Онлайн чтение книги Монохромные слухи Monochrome Rumors
Глава 16 - Съёмки (5)

[Ли Саню]

Ему казалось, что его голова вот-вот расколется. Обеспокоенные взгляды сфокусировались на Шихёне, который выглядел так, будто вот-вот обессиленно опустится на пол. 

– Может, стоит в больницу? – спросил Саню.

Однако вместо ответа айдол лишь слегка покачал головой. Он был настроен более чем решительно.

Конечно, ещё вчера он был в порядке. Таковым и оставался, даже когда с потрясённым выражением лица ушёл к себе в комнату после того, как им сообщили, что выпустили новую концепцию их песни. Все понимали, что парень устал после съёмок, поэтому даже не стали его останавливать. Ли Саню подумал, что следует разбудить его ближе к обеду, но, когда зашёл к нему в комнату, тот так крепко спал, что пришлось вернуться, так и не добудившись до него.

Как и ожидалось, на следующий день первым проснулся Саню. 

И он прекрасно осознавал, что именно ему придётся будить остальных членов группы, ведь сам вставал рано, да и в принципе спал недолго. 

Вспомнив слова генерального директора о том, что все они к 12 должны подойти к конференц-залу, айдол быстро умылся и оделся, а вот Ыхён, сопевший на соседней кровати, даже не подавал признаков пробуждения.

На голове воронье гнездо, скомканное в стороне одеяло – всё это определённо демонстрировало его плохие привычки во время сна. И хотя Кан Ыхён выглядел нелепо, это не отменяло того факта, что он по-прежнему был дерзко красив. Саню тихо подошёл к парню и совсем не стесняясь взял в руки будильник, стоявший на его столе. При этом он явно улыбался, но на лице проскальзывало что-то зловещее.

Он завёл будильник, чтобы тот зазвенел спустя четыре минуты, и положил его под голову крепко спящего Ыхёна.

– Сладких снов, ха-ха, – коротко рассмеялся Ли Саню, а затем с невозмутимым выражением лица вышел из их комнаты.

Вежливо постучав в дверь, он зашёл в комнату менеджера и Раджуна, чтобы разбудить их. Через несколько минут Саню услышал громкий звон будильника, а после до него донёсся целый шквал ругательств из соседней комнаты.

– Ли Саню, ах ты ж блядский сукин сын! Я же, блять, просил тебя прекратить так делать, чёртов псих! Так какого хера каждое утро одно и то же?! Клянусь, я урою тебя…!

После таких криков, вынужденные проснуться от ужасающих нецензурных ругательств, менеджер и Раджун посмотрели на Саню, как на какого-то невероятного человека, но тот лишь небрежно улыбнулся им в ответ и произнёс:

– Молодец Ыхён, уже с самого утра рэп отрабатывает.

А после, сделав вид, будто не заметил этих двух испуганных лиц, вышел из комнаты. Последним его пунктом назначения в это утро стала комната Ю Чана и Ли Шихёна, которая находилась чуть поодаль от его собственной.

Постучав, он вошёл и обнаружил, что кровать напротив двери уже пуста.

Затем повернул голову к другой и удивился, обнаружив там Чана, сидящего на полу в неудобной позе и спящего, прислонившись к кровати Шихёна. 

Удивлённый Саню приблизился к Чану и разбудил его, тот, видимо, только недавно задремал, потому как резко открыл глаза.

– Почему ты спишь здесь? – спросил Ли Саню, глядя в его уставшие, слегка налитые кровью глаза. 

Чан повернулся к Шихёну и посмотрел на него.

– ...ночью… он так сильно плакал…

– А? Ли Шихён?

– Да.

Ю Чан слегка кивнул и продемонстрировал свою руку, в которой всё ещё сжимал чужую ладонь. Посреди ночи он проснулся от стонов и увидел, что Шихён, который до этого мирно спал на соседней кровати, ворочался и стонал. Когда он подошёл посмотреть, в чём дело, то с удивлением обнаружил, что парень безмолвно плачет. И хотя Ю Чан пытался его разбудить, Ли Шихён никак не просыпался, поэтому он стал поглаживать его мокрую щеку. А когда на всякий случай взял его за руку, тот перестал плакать, словно от этого ему немного полегчало, поэтому Чан остался с ним рядом, не меняя своего положения – так и уснул.

Перед выпиской Шихёна врач предупредил о его посттравматическом стрессовом расстройстве, только вот по его колеблющемуся виду всё становилось слишком очевидным. Ли Шихён был жив и всё ещё дышал, однако внешне его состояние вызывало сомнение. Чан, понимая это, беспокоился даже по малейшему поводу, если хоть немного что-то казалось ему странным. И вот Шихён стал плакать во сне. И молодой человек осторожным прикосновением гладил его взмокшие волосы.

В конце концов, когда подошло время выходить, именно Чан взял Шихёна на руки, который до сих пор так и не проснулся. Помог привести себя в порядок, одеться, но всё равно, к тому времени, когда Ли Шихён сел в фургон, он выглядел слишком болезненно.

– Хён, обопрёшься на меня? М?

Раджун, сидевший рядом с Шихёном, похлопал его по плечу, и айдол, который в обычной ситуации отказался бы, медленно склонился. Он чувствовал, что его голова вот-вот расколется. Складывалось такое впечатление, будто его мозг работал на износ, словно был перегружен, хотя на самом деле Шихён примерно понимал, почему он находится в таком состоянии.

***

[Ли Хаджин]

Ли Хаджин, которого всю ночь мучили кошмары, чувствовал себя так, будто при смерти.

Первым ему приснилось воспоминание, которое, как он полагал, принадлежало Ли Шихёну. Мужчина просто наблюдал за мелькающими фрагментами, в которых главным героем выступала крошечная фигура Шихёна, посреди пейзажей его школьных дней, где он постоянно улыбался. Однако по мере того как мальчик становился старше, яркая картинка постепенно теряла свой блеск. Как и улыбка, которая так же постепенно исчезала. Теперь Ли Шихён, скорее, напоминал какое-то умирающее существо, заставляющее себя продолжать дышать. 

Он выглядел так, будто был готов упасть в объятия смерти.

В какой-то момент картинка перед глазами сменилась на порнографические кадры, беспорядочные и бессюжетные.

Ли Шихён, которого подвергли одностороннему половому акту, больше похожему на изнасилование, выглядел так, будто у него не было рук. Когда вид кадра немного сместился, изменился и ракурс, демонстрируя его руки, крепко связанные за спиной, почти перекрывая кровоток. Бледное предплечье было так сильно искривлено, что аж было больно смотреть. Только вот на лице Ли Шихёна отсутствовали какие-либо эмоции. 

Старик, который тяжело дышал над Ли Шихёном, вколачиваясь в него, как сумасшедший, посмотрел на связанные руки парня, а затем поднял свою ладонь и пару раз безжалостно ударил того по щеке. Эти жестокие избиения, эти толстые руки, этот спёртый, неприятный воздух, эти чьи-то телесные жидкости.

После этого половой акт продолжался ещё некоторое время. 

– Кха-а! – всё закончилось с воскликом старика, хрипящим от мокроты.

После чего он подтянул брюки, залез своей толстой рукой в карман и достал из бумажника белоснежные чеки. Медленно крупным планом показались белые клочки бумаг, опустившиеся на забрызганное спермой тело Ли Шихёна. Явный знак насмешки. Устремив свой взгляд вдаль, Шихён даже не удосужился ничего сказать в ответ.

Подобные сцены длились всю ночь.

Иногда его таскали за волосы, иногда завязывали глаза, и кто-то другой наблюдал за процессом. Действия, больше похожие на сексуальное насилие, чем на секс, продолжались без устали, абсолютно в разных проявлениях. И в какой-то момент Ли Хаджин посмотрел в глаза Шихёну.

Ли Шихён не плакал.

На его лице просто застыла безнадёжность.

Это было настолько знакомое, настолько обыденное зрелище для кредитора, что Хаджин просто молча моргнул, надевая маску стороннего наблюдателя.

Он даже не подумал оправдывать своего отношения. Ведь не раз видел бесчисленное множество людей, которые отчаянно цеплялись за его ногу или подошвы туфель, умоляя о пощаде. Единственную милость, которую он мог тогда оказать – не топтать их, в конце концов, они сами прекрасно понимали, насколько ничтожны в этот момент. Так что Ли Хаджин не оправдывался. Такова была жизнь.

В этот момент Ли Шихён открыл рот.

Он выглядел так, будто был потерян.

Когда всё это время неподвижный Ли Хаджин сделал шаг ближе, парень что-то тихо пробормотал. Едва слышно. Тогда мужчина сделал ещё один шаг, и до него донёсся влажный голос Шихёна:

– ...в чём моя вина?

Голос скрипел, точно царапала сухая ветка.

– Скажи мне, скажи мне, скажи, скажи, скажи...

Надломленный голос постоянно повторял эти слова, словно парень отчаянно что-то искал. При этом он по-прежнему не плакал. Его сухие бледные щёки лишь казались влажными от слёз. И Ли Хаджин понимал. Понимал, что искал Ли Шихён, на что надеялся и во что верил. Откуда всё это пришло и где оно осталось. 

Он не смог этого вынести.

Если всё это беспричинно, если не совершив ошибок.

Ему казалось, что он не мог вынести того ада, который разворачивался перед его глазами.

Глядя на Хаджина, который так и не открыл рта, Ли Шихён вновь и вновь продолжал спрашивать его, спрашивать и спрашивать одно и то же. Даже когда тьма снова нахлынула, даже когда всё вокруг заполнила вода. Вопросы не прекращались, а, наоборот, накатывали словно волна. Как будто он сломался, как будто что-то в нём разрушилось. Печальное зрелище. 

– ....хён!

Ли Шихён медленно открыл глаза при звуке голоса, зовущего его. Должно быть, он уснул, потому как пребывал в замешательстве и оцепенении. И первое, что он увидел – лицо Саню, который с тревогой смотрел на него. Когда парень вновь закрыл глаза, то почувствовал, как чья-то рука нежно гладит его по волосам. Это был Со Раджун.

– С тобой точно всё в порядке? Может, всё-таки поедем в больницу?

Понимая, что его в любой момент готовы отвезти в больницу, Шихён, наконец, приподнялся и покачал головой. Недолго вздремнув, он почувствовал себя несколько лучше и потёр затёкшую шею рукой. Когда он бросил взгляд вперёд – фургон уже остановился. Заметив недоумение в его глазах, Саню пояснил:

– Приехали, генеральный директор неожиданно предложил нам пообедать вместе.

– Этот чокнутый действительно…

– Ха-ха, разве Кан Ыхён не должен быть осторожен в своих словах?.. О. Мы сразу направились сюда, поскольку тут уже была забронирована комната. Вчера вечером ты не ужинал и пропустил сегодняшний завтрак. Поэтому мы подумали, что лучше тебя чем-нибудь накормить. Всё же хорошо?

Ли Шихён, чувствуя, что с ним обращаются, как с пациентом, задавая такие осторожные вопросы, произнёс:

– Не волнуйтесь, со мной всё в порядке.

От этих слов все вздохнули с облегчением.