Онлайн чтение книги «Мой бедный, бедный мастер…»
ПОДКОВА

Аннушка Васина, та самая, что пролила постное масло не вовремя, была известна как настоящий бич той квартиры, где она проживала. А проживала она как раз под квартирою покойного Берлиоза.

В то самое время, как Маргарита почувствовала, что вежливые и дру жеские руки выводят ее и поэта на лестницу, Аннушка, известная в квар тире под именем стервы, не спала, как все добрые люди, а находилась в дверях своей квартиры. Дело в том, что у Аннушки была привычка вставать ни свет ни заря и отправляться куда-то с бидоном в руках.

В данном случае, однако, она никуда не отправлялась, а стояла в полутемной прихожей так, что в щель приоткрытой двери торчал ее острый нос и один глаз. Другой, заплывший в чудовищном багро вом синяке (Аннушку накануне били), скрывался во тьме.

Причина Аннушкиного поведения была в том, что Аннушка, со бравшись куда следовало с бидоном, не успела открыть дверь на лестницу, как увидела удивительного человека.

По облупленной и годами не мытой лестнице, хватаясь в остерве нении за перила, скатился с чрезвычайной быстротой мужчина в од ном белье и с чемоданом в руке. Кепка его была заломлена на заты лок, а чемодан был желтый.

Аннушка налетела так плотно на несущегося человека, что он ед ва не вышиб своим чемоданом бидон из ее рук.

– Куда ж тебя черт несет?! – вскричала Аннушка, отпрянув.

– Во Владивосток! – воскликнул человек в подштанниках таким странным голосом, как будто во сне или в бреду.

Но это было бы полгоря, а дальше произошло совсем невероятное: человек вместе с своим грузом кинулся к окну, одному из тех, что, как известно, бывают на каждой лестничной площадке и которое по слу чаю наступившей весны уже было открыто, и вылетел в него.

Аннушка ахнула, ударилась головой об стену, перекрестилась, а когда опомнилась, подбежала к окну и, легши животом на пол, вы сунула изуродованную физиономию. Но не увидела никакого разбив шегося человека, сколько ни вертела головой. Оставалось предполо жить, что личность, слоняющаяся на рассвете по передним лестни цам, упорхнула вместе с чемоданом и подштанниками, не оставив по себе никаких следов.

Тут же дверь на площадке повыше открылась, донеслись из квар тиры, занятой иностранцем, голоса и даже как бы музыка. И стали спускаться вниз.

Аннушка, как крыса, кинулась в свою дверь, забросила себя це почкой, оставила щель и стала подглядывать, ожидая увидеть инте ресные вещи. Она не ошиблась в своем расчете. Через несколько се кунд поравнялась с Аннушкиною дверью красавица дама, без шляпы, в буйных растрепанных рыжих волосах, одетая соблазнительно. Шелковое платье сползло с плеча, на ногах не было чулок, поверх всего – черный плащ. Красавица вела под руку пошатывающегося, как разглядела в рассвете Аннушка, будто бы бледного бородатого, одетого бедно, как будто больного. Но тоже в черном плаще. Сопро вождали этих двух две таких личности, что единственный действую щий глаз Аннушки едва не вылез из орбиты.

Один был одет шутом гороховым с бубенчиками, как клялась Ан нушка, и хромой, а другой – вылитый кот в сапогах и штанах и с бол тающимся на пузе револьвером, как от страху показалось Аннушке, в аршин длиною. Тут вся компания скрылась из глаз Аннушки на пово роте лестницы. Наверху захлопнули дверь, всякие звуки исчезли, но чуткое ухо дало знать Аннушке, что по асфальту шарахнула машина и стала у подъезда. Аннушка, откинув цепочку, выскочила на лестницу.

– Ай да иностранцы! – прошептала Аннушка, – вот какую жизнь ведут, – и пала животом на холодную мозаику площадки.

Отчетливо видела, как в роскошную закрытую машину погрузи лись все четверо, а затем без гудка в ясном рассвете нечистая сила унесла машину в ворота.

Аннушка не вытерпела и плюнула на асфальт.

– Чтоб вы, сволочи, перелопались! – воскликнула Аннушка. – Мы-то в рванине ходим, а… – но мысли своей не договорила, а на ка рачках поползла, сверкая единственным глазом, по площадке и под няла со ступеньки тяжелый, тускло сверкающий предмет.

Сомнений не было и быть не могло. Иностранцы подковыва ли сапоги лошадиными подковами из чистого золота. Тут все в голове Аннушки перепуталось. И роскошные машины иност ранцев, в то время как Аннушка мотается день-деньской, и полу голая баба, и бубенчики, и какой-то ювелир, и торгсин, и с пле мянником посоветоваться, и подкову ломать, и по кусочкам ее сдать, и…

Через минуту подкова была запрятана под засаленным лифчи ком, а Аннушка, вылупив глаз и думая об ювелирах и торгсинах, и племянниках, спускалась по лестнице. Но выйти ей не пришлось. У самых выходных дверей встретился ей преждевременно вернувшийся тот самый в бубенчиках, в каких-то странных полосатых не здешних, а очевидно, иностранных штанах в обтяжку. Рыжий.

Аннушка искусно сделала вид, что она сама по себе, состоит при своем бидоне и что разговаривать ей некогда, но рыжий ее остано вил словами:

– Отдавай подкову.

– Какую такую подкову? Никакой я подковы не знаю, – искусно ответила Аннушка и хотела отстранить рыжего.

Тот размахнулся и ударил Аннушку по уху с той стороны, что при ходилась у здорового глаза. Аннушка широко открыла рот, чтобы ис пустить вопль, но рыжий рукой, холодной, как поручень автобуса зи мой, и такой же твердой, сжал Аннушкино горло так, что прекратил ся доступ воздуха, и так подержал несколько секунд, а затем отпустил.

Набрав воздуху, Аннушка сказала, улыбнувшись:

– Подковочку? Сию минуту. Ваша подковочка? Я ее на лестнице нашла. Смотрю, лежит. Гвоздик, видно, выскочил. Я думала не ваша, а она ваша…

Получив подкову, иностранец пожал руку Аннушке и поблагода рил, выговаривая слова с иностранным акцентом:

– Я вам очень благодарен, мадам. Мне дорога эта подкова как па мять… Позвольте вам подарить на двести рублей бонов в торгсин.

8/1.34. Утро Отчаянно улыбаясь, Аннушка вскрикнула:

– Покорнейше благодарю! Мерси!

А иностранец в один мах взлетел на один марш, но, прежде чем окончательно смыться, крикнул Аннушке с площадки, но уже без ак цента:

– Ты, старая ведьма, если еще найдешь когда-нибудь чужую вещь, сдавай в милицию, а за пазуху не прячь.

Тут и исчез.

Чувствуя в голове звон и суматоху, Аннушка, по инерции продолжая улыбаться и шептать «мерси», пересчитала боны и выбежала на двор.

В девять часов утра Аннушка была у дверей торгсина на Смолен ском рынке. В девять с четвертью она купила на боны пахнущие ке росином 500 граммов чайной колбасы, пять метров ситца и многое другое еще.

В половину десятого ее арестовали.