Онлайн чтение книги Маленький гриб Little Mushroom
Апокалипсис (22)

Полярное сияние резко замерцало.

«Грохот».

Звук бьющегося стекла взорвал безмолвную ночь, и Ань Чжэ повернулся, чтобы посмотреть на лабораторию. Полли тоже смотрел на окно в той стороне.

– Ром?

Оконное стекло застилал туман, делая происходящее внутри размытым. Видна была только тень человека.

– Господин! – голос Рома редко звучал так возбуждённо. Он ударил окно одной рукой, и ставни с треском открылись. Его голос был ясным, но дрожащим. – Экран, экран…

Полли заглянул в комнату. Большой экран, как и раньше, по-прежнему показывал беспорядочные узоры.

Тем не менее, Ром сказал:

– Только что…

Ань Чжэ несколько раз кашлянул и сказал:

– Я в порядке.

Убедившись, что он ещё не умирает, Полли зашагал в лабораторию. Ань Чжэ тихо сглотнул кровь и последовал за ним. Его тело находилось в странном состоянии, крайне ослабленное и до крайности болезненное, но именно достигнув предела, оно теперь казалось пустым.

В лаборатории Ром уронил стеклянную бутылку, наполненную гранулами антибиотика. Осколки стекла разлетелись по полу, но никому не пришло в голову убрать их.

Полли подошёл к большому экрану, где линии всё ещё колебались, как группа извивающихся червей.

– Что не так?

Губы Рома дернулись, когда он сказал:

– Ясно… это становилось ясным только что.

Ань Чжэ не мог описать выражение лица Полли в этот момент. Это было похоже на то, как если бы слишком много сильных эмоций смешалось вместе, в итоге сделав его пустым. Ладонь Полли слегка дрожала, когда он положил правую руку на джойстик инструмента.

– Ты уверен?

Глаза Рома казались нерешительными, а может быть, он пытался вспомнить. Полли уставился на него, и прошло три секунды, прежде чем он ответил:

– Я уверен.

Полли Джоан смотрел на экран, а Ань Чжэ стоял позади него. На пике развития науки и техники это экспериментальное учреждение использовалось для изучения искусственных магнитных полюсов. Многие приборы могли быть потеряны из-за многолетней поломки, но всё же это была квалифицированная и действующая физическая лаборатория. В этой задыхающейся тишине он увидел, как Полли использовал джойстик, чтобы тянуть волновую линию назад.

– В какое время? – спросил Полли.

– Только что.

С минуту Ром молчал, взвешивая свои слова.

– Он просто моргнул.

Полли глубоко вздохнул и перевёл записанное прибором время на три минуты назад. Затем он прокрутил его кадр за кадром на маленьком экране.

Бьющиеся и извивающиеся чёрные линии различались по глубине. Некоторые из них образовывали кривые, а некоторые были разбросаны чёрными точками, похожими на звёзды. Они были связаны вот так, как судьба. Каждый кадр менял свою форму, но это изменение было нерегулярным. Проведя почти полмесяца в лаборатории, юноша уже давно знал, что клетка Симпсона фиксирует частоту взаимодействия элементарных частиц. Полли всегда называл это «частотой».

Однако сложность и хаос этой частоты выходили за рамки существующей науки человечества. Полли стремился найти способ принимать и обрабатывать их, чтобы сделать их более чёткими, точно так же, как человек слышал песню и пытался написать партитуру или когда они постоянно настраивали частоту радио, чтобы получить чёткий сигнал. Просто эта работа не продвигалась долгое время. Полли однажды сказал, что, столкнувшись с хаотическими линиями, он был подобен смертному, желающему услышать волю Бога, как муравей, пытающейся истолковать человеческий язык.

Ань Чжэ смотрел на всё ещё движущийся большой экран и иногда обращал свой обеспокоенный взор на Полли. Он обнаружил, что Ром вёл себя так же. В этом длительном эксперименте было слишком много неудач. Если «чистый» момент Рома не может быть воспроизведён, тогда Ань Чжэ предпочёл бы, чтобы Полли никогда не получал эту новость.

Один кадр сменял другой. Пламя в камине горело, и время от времени дрова издавали потрескивающий звук, который особенно волновал в тихой лаборатории.

Призрачное изображение выскочило с экрана, как привидение.

Ань Чжэ не мог не задержать дыхание.

На серо-чёрном фоне все линии внезапно исчезли, а за ними последовали бесчисленные плотные белые точки, полупрозрачные слабые белые точки, скрытые на заднем плане. Нельзя использовать человеческий язык, чтобы описать, какой у них тип формы, и, казалось, не было никакой закономерности. Кое-где они собрались, кое-где рассредоточились. В центре фигуры не было белых пятен, они окружали её, как кратер. Серо-чёрный неправильный круг выглядел как странный и зловещий глаз. Это было похоже на то, как будто люди в эпоху цивилизации сфотографировали невероятно великолепную туманность и затем превратили её в безжизненное чёрно-белое изображение.

– Да, именно этот, – заявил Ром. – Машина сломана?

– Нет… – Полли медленно покачал головой. Возможно, его настроение было слишком напряжённым, но его зрачки немного расширились. – Это необработанное исходное изображение. Предыдущие строки были удалены из исходного изображения.

Ань Чжэ медленно обдумывал значение этого предложения, пока Ром пытался сделать Полли профилактическую подготовку. Он задумался на мгновение, прежде чем повторить:

– Это… или машина сломалась.

– Нет, – Полли покачал головой и отметил ослепительной красной звездой точку времени, где появился этот кадр изображения. Он говорил намного быстрее, чем обычно, и ему было трудно скрыть волнение. – Если частота частиц резко меняется, анализатор не может получить результат за короткое время. Он на короткое время покажет исходное изображение, доказывая, что мы правы. Позови Тан Ланя сюда.

Некоторое время спустя Тан Лань толкнул дверь лаборатории, он был тусклого чёрно-синего оттенка. Он явно немного слабоват.

– Господин, вам что-то нужно от меня?

Полли спросил:

– Ты спал? Прости, что разбудил тебя.

Тан Лань покачал головой.

– Я уже проснулся, когда пришёл Ром.

– Ты плохо спал?

– Я просто хотел прийти к вам, – сообщил Тан Лань. – Колебания внезапно усилились, и на секунду я почувствовал очень резкий шум. Потом я проснулся.

– Что насчет данного момента?

– Теперь всё в порядке.

Полли долго молчал, пока Тан Лань не спросил:

– Господин, в чём дело?

– Наш подход правильный. Как только колебания усилились, они показали эту аномалию в реальном времени. Этот тип волны может быть захвачен клеткой Симпсона методом, аналогичным магнитному полю, – Полли выглядел торжественно.

Тан Лань приподнял бровь.

– Разве это не хорошие новости?

– Нет, я думаю над вопросом.

В лаборатории никто не разговаривал, был слышен только голос Полли. Его взгляд переместился с маленького экрана с захватом кадра на большой экран, заполненный сложными линиями.

– Мы хотим зафиксировать частоту колебаний и проанализировать причину искажения. Однако, что, если в настоящее время он показывает, как искусственное магнитное поле Земли борется с неизвестными колебаниями Вселенной?

– Я понимаю, что вы имеете в виду, – Тан Лань поднял взгляд. – Магнитное поле может противостоять колебаниям, но клетка Симпсона принимает их одновременно. Это взаимная помеха.

– Да. Я подумал, если магнитное поле может полностью противостоять колебаниям, почему на Земле происходит генетическая инфекция? Это имеет смысл, если двое из них зашли в тупик. Колебания всегда влияли на планету, но магнитное поле также сопротивляется, так что материал не был полностью искажён. Частоты обоих переплетены.

– В таком случае… – Тан Лань нахмурился. – Господин, если вы хотите использовать клетку Симпсона для анализа колебаний, вам нужно либо дождаться, пока колебания преодолеют магнитное поле, либо искусственное магнитное поле перестанет работать.

– Верно, – медленно произнёс Полли.

– Однако, как только колебания начнут преобладать, материал будет искажён, и это повлияет на клетку Симпсона.

– Нет, есть способ.

Все смотрели на Полли, но никто не говорил. В тихой лаборатории они только слушали, как Полли продолжал:

– У научно-исследовательского института Хайленда есть собственный подвижный независимый магнитный полюс, который может генерировать небольшое магнитное поле с ограниченным диапазоном. Это результат исследований прошлого. Так мы смогли выжить, когда месяц назад сломались искусственные магнитные полюса.

– Если искусственное магнитное поле, окутывающее планету, исчезнет… мы можем отрегулировать положение независимых магнитных полюсов так, чтобы оно защищало основное оборудование клетки Симпсона и в то же время максимально обнажало зону приёма, – серо-голубые глаза Полли слегка сузились, когда он смотрел вниз на горящее море огня.

– Тогда мы сможем проанализировать только частоту колебаний.

– Да, именно так… – Полли глубоко вздохнул, и огонь надежды, наполнивший его глаза, погас. – Но…

Его слова оборвались, не успев закончиться. В комнате внезапно стало тихо, никто не говорил. Наконец, Тан Лань сказал:

– Колебание можно увидеть, только… если искусственное магнитное поле не работает?

Он смотрел на ночное небо снаружи, и его голос огрубел.

Полли медленно сел перед компьютером, лицом к каналу связи с базой, но он не спешил действовать. Он пробормотал:

– Истину можно увидеть только перед лицом смерти.

Стоя в углу, Ань Чжэ спокойно наблюдал за всем происходящим.

Предположение Полли было хорошо обоснованным. Если бы в мире осталось только это странное колебание, инструмент мог бы показать полную картину.

На самом деле это было возможно. Полли теперь смотрел на канал связи, и он, должно быть, обдумывал свою формулировку. Если одна из баз, Северная или база Подземного города пообещает остановить искусственный магнитный полюс, правда будет открыта. Но что потом? Что произойдёт с двумя базами после потери магнитного поля? В результате катастрофы месяц назад уцелевшее население Северной базы сократилось до восьми тысяч человек.

Ань Чжэ не мог представить, с какой внутренней борьбой сейчас столкнулся Полли. Доброжелательный учёный покинул базу, потому что не мог видеть, как несколько человек приносятся в жертву ради большинства. Однако мир казался таким. Он убивал живых, убивал доброжелательных и приводил искателей правды в отчаяние.

Глядя в экран, Полли медленно закрыл глаза.

Затем вмешался Тан Лань.

– Я сделаю это.