Онлайн чтение книги Трое в снегу
Глава третья. Матушка Хагедорн и сын

В тот же день и примерно в тот же час фрау Хагедорн, живущая на Моммзенштрассе, постучалась в дверь своего квартиранта Франке. Не очень-то приятно в собственной квартире стучать в чужую дверь. Что поделаешь, иногда без этого не обойтись. Особенно если ты вдова со взрослым сыном и маленькой пенсией, а взрослый сын никак не найдет работу.

— Войдите! — крикнул господин Франке. Он сидел за столом и проверял тетради с диктантами. — Негодяи! — пробормотал он, имея в виду своих учеников. — Похоже, что эти бездельники сидят на ушах, а не на…

— Осторожней! — сказала фрау Хагедорн. — Не желаю слышать то, что вы чуть не произнесли. Хотите чашку кофе?

— Две чашки, — ответил Франке.

— Вы уже смотрели газету? — Толстые щеки старой дамы зарумянились.

Франке покачал головой.

Она положила на стол газету.

— Отчеркнуто красным, — гордо заявила она.

Когда хозяйка вернулась с кофе, жилец сказал:

— Ваш сын молодчина! Снова первая премия! В Брукбойрене очень красиво. Я был там однажды в туристическом походе. Когда он едет?

— Через пять дней. Надо срочно постирать ему рубашки. Ведь это наверняка шикарный отель, где у каждого есть смокинг. А у моего мальчика только синий костюм. Он носит его уже четыре года. Лоснится, как шкварка.

Франке отхлебнул кофе.

— Какой же это по счету приз выиграл ваш ученый сын?

Фрау Хагедорн медленно опустилась в свое сданное в аренду красное плюшевое кресло.

— Седьмой! Первый раз было три года назад — большой круиз по Средиземному морю. Он выиграл его за две срифмованные строчки. Потом полмесяца в «Палас-отеле» в Шатонеф. Это было перед тем, как вы к нам въехали. Потом поездка по морским курортам Северной Германии — приз Общества содействия развитию туризма. Потом бесплатное лечение в Пистиане, хотя мальчик был вовсе не болен. Впрочем, это никогда не повредит. Потом полет в Стокгольм. Туда и обратно. И три дня в шхерах. Последней весной — две недели на Ривьере. Он еще прислал вам открытку из Монте-Карло. А теперь поездка в Брукбойрен. Альпы зимой — это, наверное, грандиозно. Я так рада за него. На день у него будет спортивный костюм. Там, на свежем воздухе, пусть отвлечется. Вы не могли бы одолжить ему ваш толстый свитер? Его пальто тонковато для высокогорья.

Франке кивнул в знак согласия. Старая женщина сплела пальцы натруженных рук, по которым она перечисляла семь удач своего сына, и улыбнулась:

— Сегодня почтальон принес письмо с бесплатными билетами.

— Это настоящее свинство! — проворчал Франке. — Такому талантливому человеку и не находится работа! Я бы их так…

— Полегче, полегче! — остановила его матушка Хагедорн. — Фриц сегодня рано ушел. Поехал куда-то поискать места. Знает ли он уже о премии?

— Почему он не стал учителем? — спросил Франке. — Преподавал бы сейчас в какой-нибудь гимназии, проверял диктанты, получал бы твердое жалованье.

— Реклама всегда была его страстью, — сказала она. — Он посвятил этому свою диссертацию. О психологических законах воздействия рекламы. После защиты Фриц работал во многих местах. На последнем получал восемьсот марок в месяц. Он хорошо знал свое дело. Но обанкротилась фирма, фрау Хагедорн поднялась. — Пора замочить рубашки.

— А я закончу с диктантами, — сказал господин Франке. — Надеюсь, красных чернил хватит. Порой у меня возникает смутное ощущение, что сорванцы делают столько ошибок нарочно, чтобы свести меня преждевременно в могилу. Уж завтра я им покажу…

— Полегче, полегче, — сказала хозяйка, взяла газету и двинулась в кухню.

Когда вернулся кандидат наук Хагедорн, уже смеркалось. Он устал и замерз.

— Добрый вечер, — сказал он матери и поцеловал ее. Стоя у корыта, она быстро вытерла руки и протянула ему письмо от фирмы «Путцбланк».

— Уже знаю, — сказал он. — Читал газету. И как тебе это нравится? Спятить можно. С работой, впрочем, опять ничего не вышло. Этот человек уедет в Бразилию только через полгода. А на его место уже есть кандидатура. Племянник управляющего. — Он шагнул к печке и стал отогревать окоченевшие пальцы.

— Держись, сынок! — сказала мать. — Поедешь в горы, покатаешься на лыжах. Все лучше, чем ничего.

Он пожал плечами.

— Днем отправился на фирму «Путцбланк». На трамвае. Господин директор был чрезвычайно рад лично познакомиться с первым призером. Поздравил меня с меткими фразами, которые я придумал для рекламы их стирального порошка и мыльной стружки. Фирма ожидает успешного сбыта этих товаров. Свободного места для меня, к сожалению, не было.

— А зачем ты вообще туда поехал? — спросила мать.

Помолчав немного, сын сказал:

— Я сделал директору предложение: вместо бесплатного путешествия заплатить мне хотя бы часть суммы наличными.

Мать прервала стирку.

— В очередной раз передо мной стали ломать комедию, — продолжал сын. — Мол, это невозможно. Мы связаны соглашениями. Да ведь Брукбойрен восхитительный уголок. Особенно зимой. Он желает мне хорошо повеселиться. Я встречу там избранное международное общество. Попросил прислать ему видовую открытку. У него нет возможности путешествовать зимой. Связан по рукам и ногам. Как он мне завидует!

— Говоришь, очередная комедия? — спросила мать. — Значит, ты делал так уже не раз?

— Просто я не говорил об этом, — признался сын. — У тебя каждый грош на счету, а я разгуливаю по свету. Что называется, даром! Как бы не так! Всякий раз перед моим отъездом вдова Хагедорн немедля направляется в сберегательную кассу и снимает со счета пятьдесят марок. Иначе у ее ученого сыночка не будет денег на чашку кофе или кружку пива.

— Нельзя упускать момент, мой мальчик.

— Не работать и не отчаиваться, — сказал он. — Вариация на старую тему. — Он включил свет. — Эти заводы «Путцбланк» принадлежат Тоблеру, одному из богатейших людей в подлунном мире. Хотя бы разок поглядеть на этого дядю!

— Ну, ну, не хнычь, — сказала мать.

— Вот бы тебе съездить по моему билету! Ведь ты за всю свою жизнь никуда дальше Вердера и Шильдхорна не выбиралась.

— Врешь как по писаному, — сказала мать. — Тридцать лет назад я была с твоим отцом в Свинемюнде. А в 1910-м с тобой в Гарце. Ты болел тогда коклюшем. Надо было сменить климат. Посему я должна тебе сообщить, что сегодня вечером мы идем в кино. Фильм про Альпы. Возьмем второй ряд партера и вообразим, что сидим на Маттерхорне.

— Приглашение с благодарностью принимаю, — сказал сын. — И если я когда-нибудь стану английским королем, то награжу тебя орденом Подвязки. Это будет моим первым государственным актом. И возможно, пожалую тебе дворянство. Правда, это зависит от того, что сегодня на ужин.

— Студень с жареной картошкой, — сказала мать.

— Ого! — воскликнул господин кандидат Хагедорн. — Тогда ты будешь герцогиней Кумберлендской. Это хороший старинный род. Один из предков герцогини даже изобрел английский соус.

— Весьма благодарна, — сказала госпожа Хагедорн. — Ваше величество возьмут с собой синий костюм?

— Разумеется. Это один из самых блестящих костюмов, какие только есть на земле.

Закончив стирку, мать натянула веревку между оконным шпингалетом и верхней дверной петлей и повесила сушить бельишко семикратного лауреата. Потом они поужинали за кухонным столом под сенью капающих рубашек. Далее хозяйка отнесла учителю Франке чай и тарелку с прибором. И наконец мать с сыном отправились в кинотеатр, который находился в занесенном снегом переулке и кичливо назывался «Виктория-паласт».

— Два билета в ложу для иностранцев, — потребовал Хагедорн.

— Ложи для иностранцев у нас, к сожалению, нет, — ответила кассирша.

— Какая неприятность, — сказал он. — Нет, право, очень досадно! И кардинально меняет все дело! Тетушка, милая, может, вернемся домой?

— Нет, — сказала мать. — Раз уж я выбралась в Берлин в гости, то хочу что-нибудь повидать. — Она незаметно вложила сыну в руку полторы марки.

— Возьмите оркестровый ряд, — предложила кассирша.

— Отпадает, мы не музыкальны, — ответил сын. — Знаете что, дайте нам два билета во второй ряд партера!

— Но это очень близко, — сказала кассирша.

— Будем надеяться, — заметила фрау Хагедорн с величественным видом. — В перлебергском городском театре мы тоже сидим в первом ряду. Мы всегда берем самые передние места.

— Мой дядя — начальник пожарной охраны, — пояснил кандидат наук, — и может себе это позволить. — Он подал матери руку, и они степенно вошли в темный зрительный зал.