Онлайн чтение книги Умоляй меня Pray To Me
Глава 12

Глава 12

"Вы собираетесь меня выгнать?"

Глупый маленький мышонок…

Протяжный выдох вырвался из-за зубов, крепко прикусивших его нижнюю губу.

Если она не убежит прямо сейчас, а станет дожидаться его ухода, он непременно попытается снова поймать ее и, поддавшись искушению, сбить с ног, повалив на ковер. А вдруг она опять запричитает, не собирается ли он ее выгнать?...

Тогда Салли будет такой жалкой, что всякий интерес зачахнет на корню.

- Я не стану тебя выгонять. А теперь, пожалуйста, уходи.

- С-спасибо.

Горничная спустилась со стола, нерешительно поблагодарив его. Леон, не обращая на нее внимания, обошел кресло и открыл ящик стола.

- Оружие конфискуется.

Когда он грубо закрыл ящик, положив в него револьвер, девушка с недовольным лицом отвернулась к двери.

Леон тяжело оперся на спинку кресла и сел.

Он еще раз прокрутил в голове то, как Салли скользнула в дверь, словно мышь. Она смогла уйти, прежде всего, просто потому, что он позволил ей... пока. Будет занятно продолжить это преследование, поэтому он специально отпустил ее на этот раз.

… Но отчего же побег этой мышки, сумевшей выбраться из капкана, не оставил приятного послевкусия?

Взглянув на плотно закрытую дверь, Леон перевел взгляд на стол, над которым будто пронесся ураган. Когда женщина ушла, и возбуждение прошло, он стал сожалеть, что позволил себе потерять голову, словно пес в гоне.

Что такого в этой жалкой, заурядной женщине?

Однако, гадал он недолго.

Конечно же, причина его безумия таилась не в ней, а в том, что лежало на столе. Леон взял в руки шелковый носовой платок, оставленный Салли рядом с кошельком. Он был белым, поэтому красное пятно крови посередине резко выделялось на общем фоне.

В тот момент, когда слабый запах крови пробудил его обоняние, его язык вспомнил вкус.

Волнующий вкус холодного дула во рту, головокружительный запах смерти, щекочущий его нос, при этом, тепло и слабая пульсация, кричащие о том, что жизнь еще теплится...

Леон вновь ощутил вкус крови горничной, и в его голове ожило старое воспоминание.

Оно давно стало черно-белым, и только темно-каштановые волосы, бирюзовые глаза и красные капли крови на губах девушки были яркими, словно красочная открытка с курорта.

Горькая улыбка застыла на губах, когда он вспомнил последний крик девушки.

Это был последний день его наивного детства. Сначала кровь, которую он вкусил, сбегая от тяжкого бремени старшего сына, потом - кровавый запах, который он ощутил,  обнаружив на следующий день своего отца, встретившего трагический конец.

Короткий отпуск в Аббингтон Бич в отрочестве полностью изменил его отношение к крови в жизни.

... И это, несомненно, была девиация*.

(П/П: Девиация (в психиатрии) - отклонение в поведении человека, нарушающее общепризнанные нормы социального действия.)

Жаль, что и первый, и второй опыт закончился печально, сформировав это отклонение. После, Леон уже не мог устоять перед желанием снова попробовать кровь.

"Грязная свинья!"

Его стезя была предрешена еще до того, как он смог бы определиться сам, но стать военным - было верным выбором. Девиация, ставшая личностной особенностью, теперь служила на благо обществу.

Должен ли он быть благодарным за это девушке по имени Дейзи?...

Дейзи.

Это милое имя совершенно не вязалось с ее смуглой кожей и дерзким характером.

В действительности, ее могли бы звать и Салли. Каждый раз, когда он смотрел в ее глаза, Леона мучало подозрение. Да, ее кожа намного светлее, а каштановые волосы широко распространены, но глаза... бирюзовый цвет глаз - это редкость.

Если бы Салли была той девушкой, он бы, наконец, нашел объяснение, почему, потеряв голову, захотел вдруг подвесить ее за крюк под потолок и надеть цепь на тонкую шею.

Салли… Это имя было слишком милым и не гармонировало с ее нравом.

Леон приоткрыл ящик, который так яростно захлопнул до этого.

Маленький револьвер лежал рядом с коробкой с медалями, оставшимися от его отца. Когда он поинтересовался, собиралась ли она выстрелить в него, горничная без колебаний серьезно кивнула. Ее было весело дразнить, поскольку она не знала страха.

Вспомнив это, капитан тихонько улыбнулся и взял пистолет в руки.

Когда же она намеревалась выстрелить?

Было ли это тогда, когда она собиралась ударить его в пах прямо перед тем, как был обнаружен пистолет?

И с каких пор она думала об этом?

Неужели, каждый раз, сталкиваясь с ним, Салли медленно вытаскивала дуло, закрепленное подвязкой того старого чулка?

Он также вспомнил, как горничная осторожно засунула правую руку в карман, когда он наклонился поцеловать ее.

Она была лисицей в шкуре овечки… Лисицей, достаточно глупой, чтобы быть пойманной.

Салли Бристоль.

С виду послушная служанка, она прятала под ухоженной юбкой опасную вещь и была коварна настолько, чтобы подумывать застрелить хозяина. Она была дерзкой, однако, приняла от него деньги...

Среди тех, кто находился под его началом, она была более всего себе на уме, при этом усердно выполняла все поручения.

Когда он, один за другим, собрал все факты воедино, то столкнулся с противоречием, словно ему пришлось подгонять друг к другу неподходящие фрагменты паззла. Но почему же он так зациклился на этом?

Леон положил серебристый револьвер посередине стола и опустил руку на ремень. Пряжка быстро расстегнулась, и пуговицы, которые, казалось, вот-вот оторвутся от гульфика, одна за другой повыскакивали из узких петель.

Ему хотелось раздеть владелицу этого пистолета. Он жаждал познать, какова она была изнутри.

Рука, державшая носовой платок, испачканный кровью и слезами этой женщины, развернулась ладонью вниз. Вскоре звук трения мягкой ткани о кожу нарушил тишину кабинета. Вздох наслаждения сорвался с его гладких губ.

"Грязная свинья!"

Будет ли Салли проклинать его теми же словами, что и та девушка, когда окажется обнаженной на холодном металлическом столе в камере пыток, а ее руки и ноги будут закованы в кандалы по его углам?…

Ему хотелось, чтобы она не причитала так, как делала это минуту назад, а выла во весь голос, выкручивая конечности, и этот крик эхом отдавался бы в пыточной.

Было здорово даже просто представлять это.

Леон уперся локтями в подлокотники кресла, напряг подбородок и посмотрел вниз. Темные водяные разводы появились на белой ткани, обхватившей головку медного цвета. И чем больше он двигал рукой, тем больше они расплывались, пропитывая красные следы женщины.

С чего бы ему начать?...

Ее рот вполне сгодится.

Леон вспомнил свои ощущения: мягкий, влажный, теплый - ее рот был весьма хорош. Если честно, то он впечатлился тем, как она, невольно обхватив языком, слегка пососала его указательный палец, когда капитан прижал им ее язык.

Сначала он схватит горничную за подбородок и втиснет себя с этот маленький розовый рот, глубоко и грубо, пока ее губы не посинеют. Ее узкое горло будет судорожно сжиматься и напрягаться, когда, вместо свободного дыхания, в него проникнет горячая твердая плоть.

Что потом?

Леон вздохнул, представляя себе место, которое будет растерзано следующим, и его движения стали жестче. Он просунул прямой указательный палец в узел черного галстука, стягивающего его шею, и ослабил его.

Жидкость, сочившаяся из него, стала размывать засохшую на платке кровь Салли. Пятно крови, потерявшее четкие очертания, прижалось к наиболее чувствительному месту Леона. Непостижимая смесь запахов крови этой женщины и его собственных выделений будоражила его чуткое обоняние.

Он усилил давление руки, трущей носовой платок, представляя, как кровь Салли орошает его гениталии.

Была ли плоть, прикрывающая ее узкий вход, такой же розовой, как губы?

Вот, она вскрикивает, потому, что он, обеими руками схватив ее за тонкую талию, острием своего мужского достоинства давит на ее плоть. Не ведая, как развратно трясется при этом ее грудь, женщина пытается сдвиннуть ноги, но кандалы не позволяют это сделать...

И тогда Леон великодушно предложит ей умолять, чтобы он позволил ей уйти.

… Когда это случится, взмолится ли она сразу же, дрожа и заискивая перед ним?

На деле, он внезапно одернет ее, сказав, что в этом нет нужды, и тут же разорвет ее плоть своим телом. Тогда всевозможные проклятия посыплются на него прямо из умоляющего рта Салли.

Будет ли поверхность там так же хороша, как во рту? Леон сжал руку и вспомнил момент, когда тормошил ее рот.

Он намеревался сразу на всю длину вторгнуться в эти влажные стены, так, чтобы у Салли, глотающей воздух надорванными губами, перехватило дыхание.

А затем медленно, очень медленно он вытащил бы гениталии, зарывшиеся в ее горячей плоти от головки до основания, позволяя коже медного цвета равномерно побагроветь от крови.

- Ха…

Леон шумно выдохнул, когда белая мутная жидкость, вырвавшись наружу, пропитала пятна крови на платке. Это было не просто чувство облегчения, но разрешение желания, которое досаждало ему весь день.

"… Разве я не говорил, что меня раздражает, что ты такая славная?"

Вероятно, женщина неверно истолковала его слова, не понимая причины раздражения. Ему же было досадно, что он не мог запереть ее в камере пыток, именно потому, что она была славной.

Он сам себя не понимал.

Какая бы печальная слава мучителя его ни преследовала, у него были свои принципы. Во-первых, он не пытал женщин. Во-вторых, он не стал бы подвергать пыткам невиновного.

Проблема была в том, что Салли подпадала под оба критерия.

Это как поймать рабочего муравья, который  спешил себе с крошкой хлеба по своим делам, и начать отрывать ему лапки - покуда очередь дойдет до третьей, удовольствие притупится. То же было и с необоснованными пытками этого невинного ребенка.

"… Чтобы понести наказание, нужно совершить сообразное ему преступление."

Капитан взял в руки револьвер, лежавший на столе, как если бы он был чем-то непристойным. Несомненно, незаконное хранение огнестрельного оружия было явным правонарушением, однако, это было настолько незначительным прегрешением, что Уинстон не стал использовать его в качестве оправдания.

Запрет был введен менее века назад, поэтому полиции продолжали попадаться люди, по старой памяти, носившие оружие для самообороны. Даже у его матушки, вероятно, был припрятан дамский револьвер в одной из ее многочисленных шляпных коробок.

Салли, соверши проступок потяжелее...

"Мне не терпится преподать тебе урок."