Онлайн чтение книги Риф Скорпион
ГЛАВА 8

Припасы привезли на грузовике в начале десятого утра. Я первым делом посмотрел, там ли коробки. Они были там. Я отнес их на яхту и вместе с шофером принялся проверять, все ли доставлено. Потом он сгрузил все на пирс, я выписал ему чек и начал перетаскивать коробки на борт.

В одиннадцать часов я увидел, что на верфь пришли два незнакомых человека в легких полосатых костюмах и панамах. Оба курили сигары. Мастер подошел к ним, видимо, спросить, что им нужно. Потом они стали ходить по верфи. Подходили по очереди к каждому рабочему, говорили с ним минуту-другую и шли к следующему.

Вдруг они пошли прямо ко мне. Я как раз поднимал с пирса моток линя, чтобы отнести его на борт. Выпрямляюсь и жду, когда они подойдут. По-моему, я их никогда прежде не видел.

— Мистер Бертон только недавно приехал, — говорит им мастер. — Не думаю, что он может его знать.

— А в чем дело! — спросил я, стараясь придать своему лицу непроницаемое выражение. Мне стало страшно. У одного из них, того, что покрупнее, блондина, что-то было в руках. Фотография.

Он протянул ее мне.

— Вы когда-нибудь встречали этого человека? — спрашивает.

Беру фотографию, а сам чувствую, что он и второй тоже смотрят не на нее, а мне в лицо.

Я сделал вид, что внимательно разглядываю фото. Потом вернул его.

— По-моему, нет, — говорю. — А что он натворил? — Обычная полицейская проверка, отвечает он. — Мы ищем людей, которые его знают. Я покачал головой.

— Увы, мне он не знаком.

— Все равно спасибо, — говорит.

Они ушли. Поднимаюсь на борт с мотком линя подмышкой, но, вместо того чтобы убрать его, с трудом доползаю до каюты и валюсь без сил на кушетку. Вытираю пот с лица. Просто ужас, до чего ухватисто они работают. Они наверняка нашли его всего несколько часов назад, а у них уже фотография. И, конечно, не одна. Масса полицейских ходит с этим фото по порту и показывает всем подряд. Причем фотография прижизненная, а не снимок раздувшегося, неузнаваемого трупа.

«Надо быть дураком, чтобы не догадаться об этом, — подумал я. — На коротышку наверняка есть досье в полиции, с фотографиями и всем прочим. Наверное, они опознали его по отпечаткам пальцев. Но дело не в этом. Кристиансен тут же узнает его по этой фотографии».

Я отбросил от себя черные мысли. Они начнут искать Мэннинга, который уехал в Нью-Йорк. А через двенадцать часов нас здесь не будет. Все равно мне было не по себе. Я закончил погрузку припасов, пошел в контору и выписал чек за обслуживание на верфи. Потохм заправил яхту топливом, заполнил водяной бак. В полдень смолк стук молотков: рабочие разошлись по домам: суббота.

Я заправил ходовые огни, съездил за льдом. Теперь судно было готово к отплытию. Оставалось только ждать.

Это давалось мне с трудом. Чем дальше, тем труднее. Ровно в пять в будке у ворот зазвонил телефон. Я вошел туда и закрыл дверь.

— Билл, — тихо сказала она. — Я ужасно боюсь. У вас все готово?

— Все готово, — говорю. — Послушайте, мне сначала надо вывезти Маколи. Они точно не знают, где он, так что, если наш план удастся, они даже не догадаются, что он бежал, и не заподозрят, что вообще что-то происходит. Но если исчезнете вы, тут такое поднимется!

— Я понимаю, — сказала она.

Я продолжал говорить, обливаясь потом в душной будке и одновременно наблюдая за сторожем, который был на другом конце верфи.

— Скажите ему, чтобы надел темную одежду и обувь на резиновой подошве. Пусть выйдет через заднюю дверь примерно в десять минут десятого. Так у него будет достаточно времени, чтобы глаза привыкли к темноте и он смог удостовериться, что на самой дорожке никого нет. Не думаю, что там кто-то будет, не такие они дураки, чтобы болтаться в таком месте, где их могут увидеть и вызвать полицию. Они наблюдают за концами дорожки, сидя в машинах. Ровно в 9.20 я проеду по Брэндон Уэй и остановлюсь на ее пересечении с дорожкой.

— Но… Билл, вы не можете там останавливаться. Они обо всем догадаются. Они убьют вас.

— Они будут заняты, — говорю. — Я придумал кое-что, что заставит их отвлечься. Думаю, это сработает. Грузовик загородит от них дорожку. Скажите Маколи, чтобы быстро бежал к грузовику, как только тот остановится. Если случится что-то непредвиденное, пусть все равно бежит к грузовику. Если повернет назад — он погиб. Но я не думаю, что тут может возникнуть заминка. Когда доберется до грузовика, пусть встанет чуть позади двери и просто положит руку на оконный проем. Предупредите его, чтобы не пытался забраться внутрь или даже открыть дверь прежде, чем грузовик тронется. Даже если он встанет на порожек, они могут услышать. Все понятно?

— Да, — сказала она. — А что потом?

— Потом займемся вами. Вам случалось быть в кинотеатрах, куда зрители заезжают на машинах?

— Да, несколько раз.

— Отлично. Как только он выйдет из дома, в 9.10, заприте все двери. В 9.20 будьте у телефона. Если услышите шум или выстрелы, быстро вызывайте полицию и прячьтесь, не теряя ни минуты. Патрульная машина приедет раньше, чем они успеют вломиться в дом и разделаться с вами. Если все будет тихо, значит, наш план удался. В этом случае в 9.30 вы выходите через переднюю дверь, садитесь в машину и уезжаете. Некоторые из них, конечно, едут за вами. Вы отправляетесь в кинотеатр «Старлайт», знаете, на Сентенниал-авеню, недалеко от пляжа. Сентенниал-авеню идет с севера на юг. Подъезжайте с северной стороны, постарайтесь приехать без десяти минут десять. Вы увидите черный грузовик с закрытым кузовом. Он будет стоять в пределах одного квартала от кинотеатра, с той стороны, откуда вы будете подъезжать. В нем буду я. Проезжайте мимо него и въезжайте в кинотеатр.

Тут важна каждая мелочь. Поэтому постарайтесь все хорошо запомнить. Сегодня суббота, вечером в кинотеатре будет довольно много машин. Но вы ведь знаете, как они располагаются в таких кинотеатрах, веером вокруг экрана, причем с краю всегда бывают места — оттуда плохо видно. Вы медленно проезжаете вдоль одного из рядов, как будто пикете место получше. Но найти хорошее место не удается, так что вы останавливаетесь с краю. Постояв там минут двадцать, решаете, что оттуда смотреть неудобно. Подаете машину назад и возвращаетесь на ту сторону, где въезд. Остаетесь там минут пять— десять, потом выходите из машины и идете в туалет — он в том же здании, где проектор. Проводите там минут пять, возвращаетесь в машину. Затем сразу подаете назад и едете к выезду. Не доезжая до него, останавливаете машину и выходите с правой стороны. Не кричите, когда вас в темноте схватят за руку. Это буду я.

— Но разве они не будут следить за мной?

— Уже нет. К тому времени, как вы вернетесь из туалета, я буду знать, кто следит за вами.

— Вы думаете, он тоже выйдет из машины?

— Да. Дело обстоит так. Они, наверное, будут следить за вами на двух машинах. Когда они увидят, что вы въезжаете в кинотеатр, один из них последует туда за вами, чтобы проверить, не попытаетесь ли вы пересесть в другую машину. Второй будет дожидаться на выезде — когда кино кончится, там бывают жуткие заторы, так что, если никого не оставить снаружи, вы можете ускользнуть. Еще один момент. Во время перерыва оставайтесь на месте. Переезжать с места на место оба раза и ходить в туалет надо во время фильма. Тогда меньше народа слоняется туда-сюда. К тому же тогда будет темнее. Все будут сидеть с потушенными фарами.

— Но что ему помешает последовать за мной во второй раз? Билл, они опасны. Они стреляют не раздумывая.

— С этим все в порядке, — говорю. — Он меня даже не увидит. Когда он выйдет из машины, чтобы пойти за вами, я заберусь в его авто и выдерну провода зажигания. Пока он поймет, что его машина не заводится, вы уже будете на другом конце ряда, в моем грузовике. А когда кино закончится, мы выедем на улицу вместе со всеми.

— Хорошо. Но, пожалуйста, будьте осторожны.

— Если вы настаиваете.

— Я настаиваю, — тихо сказала она.

— Почему? — не удержавшись, спросил я.

— Будем считать, потому, что, если с вами что-то случится, нам не выбраться из этой переделки.

— Будем считать, что так.

— Да, — сказала она. Потом добавила: — На самом деле это не главное.

И повесила трубку.

* * *

Я извелся, ожидая момента, когда надо будет выезжать. Наконец стемнело. После восьми часов меня стало просто трясти. Я то и дело смотрел на часы. Без десяти девять я взял фонарик, купленный вместе с продуктами в фирме «Бруссар и сыновья», и забрался в грузовик. Сторож открыл мне ворота,

Я обогнул центр города и поехал на запад. Пересекая Брэндон Уэй, я посмотрел на номера домов и понял, что нахожусь в десяти кварталах от Фонтейн-драйв. На следующем перекрестке я свернул налево, проехал девять кварталов и снова повернул налево. Не доезжая до угла, я остановил грузовик у обочины под большими деревьями. До места было полтора квартала. Я посмотрел на часы, посветив зажигалкой. Было 9.10. Я стал ждать, чувствуя непривычную сухость во рту. Теперь многое зависело от фонарика и грузовика с закрытым кузовом.

Надо дать ему немного времени осмотреть грузовик, чтобы не выскочить слишком неожиданно. Змея, застигнутая врасплох, жалит не раздумывая. Он поймет, что я делаю, а пока я буду проезжать под фонарем на перекрестке с Фонтейн-драйв, разглядит черные борта грузовика. Луизианский номер он при включенных фарах рассмотреть не сможет. Я снова взглянул на часы. Было 9.18. Я нажал на газ и отъехал от обочины.

Я зажег фонарик и, держа его левой рукой, стал светить в темноту под деревьями, медленно двигаясь вперед. Пересекши Фонтейн-драйв, я увидел его. Он был на том же месте, что в прошлый раз. Машина стояла передом ко мне. Я посветил на живую изгородь.

Теперь мне надо быстро рассчитать его угол зрения. Я был почти на середине улицы и смотрел на выезд с дорожки с его стороны. Его машина стояла прямо рядом с выездом на улицу. Я остановил грузовик так, чтобы мое окно приходилось напротив его, и осветил его тачку, но так, чтобы свет не падал ему на лицо.

— Вы тут ребенка не видели? — спрашиваю непринужденно, насколько позволяла жуткая сухость во рту. — Мальчишка лет четырех, с ним еще собака должна быть…

Сработало.

У меня сам собой вырвался вздох облегчения, когда грубый голос проворчал из неосвещенного пространства поверх луча моего фонарика:

— Нет, мальчишку не видел.

— Спасибо, — говорю.

А сам щупаю оконный проем на другой стороне грузовика. Скорее, ради Бога, скорее. Мои пальцы нащупали руку, держащуюся за оконный проем с той стороны. Я дал грузовику отъехать три-четыре фута, потом сказал:

— Если увидите парнишку, позвоните, пожалуйста, в участок. Мы будем вам очень благодарны.

Я отвел луч фонарика в сторону. Теперь он двадцать — тридцать секунд ничего не будет видеть, а Маколи, закрытый от него грузовиком, идет рядом. Надо, чтобы он был в машине к тому времени, как мы приблизимся к фонарю на перекрестке. Я потянул за ручку и пару раз нажал на акселератор, продолжая светить по сторонам.

Дверца бесшумно открылась, и вот он уже сидит рядом со мной. Он тихо закрыл дверцу.

Позади не было слышно никакого шума. Мне ужасно хотелось дать газ и рвануть оттуда на предельной скорости. Нет, еще нельзя, сказал я себе. Спокойно. Я так и не рассмотрел его. Он оставался темной тенью. Мы приближались к перекрестку. Блеснул огонек зажигалки. Я рывком повернулся к нему, яростно шепча:

— Сейчас же потушите…

— Стоит ли так волноваться? — произнес интеллигентный голос. — Будь паинькой, на углу сверни и езжай вокруг квартала.

Я увидел знакомое узкое лицо, твидовый пиджак, небрежно лежащий на коленях пистолет. Это был Баркли.

Я свернул. Что мне еще оставалось делать? Все тело у меня будто судорогой свело. Мы медленно проехали по улице, параллельной Фонтейн-драйв, и снова повернули.

— Прошу извинить за безвкусную театральщину, — самокритично сказал он, — но другого способа прибрать вас к рукам без шума не было. Теперь поверните, пожалуйста, еще раз и остановите на выезде с дорожки, там, откуда мы начали.

— Где миссис Маколи? — машинально спросил я.

— В доме.

— Она в порядке?

— Да, если не считать легкого шока.

Я свернул за угол, и мы выехали на Фонтейн-драйв. Опять эта улица показалась мне поразительно мирной. Казалось, вековые деревья защищают ее ото всех тревог.

— Значит, вы все-таки убили его?

— Да, — ответил он с таким видом, будто говорил сам с собой. — Жаль, конечно.

Я не понял, что он имел в виду, но спрашивать не имело смысла. Я понял, что мне и за неделю не разобраться во всем этом. Мы остановились на выезде с дорожки. Я увидел огонек сигареты в машине, припаркованной на другой стороне улицы. Мне стало обидно. Так готовиться и так дать себя одурачить!

Баркли открыл дверцу со своей стороны.

— Может, зайдем в дом? Скоро мы отправляемся.

— Отправляемся?

— Ну, на яхту. На «Балерине» четыре спальных места, так ведь? Надеюсь, хоть по этому поводу у нас правильная информация.

Он вышел из машины и пошел позади меня. Полученные сведения вертелись у меня в голове, но мыслей возникало не больше, чем у стиральной машины, в которой вертится белье. Мы едем на яхту? Четыре человека? Но Маколи уже мертв, значит, они добились своего.

Дело должно обстоять именно так, если только она не лгала мне все время. Я попытался отбросить эту мысль, но она возвращалась снова и снова. Как они могли узнать, что я приеду на грузовике? Только от нее.

Возможно, мне удалось бы сбежать от него там, на дорожке за домом, но я не стал даже пробовать.

Все пропало. Мне некуда идти. И потом, я хотел увидеть ее. Мне надо было знать, лгала она мне или говорила правду.

Мы прошли через садик позади дома. Было темно, в воздухе стоял приторный аромат жимолости. Дверь на кухню была не заперта. Ни на кухне, ни в холле света не было, но в гостиной, отделенной от холла аркой в испанском стиле, горел свет и играла музыка.

Мы прошли в гостиную, большую комнату, тускло освещенную одной-единственной лампочкой. Обстановку я как следует не разглядел, помню только большой бежевый ковер, современную мебель, да яркие цветастые гардины. Музыка звучала из проигрывателя, стоявшего у стены справа.

Возле лежащего на ковре у кофейного столика человека стояли двое, но я их не рассмотрел как следует, так как сразу повернулся к ней. Она сидела на краешке стула рядом с проигрывателем, держась очень прямо. На ней было платье цвета морской волны и босоножки. Волосы ее сияли, как нимб, даже в этом тусклом свете. Она сидела неподвижно, как воспитанная женщина, слушающая на приеме разглагольствования какого-нибудь старого зануды. Но когда я заглянул ей в глаза, эта иллюзия развеялась. Было видно, что шок проходит и наружу рвется крик. Я подошел к ней, и в этот момент ее губы раскрылись и она прижала к губам тыльную сторону ладони. Появившийся из-за моей спины Баркли дал ей пощечину. Крик захлебнулся, еще не начавшись, и она со стоном откинулась назад на стуле.

Я ударил Баркли. Те двое, которых я не разглядел, набросились на меня. Я получил удар рукояткой пистолета по голове.

Вот я стою на четвереньках, стараюсь подняться. В голове океан боли. Свет то меркнет, то снова загорается. Пробую сфокусировать на чем-нибудь взгляд. Ничего не вижу, кроме ковра да ног. Прямо передо мной ее ноги в нейлоновых чулках и золотых босоножках. Сбоку ноги в габардиновых брюках и спортивных ботинках. Одна из них с размаху бьет меня по руке. Я теряю равновесие и падаю на спину.

Он с мрачной ухмылкой смотрит на меня сверху вниз. Это здоровенный детина со светлыми волосами, грубым, каким-то топорным лицом и широко расставленными серыми глазами. Второй отошел назад. Он стоит с другой стороны столика с пистолетом в руке. Рука и пистолет составляют единое целое, как будто он с этим пистолетом родился. Это злобного вида амбал шести футов ростом, в белом полотняном костюме и панаме. Гуманности в его физиономии не больше, чем в топоре мясника.

— Сядь сюда, — сказал он, показывая пистолетом на стул.

Поглядел я на него, потом на второго и медленно поднялся. Они не сводили с меня глаз. Ноги у меня подогнулись, и я рухнул на стул. Баркли встал, пощупал свою челюсть и непринужденно отряхнул одежду.

Слева от меня на подставке стоял телефон. Баркли перехватил мой взгляд и покачал головой.

— На вашем месте я бы не стал этого делать, — говорит, — К тому же вас ищут.

Вы убили Маколи, — сказал я. Что вам еще нужно?

— Миссис Маколи, конечно.

— Зачем?

Он нетерпеливо махнул рукой.

— Потом объясню.

Он прошел в другой конец комнаты и стал осматриваться, как режиссер, проверяющий декорации перед съемкой.

Я посмотрел на человека, лежавшего возле кофейного столика. На нем были темно-серые брюки, темно-синяя спортивная рубашка и ботинки на рифленой подошве. Его, видно, убили, когда он собирался идти ко мне. Дальше мои мысли не шли, пребывая в каком-то оцепенении. Он лежал на животе, лицо повернуто в сторону, на ковре возле его груди виднелось небольшое пятно крови, темное-темное, почти черное. Лицо мне не удалось как следует разглядеть, но мне показалось, что оно было узкое, с мелкими чертами. Волосы очень темные, давно не стриженные.

Глупо, конечно, но мне подумалось тогда, что мне наконец можно больше не гадать, какой он, Маколи. Он — мертвец с давно не стриженными волосами.

Я обернулся и посмотрел на Шэннон. — Она сидела наклонившись вперед, прижимая к губам носовой платок. Может быть, это она им сказала, что я приеду на грузовике? Они умеют заставить говорить. Но что им от нее нужно? И зачем им я и яхта? Совершенно непонятно. Меня тошнило.

— Вы вытерли свои пальчики со всего, чего касались? — спросил Баркли.

Тощий кивнул.

— Вот и отлично, — сказал Баркли. — У кого ключи от ее машины?

— У меня, — сказал белобрысый, выуживая их из кармана.

— Отдай их Карлу, — отрывисто бросил Баркли. — Ты поедешь с нами на грузовике. — Он перевел взгляд на тощего. — Отгони «кадиллак» в центр города и припаркуй его там. Жди нас на пересечении Секонд-стрит и Линдси-стрит. Мы будем ехать в восточном направлении на черном грузовике с закрытым кузовом. За рулем будет Мэннинг. Залезай в грузовик и садись рядом с Мэннингом, на переднее сиденье. На проходной верфи Мэннинг скажет сторожу, что ты приехал с ним, чтобы отогнать грузовик в гараж. Если Мэннинг что-нибудь выкинет, в него не стреляй. Убей сторожа. Когда мы будем на яхте, отгони грузовик в какой-нибудь гараж, из тех, что открыты круглые сутки, и оставь его там на имя Гарольда И. Бертона, уплати вперед за шесть месяцев хранения. Потом возвращайся к «кадиллаку» и отгони его в аэропорт. Брось его на стоянке и лети в Нью-Йорк. Скажешь нашим, что мы будем в Тампе недели через три, максимум через месяц. Расскажи им, что случилось с Маколи, но объясни, что она у нас и все под контролем. Ты все понял?

— А то, — сказал Карл. Он взял ключи и вышел.

Я начал кое-что понимать. Они ловко подставляют ее. Меня полиция уже разыскивает, теперь и ее будут искать, ведь она якобы убила Маколи. Я не знал, что Баркли нужно от нее, но было ясно, что он загнал ее в угол. Бежать нам некуда.