тревога и тоска по девушке переходили в отвращение и бегство от нее, и продавал он ее за ничтожнейшую цену. И таков был его обычай, так что сгубил он на то, о чем мы говорили, большое число десятков тысяч динаров, а он — да помилует его Аллах! — был при этом из людей образованных, острых, проницательных, благородных, мягких и сметливых и пользовался великим почетом, знатным положением и высоким саном. Что же касается красоты его лица и совершенства его внешности, то перед этим останавливаются определения и изнемогает воображение, описывая малейшую его часть, так что не берется никто описать его. И улицы становились бедны прохожими, так как люди старались пройти мимо ворот его дома в той улице, что начинается от Малого канала у ворот нашего дома, в восточной стороне Кордовы, и продолжается до улицы, примыкающей к дворцу в аз-Захире[42] Аз-Захира  — город близ Кордовы, построенный аль-Мансуром; желая оградить халифа Хишама II от возможного влияния своих врагов, аль-Мансур решил перенести резиденцию правительства за пределы Кордовы, оставив Хишама почетным узником в халифском дворце.. А на этой улице был дом Абу Амира — помилуй его Аллах! — смежный с нами, и ходили по ней только для того, чтобы на него посмотреть. И умерло от любви к нему много девушек, которые привязывались к нему воображением и плакали о нем, но обманул он их надежды, и стали они наложницами несчастья, и убило их одиночество.

Я знал одну девушку из числа этих несчастных, — звали ее Афра, и помню я, что она не скрывала своей любви к Абу Амиру, где бы ни сидела, и не высыхали у нее слезы. И она перешла из его дома к Баракату аль-Фарису, содержателю девушек.

Абу Амир — помилуй его Аллах! — рассказывал мне про себя, что ему надоело его собственное имя, не говоря о другом, а что касается его друзей, то он менял их много раз в жизни, несмотря на ее краткость. И он не мог остановиться на какой-нибудь одной одежде, точно Абу Баракиш[43] Абу Баракиш  — небольшая птичка из семейства жаворонковых, имеющая разноцветное оперение; когда птичка, испугавшись, взъерошивает перья, они переливаются многими красками., — иногда он был в одежде царей, а иногда — в одежде гуляк.

И надлежит тому, кто испытан общением с человеком подобных качеств, чего бы это ни стоило, не проявлять всего рвения в любви и не обольщаться надеждой и быть готовым к утрате, не принимая ее близко к сердцу. И если увидит он признаки скуки, пусть порвет с ним на несколько дней, чтобы оживился его ум и удалилось от него пресыщение, а затем пусть вернется к нему — иногда любовь бывает при этом долгой. Об этом я говорю:

Есть еще вид разрыва, на который идет порою любящий, и бывает это, когда видит он, что любимая жестока и склоняется не к нему, а к другому, или же если не покидает его человек докучливый, — видит тогда влюбленный смерть, и гложет его горе и печаль. И удаляется он, а сердце его разрывается, и об этом я говорю:

Рассказ

Вот нечто удивительное и ужасное, что бывает с любящим, решившимся на разрыв. Я знаю человека, сердце которого охватило безумие из-за любимой, его избегавшей, и терпел он страсть некоторое время. И потом послали ему дни дивное предзнаменование близости, вселившее в его сердце надежду, и когда между ним и пределом его мечтаний оставался лишь один миг, — он понял, что разрыв неизбежен и он далек от цели еще больше, нежели прежде.

Я сказал об этом:

Я сказал еще:

Затем следует разрыв из-за неприязни или ненависти, и тут уж не помогут никакие советы, ухищрения, и великими становятся бедствия. И тот, кого поразила такая беда, пусть присматривается к возлюбленной и стремится к тому, что приятно любимой, и надлежит ему избегать того, что, как он знает, любимой неприятно. Иногда это смягчает любимую к любящему, если любимая из тех, что знает цену согласию и желает его, а кто не знает цены этому, того невозможно уже вернуть, — напротив, твои добрые дела для него лишь проступки. И если не может человек вернуть любимую, пусть стремится он к забвению и пусть взыскивает со своей души за беды свои и неудачи. Я видел человека с таким свойством, и скажу об этом отрывок, который начинается так:

Я говорю:

Я говорю еще:

Я скажу еще отрывок, где есть такие стихи:

И еще скажу я поэму, которая начинается так:

В этой поэме восхваляю я Абу Бакра Хишама ибн Мухаммада, брата повелителя правоверных Абд ар-Рахмана аль-Муртада, — помилуй его Аллах!

Я скажу еще: