Онлайн чтение книги Маленький гриб Little Mushroom
Роза

====== Первая роза 2103 г. ======

– У нас нет другого пути.

– Всё в мире пожирает человечество, и наша численность уменьшается день ото дня.

– Дитя, – госпожа Лу сняла с груди значок с золотой розой, положила его себе на ладонь и медленно сомкнула пальцы. Она могла чувствовать волнистые и мягкие линии лепестков розы, как будто касаясь настоящего цветка.

– Каждый должен взять в руки оружие, которое у него есть, чтобы бороться с этой эпохой, – её голос был нежным, как волна.

– Но ты ничего не получишь, мама.

– От этого никто не выиграет, только человечество в целом. Как только человечество постепенно переживёт плохую ситуацию, мы, как личности, вернёмся, даже если это произойдёт через сотни лет. На самом деле, когда ты спасаешь всех, ты будешь спасена и сама. Тем не менее, мы не можем исключить ситуацию, что наше спасение придёт намного позже, чем спасение всех остальных, – сказала она. – Вот тогда мы возьмёмся за оружие, чтобы защитить себя.

– Наступит ли такой день, мама?

– Наступит, – её голос был определённо тревожный. – Если… если все мы не будем спасены, мы уже обречены. Но помни, дитя. В любом случае, люди любят друг друга. Дитя, ты их любишь?

– Люблю.

Значок она отдала своей маленькой дочери.

====== Вторая Роза, 2105 г. ======

Раздался громкий удар. Тяжёлый предмет упал на пол и окружающее пространство закружилось вихрем. Мать ударила её этим предметом по затылку, и она тяжело рухнула на пол. Раздался хлопок закрывающейся двери спальни. Затем щелчок – дверь была заперта.

Она должна была упасть в обморок, но в последнюю секунду перед обмороком из кармана её куртки выскользнул сверкающий золотой предмет. Цвет вернул ей уплывающее сознание. В ушах у неё гудело, как будто слышался рёв самолёта. Возникла острая боль, как будто её голова раскалывалась, и онемение, как будто она потеряла все конечности. В разгар этого ощущения она протянула руку, чтобы схватить значок с золотой розой, и затаила дыхание.

Она не позволяла себе потерять сознание. У неё был мягкий характер, но воля была сильнее, чем у обычных людей. Это признавала и её мать.

Её мать была такой выдающейся и прекрасной женщиной. Тетя Линь Шань сказала, что мама проявила исключительный талант руководителя, когда она была маленькой девочкой, и даже стала одним из инициаторов закона о плодородности в Декларации Розы, которая спасла людей. До сих пор, когда угнетение женщин становилось всё более и более серьёзным, за пределами первоначально согласованного плана, мать и её сверстники брали в руки оружие, чтобы защитить свою свободу и достоинство.

Казалось, прошло много времени. Полчаса, час или два часа. Через дверь спальни она услышала грубый стук на входе. Раздался звук шагов по полу туфель на высоких каблуках. Это была её мать, госпожа Лу. Все знали, что госпожа Лу всю жизнь была элегантной. Она всегда красиво носила малиновое платье и чёрные туфли на каблуках. Она совсем не менялась с возрастом.

Дверь открылась, и вошли гости. Их шаги были тяжёлыми, раздался звук ударов подошв военных ботинок об пол. Она чувствовала опасность, но в эти дни такие вещи случались часто.

Следующее, что последовало, – это звук слов, который, казалось, был намеренно понижен. Она смутно слышала такие слова, как «изменение», «остановка» и «концентрация». В последние три месяца её мать часто разговаривала с некоторыми людьми. Хотя мама намеренно избегала её, слова, которые она случайно услышала, были такими же.

Вероятно, она знала, что случилось. Полгода «розы» боролись с бесконечным притеснением, и база пыталась договориться с ними.

– Я не согласна, – её мать повысила голос.

– Боюсь, вам нужно пойти с нами.

– Я уже много путешествовала с вами.

– На этот раз все по-другому, госпожа.

– Есть ли ещё кто-нибудь?

– Только вы, госпожа. Маршал хочет лично договориться с вами. Вы также можете пригласить других людей.

– Я хотела попросить генерал-лейтенанта Линь Шань сопровождать меня со своей охраной.

– Конечно, госпожа, – сказал офицер после минуты молчания.

Офицер, похоже, набирал номер, а её мать подошла к шкафу для документов, стоящему возле двери спальни.

Офицер положил трубку.

Через мгновение госпожа Лу сообщила:

– Я подготовлю некоторые материалы. Как только приедет генерал-лейтенант Линь Шань, я пойду.

Раздался звук открывающейся картотеки, и все в гостиной молчали. Это было так долго, что она чуть не потеряла сознание. И всё же она ещё задавалась вопросом, почему мама пыталась оглушить её.

Почему? Почему?

Потому что…

Потому что…

Она думала об этом, теряя сознание.

Пока не раздался выстрел.

Она задрожала всем телом, её руки вспотели. Золотой значок выскользнул из руки и в следующее мгновение с громким звуком упал на пол. Её рушащаяся Вера была такой же, как и этот значок. В это трудное для оценки время она снова попыталась сжать значок в руке, прижав кулак к груди.

Долгое время кровь медленно текла через щель в двери, продвигаясь вперёд как щупальца осьминога. Она отвернулась в сторону уютно оформленной комнаты. Она не знала, были ли в её глазах печаль, ненависть, жалость или ничего.

В следующий момент она полностью потеряла сознание.

====== Третья Роза, 2105 г. ======

Её отвели в место, где она жила с девушками того же возраста в нескольких маленьких комнатках. Еда и вода ей доставлялись каждый день. Она знала, что на улице много всего происходило минимум три месяца, потому что такая жизнь длилась три месяца.

Она думала о том, почему мать вырубила её, если мама не знала об опасности, которая должна была произойти. Если мать знала об опасности, почему было бы не предпринять меры предосторожности раньше? Если убийство госпожи Лу из пистолета могло решить проблему, почему хаос длился три месяца? Если было понятно, что хаос продлится три месяца, зачем было убивать её?

Иногда она подозревала, что мать умышленно покончила с собой. Вдобавок её оглушили, чтобы сохранить жизнь.

Мама сказала, что, кроме женщин, имеющих непосредственное отношение к декларации, остальные члены базы были равнодушны к оппозиции. Конечно, есть способ заставить их позаботиться. Это должно было дать им понять, что то, что их угнетало, настолько огромно, что однажды оно сокрушит всех.

Или, может быть, она никогда не узнает правды.

Несмотря ни на что, её мать, госпожа Лу, и соратники госпожи Лу потерпели поражение. Потому что её и других девушек привели к большому белому шестиугольному зданию, которое она видела каждый день, когда открывала шторы. Оно называлось Эдемским садом.

В зале её за руку взяла старая незнакомая женщина.

– Дитя, – спросила дама. – Ты любишь человечество?

– В любом случае, – мягко сказала она, глядя даме в глаза. – Люди любят друг друга.

Она вошла. Она знала, что годы спустя будет известна как госпожа Лу. Как будто её мать всё ещё жива.

====== Четвертая роза, сейчас. ======

Это был тёмно-зелёный монстр.

Ань Чжэ присел на корточки, чтобы посмотреть на него.

Он умирал. В его брюшной полости виднелись три кровавых дыры размером с чашу, из которых вытекала густая чёрная мутная жидкость. Кожа, состоящая из мелких чешуек, выступающих шипов и шишек на теле, была слегка волнистая. Четыре из пяти глаз были фасеточными, покрытыми зловещей белой плёнкой. Пятый был плотно закрыт. Глаза на спине были тусклыми.

Трудно увидеть в Бездне тяжело раненого и умирающего монстра. Это означало, что он едва выиграл бой, и кровавое дыхание ещё не было обнаружено другими охотниками.

Он был не очень большим, размером с новорождённого человеческого младенца. Конечно, это не означало, что он всегда был таким при жизни. Это произошло потому, что полиморфные монстры в Бездне могли свободно трансформироваться между формами. Полли сказал, что при прежней теоретической системе это было невероятно. Это произошло потому, что тогда некоторые материалы должны были исчезать из воздуха, а некоторые появляться в воздухе. Однако если это объяснено с помощью колебаний и частот, то это изменение формы было просто изменением частоты, что легко сделать.

Теперь, умирая, он мог находиться в таком состоянии, потому что хотел умереть именно в этой форме. Это может быть его первоначальная форма или любимая форма.

Ань Чжэ слегка коснулся головы мицелием, но реакции не последовало.

– Он умирает, – юноша нахмурился, глядя на монстра.

Лу Фэн рядом с ним сказал только одно.

– Идёт дождь.

Ань Чжэ поднял голову. Небо было покрыто облаками, и дождь лил между деревьями, ветвями и листьями, падая на землю. В следующую секунду на рану монстра упала одна капля. Он дернулся, казалось, от боли.

Летний дождь начинался быстро. Буквально через несколько секунд плотные капли дождя били по листьям, как барабаны. Лу Фэн накрыл плечи и голову Ань Чжэ своим форменным плащом. Ань Чжэ сказал:

– Когда я пришёл сюда, мне показалось, что поблизости есть пещера.

Он схватил Лу Фэна за руку и встал, поколебавшись несколько секунд. Наконец, он поднял маленького монстра, дрожавшего от боли, и направился к холму поблизости.

– Форма не совсем правильная, – сказал Лу Фэн.

Ань Чжэ этого не чувствовал. Таких форм рельефа в Бездне было много.

Там был вход в пещеру, глубокий проход среди сплетённых лоз.

Монстр в его руках всё ещё дрожал. Давным-давно он таким же образом затащил серьёзно раненого Ань Цзэ в пещеру. Он знал, что пещера перед ним определённо была не той, что в прошлом, но он странно чувствовал, что время и судьба накладываются друг на друга, и он снова шёл по этой дороге.

Однако, стоя у входа в так называемую пещеру, он, наконец, поверил в суждение Лу Фэна.

Это отверстие не было обычным отверстием неправильной формы. Оно было слегка изогнутым. Это заброшенное здание, втиснутое в нынешнюю форму возвышенности. В Бездне действительно есть руины человеческих городов. На развалинах были разные постройки с разным назначением. За последние сто лет существа Бездны выросли и распространились в них.

Они вошли, их окружала только темнота с редким свечением растений. Ань Чжэ уложил монстра и поместил фонарик в определённое положение. Фонарик осветил ограниченное пространство. Это был широкий зал с ветхой мебелью. Это была церковь с пёстрыми стенами и следами обитающих в ней монстров. Однако казалось, что она была давно заброшена.

Раздался звук скольжения панциря о камень, когда раненый и умирающий монстр продвинулся к ним на пять сантиметров. Ань Чжэ протянул руку и коснулся пуха на ногах. Голова монстра повернулась. В фасеточных глазах насекомого нет зрачков млекопитающих. Было трудно понять, на чём они фокусировались, но Ань Чжэ знал, что он смотрит на него.

Почему он смотрел на него? О чём он думал? Какие чувства испытывал пятиглазый монстр, когда умирал? Ань Чжэ не знал, что белый мицелий ползёт вверх по телу монстра и нежно покрывает его самую глубокую рану.

Ноги двигались, как будто он хотел приблизиться к Ань Чжэ, но в следующий момент его тело замерло. Он собирался умереть.

Ань Чжэ посмотрел на него, но не убрал свой мицелий. Казалось, что он чувствует взгляд со стороны. Он повернул голову и обнаружил, что Лу Фэн прислонился к полуразрушенной колонне в церковном зале, скрестив руки на груди и глядя сюда, наблюдая за каждым движением Ань Чжэ.

Лу Фэн спросил:

– Ты часто это делал?

– Иногда, – ответил Ань Чжэ, скрестив руки.

Он знал, о чём спрашивал Лу Фэн. Если он встречал раненое существо в Бездне, то уносил его обратно. Иногда серьёзно раненное существо выживало, потому что попадало в безопасную пещеру. В большинстве же случаев они были серьёзно ранены и умирали.

То же самое и с Ань Цзэ.

Лу Фэн всё ещё наблюдал за ним.

– К тому времени ты что-нибудь понимал?

Ань Чжэ вспомнил об этом и покачал головой. В то время он был просто грибом. Он даже не знал, как описать жизненное состояние гриба на человеческом языке. Он поджал губы и продолжил:

– Если мой мицелий рвётся, мне больно. И я боюсь умереть. Поэтому, когда я вижу, как они умирают, я пытаюсь помочь.

Спустя долгое время он увидел улыбающегося Лу Фэна.

– Это то, что ты делаешь.

Плащ был мокрым из-за дождя, а это место особенно тёмное и мокрое. К счастью, в рюкзаке было несколько блоков угля. Они установили кронштейн, разожгли огонь и выключили фонарик.

– Тебе холодно? – спросил Лу Фэн Ань Чжэ.

Ань Чжэ покачал головой, но всё же прислонился к Лу Фэну, который протянул руку и положил её ему на плечо. Они больше не разговаривали. Ань Чжэ просто опёрся на плечо Лу Фэна и смотрел на танцующее пламя.

– Смогу ли я найти Ань Цзэ? – спросил он спустя долгое время.

Он и Лу Фэн согласились остаться в Бездне на один месяц, а затем на базе на один месяц.

Лу Фэн не ненавидел Бездну. Ань Чжэ даже подумал, что полковник предпочитает скорее Бездну, чем базу. Полковник много знал о Бездне и мог собрать много образцов для института за один месяц. Однако, как бы ни был знаком Лу Фэн с этим местом, Бездна всё ещё была очень большой.

– Пока есть пещера, – сказал Лу Фэн.

Ань Чжэ вспомнил всё в Бездне.

– Пещера может быть покрыта грибами, она может быть затоплена водой, она может обрушиться из-за сражающихся монстров… Бывают времена, когда пещера оживает. Она просыпается и уходит.

– Тем не менее, я должен его найти.

– Это то, что я обещал Ань Цзэ.

– Хотя он не знает.

– Это то, что я пообещал себе.

Ань Чжэ говорил сам с собой, а Лу Фэн просто гладил его по руке. В конце концов, он сказал Ань Чжэ:

– Он не рассердится, из-за того что ты опоздаешь.

Ань Чжэ кивнул. Ань Цзэ был очень приятным человеком. Он отложил свои мысли и продолжил смотреть на пламя. Медленно он говорил о вещах в Бездне, а Лу Фэн просто слушал.

Неизвестно, сколько времени это заняло, но Ань Чжэ внезапно подумал, что всё о его жизни в качестве гриба уже было рассказано Лу Фэну. Лу Фэн знал о сезоне дождей, траве, Ань Цзэ и Цяо Си, обо всех людях, которых он знал, и обо всех вещах, с которыми он сталкивался. Напротив, он сам не понимал прошлого Лу Фэна.

– Ты… – спросил он, – Ты когда-нибудь обещал то, чего не мог сделать?

Ань Чжэ уже обдумал ответ. Он считал, что Лу Фэн не будет легко давать обещания или иметь какие-то нереалистичные фантазии. Однако, к его удивлению, после недолгого молчания Лу Фэн ответил:

– Да.

Послышался треск, когда дрова постепенно уменьшились, горящее пламя превратилось в красный свет среди тёмного угля. Окрестности потускнели, поднялась пыль.

Лестница на двадцать второй этаж Эдема тоже была тёмным и пыльным местом.

– В тот день, – Лу Фэн как будто услышал нежный женский голос в трансе. – В тот день, когда мы все будем на свободе, мне не придется тайно встречаться со своими детьми.

Цзи Байлань не был ребёнком госпожи Лу, но он также часто заходил на двадцать второй этаж. В это время он сидел на перилах аварийной лестницы, раскачивая ногами.

– Госпожа, вы обязательно увидите этот день.

Дама коснулась его головы.

– Вот наш великий учёный.

Цзи Байлань поднял голову и присвистнул.

– Лу Фэн и я тоже увидим этот день.

Взгляд женщины переместился с Цзи Байланя на Лу Фэна.

– Ты тоже собираешься на Маяк?

Лу Фэн покачал головой.

– Тогда ты такой же, как твой отец, – дама поцеловала его в лоб. – Тебе нужно защищать базу, когда ты вырастешь.

Затем женщина взяла его руку и руку Цзи Байланя. Она держала их вместе и положила на них свою руку.

– Мы все увидим этот день. В тот день… – её лицо было полно нежной радости. – В тот день мы будем вместе с твоим отцом. Вы обещаете мне?

– Обещаю.

– Обещаю, госпожа.

– Я тоже обещаю.

История Лу Фэна была коротка, но Ань Чжэ наблюдал за ним и внимательно слушал. На этот раз уже Лу Фэн наблюдал за умирающим огнём.

Ань Чжэ протянул руку. Он выпрямился и попытался обнять Лу Фэна, как Лу Фэн только что обнимал его. Полковник, казалось, понял его, изменил положение тела и наклонился к Ань Чжэ. Ань Чжэ обнял его. Он был немного непривычен к этому, но всё было нормально.

– Ты однажды сказал мне, что она стала пчелой из-за розы, выращенной много лет назад, – сказал Лу Фэн. – Я думал о том, кто дал ей её.

Ань Чжэ был поражён. В тот день, когда ультразвуковой рассеиватель ещё не был изобретён или когда диспергатор ненадолго вышел из строя, в город прилетела пчела. Её привлёк цветок, и она ужалила госпожу Лу в палец. Слабая частота пчелы таилась в её теле и была разбужена великим, неизвестным колебанием Вселенной.

На базе только у госпожи Лу были розы. Потому что она любила их, а другие любили её. Отец Лу Фэна и позже сам Лу Фэн отправляли ей семена после того, как Маяк подтверждал их безопасность – только эти два человека.

Ань Чжэ нежно держал Лу Фэна за руку. Дрова были сожжены, тусклый красный свет погас. Ветер эхом разнёсся по церкви, как в ветреную ночь.

– Я хочу, чтобы ты пошёл в Центр Объединённого фронта, – сказала ему госпожа Лу.

Это был последний раз, когда Лу Фэн разговаривал с ней перед тем, как пойти в армию. В то время он находился в небольшом полевом лагере, примыкающем к базе, на расстоянии, недоступном для связи с базой.

– Это место лучшее для тебя. Оно может быть в пустыне, но оно также и самое безопасное, – сказала она ему. – После стольких лет службы на базе это мой единственный эгоизм. Я хочу, чтобы ты жил. Я хочу, чтобы все мои дети жили, но я знаю только тебя.

Лу Фэн ничего не сказал.

– Если это будут другие места, я не стану тебя останавливать. Только не ходи в Суд высшей инстанции. Я боюсь этого места, – прошептала она. – В прошлом году в Суде высшей инстанции произошёл ещё один инцидент со стрельбой. Множество драматических изменений на базе стали началом кровавой бойни, Суд высшей инстанции истекает кровью каждый день. Это место слишком болезненно.

– Ты слушаешь? – спросила она после минутного молчания.

– Я слушаю, – ответил он.

– Тогда ты обещаешь мне.

– Ты должен пообещать…

Вдруг послышался звук электрического шума.

«Зззз…»

За этим сразу последовала успокаивающая музыка и нежный женский голос. «К сожалению, сигнал с базы был прерван из-за солнечного ветра в ионосфере. Это обычная ситуация, поэтому не паникуйте. Все действия будут продолжаться как обычно, и сигнал связи будет время от времени восстанавливаться. Вам будет отправлена трансляция, поэтому, пожалуйста, продолжайте слушать».

«…пожалуйста, продолжайте слушать».

Как только все дрова догорели до белого пепла, церковь погрузилась в темноту и тишину.

В этот момент горело бесчисленное множество слабых зелёных огней. Монстр-насекомое, которого подобрал Ань Чжэ, умер. Ань Чжэ оглянулся и увидел, что его тело постепенно распадается, превращаясь в маленьких зелёных светлячков. Они были похожи на ярко-зелёный дым или рой светлячков.

Сначала они охватили Ань Чжэ и Лу Фэна, как сон. Затем они поднялись, осветив всю полуразрушенную церковь, показывая пёстрый лик плачущей Девы Марии на левой стене и огромного распятого Иисуса впереди. Увядшие лозы свисали с плеч Девы Марии, а её щеки были поцарапаны когтями зверей. Тело Иисуса покрылось плесенью. Их глаза были единственной ясной вещью. Они молча смотрели на мир из-за лиан, плесени и пыли.

Свет улетел.

Судьба плыла по миру.