Онлайн чтение книги Монохромные слухи Monochrome Rumors
Глава 12 - Съёмки (1)

Комната, в которую они вошли, была унылой и в ней чувствовалась некая опустошённость. Кровати стояли по обе стороны друг от друга, книжные полки были заставлены их вещами и книгами, а в одном углу комнаты с потолка свисала непрозрачная ткань. Всё-таки Хаджин представлял себе более красочный интерьер при словах "комната айдола". Однако, без колебаний открыв дверь, он увидел совершенно иную, отличающуюся от его представлений, картину. Затем немного наклонил голову и подошёл ближе к ткани.

Когда он кончиками пальцев отодвинул ткань напоминающую занавеску, то его взору открылась аккуратно систематизированная трёхъярусная вешалка. От рубашек до пальто, от брюк до простых аксессуаров – всё было аккуратно разложено по своим местам и больше создавало впечатление болезненности, а не опрятности. 

"Это дело рук Ли Шихёна? Если подумать, кажется, я слышал, что у него было что-то вроде мизофобии".

Когда незаметно вошедший следом Чан увидел, что Шихён стоит и смотрит на расставленные вешалки, он молча подошёл ближе и тихо произнёс:

– ...что такое? Я ничего не трогал.

Привычный тон. По тому, как звучал голос Чана, будто тот пытался предугадать его реакцию, Шихён понял, что в прошлом такое часто случалось. Недостаточно того, что этот парень выгонял своего соседа из его же комнаты, так, видимо, ещё и устраивал истерики из-за болезни. Даже самому Хаджину, который, казалось, не был заинтересован в этом, захотелось вытрясти всю душу из Шихёна, однако, глядя на то, как Ю Чан спокойно всё воспринимал, мужчина задумался а не сам ли Бодхисаттва [1] стоит перед ним?

[п/п: Бодхисаттва – в буддизме существо, стремящееся к просветлению, имеет стремление спасти всех живых существ от страданий]

Будто почувствовав, что на него смотрят, Чан опустил глаза. На первый взгляд парень казался хладнокровным, но чувствовалось в нём что-то такое, не позволяющее отвести взгляд. Тёмные глаза без двойного века выглядели мрачно, но при этом будоражили. И стоило встретиться с ним глазами, как естественным образом возникало желание отвести взгляд.  

Шихён прищёлкнул языком, представив, каково было жить здесь, если он уже чувствовал всю эту атмосферу.

– Теперь можешь оставаться здесь, и я не против небольшого беспорядка.

– ....

– Дам знать, если будет чересчур… а так веди себя соответственно своему возрасту.

Он сказал это, вспомнив, что Ю Чану было всего девятнадцать лет. Конечно, через месяц он станет совершеннолетним, но всё же между несовершеннолетним и взрослым ощущалась разница. Хотя, по правде говоря, даже будучи Ли Хаджином, он был довольно чистоплотным.

Но тут царила не совсем обычная обстановка, хотя и не ему судить о "нормальности"... но даже он понимал, что для юноши в самом расцвете сил нахождение в подобной комнате с такой сверх чистоплотной атмосферой могло обернуться сильным стрессом.

Чан просто смотрел на него, не говоря ни слова.

Трудно было понять значение его взгляда, но он чем-то напоминал человека, рассматривающего что-то любопытное.

Шихён не стал дожидаться ответа и, закончив говорить, отвернулся. Он ещё не совсем привык к тому, что его тело так легко уставало при малейшем движении, единственное утешало, что сейчас он был в гораздо лучшем состоянии, чем когда только очнулся. Когда он находился в больнице, то большую часть времени спал, чем бодрствовал, и все время был вялым, но сейчас чувствовал себя намного лучше. 

Это случилось в тот момент, когда Ли Шихён стоял и пытался определить, какая из двух кроватей принадлежит ему.

Прохладная ладонь коснулась его запястья.

– А…

Прежде чем он успел осознать происходящее, его с легкостью притянули к себе и он оказался прямо перед Ю Чаном. В недоумении парень посмотрел на Чана снизу вверх, тот же, не отпуская чужого запястья, протянул другую руку и осторожно сжал его шею.

"А, нет, только не говори, что решил избавиться от меня за ненадобностью?" – когда он в шутку подумал, что у его соседа накопилось много претензий к этому телу, Чан слегка надавил большим пальцем, медленно поворачивая голову Шихёна в сторону.

Как будто это и было его изначальной целью.

Он долго и пристально смотрел на него. Чувствуя себя некомфортно в том положении, в котором его держали, Шихён открыл рот, чтобы сказать об этом, но тут вдруг что-то потекло вниз.

– Ранее.

Низкий, влажный голос.

– Вот здесь…

Голос, раздавшийся вместе с дыханием, вызывал мурашки по коже. Шихён попытался отодвинуться, но вдруг почувствовал как чужие кончики пальцев мягко потёрли его кожу за ухом. Почувствовав жжение в том месте, Шихён нахмурился, а Ю Чан склонился ещё ниже. За ухом была царапина, скрытая волосами. Очевидно, это был порез, полученный ранее во время поездки в общежитие.

Сама ранка была неглубокой, но на фоне бледной кожи смотрелась очень болезненно. Ю Чан не раздумывая склонился ниже и тут же Шихён почувствовал прикосновение влажного языка к царапине. 

Казалось, будто рана горит. Медленный звук зализывания проникал прямо в ухо.

Шихён, немного ошарашенный такой вопиющей ситуацией, толкнул парня в плечо, но Чан не сдвинулся с места и отпустил Ли Шихёна, только зализав рану. Когда они вновь пересеклись взглядами, его выражение лица по-прежнему оставалось бесстрастным.

– … какого…

– За ухом. Больно, наверное.

Услышав Чана, который говорил таким тоном, будто ничего особого не произошло, Шихён рефлекторно провёл пальцами по ранке. И тут же нахмурился, почувствовав лёгкую припухлость и покалывание. 

"Раны обычно зализывают?" – с точки зрения здравого смысла он никак не мог этого понять. Однако Ю Чан относился к этому, как к чему-то само собой разумеющемуся, весь его вид как будто небрежно говорил: "Вот поэтому я и продезинфицировал её". Шихёну оставалось только вздохнуть и перестать размышлять на эту тему. 

Что бы это не было, не похоже, что над ним насмехались.

А сейчас он просто очень устал. Парень несколько раз быстро моргнул, понимая, что в любой момент может свалиться и заснуть, и Ю Чан, интуитивно подметив это, подвёл его к кровати в правой части комнаты. 

"Это моя кровать?"

Ли Шихён ещё пытался усомниться в этом, однако был совсем без сил и позволил подвести себя к кровати – и стоило только сесть на неё, как рухнул лицом в подушку. 

Он выглядел уставшим. И пока Чан смотрел на него, послышался слабый голос Шихёна. Он уже практически спал.

– Я вздремну немного… если что-то случится… разбуди меня…

– Хорошо.

"Не разбужу", – мысленно ответив, Чан сел рядом и посмотрел на Шихёна, который мгновенно уснул. Его до сих пор удивлял этот беззащитный вид айдола. Раньше он всегда был на взводе, вздрагивал и срывался на крик при малейшем прикосновении.

Он осознал, что Шихён излишне беспокойный в его присутствии с тех пор как они начали жить в одной комнате – сколько бы он не заботился о нём, тот отворачивался и делал вид будто не замечает этого. 

Ю Чан до сих пор помнил то выражение его лица, когда он, наконец, выплеснул всё то беспокойство, что сдерживал в себе:

– Пожалуйста, выйди.

Его голос был подобен крику. В то время Ли Шихён даже не смотрел на Ю Чана. Он выглядел уставшим и болезненным и казалось будто просто глядя на Чана, он вспоминал о ком-то. 

Впервые увидев Шихёна в таком состоянии, Чан молча вышел из комнаты. Ю Чан, которому на тот момент стукнуло всего семнадцать лет, определённо, должен был быть разочарован странным поведением Шихёна, однако он молчал. И спал в неудобной студии, на диване в гостиной и иногда на кровати менеджера, когда тот уходил домой. Даже когда другие сочувствующие ему мемберы пытались устроить в студии нормальную кровать, парень качал головой в решительном отказе. Казалось, такая ситуация должна была вывести его из себя, но, как ни странно, он никогда не злился. Смотрел на Ли Шихёна и ничего не говорил.

– ...а? Шихён спит?

Тук-тук. Постучав, Саню заглянул в комнату и громко спросил, увидев спящего Шихёна и Ю Чана, сидящего рядом на кровати и наблюдающего за ним. На прозвучавший вопрос пришёл и Раджун, который всё это время стоял за дверью:

– Хён спит?

Даже Кан Ыхён, который с раздражённым лицом перелистывал каналы, отложил пульт и вошёл вслед за всеми в комнату.

– Разве это не кровать Чана?

Озадаченно пробормотал Раджун, заходя в комнату, Чан равнодушно промолчал. 

– Он прилёг, потому что устал? – Со Раджун подошёл ближе, опустился на колени рядом с кроватью, разглядывая спящее лицо Шихёна. 

Должно быть, он крепко уснул – маленький рот слегка приоткрылся, и вид айдола стал ещё прекраснее, милее и очаровательнее. Заметив, что Раджун всё ещё завороженно пялится на Шихёна, Саню, коротко улыбнувшись, подошёл ближе и слегка смущённо произнёс:

– Я хотел накормить его ужином и затем уложить спать.

С этими словами он нежно погладил Ли Шихёна по волосам – промелькнул и тут же скрылся за чёлкой аккуратный лоб.

– Оставь его в покое, не буди. Поест позже, когда проснётся, – облокотившись о дверной косяк, произнёс Ыхён.  Саню кивнул, решив, что так будет лучше. Он и так с самого начала не собирался его будить.

Неизвестно как именно, но после той крупной аварии Шихён поверг всех в шок тем, что отделался лишь парой лёгких синяков. Однако будто взамен время его сна увеличилось до ненормальной степени.

Невозможно так много спать. Они переживали, что с Шихёном что-то не так, но в больнице сказали, что ничего страшного в этом нет. На самом деле с его телом всё было в порядке и потому никто не стал озадачиваться насчёт его слишком длительного сна. Напротив, все старались не будить парня, когда тот засыпал. При этом сон Шихёна был настолько глубок, что мембер совершенно не замечал, если кто-то нёс его на руках и просыпался только в том случае, если его сильно трясли. В отличие от прежних времен, когда он был сверхчувствительным.

– Ужин готов!

Услышав голос менеджера, доносящийся из кухни, айдолы тихонько встали и один за другим вышли из комнаты. Они осторожно закрыли за собой дверь, не забыв укрыть Шихёна одеялом до самого подбородка. И вскоре комната погрузилась во тьму.

                                                * * *

Настроение Пак Канджуна пробило дно и стремительно неслось вниз. Это было весьма необычно для того, кто казался всегда весёлым человеком, однако напряжение на съёмочной площадке было ощутимым, так как он не мог скрыть своего раздражения по поводу происходящих событий, которые достигли апогея. Ли Шихён. При упоминании этого имени мужчина неизбежно скрежетал зубами, а потом задавался вопросом, не стёр ли их в мелкую пыль? Ему с самого начала не понравилась эта затея и чёрт возьми. Пак Канджун вновь заскрежетал зубами.

Не абы кто! Он считался самым популярным режиссёром драматических фильмов последнего времени. После того, как его дебютный фильм "Dramatic SHOW" стал хитом, все его последующие драмы, не зная небесных пределов [2], приносили впечатляющие кассовые сборы.

[п/п: кор. выражение, означающее непомерно возросшие цены на что-либо]

Само собой разумеется, что все продюсерские компании безостановочно посылали ему любовные звонки [3]. По сути он имел чутьё, высокие способности, красивое лицо… ну, почти. В любом случае, давление со стороны инвесторов с требованием взять Ли Шихён на роль второго плана в драме для него было равносильно удару по его эго. 

[п/п: 러브콜을 - досл. любовный звонок - деловые звонки с выгодными предложениями для заинтересованного лица]

Пак Канджун уже знал об уровне актёрского мастерства Ли Шихёна, ведь несколько раз отказывал ему, но по итогу пришлось согласиться, плакать и есть горчицу [4].

[п/п: 울며 겨자 먹기 – кор.выражение, означающее делать что-то неприятное через силу]

С того момента, как режиссёр увидел его, играющего роль второго плана, он подумал, что этот айдол чертовски привлекателен, но при ближайшем рассмотрении, оказалось, что кроме красивого личика в нём ничего нет. Именно в последней драме, в которой он снялся, раскрылась вся подноготная. Это была типичная мелодрама с обилием слёз и эмоциональных сплетений, а Ли Шихёну досталась именно такая роль: мужчины, смотрящего на женщину, которую он полюбил настолько, что отвернулся от всех своих родных и друзей.

Особенно во время сцен поцелуев и прикосновений, невозможно было не заметить его хмурое выражение лица. Зачем портить драму, приглашая на роль айдола с хорошим личиком, но отвратительной игрой? Прошло меньше года с тех пор, как мужчина выключил телевизор, не дождавшись окончания драмы, потому что это было просто нелепо. Однако он и предположить не мог, что будет работать с этим актёром.

– Ещё не пришёл?

– А? Э-э, но ещё даже не время встречи, господин режиссёр.

– Ха. Если из-за тебя переносятся все графики и поднимается шумиха, то ты должен с вечера сидеть здесь и ждать своей очереди к съёмкам. Ужасно раздражает…

На самом деле Шихён не так уж и опаздывал. “Чжихан”, которого играл Ли Шихён, появлялся только в четвёртом эпизоде, да и график у него был не такой уж и плотный, потому что другие актёры сейчас снимали все свои сцены заранее. Однако если режиссёр уж и проникся к кому-то ненавистью, то ненавидел в этом человеке абсолютно всё. Рядом стоящий помощник режиссёра не мог не посмеяться над ворчанием своего начальника. 

На самом деле, Пак Канджун весьма удивился, узнав, что Ли Шихён погиб в автокатастрофе. У него даже потемнело в глазах, когда он прочёл новости о том, что актёр из-за ночных съёмок в одиночку управлял фургоном компании, когда у него отказали тормоза, и он врезался в ограждение, в результате чего погиб. Для начала мужчина подумал о выплаченном Ли Шихёну авансе, а затем о пустующем месте актёра второго плана.

Конечно, ему было очень жаль несчастного покойного, однако с его точки зрения, это стало отчасти хорошим, отчасти плохим событием. "Чжихан" был неотъемлемой частью драмы, но он бы провалился как персонаж, учитывая актёрское мастерство Ли Шихёна. И как раз в тот момент, когда режиссёр размышлял, не лучше ли использовать эту возможность для поиска другого актёра с сильными актёрскими способностями, он узнал, что Ли Шихён воскрес.

Мужчина чувствовал себя так, будто снова получил удар молотком по затылку.

Он перестал в спешке звонить другим актёрам и впал в самое настоящее отчаяние. 

Режиссёр Пак был склонен к нарциссизму, и при этом в нём присутствовала и детская сторона, из-за чего он строго проводил черту между тем, что ему нравилось и тем, что нет. Для него считалось нормой открыто критиковать актёров, которые плохо играли, и хотя в обычное время он был приятным в общении человеком, во время работы мужчина не сдерживался в выражениях и превращался в злобного тигра, стоило только подать сигнал к началу съёмок. 

И никто не мог опровергнуть его слова, потому что это были не просто разглагольствования, а вполне обоснованные аргументы. Неудивительно, что ему не нравился Ли Шихён ведь он был одним из тех самых бездарных людей. Режиссёр ненавидел плохих актёров и презирал актёров, у которых не имелось никакого опыта, но при этом имелся влиятельный спонсор. 

А Ли Шихён как раз был из числа последних и никак иначе.

Он покачал головой, испытывая некоторую жалость к себе при мысли о том, как в ближайшем будущем пострадает его имидж. Ему это не нравилось, но всё же… Режиссёр Пак ещё что-то ворчал, видимо, осыпал ругательствами Ли Шихёна, а в это время на, и без того некогда оживлённой, съёмочной площадке стало слишком суетливо. 

"Что такое?" – режиссёр обернулся в сторону шума и увидел, как в его сторону кто-то направляется.

– ...Здравствуйте.

Конечно же, это был идеальный Ли Шихён собственной персоной.