Онлайн чтение книги Дерзай! Run Freely
1 - 31

Цзян Чэн считал, что у него просто талант: умудриться выбрать самый невообразимый наряд, даже не задумываясь. Сам наряд был довольно хорош, если не обращать внимания на балахон: облегающие брюки и чёрная футболка свободного кроя – эти вещи тоже были из трикотажного материала, но во всяком случае такая одежда подойдёт для выхода на улицу и не будет соблазнять народ, чтобы глазеть на тебя, разинув рот.

Надев балахон, Цзян Чэн замер и оглянулся на Гу Фэя.

– Эй, ты уверен, что я взял ту одежду?

– Да, – Гу Фэй всё ещё смотрел на одноклассника через объектив камеры. – Что-то не так?

– Ничего такого, но тебе не кажется, что это похоже на вязаную версию плаща из «Матрицы»? Хотя нет, если я опоясаюсь плетёной верёвкой, то будет больше напоминать миссионерский стиль, – Цзян Чэн приподнял балахон и низким голоском спросил: – Здесь есть зеркало? Начинаю чувствовать себя магом...

Гу Фэй рассмеялся и указал на дальнюю стену.

Балахон был очень длинным, доходил до икр. Материал был относительно тонким и мягким, что при носке придавало ему небрежный вид. Это был пресловутый повседневный стиль.

Если бы его носил более низкорослый и худой человек, его бы наверняка поймали и вернули в психушку.

– Для подобного стиля требуется подходящее лицо, фигура, рост и осанка, – сказала Дин Чжусинь, прислонившись к двери. – У тебя более подходящая энергетика, чем у Да Фэя. Если бы он носил этот наряд, то выглядел бы как преступник.

– О, для того чтобы выглядеть преступником, ему никакая специальная одежда не нужна, – Цзян Чэн встал перед зеркалом и посмотрел на отражение.

Выглядит… вполне нормально.

Хотя Цзян Чэн никогда бы не купил себе такие шмотки, но сейчас он выбирал одежду не для себя.

– Кто бы ни был дизайнером, я должен одарить его улыбкой.

– Это я, – сказала Дин Чжусинь.

Цзян Чэн застыл, затем увидел написанное на лице Дин Чжусинь выражение: «Я знаю, о чём ты думаешь». Внезапно возникшее знакомое чувство смущения прошило Цзян Чэна насквозь. К тому времени, когда Цзян Чэн проследовал за Дин Чжусинь в отдельную комнату на макияж, он всё ещё чувствовал слабость в ногах, поэтому двигался немного странно.

Пока Дин Чжусинь колдовала над лицом Цзян Чэна, Гу Фэй включил освещение, необходимое для фотосъёмки.

– Не волнуйся, просто двигайся непринуждённо, – сказала Дин Чжусинь, несколько раз проведя кисточкой по лицу Цзян Чэна. – Готово.

Цзян Чэн встал, где ему велели. Съёмочная площадка на самом деле была довольно хорошей, но теперь, когда он встал на отведённое ему место, не знал, что делать дальше.

– Сделай несколько шагов вперёд-назад, – Гу Фэй нацелил на него камеру. – Походи туда-сюда. Сначала направо, потом налево.

– Угу, – Цзян Чэн кивнул.

Цзян Чэн повернулся и направился в сторону. Как только он начал двигаться, камера в руках Гу Фэя щёлкнула, и Цзян Чэн непроизвольно повернул голову на звук.

– Уже? Мне кажется, я странно двигался.

– Продолжай ходить и не думай обо мне.

Гу Фэй снова щёлкнул затвором.

Цзян Чэн вздохнул и прошёлся слева направо. Декораций в совокупности было лишь пару квадратных метров, поэтому не потребовалось много шагов, чтобы дойти до их края. Цзян Чэн развернулся и прошёлся справа налево.

– Пройдись с опущенной головой, – сказал Гу Фэй между щелчками камеры. – Иди немного быстрее и делай широкие шаги.

Цзян Чэн слегка опустил голову и прошёлся снова.

Гу Фэй устремил на него взгляд через объектив камеры и сделал серию непрерывных снимков.

Фигура Цзян Чэна была зафиксирована в кадре: голова опущена, ноги делают большой шаг вперёд, полы одежды слегка развеваются позади...

Динамичный и эффектный.

– Накинь капюшон, – сказала Дин Чжусинь. – Он нужен, чтобы подчеркнуть утончённый дизайн.

– Ладно, – Цзян Чэн натянул капюшон балахона и двинулся вперёд, поправляя его. – Теперь ощущаю себя мрачным жнецом...

– Цзян Чэн, – окликнул его Гу Фэй.

– Хм? – обернулся Цзян Чэн.

Гу Фэй щёлкнул затвором. Это была всё та же поза, Цзян Чэн шагал вперёд. Поднятая рука и край капюшона закрывали половину лица, видно было только прямой нос и глаза, наполовину скрывшиеся в тени.

– Шикарная фотка! – сказал Гу Фэй.

– Посмотри вперёд, – сказала Дин Чжусинь, отхлёбывая чай из чашки.

– Не улыбайся и не показывай каких-либо эмоций вообще, – Гу Фэй взглянул на Цзян Чэна. – И не двигайся.

Удерживать такую прямую позу с руками по швам, не двигаясь и не меняя выражения лица, и при этом не выглядеть глупо – должно быть трудно для обычного человека. Гу Фэй понятия не имел, почему попросил о подобном Цзян Чэна, который был не просто любителем, а в принципе не имел никакого отношения к модельному бизнесу.

– Разве я не похож на идиота? – Цзян Чэн вздохнул и сделал, как было велено.

– Не-а, – прямо ответил Гу Фэй и щёлкнул затвором.

Цзян Чэн, должно быть, не стеснялся демонстрировать свою привлекательную внешность ещё с детства и вырос самодовольным, раз смог принять такую позу и не выглядеть при этом по-идиотски. Он не был напряжён, даже стоя по стойке смирно, ему не приходилось заставлять себя расслабиться. Его центр тяжести был смещён на правую ногу, плечи естественно расслаблены… Это было важным моментом. Те, кто не знал, как правильно принять нужную позу, либо чрезмерно расправляли плечи, либо излишне наклонялись вперёд.

Этот парень определённо практикуется перед зеркалом, чтобы стоять так прямо и в то же время непринуждённо… Его длинные руки и ноги выглядят расслабленно и естественно.

– Немного приподними подбородок, – сказала Дин Чжусинь. – И добавь чуть больше высокомерия во взгляд.

– Высокомерия? Это как? – спросил Цзян Чэн.

– Как тогда, когда ты впервые зашёл в наш класс, – ответил Гу Фэй.

– Тогда я был просто раздражён, – Цзян Чэн вспомнил, как стоял там, словно полный идиот, которого разглядывал весь класс, и сразу же почувствовал, как часть этого раздражения вернулась.

– Вот так, – Гу Фэй щёлкнул затвором.

После ещё нескольких щелчков он опустил камеру.

– Тебе следует подумать о том, чтобы зарабатывать подобным образом на жизнь, если у тебя нет других вариантов.

– Что ты имеешь в виду? Почему у него не должно быть других вариантов, чтобы подумать об этом? – спросила Дин Чжусинь смеясь.

– Он сюэба, – сказал Гу Фэй. – В отличие от тебя и твоей шайки недоучек.

– Отойди-ка в сторонку, – Дин Чжусинь хлопнула в ладоши и стукнула его по руке. – Цзян Чэн, иди переоденься.

– Во что? – спросил Цзян Чэн, уходя и попутно снимая балахон.

– В ту одиночную сеточку, – сказала Дин Чжусинь.

Цзян Чэн ушёл, а Гу Фэй остался просматривать кадр за кадром фотографии, которые только что отснял.

Если бы ему пришлось назвать что-то особенно привлекающее его в Цзян Чэне... Исключая то, что тот являлся сюэба, играл на вистле, искусно обращался с рогаткой и тому подобное... То это была его особая аура. Цзян Чэна можно назвать плохим парнем, вспыльчивым, даже высокомерным – всё вышеперечисленное про него. В самой его сути была заложена самоуверенность, исходящая от осознания того, что он лучший. По сравнению со всем остальным, эта его аура более интуитивно понятна и притягательна. Не нужно её специально высматривать, не нужно нарочно пытаться обнаружить.

Достаточно просто взглянуть. Судить по внешности – это так поверхностно.

Гу Фэй тихо вздохнул. Всё, что ему оставалось, это лишь смотреть. Он уже даже не мог вспомнить, когда в последний раз у него возникала мысль присмотреться к тем, кто его окружал: кто приходил и уходил и к тем, кто оставался.

Скажи «нет» свиданиям в юности.

Гу Фэй не был настроен, а ещё – не осмеливался. Всё, что он так тщательно оберегал, просто не вынесет даже малейшей нестабильности.

– Извини, – Цзян Чэн вошёл, держа в руках нечто прозрачное. – Вот это?

– Да, – кивнула Дин Чжусинь.

– Хотел спросить, как это носить? – Цзян Чэн расправил ткань, взяв кофту за ворот и встряхнув. – И что мне под это надеть?

– Нижнее бельё, – сказала Дин Чжусинь.

Цзян Чэн вновь встряхнул кофту, которую держал в руках, и на его лице отразились все вопросы, что в это мгновение роились в его голове.

Гу Фэй повернул голову в сторону и спрятал лицо за камерой, изо всех сил стараясь сдержать смех. Он почти слышал безмолвный крик Цзян Чэна.

Это нечто было очень тонкой вязки с широким вырезом и подолом, который, казалось, доходил Цзян Чэну до колен. Гу Фэй видел эту вещь раньше, но всегда думал, что Дин Чжусинь смастерила её для себя. Он не ожидал, что этот предмет одежды на самом деле мужской.

– Иди переоденься, – сказала Дин Чжусинь. – Мне кажется, на тебе будет хорошо смотреться.

– Здесь же всё прозрачно и в дырах, – сказал Цзян Чэн, не желая сдаваться.

– Верно, – сказала Дин Чжусинь. – У тебя же есть пресс? Если нет, могу нарисовать.

Выражение лица Цзян Чэна было непроницаемым.

– Так у него есть? – Дин Чжусинь повернулась, почему-то спросив у Гу Фэя.

– Хм? – Гу Фэй обернулся, у него не было времени спрятать улыбку на лице. – Думаю, да.

– Тогда продолжай. Я думала, ты стесняешься из-за отсутствия пресса, – сказала Дин Чжусинь уже Цзян Чэну.

– Угу, – Цзян Чэн кивнул, словно принял важное решение, и вышел, затем снова просунул голову внутрь. – Синь-цзе, просто хотел спросить: люди действительно такое покупают?

– Конечно, – Дин Чжусинь отхлебнула чай из чашки. – Все мои работы продаются довольно хорошо.

– Потрясающе. А что за люди их покупают? – тихо спросил Цзян Чэн.

– По всей видимости, сумасшедшие, – ответила Дин Чжусинь.

Раздетый до нижнего белья и в натянутой на тело кофте, похожей на рваную рыболовную сеть, Цзян Чэн чувствовал себя голым. Он быстро подошёл к зеркалу, чтобы взглянуть на себя.

Боже мой!

Цзян Чэн твердо верил: спрос на эту вещицу можно объяснить только тем, что его собственная фигура была просто охренеть как хороша…

Он стиснул зубы и пошёл обратно.

Гу Фэй, опустив голову, возился со своей камерой, но присвистнул, как только поднял глаза и увидел Цзян Чэна.

– Да заткнись ты! – Цзян Чэн угрожающе ткнул в сторону Гу Фэя пальцем.

– Хорошо, что нижнее бельё чёрное, – Дин Чжусинь некоторое время внимательно разглядывала Цзян Чэна и, удовлетворённая увиденным, продолжила: – Я даже подумывала о том, чтобы найти тебе чёрные трусишки... Давайте начнём.

– Угу, – Цзян Чэн подошел к съёмочной площадке.

Они заменили часть декораций, от чего площадка выглядела гораздо чище, чем раньше.

– Снимай обувь, будешь босиком, – сказала Дин Чжусинь.

В такой одежде Цзян Чэн не мог найти в себе сил сопротивляться. Не говоря ни слова, он снял обувь с носками и встал босиком в центре площадки.

– В этой одежде не нужно слишком много движений, – сказала Дин Чжусинь. – Я назвала этот образ «Тишина». Попытайся это прочувствовать.

Тишина... Немая тишина?..

Это единственная ассоциация, которую Цзян Чэн мог придумать на данный момент, связанную с этим словом.

Что же касается ощущений...

Цзян Чэну стало немного холодно, как-никак вся его одежда сейчас состояла из прорех.

Дин Чжусинь смогла разглядеть цвет нижнего белья? Она, пожалуй, и марку рассмотрела.

Но Цзян Чэн всё равно должен был попытаться найти это чувство. Дин Чжусинь заплатила ему за эти фотографии – сейчас она являлась его работодателем. Он должен попытаться найти это ощущение. Не говоря уже о том, что Гу Фэй всё ещё ждал, направив на него камеру.

Тихо. Ладно, не тихо. Беззвучно. Отсутствие звука. Чистое умиротворение.

Ни с того ни с сего ему вспомнилась русская песня*, которую он когда-то любил.

*Песня «Якоря» группы «Любэ».

Спит себе тихо, укрывшись под волнами океан...

Песня заставляла чувствовать себя умиротворённо. Он часто слушал её в наушниках после ссор со своей семьёй.

Тихо, тихо, тихо, тихо так тает в ночи...

С закрытыми глазами слушал песню, слова которой не понимал, а просто ловил голос, который, казалось, шёл из самых глубин его сердца.

Это был чертовски долгий путь… Мне пришлось истоптать все тропы Сибири, дабы обрести это чувство…

В кадре Цзян Чэн закрыл глаза и мягко положил правую руку на левую сторону груди.

Гу Фэй щёлкнул затвором.

В этот момент Цзян Чэн чувствовал, словно он находится где-то очень далеко. Всё его существо было окружено глубоким ощущением отчуждённости.

Растерянность и непокорность, выраженные в безмолвном спокойствии.

После того как сделал снимок, Гу Фэй долгое время не двигался, просто держал камеру и заворожённо смотрел через объектив на лицо Цзян Чэна. До тех пор, пока Дин Чжусинь деликатно не кашлянула.

Только тогда Цзян Чэн открыл глаза, словно внезапно очнувшись. Его пальцы слегка зацепились за ткань воротника, когда он опускал руку. Ворот последовал вслед за ними, а затем вернулся в исходное положение.

От камеры, которую Гу Фэй держал в руках, донеслась серия щелчков.

Слегка растерянный взгляд Цзян Чэна... Его чуть приоткрытые губы... Оттянутый ворот... Кончики пальцев, скользящие по телу…

– Прекрасно, вышло отлично, – сказала Дин Чжусинь. – Сексуально и очень чувственно.

Гу Фэй ничего не сказал. Он долго смотрел на камеру в своих руках, затем всё-таки сделал вдох и медленно выдохнул.

– Мне нужно... – Гу Фэй отложил камеру, – в уборную.

***

Сидя на крышке унитаза, Гу Фэй держал во рту зажжённую сигарету, наблюдая, как дым медленно поднимается и плывёт к окну.

Жизнь... полна неожиданностей. Например, Цзян Чэн случайно наткнулся на Гу Мяо, Цзян Чэн случайно поцеловал землю перед нашим магазином, а затем неожиданно стал моим соседом по парте…

Все вышеупомянутые события не были слишком непредсказуемыми. Но что больше всего удивило Гу Фэя, так это то, что у него, у которого всегда всё было под контролем, во время съёмки возникла эрекция. Такого рода вещи были действительно неожиданными.

По-настоящему неожиданно!

Даже такому обычно хладнокровному человеку, как Гу Фэй, пришлось прятаться в туалете, чтобы успокоиться. Когда он думал об этом, то не мог удержаться от мысли...

Если бы на моём месте был Цзян Чэн... Он бы покончил с собой прямо в этом туалете.

Когда Гу Фэй вышел из уборной с сигаретой во рту, Цзян Чэн стоял перед вешалкой с одеждой и бился не на жизнь, а на смерть с очередным нарядом. Ожесточенная битва зашла в тупик, Цзян Чэн пытался разорвать одежду, но та крепко держала его за горло.

Услышав, как за спиной хлопнула дверь, он поднял руку и глянул в образовавшийся в одежде просвет. Увидев Гу Фэя, Цзян Чэн даже не смутился.

– Блядь, подойди и помоги мне! – напряжённо сказал он Гу Фэю.

– Что здесь происходит?

Гу Фэй быстро затушил сигарету и подошёл к Цзян Чэну. Он несколько раз протягивал к нему руки, но не знал, с какой стороны подступиться, чтобы освободить его.

– Мда, хм, – Цзян Чэн всё ещё держал руки поднятыми, половина его лица, полная гнева и досады, выглядывала между ними и воротником. – Это, блядь, не предназначено для ношения людьми! В такой ворот разве что младенец пролезет!

– Погоди, – Гу Фэй обошёл Цзян Чэна. – Дай-ка мне посмотреть.

– Появись ты чуть позже, я бы разорвал эту штуку в клочья, а потом бы заплатил за причинённый ущерб, – сказал Цзян Чэн.

– Мне кажется... – Гу Фэй приподнял одежду с левой стороны и взглянул. – Ты пытался пролезть в рукав?

– Когда ты так говоришь... – Цзян Чэн застыл на месте, – это внезапно обретает смысл.

Гу Фэй ничего не сказал, и Цзян Чэн последовал его примеру. Пару секунд спустя он понял, что вот-вот начнётся новый виток неконтролируемого глупого хохота.

Когда Дин Чжусинь наконец появилась, эти двое стояли и смеялись, как сумасшедшие.

Гу Фэй несколько раз предпринимал попытку вызволить Цзян Чэна из плена одежды, но безрезультатно, так как его руки ослабли от смеха.

Цзян Чэн смеялся пока не почувствовал, что вот-вот удавится рукавом одежды, но всё ещё был не в силах остановиться и продолжал заливаться смехом.

– Прошу прощения, – Дин Джусинь вытащила телефон и сфотографировала их. – Но мне это нужно для «Круга друзей».

– Что? – спросил Гу Фэй, облокотившись на вешалку и хохоча.

– Мои временные фотограф и модель, – сказала Дин Чжусинь, – сошли с ума.

– Мы скоро будем готовы, он застрял в рукаве, – Гу Фэй наконец-то взял себя в руки.

Гу Фэй слегка потянул за пуловер, а Цзян Чэн попятился, изо всех сил стараясь, чтобы его руки и голова остались при нём. В конце концов у них получилось.

– Чёрт! – Цзян Чэн присел на корточки. – Я устал.

– Поторопитесь. На ужин сестрица закажет вам, ребятки, что-нибудь вкусненькое, – Дин Чжусинь повернулась и вышла.

Поначалу Цзян Чэн не думал, что тридцать комплектов одежды – это много. В конце концов, он сам иногда примерял по два-три наряда перед выходом куда-либо. Но сегодня он наконец-то понял, как это раздражает – бесчисленное количество раз раздеваться и одеваться. Бесконечно переодеваться, а затем стоять под ярким освещением, пытаясь разобраться в чувствах, в то время как боль в ногах после баскетбольного матча ещё не полностью прошла. После каждой смены одежды ему хотелось тотчас сорвать её с себя.

Дело в том, что все наряды Дин Чжусинь состояли из подобранных комплектов, а не из тридцати отдельных предметов. Недостаточно было просто несколько раз сменить штаны – каждый раз приходилось полностью переодеваться.

Когда на улице стемнело, Дин Чжусинь предложила поесть, но Цзян Чэн отказался. Он чувствовал, что если остановится, чтобы отдохнуть и перекусить, то не захочет продолжать и под угрозой смерти. Даже увеличение оплаты не прибавит ему энтузиазма. Поэтому они не поели и продолжали работать до девяти часов вечера, прежде чем, наконец, завершили сегодняшнюю утомительную миссию.

– Вы, должно быть, проголодались, – Дин Чжусинь перевела деньги Цзян Чэну. – Пойдёмте поедим. Чего бы вам хотелось?

– Я... не хочу есть. Пойду лучше домой, я смертельно устал.

Цзян Чэн почувствовал себя намного комфортнее после того, как переоделся обратно в свою одежду. Всё тело расслабилось, а затем на него накатило изнеможение.

– Разве ты не голоден? – спросила Дин Чжусинь. – Просто немного перекусим, а то потом ночью проснёшься голодным.

– Спасибо, Синь-цзе, – Цзян Чэн зевнул. – Честно говоря, я так хочу спать, что даже не чувствую голода. Полагаю, даже если проголодаюсь позже, то не узнаю об этом.

– Тогда ладно, – Дин Чжусинь рассмеялась. – У тебя хватит сил, чтобы прийти завтра?

– Посплю – и всё будет хорошо, – ответил Цзян Чэн.

– В таком случае тебе лучше вызвать такси, – сказала Дин Чжусинь. – Я возмещу дорожные расходы.

– Не беспокойся, – поспешно ответил Цзян Чэн. – В этом действительно нет необходимости, я сам обо всём позабочусь.

Дин Чжусинь собиралась сказать что-то ещё, но Гу Фэй её перебил:

– Дай деньги мне, я поеду на такси вместе с ним.

– Ты тоже не будешь ужинать? – Дин Чжусинь посмотрела на Гу Фэя немного озадаченно.

– Ага, – Гу Фэй вытащил сигарету и закурил. – Мама сегодня готовила и оставила немного для меня. Я должен вернуться и всё съесть, иначе она снова разорётся.

– Тогда ладно, – кивнула Дин Чжусинь.

***

– Да Фэй, – начала Дин Чжусинь, когда увидела приближающееся такси.

– Хм? – отозвался Гу Фэй.

– Впервые видела тебя хохочущим так искренне, – сказала Дин Чжусинь, глядя на спину Цзян Чэна. – Я наблюдала за твоим взрослением, но сегодня видела тебя таким в первый раз.

– Что ты имеешь в виду под «наблюдала за твоим взрослением»? – Гу Фэй коротко рассмеялся, увиливая от слов Дин Чжусинь. – Ты всего на несколько лет старше меня, а говоришь как моя мама. Тогда я тоже наблюдал, как ты взрослеешь.

– Садись в машину, – сказала Дин Чжусинь. – Завтра у меня есть кое-какие дела, о которых нужно позаботиться, так что меня здесь не будет. К вашему приходу я подготовлю комплекты, которые нужно будет сфотографировать. Придёт моя помощница, чтобы сделать макияж Цзян Чэну, а ты позаботишься обо всём остальном.

– Ладно, – Гу Фэй выбросил окурок и сел в машину.

***

Цзян Чэн заснул как убитый, как только его тело коснулось сиденья. Гу Фэю пришлось толкнуть его несколько раз, прежде чем до Цзян Чэна дошло, что это не тряска машины. Он открыл глаза.

– Мы приехали? – Цзян Чэн потёр лицо и потянулся к автомобильной дверце, собираясь выйти. – Я уже почти начал видеть сны.

– Эм... – Гу Фэй потянул его за вторую руку.

Цзян Чэн, уже высунувшись из такси наполовину, как раз собирался спросить, что происходит, когда услышал шум, доносящийся откуда-то спереди. Вопли мужчины, женские крики и плач другой женщины. Когда его глаза наконец отыскали источник шума, всё его существо погрузилось в состояние бесконечного раздражения. В этот момент его утренняя и вечерняя усталость была близка к тому, чтобы довести его до белого каления.

Ли Бао Го, Ли Хуэй и Ли Цянь – его родные отец, брат и сестра. Цзян Чэн узнал их с первого взгляда. С ними была хромая женщина, которую он никогда раньше не видел и не знал, кто она такая. Женщина, приволакивая свою ногу, дралась с Ли Бао Го, рыдая и осыпая того оскорблениями. Она, похоже, говорила на каком-то диалекте, её акцент был слишком сильным, чтобы её слова можно было разобрать.

Ли Бао Го полностью отличался от прежнего трусливого себя, лежащего в тот день на земле, держащегося за голову и позволяющего другим мужчинам пинать и колотить себя. С этой женщиной он дрался с энтузиазмом, который не могли обуздать ни Ли Хуэй, ни Ли Цянь, как бы они ни пытались оттащить его.

– Хочешь верь, хочешь нет, но я забью тебя до смерти! – речь Ли Бао Го на этот раз была ясна и полна гнева. – Моих прошлых воспитательных мер оказалось недостаточно?! Посмотрим, останешься ли ты жива после этого раза!

Цзян Чэн внезапно почувствовал, что у него перехватило дыхание. Он бросился назад в такси, втолкнув обратно Гу Фэя, который собирался выйти вслед за ним, и захлопнул дверцу.

– Что случилось? Вы не выходите? – спросил водитель.

– Гу Фэй, давай сначала отвезём тебя, – тихо сказал Цзян Чэн, чувствуя, как у него немного сдавило горло.

– Ладно, – Гу Фэй не стал расспрашивать его дальше. – Шифу*, пожалуйста, поверните на улицу Бэйсяо.

*Шифу (师傅) – мастер, квалифицированный работник; уважительная форма обращения к пожилым мужчинам.

– Хорошо, – водитель развернул машину и поехал на соседнюю улицу.

Миновав магазин Гу Фэя, автомобиль ещё немного проехал вперёд. Как только они подъехали к ряду жилых зданий, Гу Фэй велел водителю остановиться.

– Собираетесь куда-нибудь ещё? – спросил водитель.

– Нет, мы приехали, – Гу Фэй передал водителю деньги и подтолкнул Цзян Чэна. – Выметайся.

Цзян Чэн вышел из машины. Его мозг сейчас был как в тумане, он растерянно посмотрел на здание перед собой.

– Твой дом?

– Ага, – утвердительно отозвался Гу Фэй и направился ко входу. – Идём, посмотришь, как я обрабатываю фотографии.

– Какие фотографии? – Цзян Чэн помедлил, но последовал за Гу Фэем.

– Твои фотографии. Разве не хочешь взглянуть? Супергорячие! – ответил Гу Фэй.

– Ладно, – улыбнулся Цзян Чэн.

Продолжение следует...