Онлайн чтение книги Новеллы
Новелла 80

Буонинсенья Анджолини, являвшийся отличным оратором на трибуне, как-то замолк, находясь на ней, словно оглупел, и, когда его дернули за платье, он объяснил это слушателям совершенно небывалой причиной

В старые времена в городе Флоренции совет собирался у св. Петра Скераджо,[207][207] Старинная церковь св. Петра Скераджо, от которой остались развалины рядом с галереей Уффици и там поэтому ставилась или постоянно имелась трибуна. Раз, когда в названном месте собрался совет и по обычаю было сделано ему предложение, поднялся со своего места Буонинсенья Анджолини,[208][208] Буонинсенья Анджолини упоминается в документах 1282–1328 гг.; по мнению некоторых, он принадлежал к семье Анджольери. умный и выдающийся гражданин, и взошел на трибуну. Речь свою начал, как обыкновенно, хорошо и гладко, но когда дошел до того места, где надо было делать заключение из сказанного, он вдруг остановился, словно на него нашло затмение; довольно долго простоял юн на трибуне, не говоря ни слова. Слушатели, и прежде всего синьоры приоры, находившиеся напротив него, были изумлены; приоры послали к Буонинсенья пристава сказать, чтобы он продолжал свою речь. Пристав тотчас же подошел к трибуне и, дернув Буонинсенья за полу, передал ему просьбу синьоров продолжать свою речь. Немного придя в себя, Буонинсенья сказал: «Синьоры и мудрые члены совета, я явился сюда с тем, чтобы высказать свое мнение относительно ваших предложений, это я и сделал, пока не дошел до того места, на котором онемел И скажу вам, синьоры, что я не только с трудом припоминаю то, о чем должен был говорить, а нахожусь почти вне себя, после того как увидел перед собой на стене дураков, которые там написаны. Это, конечно, самые большие дураки, каких я когда-либо видел. Скажу больше: да поразит меч того живописца, который написал их. Это, наверно, Каландрино[209][209] Каландрино был художником Его роспись в церкви св. Петра не сохранилась. Известен по ряду новелл «Декамерона». сделал им полосатые и клетчатые штаны. Знаете, синьоры, кто носил такие штаны? Я скажу вам, синьоры, что они так засели у меня в голове, что ни сейчас, ни когда-либо я не смогу сказать того, что хочу». И он сошел с трибуны.

Эти неожиданные слова пришлись по вкусу синьорам и членам совета, и каждый, смеясь, стал рассматривать дураков. Кто говорил: «Ого! Посмотреть на них, так дело совсем необыкновенное».

А кто: «Я никогда не обращал внимания на то, что это за люди». Один из присутствующих заявил: «О них можно было бы сказать, что сказал как-то на сьенской площади один сьенец. Однажды проходил по площади человек, одетый на половину в белое и на половину в черное, весь, с головы до ног, не исключая даже ремешков и башмаков. Кто-то спросил: „Кто это такой?" А сьенец ответил: „Я тебе говорю: не знаю, кто он такой, а только знаю, как он себя называет"». Тогда еще кто-то сказал: «Это пророки». А третий заметил: «Это патриархи».

Так или иначе, они длинноваты, от пола и до самой крыши, как это еще и сегодня видно. И если смотришь на них, как смотрел Буонинсенья, то, что случилось с ним, случилось бы, пожалуй, со многими другими, особенно, когда видишь их полосатые и клетчатые штаны.

Поэтому и верно, что оратор, которому нужно сказать о чем-нибудь хорошо, должен сосредоточить свой ум и мысль только на том, о чем он должен говорить, потому что всякая маленькая вещь, приходящая в голову и стоящая вне его речи, может помешать ему так, что он останется ни с чем. Так случалось и с превосходными ораторами.