Онлайн чтение книги Дерзай! Run Freely
1 - 54

Хотя первое и второе здания стояли друг напротив друга, расстояние между ними было не таким уж и большим. Гу Фэй не мог точно его измерить, но люди, которые прыгали здесь в прошлом, приземлялись более чем на метр от края противоположной крыши.

Ребята, которых позвал Лю Фань, уже рассредоточились по крышам других зданий; такие вопросы, как сооружение препятствий, также были сродни настоящему бою. Если кто-то бросал ему под ноги мусор, то, естественно, были и те, кто бросал всякий мусор под ноги Хоуцзы. В этом плане всё было абсолютно честно, и за бросание хлама никого не били.

Все эти люди будут в восторге независимо от того, кто выиграет, а кто проиграет. То, зачем они сюда пришли, это не что иное, как желание увидеть как кто-то споткнётся, получит травму или, в идеале, упадёт со здания.

Кругом было очень шумно: все смеялись, кричали, а девушки громко визжали. Все эти звуки были похожи на те, что были на баскетбольном матче, но, прислушавшись, Гу Фэй чувствовал только темноту.

Эти люди…

Гу Фэй внимательно осмотрелся: люди стояли на разном мусоре, который валялся на крышах – повсюду были какие-то пакеты, пивные бутылки, остатки еды и даже использованные презервативы.

Просто безумие.

Единственное, за что зацепился взгляд, – это неприметные скорлупки от грецкого ореха.

Такой мусор на крыше заброшки – вполне обычное явление. Если бы Цзян Чэн ранее не запустил орех по моей обуви, я бы никогда не заметил эти скорлупки у себя под ногами. Они здесь из-за Цзян Чэна. Что пытается сделать этот сюэба?

Гу Фэя не беспокоило, что Цзян Чэн может что-то сделать, юношу только волновало, что одноклассник может зайти слишком далеко.

Что бы Цзян Чэн ни собирался сделать, всё это из-за меня.

В этой безумной игре с прыжками по заброшкам также требовался судья, который выступал так называемым посредником. Гу Фэй знал этого человека и считал его большим боссом до его выхода на пенсию. Все звали его Ху-гэ*, и, если именно он вызывался быть судьёй, то его можно было считать относительно беспристрастной стороной.

*Дословно «братец Тигр» (虎 (ху) – тигр).

Хотя Ху-гэ уже вышел на пенсию, он был не так уж и стар – ему не было и 30 лет. Гу Фэй даже играл с ним в баскетбол, когда учился в исправительной школе, к тому времени руки мужчины уже были чисты от внутренних разборок в мире цзянху*. И так, с позиции опытного человека, он сказал ему что-то вроде: «Покайся и будешь спасён».

*В древнейших сочинениях термин «цзянху» интерпретировался, как странствия вдали от двора, и придворной жизни, бродячий стиль жизни, и идеология ухода из суетного мира.

Уместна ли сейчас эта фраза?

Гу Фэй никогда не стремился выйти сухим из воды, но так или иначе эти слова «Покайся и будешь спасён», будто груз, давили на его плечи. Теперь, когда он подумал об этом, ему стало даже забавно.

Гу Фэй посмотрел на «препятствия» впереди. Он не стал рассчитывать траекторию своего пути: какие шаги следует сделать шире, каких шагов следует избегать и что нужно сделать, чтобы не оступиться – юноша не хотел слишком много об этом думать.

Мне нужно только бежать, прыгать и приземляться. Получение травмы означает конец, отсутствие травмы – продолжение.

Гу Фэю нужно было рассчитать всё так, чтобы получить травму как можно позже. Если бы он поранился уже при первом приземлении, ненасытная публика могла потребовать продолжить забег с травмой.

Более того, я уже выбрал место и способ получения травмы.

Ху-гэ поднял руку, и на крышах раздались неистовые крики и свисты, разносившиеся эхом во всех направлениях.

И тут его рука опустилась.

Гу Фэя не волновало, побежал ли уже Хоуцзы или нет. Он лишь устремил взгляд на край крыши и бросился вперёд.

Ты говоришь: «После раз-два-три отпусти прошлое и забудь».

Правая нога Гу Фэя с силой оттолкнулась от самого края крыши, парень прыгнул, почувствовав как всё его тело окутало ветром.

Внизу была тьма, впереди горел свет. Свет и тени переплетались между собой, создавая контраст.

В тот момент, когда Гу Фэй взлетел в воздух, он внезапно почувствовал невероятное спокойствие. Ему хотелось одновременно кричать и смеяться изо всех сил. Уголки его губ расплылись в улыбке.

Он заранее рассчитал то место, куда планировал приземлиться. Поскольку прыжок был достаточно сильным, это помогло ему преодолеть пивные бутылки, брошенные на краю крыши.

Значит, мне удалось избежать аж две бутылки.

Наступить на них, ещё не означало вывихнуть лодыжку, однако можно было потерять равновесие. Если бы кто-то приземлился на бутылки после такого сильного прыжка, то последствия нельзя было бы предсказать.

В ту секунду, когда Гу Фэй только начал приземляться, вдруг сбоку выкатилась пивная бутылка. Сердце юноши замерло, когда он увидел, как бутылка катится к месту его приземления. У него не осталось ни времени, ни возможности увернуться.

Если я наступилю на неё… Блядь.

Гу Фэй закрыл глаза.

Твою мать, к чёрту, будь что будет.

***

Грецкий орех сильно ударил по бутылке, попав прямо в горлышко, и отбросил её в сторону за секунду до того, как ноги Гу Фэя коснулись крыши. Его приземление было очень красивым, он не пошатнулся, однако из-за инерции юноше пришлось сделать перекат.

Цзян Чэн глубоко вздохнул. Среди громкого свиста и ударов железок по пустым жестяным бочкам, парень с облегчением плюхнулся на бетонную поверхность.

– Невероятно, – после передышки в пару секунд он достал ещё два грецких ореха. – Как вы видите, глубокие вдохи помогают снять напряжение и страх… Бля.

Руки Цзян Чэна неконтролируемо дрожали, он дважды выронил грецкий орех, когда пытался удержать его на резинке рогатки.

– Очевидно, что участник Цзян Чэн впервые стреляет под таким ужасным давлением. Его руки так сильно дрожат… Он даже не может удержать своё оружие.

Вообще-то, у меня даже ноги дрожат.

Цзян Чэн наклонился и переместился в сторону небольшого чердака. Это место находилось немного ближе ко второму зданию, и при таком освещении было видно намного лучше. Он упёрся коленями в бетонные опоры на краю крыши

– Я так хочу в туалет.

С Гу Фэем всё было в порядке, как и с Хоуцзы. Если сравнивать, Гу Фэй прыгнул дальше и приземлялся намного красивее, чем Хоуцзы.

Но это только начало.

Цзян Чэн рассматривал обстановку на крыше второго здания через вилку рогатки. Кажется, все ждали, когда народ из первого здания спустится вниз.

Несколько минут спустя Цзян Чэн услышал музыку, доносившуюся с другой стороны.

Без сомнений он дурак, но совсем не плохой. Он лишь мечтает о том, чтобы прекрасные дамы бросались к нему в объятия…*

*Песня «女人不是妖» («Women Aren’t Demons / Женщины не демоны») исполнителя 司徒兰芳 (Ziyu Lanfang / Цзыюй Ланьфан).

Послушав это всего пару минут, можно было ощутить, будто вы оказались в деревенской парикмахерской.

– Вот уж действительно… – Цзян Чэн не мог не цыкнуть языком. – Просто невероятно…

Эти неотёсанные деревенщины со своим «стилем» лишили его дара речи.

У них и у идиотов, которые думают, что они самые крутые, раз катаются на мотоциклах с двумя колонками, должно быть, один и тот же наставник.

Гу Фэй сказал что-то Ли Яню, который как раз перешёл из первой заброшки, закурил сигарету, затем остановился на краю крыши и посмотрел вперёд.

Цзян Чэн тоже достал сигарету, наклонился и заслонился кофтой, чтобы пламя не задувало ветром, затем быстро прикурил и сделал затяжку. После этого он сел на край крыши и посмотрел на Гу Фэя.

С того момента, как Гу Фэй перепрыгнул на крышу второго здания, прошло ещё немного времени перед тем, как бешеное сердцебиение Цзян Чэна успокоилось, и он мог спокойно смотреть на одноклассника. Лицо Гу Фэя ничего не выражало. Он просто стоял там с сигаретой во рту, глядя в никуда, как будто в его голове не было никаких мыслей.

Цзян Чэн ощущал то же самое.

Гу Фэй выделялся среди остальных. Он отличался от тех людей, которые постоянно искали острых ощущений и азарта. Цзян Чэн почувствовал это с самого начала.

Цель Гу Фэя не в том, чтобы выиграть или получить одобрение, и даже не в том, чтобы завоевать чьё-то внимание. Всё, чего он хочет, – это чтобы всё это, наконец, закончилось. Пришёл конец его спору с Хоуцзы и конец прошлому, о котором он небрежно упомянул на днях.

***

Никто не заметил, как бутылка внезапно начала катиться быстрее, и никто не обратил внимания на грецкий орех, разлетевшийся на кусочки сбоку от ног Гу Фэя из-за удара о землю и бутылку. Всё произошло слишком быстро. Даже сам Гу Фэй всё понял только тогда, когда его рука коснулась скорлупы на земле. В эту секунду ему очень хотелось послать сообщение Цзян Чэну, чтобы тот взглянул на здание сбоку, но он так и не решился.

В таких обстоятельствах любое моё странное поведение может быть замечено. И, возможно, если я буду пялиться в ту сторону, кто-то может заметить и захотеть пойти и проверить.

Гу Фэй не знал, что чувствовать, он просто смотрел на грецкий орех, который уже превратился в мелкий порошок из-за того, что люди без остановки по нему ходили. Он не хотел втягивать Цзян Чэна в это дела, но тот всё же пришёл, используя тактику «не вмешиваться».

Чэн-гэ повсюду.

В этих словах чувствовались отголоски печально известного «синдрома восьмиклассника». Раньше Гу Фэй видел такое только на экране телевизора, однако столкнувшись с этим в реальности, он неожиданно почувствовал волну тепла, захлестнувшую его сердце, когда он думал об этом.

Чувство, которое вызывал у него Цзян Чэн, было не просто «невероятным». Чистота, которая сияла, как кристалл, спрятанная под его «синдромом восьмиклассника», достигала самых небес, а его случайные небольшие вспышки гнева трогали сердце каждый раз, когда Гу Фэй замечал их в своей запутанной и беспорядочной жизни.

***

– Наши придурки начинают расчищать территорию, – Цзян Чэн выпрямился, всё ещё стоя на одном колене.

На самом деле, даже если бы он встал во весь рост, никто в здании напротив не обратил бы на него внимания.

Но, стоя на краю крыши пятиэтажного дома... в темноте и при сильном ветре… мне, честно говоря, очень трудно заставить себя выпрямиться.

Цзян Чэн туго натянул резинку рогатки.

– Похоже, вот-вот начнётся второй раунд. Чёрт, я пока не буду это комментировать. Сейчас вы сами всё увидите.

Третье здание было на один этаж ниже второго, и расстояние между ними было значительно больше. Цзян Чэн чувствовал, как его ладони вспотели, и не мог не быть благодарным за то, что его рогатка имела первоклассные противоскользящие свойства.

Если бы это был некачественный товар, похожий на тот, который я использовал в тот день для фотосессии, рогатка, вероятно, вылетела бы из моих рук вместе с грецким орехом.

Придурки снова начали швырять мусор в центр. В этой куче швыряемого хлама было даже несколько горящих палок, что значительно увеличивало видимость.

Цзян Чэн успокоил дыхание и нацелился на деревянную палку на крыше третьего здания. Если не считать кирпичи и бутылки, то самым опасным был тот кусок палки, который лежал на пути Гу Фэя параллельно его направлению движения.

Если он случайно наступит на эту палку, то точно подвернёт лодыжку. Было бы гораздо лучше, если бы эта штука лежала поперёк, тогда, даже если Гу Фэй наступит на неё, хотя бы ничего себе не переломает.

Как и раньше, кто-то стоял посередине с поднятой рукой, лицом к Гу Фэю и Хоуцзы. Его рука тут же опустилась вниз.

Оба стартовали одновременно.

Гу Фэй прыгнул с края крыши с той же позиции и с такой же скоростью, что и в первый раз. Поскольку расстояние было больше, Цзян Чэн даже смог разглядеть, как нога Гу Фэя сделала один шаг в воздухе, добавляя ему ускорения.

Если бы не сильное волнение, Цзян Чэн совершенно точно аплодировал бы Гу Фэю за такой невероятный старт.

Такие длинные ноги! Такой красивый толчок и прыжок…

Но как раз в этот момент на крыше третьей заброшки, за которой постоянно следил Цзян Чэн, стало как-то слишком оживлённо. Он точно не ожидал, что такое может случиться! Деревянные доски, палки и ещё какой-то непонятный мусор, который даже невозможно было различить, – всё это полетело на крышу с обеих сторон.

Блядь! Чёрт! Вас! Подери!

Шок и негодование, за секунду вспыхнувшие в Цзян Чэне, полностью затмили его разум, не давая ясно мыслить. Он еле сдержался, чтобы не достать стальные шарики для подшипников и не всадить их в головы кому-то на крыше.

И желательно, чтобы они пробили насквозь их мозги, которым явно не хватает кислорода! Может, блядь, тогда они, наконец, получат немного свежего воздуха!

Времени на размышления больше не оставалось. Цзян Чэн даже хотел выразить благодарность тем поехавшим придуркам, которые начали кидать мусор слишком рано. Если бы они его бросили в момент приземления Гу Фэя, то вероятность среагировать вовремя была бы невозможной.

Цзян Чэн сделал выбор между устранением уже лежавшими на пути препятствиями и теми, что пока только летели к месту приземления Гу Фэя. Из-за всего этого мусора, закрывающего ему обзор, Цзян Чэн не мог ясно разглядеть площадку, где должен был приземлиться Гу Фэй. Цзян Чэн затаил дыхание – времени думать не оставалось.

Рогатка не была пистолетом, а грецкий орех не был пулей. Цзян Чэн не мог позволить чему-либо лететь в сторону Гу Фэя. У юноши не было другого выбора, кроме как за долю секунды точно определить объект, который мог бы нанести бо́льший вред Гу Фэю.

Трудность этого решения заключалась ещё в том, что Цзян Чэн практически никогда не предпринимал таких усилий. Его разум находился в ужасном беспорядке, в голове было так же шумно, как и на противоположной крыше.

Кто-то из толпы подобрал кусок битого кирпича. Цзян Чэн натянул резинку рогатки в ту же секунду, как парень швырнул его. Подобрать подходящее время не было такой уж большой проблемой, однако Цзян Чэн мог только оценить угол.

Кирпич изменил направление, приблизившись к лицу Гу Фэя и ударившись о кусок деревянной доски, которая летела с другой стороны. В результате доска отклонилась от изначальной траектории и, пролетев мимо лица Гу Фэя, упала вдалеке.

За всё время испытания Гу Фэй даже не вздрогнул. В этой совершенно запутанной и беспорядочной ситуации он выглядел так, будто ничего не происходит. Только когда деревянная доска пролетела мимо его лица, Цзян Чэн увидел, как Гу Фэй слегка покачнулся.

Твою мать! Возможно, на деревянной доске были гвозди!

У Цзян Чэна больше не было времени расчищать препятствия под ногами Гу Фэя. Он мог только беспомощно смотреть, как одноклассник приземлился на крышу другого здания, споткнулся на куче мусора и перекатился в сторону.

Затем всё в воздухе полетело за ним следом.

***

Гу Фэй догадывался, что тот факт, что ничего тяжелого не ударило ему в голову, было заслугой Цзян Чэна. Но он всё равно на что-то наступил, когда приземлился. Парень почувствовал, как его левая нога внезапно подкосилась.

Вот и всё.

Прежде, чем по инерции перекатиться влево, Гу Фэй стиснул зубы и оттолкнулся правой ногой, которая уже коснулась земли.

На крыше царил полный беспорядок. В первые секунды Гу Фэй вообще не почувствовал боли. На руках и ногах, скорее всего, были ушибы, но где именно он всё ещё не мог понять.

Когда Гу Фэй перекатился, то по инерции упёрся рукой сбоку от себя, задев пустую бутылку, лежавшую рядом с ним. Юноша тут же почувствовал резкую боль, ему стало очевидно, что ладонь легла на острый край бутылки. Гу Фэй перестал на неё облокачиваться и перевернулся на другую сторону.

Лю Фань подбежал первым и присел рядом с ним.

– Что-нибудь болит?!

– Моя нога... – Гу Фэй нахмурил брови, сжимая свою левую икру.

– Сломал? – Ли Янь расчистил кучу мусора рядом с собой и протянул руку, чтобы коснуться икры друга.

– Ай! – Гу Фэй закричал от боли. – Не трогай...

Вокруг собралась толпа, каждый из присутствующих был взволнован.

В это же время Хоуцзы тоже неудачно приземлился. Гу Фэй видел, как кто-то поднимает его с земли.

Хотя Гу Фэй всё ещё не мог встать, но попробовал опереться на ногу, чтобы убедиться, что она не сломана. Юноша вздохнул с облегчением и рухнул обратно на землю.

Ну вот и всё. Наконец-то! Всё закончилось!

– Что там у тебя?

Хоуцзы оттолкнул поддерживающих его ребят и медленно подошёл к Гу Фэю. Толпа перед ним расступилась, Хоуцзы наклонился, чтобы посмотреть на Гу Фэя.

Юноша ничего не ответил.

– Кажется, у него сломана нога, – крикнул кто-то сбоку.

– Правда, что ли? – на лице Хоуцзы сразу появилась ухмылка, он перевёл взгляд на ноги Гу Фэя. – Эта нога? Или та?

Прежде чем кто-либо успел ответить, Хоуцзы пнул Гу Фэя по ногам.

– Больно наверное, да?

Гу Фэй вздрогнул и свернулся калачиком на боку от боли.

– Достаточно, закончим на этом, – Лю Фань встал и загородил собой Гу Фэя. – Любишь играть – умей платить*. В этот раз Да Фэй проиграл.

*Китайская идиома, означающая, что, сделав ставку, игрок должен быть готов принять поражение.

– Какая жалость, – Хоуцзы сжимал свою руку, и, хотя по его лбу струилась кровь, на его лице отражалось истинное наслаждение. – Я надеялся, что этот пацан сможет развлечь меня по пути до второго здания.

Лю Фань не ответил на его провокацию, а вместо этого перевёл взгляд на Сю-гэ – второго судью на беге с препятствиями, который только что пришёл с другой крыши.

– Ху-гэ, что скажешь? – спросил Сю-гэ у Ху-гэ, который всё это время молчал.

– Он правда не может встать? – крикнул кто-то из толпы.

Всем было понятно значение этих слов: пока Гу Фэй мог стоять, шоу бы продолжалось.

Ху-гэ подошёл к Гу Фэю, присел рядом с ним и посмотрел на его икру – травма была видна даже через штанину. Но чтобы убедиться, он всё же протянул руку, сжал место перелома и прижал палец.

Гу Фэй резко вздохнул, не в силах издать ни звука. Ху-гэ пристально смотрел на него, не говоря ни слова. Когда их глаза встретились, Гу Фэй изогнул брови.

Через несколько секунд Ху-гэ ослабил хватку и выпрямился.

– У него сломана нога.

Вокруг раздался шум разочарования и недовольства.

– Сегодняшнее испытание с препятствиями стало выбором, на который вы оба согласились по собственному желанию, чтобы разрешить все конфликты раз и навсегда. Вы должны быть готовы нести ответственность за последствия своих действий, все присутствующие тому свидетели, – сказал Ху-гэ. – Отныне все разногласия между вами улажены. Есть ли у кого-нибудь возражения?

Ху-гэ взглянул на Хоуцзы, а тот перевёл взгляд на Гу Фэя, который всё ещё лежал на земле.

– Нет возражений.

– Есть ли у кого-нибудь возражения? – в этот раз Ху-гэ посмотрел на Гу Фэя.

– Нет, – ответил Гу Фэй.

– А теперь иди в больницу, – Ху-гэ махнул парню рукой. – С этого дня каждый из вас идёт своей дорогой.

***

Цзян Чэн прислонился к стене небольшого чердачного пристроя, ещё не зная, насколько тяжело ранен Гу Фэй. Он только видел, что одноклассник не может стоять, и даже на таком расстоянии разглядел, что рука Гу Фэя сильно кровоточит.

Цзян Чэн не мог ясно разобрать, что говорили люди на противоположной стороне. Но одно он знал точно: его тело уже не справлялось со слабостью – руки сильно дрожали, а спина покрылась холодным потом. Сцена, где Гу Фэй тяжело падает на землю и перекатывается в сторону, неоднократно мелькала перед глазами Цзян Чэна.

Падение было таким тяжёлым и страшным, что я практически сам пережил эту боль.

После того как Лю Фань положил Гу Фэя на спину, Цзян Чэн больше не осмеливался снова смотреть в ту сторону, а вместо этого закурил сигарету.

В любом случае травма была неизбежна. Если он отделался только сломанной ногой, это уже можно считать идеальным исходом. Гу Фэй настолько храбро и бесстрашно, возможно даже с долей безразличия, справился со всеми проблемами – с такими, которые многие люди предпочли бы отложить в дальний ящик.

В тот момент, когда Гу Фэй без колебаний оттолкнулся от крыши здания и уверенно шагнул вперёд, Цзян Чэн понял, что у него больше нет желания о чём-либо думать. Страх, напряжение и беспокойство, которые он пережил в ту секунду, были несопоставимы ни с чем, что он когда-либо испытывал в своей жизни. Никогда раньше его не охватывало такое сильное чувство паники.

Люди на той стороне крыши давно разошлись; осталось лишь несколько человек, которые всё ещё спускали свои велосипеды вниз, готовясь отправиться в путь.

Цзян Чэн сидел у стены небольшого чердака, выкурив уже три сигареты. Отбросив очередной окурок, он начал собирать вещи, дожидаясь, пока все уйдут, прежде чем спуститься вниз.

В этот момент телефон Цзян Чэна издал сигнал. Казалось, и секунды не прошло как парень вытащил телефон из кармана.

Блин, ну что за скорость рук!

Гу Фэй прислал сообщение.

> Со мной всё в порядке.

От такой плохой попытки утешить Цзян Чэн чуть было не выругался.

> Где ты?

> В магазине. Подъедь сюда.

Твою ж мать!

Цзян Чэн потерял дар речи.

У него такая травма, а он даже не удосужился отправиться в больницу?! Гу Фэй просто взял и вернулся в магазин?! Может, он был в городской больнице и уже вернулся?

Цзян Чэн больше не отвечал на сообщения. Он собрал свои вещи и склонился над краем крыши, чтобы взглянуть вниз – там никого не было.

Как раз в этот момент его вдруг охватил приступ головокружения. Видимо из-за того, что сильный стресс уже отступил, как и боязнь высоты на верхушке пятиэтажного здания, Цзян Чэн ненадолго лишился ощущения страха, почувствовав себя намного спокойнее, чем обычно. Однако колени внезапно подкосились, и он сел на край крыши. Цзян Чэну потребовалось немало времени, прежде чем он наконец пришёл в себя.

– Вот чёрт! – Цзян Чэн тихо выругался.

Он развернулся, взял сумку и, таща её за собой, медленно побрёл к лестнице, ведущей вниз.

– Блин, десять тысяч альпак* пролетели в сознании нашего ведущего Цзян Чэна. Он, должно быть, очень рад тому, что здесь нет никого, кто мог бы увидеть, как он съёживается от страха.

*Десять тысяч альпак (万头草泥马) – почти омофон ненормативной лексики в значении «ёб твою мать». Придуман примерно в 2009 году интернет-пользователями Китая, чтобы обойти цензуру.

Прежде чем выйти из здания, Цзян Чэн ещё раз осмотрел территорию через окно и, убедившись, что вокруг абсолютно никого нет, наконец вышел.

Мусора внизу значительно прибавилось, бо́льшая его часть очевидно попадала с крыш – всё выглядело так, будто здесь произошла катастрофа. Бочку с маслом тоже бросили на землю, а не сгоревшая дотла древесина внутри всё ещё мерцала неярким пламенем.

Цзян Чэн медленно прошёл через этот беспорядок и пнул несколько больших тлеющих досок в канаву на обочине дороги.

Рядом со зданиями было всего несколько работающих уличных фонарей, а после поворота его сопровождал только лунный свет.

Когда Цзян Чэн наконец доехал до перекрёстка, то увидел, что заднее сиденье его велосипеда – по какой-то причине – разломано до такой степени, что даже искривилось.

Цзян Чэн почувствовал, как у него начали побаливать ноги.

Ну давай же.

Он только что закончил баскетбольный матч, а потом всё время стоял на коленях на крыше.

Но, по сравнению с ногами придурка № 1, несомненно, мои в более хорошем состоянии.

Цзян Чэн нахмурил брови, сел на велосипед и поспешно помчался дальше. По дороге к магазину он был словно молния: нёсся на велосипеде так, будто участвовал в гонке «Формулы-1».

Как только свет от магазина Гу Фэя появился в поле зрения Цзян Чэна, юноша, наконец, стал замедляться.

Цзян Чэн оставил велосипед на обочине, даже не удосужившись повесить замок, и помчался к магазину.

Когда он поднял занавеску, то увидел перед собой наполовину опущенную задвижную дверь, однако в тот момент движения Цзян Чэна не успевали за мозгом, и он с грохотом врезался в неё.

– А-ай!

– Чэн-гэ?! – из магазина послышался испуганный голос Гу Фэя.

– Твой дедушка Цзян! – крикнул Цзян Чэн, наклонившись, чтобы войти в магазин.

Когда он поднял глаза, то увидел Гу Фэя, стоящего в дверном проёме внутренней комнаты.

Левая штанина его брюк была закатана до колена, а икра аккуратно обмотана бинтом, удерживающим шину. Рука Гу Фэя также была забинтована, на лице было несколько пластырей.

Цзян Чэн замер, глядя на него. Ему потребовалось много времени, чтобы наконец прийти в себя. Когда он заговорил, тон его голоса звучал как никогда ласково, будто он пытался сказать: «Я правда глубоко сочувствую вам, придуркам».

– Так ты всё же можешь стоять? Раз так, почему бы тебе прямо сейчас просто не начать танцевать, а?

Гу Фэй удивлённо смотрел на Цзян Чэна секунд десять, прежде чем внезапно разразиться смехом. Юноша прислонился к дверному косяку и смеялся так сильно, что всё никак не мог успокоиться.

– Какого чёрта ты ржёшь?! – Цзян Чэн, охваченный гневом, ткнул в него пальцем. – Хочешь верь, хочешь нет, но я выбью из тебя всё дерьмо, если ты сейчас же не прекратишь! Чёртов идиот!

– Чэн-гэ, ты перебарщиваешь, – Гу Фэй схватил его за руку и, не отпуская её, произнёс: – Чэн-гэ, я в порядке.

– С тобой всё в порядке только тогда, когда с тобой что-нибудь случается! Придурок номер один! – выругался Цзян Чэн.

– Но со мной правда всё в порядке, – Гу Фэй поднял левую ногу и несколько раз стукнул ею о дверной косяк. – Я не…

– Что это, чёрт возьми? – Цзян Чэн уже готов был протянуть перед собой руки, чтобы поймать свои глаза, которые чуть не выпали из орбит. – Что всё это значит?

– Я не получил серьёзных травм, – Гу Фэй поднял правую руку, обмотанную бинтом. – Пострадала только моя рука, а ещё у меня несколько царапин. Нога совершенно цела.

Цзян Чэн уставился на него, чувствуя, что не может прийти в себя.

– Так нога в порядке?

– Ага, – Гу Фэй отошёл, чтобы опустить раздвижную дверь магазина, а затем вернулся во внутреннюю комнату. – Я…

– С тобой правда всё хорошо?

По его походке Цзян Чэн убедился, что Гу Фэй действительно не похож на человека, который сломал ногу. Цзян Чэн внезапно почувствовал странное волнение, похожее на то, как если бы он потерял тысячу юаней, а потом обнаружил их плавающими в стиральной машине.

– Правда, – Гу Фэй улыбнулся.

– Блядь, серьёзно? – Цзян Чэн подошёл и пару раз пнул одноклассника по ноге. – Блядь!

– Серьёзно, правда, точно, – заверил его Гу Фэй. – Перестань беспокоиться.

– Но я же совершенно точно видел, как твоя нога… – Цзян Чэн жестикулировал руками, – стала такой!

Гу Фэй взял деревяшку, валяющуюся у стены и треснувшую в центре.

– Вот. Я взял это, чтобы не подвернуть лодыжку, и…

– Твою мать! – Цзян Чэн взглянул на него. – Вот это талант к актёрскому мастерству, просто потрясающе!

– Сначала я правда думал, что, скорее всего, заработаю где-нибудь перелом, но не ожидал, что смогу выйти сухим из воды, даже после нескольких таких приземлений и перекатов, – ответил Гу Фэй. – Поэтому я просто воспользовался случаем.

– Разве кто-то из них не осматривал твою ногу? Я же своими глазами видел... – Цзян Чэн уже несколько раз осмотрел стальной стержень. – И он не заметил, что твоя нога в порядке?

– Он, наверное, заметил, – Гу Фэй сел на кровать. – Но ничего не сказал.

– Завтра мы должны подарить ему шёлковое знамя и выразить нашу благодарность за самоотверженность образцового гражданина, словно он Лэй Фэн*.

*Сирота, воспитанный Народно-освободительной армией Китая, «безымянный герой», жизненный подвиг которого полностью заключался в бескорыстной помощи старшим товарищам, крестьянам и старикам. Посмертно прославлен китайской пропагандой как образец безупречного альтруизма и верности коммунистическим идеалам, служил примером для воспитания молодёжи.

– Чэн-гэ, спасибо тебе, – сказал Гу Фэй.

– За что? – Цзян Чэн взглянул на него.

– Спасибо, что всегда попадал в цель, – Гу Фэй улыбнулся.

– Да ничего такого... – Цзян Чэн махнул рукой. – Я думал, что помру от страха.

Гу Фэй не мог остановить свой смех. Цзян Чэн бросил на него недовольный взгляд.

– Ты всё никак не угомонишься? Не смейся, но мы ведь скоро уже вступим в ряды взрослых, поэтому не мог бы ты...

Гу Фэй засмеялся ещё сильнее, прижав царапину на лице. Цзян Чэна вдруг тоже захлестнула волна смеха, так что он даже не смог закончить свою фразу. Он рухнул на стоявший рядом стул, без остановки продолжая смеяться и уставившись в пол.

Цзян Чэн никак не мог понять, злится он или же счастлив. Но он совершенно точно чувствовал радость и облегчение от того факта, что нога Гу Фэя на самом деле не сломана.

Отсмеявшись, никто из них не заговорил, и комната погрузилась в тишину.

Гу Фэй опустил голову и тихо вздохнул с облегчением. Цзян Чэн тоже склонил голову и потёр лицо рукой.

– Ты ведь не плакал, да? – Гу Фэй выпрямился и повернул голову, чтобы посмотреть на него.

– Нет.

Цзян Чэн сцепил руки вместе, покачивая их вперёд и назад. Лишь спустя долгое время он наконец поднял голову и глубоко вздохнул.

– Гу Фэй...

– А? – откликнулся парень.

– Ты когда-нибудь думал о том, чтобы… – Цзян Чэн начал эту фразу с некоторым трудом, но всё же не сделал ни единой паузы и ни секунды не колебался, когда продолжил: – …начать встречаться с парнем?

Продолжение следует...

Над главой работали:

Перевод: _n_u_t_a_

Редакт: Лютый_Хвост