Онлайн чтение книги Монохромные слухи Monochrome Rumors
Глава 8 - Переломный момент (8)

                              [Ли Хаджин] 

Ли Шихён, выглядящий немного моложе, улыбался.

По его лицу было видно, что он очень счастлив.

Ли Хаджин подумал, что ему повезло увидеть его такую яркую улыбку, потому что всё, что он запомнил про этого паренька – лишь его горькие слёзы. Мужчина решил, что если бы парень перед ним сейчас вновь заплакал, то он бы тут же прогнал его. И только осознав это Хаджин понял, что видит сон.

Он вообще мало спал. На самом деле, можно было сказать, что он страдал лёгкой бессонницей и сон его всегда был очень коротким. Именно поэтому этот момент сновидения показался ему странным. Мужчина прищёлкнул языком, он недоумевал, почему ему казалось, что он проводил больше времени во сне, чем наяву, при этом не отводил взгляда от Ли Шихёна.

В этом неспешном видении чуть более молодой Ли Шихён был с кем-то. Возможно, именно из-за этого человека парень так улыбался: глядя куда-то в сторону, уголки его рта плавно изгибались. 

"Влюблённое лицо", – подумал Ли Хаджин, ничего не смыслящий в любви. Сладкий, но при этом не замечающий ничего вокруг взгляд и умиротворённое выражение лица. И даже если парень пытался это скрыть, его сияющее лицо выдавало его. Это выражение, которое никогда не было присущим Хаджину, но которое он часто видел у других. 

И у Ли Шихёна как раз наблюдалось подобное выражение лица.

– Возможно, скоро я дебютирую, – невинно произнёс парень и бледной рукой осторожно взялся за воротник рядом стоящего человека. Собеседник ничего не сказал, но, похоже, одобрял эти действия.

– Ты же поддержишь меня?

Немного запоздало, но ответ всё же последовал:

– Да, – всего одно слово. 

В чужом голосе слышался какой-то механический треск, поэтому Ли Хаджин наклонил голову, пытаясь разглядеть человека, находящегося рядом с Ли Шихёном. Но не смог удержаться и рефлекторно нахмурился от того, что увидел.

Лица было не разглядеть, потому что выглядело так, словно его искромсали на фрагменты. 

Рядом с Ли Шихёном стоял человек без лица, словно то аккуратно вырезали канцелярским ножом. 

Казалось, будто жанр сна сменился с романтики на хоррор, но Ли Хаджин не произнёс ни слова. Мужчине было интересно, видит он сон или часть воспоминаний, и он задавался вопросом, кто же этот незнакомец, чьего лица он не мог разглядеть. Затем видение со стороны зрителя погасло, а после вновь появилось. Ли Шихён выглядел таким же счастливым, как и всегда.

Вот так и пролетело время для них двоих. Сладкие времена, будто в кино.

Они целовали друг друга, соединяя их тела. Ли Шихён слегка улыбался, краснея и с трудом принимая в себя член своего партнёра. Он закричал от неосторожного проникновения:

– Больно, больно, больно, – парень плакал, но всё же обнял того человека за шею, словно он был ласков. 

"Всё в порядке, если это ты", – Шихён не сказал ни слова, но преданность в его глазах была практически осязаема. Ли Шихён был влюблён.

Однако Ли Хаджин, который смотрел на происходящее с бесстрастным выражением лица, понял всё в одно мгновение.

Это была односторонняя любовь.

И хоть Хаджин не мог разглядеть лицо того человека, он прекрасно видел просачивающиеся сквозь его настоящую натуру схожие чувства: омерзительное и притворное дружелюбие, пока тот нежно поглаживал Ли Шихёна. От него исходил затхлый запах, характерный таким гнилым людям, как он, но мужчина искусно вёл себя так, будто любит парня. Будто он действительно был влюблён.

– Люблю тебя.

Слова этого человека, смешиваясь со стрёкотом механических звуков, отдавались причудливым и мрачным эхом.

Но Ли Шихён только улыбался, будто ни о чём не догадывался. Словно где-то там было счастье. Словно так всё и останется навечно. Так…

                                        ***

                               [Ли Хаджин] 

– ....Шихён-хён!

Осторожным движением чья-то рука коснулась его щеки. В то же время голос над ухом порядком раздражал, поэтому Хаджин попытался открыть глаза, но солнечный свет ослеплял настолько, что пришлось снова их закрыть. Он склонил голову набок и потёр воспаленные глаза о подушку, и только почувствовав себя немного лучше, смог открыть их. Сквозь затуманенное зрение он увидел знакомые лица и понял, что проснулся ото сна.

– Приснилось что-то плохое? – обеспокоенно спросил Саню. 

Ли Хаджину стало интересно, о чём тот говорит, но тут он почувствовала влажные кончики пальцев Ю Чана на своей щеке. Действительно странно. Ощущение мокрых щёк смущало. 

– Глаза болят.

Пока он говорил это слегка приглушенным голосом, рука, касавшаяся его щеки, медленно поднялась и нежно погладила уголок горящих глаз. Это было довольно неплохое ощущение, поэтому он закрыл глаза, и услышал рядом голос Кан Ыхёна, сопровождавшийся тяжёлым вздохом:

– Эй, это преступление – делать подобное с таким лицом.

При этом парень всё же задёрнул шторы.

– Хён, может… ты что-то вспомнил? – тихий голос звучал напряжённо.

В одно мгновение окутавшее мужчину напряжение в воздухе заставило его медленно открыть глаза.

– Ли Шихён…

"У него был любовник?"

Хаджин поспешно проглотил слова, которые чуть не произнёс вслух. Он ведь даже не знал, было ли это воспоминаниями Ли Шихёна или просто сон, но даже так, он, вероятно, не стал бы рассказывать об этом членам группы. Кроме того, возникало плохое предчувствие, что тот мужчина был не просто, так называемым любовником. Поэтому он проглотил свои следующие слова, но, когда парни нервно посмотрели в его сторону, понял, что пришло время что-то придумать.

– Ли Шихён… я даже не знаю, кто это, но он сказал, что мне надо танцевать.

– Что?

– Ни танцев, ни песен – ничего не помню. Но несмотря на то, что я сказал, что не помню этого, он продолжал настаивать и в итоге расплакался, – он произнёс это с совершенно безэмоциональным выражением лица.

Конечно, всем стало очевидно, что это ложь, но, когда Шихён снова зарылся в подушку с немного раздражённым выражением лица, все коротко рассмеялись, потому как казалось, они никогда не видели парня в подобном состоянии. Было до странного мило слышать, как он говорит что-то подобное. Ю Чан молча похлопал его по плечу, а Ли Саню, вклинившись между ними, игриво взъерошил волосы Ли Шихёна.

– Ты плакал? – хихикнул Кан Ыхён, чуть дразня. При это у него было такое довольное выражение лица, так и говорящее о том, что теперь до конца жизни будет дразнить этим Ли Шихёна.

– Ничего, хён, может быть, ты вспомнишь всё, когда начнешь танцевать... а даже если нет, я буду рядом, чтобы усердно учить тебя.

– Ха…

– Нет, правда. Изначально хён хорошо танцевал и хорошо пел. Так что не беспокойся!

"Ощущение, будто я нахожусь между соседской собакой и глупым ребёнком".

В отличие от Со Раджуна, который сразу же убирал руки, стоило ему сказать об этом, потому что нежные прикосновения раздражали, Ли Саню лишь ярко улыбался в ответ и прилипал ещё сильнее. Ли Хаджин встал со своего места, решив, что лучше заняться делом, чем продолжать строить из себя больного человека. И в этот момент к нему осторожно подошёл менеджер, который до этого момента тихонько сидел в углу палаты. На его лице до сих пор сохранились последствия вчерашнего, но мужчина этого не заметил.

– Шихён, врачи сказали, что ты уже можешь идти домой… а ты что думаешь? Хочешь ещё отдохнуть?

– А, думаю я уже достаточно отдохнул.

– О-о? Правда? Ха-ха, рад это слышать… но… ты знаешь…

Было видно, что менеджер хотел сказать что-то ещё, но замешкался. 

"И вот ему двадцать восемь лет", – Хаджин щёлкнул языком, припоминая возраст этого человека, о котором узнал чуть позднее. 

Менеджер ещё сильнее занервничал и в итоге замолчал, поэтому Ли Хаджин коротко вздохнул и произнёс:

– Говорите уже.

– Э-э, тут есть одна дорама, в которой ты собирался играть роль второго плана… и, поскольку у тебя сейчас проблемы с памятью, я собирался отказаться…

– И?

– Но тебе уже выплатили аванс… Шихён-а, ты… ты же не потратил все эти деньги? Или даже этого не помнишь?

Его лицо буквально кричало "пожалуйста, скажи, что ты помнишь об этом". Но как бы Ли Хаджин не старался, конечно, он не мог ничего вспомнить. Он покачал головой, а менеджер буквально посинел, словно вот-вот отправится на тот свет.

– Шихён-а, что мне делать? Наше агентство приложило немало сил, чтобы заполучить эту роль и поэтому аванс вышел довольно большим. К счастью, сцена, в которой ты появляешься, будет отснята немного позже, так что сначала они заняты другими съёмками. Тем не менее, в твоём состоянии…

– Другими словами, если я не появлюсь на съёмках, мне придётся вернуть полученный аванс, плюс, по условиям контракта, я должен буду выплатить неустойку. И это получается огромная сумма?

– Ну… ага…

– Ха-ха.

"Ли Шихён, ты опять подложил мне какое-то своё дерьмо".

В одном мгновение Ли Хаджин смешал Ли Шихёна с дерьмом. Мужчина хоть и пытался обдумать ситуацию, но уже понимал, что здесь он не может ничего поделать. 

– Тогда я просто сделаю это. Я снимусь. 

– М? А? О?! Действительно? Правда? Ты уверен…?!

– А как иначе. Жалко будет влезать в долги в своём-то возрасте.

– Ну, не стоит так…

– Да ладно, я же не палец собираюсь себе отрезать, – небрежно произнёс Ли Хаджин, вспоминая свой отрезанный мизинец. Но все присутствующие в ужасе покачали головой, будто не понимали, о чём говорит. 

– Давай без жутких шуток, хён. Зачем тебе отрезать палец? – заплакано пробормотал Со Раджун, а Ли Шихён лишь молча пожал плечами, пытаясь скрыть свою искренность за долей шутки. 

"Подумать только. Такое мирное время. Хотя, конечно, это больше похоже на затишье перед бурей, но, если быть честным, мне понравилось проведённое время здесь, в больничной палате. Не нужно бороться за свою жизнь, не нужно отбиваться от тех, кто беспечно цепляется за мои ноги. Не вижу лица матери, которая постоянно нашёптывала, словно злобный призрак – так что, по-своему, это можно считать раем. Эти ребята хоть и раздражают, но они довольно милые. И это впервые, когда я ничего не делаю, поэтому уже порядком утомился".

Поскольку о сборе вещей можно было не беспокоиться и сразу отправляться в общежитие, Хаджин задал обеспокоенно бродящему по палате менеджеру интересующий его вопрос:

– Кстати, а какую роль я играю? В этой дораме.

Стоило задать этот вопрос, как плечи суетящегося менеджера замерли в напряжении. Ли Хаджин нахмурился, глядя на мужчину, который был не в состоянии открыть рот, и вновь ощутил приближение дурного предчувствия. 

"А, раз я задолжал, то должен сыграть что-то милое и приятное. Или, может, ошеломительное и весёлое", – чем больше мужчина думал о ролях, которые можно было бы сыграть с лицом Ли Шихёна, тем мрачнее становился. – "Ха, ну правда…"

– Эм… Шихён-а, роль, которую ты играешь… это…

– ....

– ...Кредитор.

"Да ладно".

– Хладнокровный и мрачный.

"…?"
"Так это ж я".