Онлайн чтение книги Манъёсю Ten Thousand Leaves
КНИГА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Летом тянут коноплю

Здесь, в Унакамигата.

У морского берега

Я остановлю ладью,

Ночь посевов к нам сошла.

Вот в Кацусика- стране,

В бухте Мама-но ура,

На челнах, что по морю плывут,

Споры громко рыбаки ведут,—

Верно, волны неспокойны там!

Хоть имею шелка для себя

Я из коконов тута весеннего,

Что растет на Цукуба- горе,

Все равно мне надеть очень хочется

Дорогую одежду твою!

У Цукуба у горы.

Снегу будто рано выпадать.

Что это белеет там вдали?

Это, верно, сушит полотно

Там у гор любимая моя?

В Синану, в Суга,

Средь заброшенных полей

Вон кукушка вдалеке,

Слышу, стала куковать…

Значит, нечего мне ждать!

В Аратама,

Средь лесов Кибэ,

Слава хороводов велика.

Не легко пройти лесной тропой,

Уходи, пока не лег с любимой спать!

У людей в Кибэ

В пестрых ярких фусума

Ваты — через край…

Как хотелось бы мне лечь

К милой на постель!

Средь равнин небес

Склоны Фудзи в зелени листвы.

У деревьев сень теперь густа,

Если время это упустить,

Нам с тобой не встретиться потом!

Ох, на Фудзи на горе

И длинна и далека

Горная тропа.

Но когда бы к милой мне идти моей,

Не вздохнув бы я прошел по ней!

Ах, когда приду я

К склонам Фудзи,

Где лежит туманов пелена,

То куда в тоске направит очи,

Обо мне горюя, милая жена?

Если спать с любимою вдвоем —

Миг недолог, словно яшмовая нить.

А полюбишь — навсегда,

Как в Нарусава,

У вершины Фудзи, грохот от камней!

Полюбить и с милой ночи проводить —

Миг недолог,

А молва о том —

Словно грохот в Нарусава, возле Фудзи,—

Никакою силой не унять!

Встретишься с любимою своею —

Миг недолог, словно яшмовая нить,

А полюбишь, так навеки,

Как над Фудзи

Ярко-белый вечно падающий снег…

Вот в Суруга, возле моря здесь,

Покрывает густо берег весь

Хамацудзура…

Доверяла я тебе тогда,

Мать родную не послушала свою…

В Идзу в море

Волны белые встают

И, вставая, снова катятся назад.

Можно ль сомневаться нам, любимый,

Что друг другу мы не будем изменять?

В Идзу в море

Облака встают,

Хоть и тают, но опять плывут,

Можно ль сомневаться, милая моя,

Что друг другу мы не будем изменять?

Среди гор Асигара

В этой стороне и в той,

Где стоят силки,

Затихает птичий шум,

Милая и я развязываем шнур…

У горы Сагамунэ

Не видать теперь уже вершин.

Имя милой, что я начал забывать,

Называя,

Не заставь меня рыдать!

Пики гор Мусаси вдалеке

Спрятались от глаз моих теперь.

Имя милой, что я начал забывать,

Называя,

Не заставь меня рыдать!

Друга милого

Отправили в Ямато.

Все стою и жду его теперь,

Жду среди зеленых криптомерии

У подножья гор Асигара…

Здесь, в стране у нас, в Асигара,

У горы у этой Хаконэ

Просо мы посеяли с тобой.

Просо уж теперь созрело все,

Странно, что не вместе мы теперь!

Там, в Камакура,

Где мыс Микоси,

Рушит скалы белая волна.

Ты же никогда жалеть не будешь

О любви своей, любимая моя!

Всей душой жалея и любя,

Я спешу идти сейчас к тебе,

Но в Камакура когда я подойду

К переправе на реке Минаносэ,

Не нахлынет ли прилив на берега?

Среди многих сотен островов

Кружит, кружит

Быстроходная ладья.

Оттого твой милый глаз не кажет,

Хоть тоскует сердцем о тебе!

В стороне Асигара

В Тоинокооти среди гор

Бьет горячий ключ…

Не сказала ведь еще она,

Что любовь ее не так сильна!

Вот подушки из зеленых камышей,

Что растут в Мама, в Асигара.

Ну, зачем же спать тебе на них?

Лучше спи, любимая моя,

Ты на изголовье рук моих!

Ах, на склонах Хаконэ,

В стороне Асигара,

Из травы нико

Если б куклой ты была,

Шнур не распустив, легла!

В стороне Асигара

Страх внушил мне спуск святой,

И средь тайных дел

Имя, что берег в груди,

С уст сорвалось вдруг в пути!

Где в Сагами путь лежит,

Есть там берег Ёроги,

И песок там чист.

Как я милую люблю,

Что похожа на него!

У реки Тамагава

Ткани моют и белят,

Все белей они, белей,

Отчего ты, дорогая,

С каждым разом мне милей?

В стороне Мусаси, на лугу,

Ворожа, лопатки я оленьи жгу.

Имя друга,

Что таила про себя,

Всем открыла нынче ворожба!

Как в Мусаси- стороне

Из ущелья горного фазан

Улетает прочь,

Так и ты ушел — не ночи той

Не встречаюсь больше я с тобой!

Если любишь ты меня,

Помашу тебе я рукавом,

Но в стране Мусаси на лугах

Укэра от глаз скрывают цвет —

Так и ты скрывай свою любовь!

Что же делать, если я люблю

Всей душою милую мою?

Как в стране Мусаси на лугах

Цвет скрывают укэра цветы,

Вряд ли я сумею скрыть любовь!

Как в стране Мусаси на лугах

Долу клонится зеленая трава

В эту сторону и ту,

Так желаниям твоим

Подчиняюсь, милый мой…

Там, где Оягахара,

Где дорога в Ирима,

Иваидзура растет трава.

Как потянешь — склонится к тебе,

Будь и ты такою, не противься мне!

О возлюбленном моем

Я не знаю, как сказать.

Ах, в стране Мусаси на лугах

Нежным цветом расцветает укэра.

Никогда не вянет тот цветок!

В дальней стороне Сакитама,

Где стоят в заливе корабли,

Ветер злой,

Канаты рвутся там…

Только б не пришлось расстаться нам!

Летом тянут коноплю

На полях далеких в Унаби,

Как те птицы, что летят вдали,

Улететь хочу и я туда,

Вот что в сердце берегу теперь!

В Умагута

Иней и роса

На бамбуковой листве в горах.

Весь промокнув, я к тебе пришел,

Оттого что я люблю тебя!

В Умагута

Прячут горы все от глаз.

Это ничего,

Но, когда я буду в дальней стороне,

Как желанны твои очи будут мне!

С Тэкона, с красавицей такой,

Что в стране Кацусика жила,

Может ли так быть,

Чтобы стал он сравнивать меня

С Тэкона прекрасной из Мама?

Если бы в стране Кацусика, в Мама,

Я красавицей была бы Тэкона,

О, тогда бы

Возле берега в Мама

Грохотала бы прибрежная волна!

Пусть в стране Кацусика теперь

Ранний рис от сбора первого в полях

Преподносят нынче в дар богам.

Но тому, кто мил душе моей,

Дам ли я стоять напрасно у дверей?

Если бы мне быстрого коня,

Только бы без топота копыт,

Постоянно ездил бы тогда

Через деревянные мосты

Я в страну Кацусика в Мама!

Как над склонами горы Цукуба

Тот туман поднявшийся

Трудно разогнать,—

Трудно милому уйти, что здесь вздыхает,

Уложи его с собою спать!

Те ворота, где стоит жена,

У горы Цукуба

Скроют облака.

Но пока еще мне виден милый дом,

Буду я махать ей рукавом!..

Где горы Цукуба виден пик,

Только ли орла там слышен крик?

Это плачу я!..

Так вечно мне рыдать,

Коли нам друг друга не видать!

Далеко стоит Цукуба- пик,

Позади него виднеются вдали

Горы Асихо…

Дурного от меня

Ты не видел никогда, мой друг!

Меж отвесных скал, среди Цукуба- гор,

Хоть и силен шум от падающих вод,

Исчезает в глубине вода,

А вот я свою любовь хранить

Буду вечно, милая моя!

Там, где пик Цукуба поднялся,

В той и в этой стороне,

Всюду стражи на постах стоят.

Хоть и сторожила нас с тобою мать

Все равно душою вместе мы!

Проходя подножьем

Гор Цукуба,

Где в одеждах майских водят хоровод,

Если б я забыл тебя в дороге,

Верно б, имя не назвал твое!

Над Цукуба над горой

Взошла луна.

Ах, за этот долгий срок с тех пор

Много здесь прошло уже ночей,

Только буду ль снова я с тобой?

Ты как птицы из дремучей чащи

На горе Цукуба,

Что вдали летят:

Только взглядом нынче провожу тебя я,

А ведь ночи вместе проводил с тобой!

Это только водоросли в море

В Насака, в Хитати- стороне,

Коль потянешь — рвутся,

Почему же

Мы с тобою разойтись должны?

Пусть все люди

Отвернутся от меня,

Только ты, любимое дитя,

Из селенья Исии в Ханисина,

Только ты не оставляй меня!

На дорогах в Синану

Строят нынче новый путь.

Ты по щебню не ходи,

Не ступай босой ногой,

Ты обуйся, милый мой!

Вот из здешних мест, из Синану,

Из реки из Тикума, взгляни,

Камешек простой,

Но ступишь ты ногой,

Для меня он станет яшмой дорогой!

Если в Накамана

Твой корабль

Отплывет от берега теперь,

Трудно будет встретиться с тобою,

Если нынче встрече не бывать!

В день, когда ты проходил

Эти горы Усухи

В сумеречный час,

Ты мне тоже от души махал

На прощанье белотканым рукавом!

О любовь моя!

И теперь дорога ты мне.

И как в поле в Тако, в стороне Ирину,

Изголовье из срезанных трав полевых,

Ты и впредь, как теперь, дорога будешь мне!

Словно в Кодзукэ-стране,

В Асо, сноп из конопли

Загребут рукой,—

Сплю с тобой, но мало мне,

Как, скажи, помочь беде!

Если б в Кодзукэ-стране

В Одонотадори мне

На дорогах вдоль реки

Повстречать бы милую свою,

Повидать ее наедине!

Если б в Кодзукэ-стране

В Ононотадори мне

На дорогах вдоль реки

Повстречать бы милого в пути,

Повидать его тайком от всех людей!

В Кодзукэ-стране в Сану

Овощей я соберу,

Буду их солить.

И тебя все время буду ждать,

Даже пусть и этот год ты не придешь!..

В Камицукэну,

Там, где переправа Магавасима,

Солнце утреннее в небе поднялось,

И в глазах твоих такой же блеск,

Только встанешь ты передо мной!

Ниита- гора

В стороне стоит от гор других.

Так и милая, что прочат за меня,

В стороне всегда, чуждается меня.

Как она мне дорога сейчас!

Над горами Икахо

Проплывают дождевые облака,

Над болотом опускаются потом.

Люди говорят, что близки мы…

Дай же, дорогая, мне уснуть с тобой!

Вдоль гористых склонов Икахо

На равнине дальней у ольхи

Корни глубоко растут…

Не гадай, что впереди,

Было б нынче хорошо!

Пики дальние Тако,

Хоть потянешь за канат,

С места не сойдут никак.

Так и с девушкой порой,

Пусть с лица и хороша!

В Кодзукэ-стране

Среди пиков Курохо

Поле в зелени плюща мило сердцу моему,

Ах, от милой от своей

Я все дальше ухожу!

Я не знал, где будет брод

На реке Тонэгава,

Просто так шагнул,

Повстречался я с волной

Так внезапно, как с тобой!

Словно радуга, что в небесах встает

У речной плотины в Ясака,

Возле горных склонов Икахо,

Пусть раскроется любовь перед людьми,

Только бы я мог уснуть с тобой!

В Кодзукэ-стране

На болоте Икахо

Посадил я травку конаги.

И когда искал я семена,

Знал ли я, что травку полюблю?

В Кодзукэ-стране

На болоте Каояга

Иваидзура растет трава.

Коль потянешь — покорится сразу.

Будь и ты такою и не рви со мной!

В Кодзукэ-стране

На болоте Инара

Ооигуса-трава.

И вдали была ты милой,

А теперь милей вдвойне!

В Кодзукэ-стране

На полях Сану ростки,

Много рисовых ростков.

Загадав, судьбу решила.

Как же быть с тобою мне?

Ветер с горных склонов Икахо

Грозно дует ночи напролет,

И тоскую в думах о тебе.

Но пускай ночами мы не вместе,

Не могу я позабыть тебя.

В Кодзукэ-стране в Сану

Лодочный разводят мост.

И родители твои

Развести хотят тебя со мной.

Но под силу ли расстаться мне?

В Икахо на высях гор

Не греми так громко, гром.

Мне хотя и нипочем,

Здесь причина не во мне —

Из-за милой страшно мне!

Ветер в Икахо

Дует день, не дует день.

Все бывает, говорят,—

Только для любви моей

Нет ни сроков, ни конца…

В стороне Симодзукэ

На горах на Микамо,

Словно молодой дубок,

Узкоглазая моя.

Чью корзинку понесешь?

Ах, в Симодзукэ, в Асо,

Будто не в долинах рек,

Не по камням я шагал,

А с небес слетел к тебе,—

Так открой же сердце мне!..

Там, в горах Аидзу, от меня

Далека родная сторона.

Коль не будет больше встреч с тобой,

Чтобы помнил я любовь твою,

Шнур заветный мне на память завяжи!

Ведь в Цукуси- стороне

Ради юных и блестящих дев

Ты заветный шнур развяжешь свой,

Что завязан на прощанье в Катори,

В Митиноку, девушкой простой!

Как в Адатара

Среди гор тоскующий олень

Постоянно на траве лежит,—

Постоянно я стремлюсь к тебе,

Ложе наше ты не покидай!

В Тоотоми

Бухту Инаса

Заполняет до краев вода.

Всей душою доверялась я тебе,

Но, видать, любовь твоя мелка…

В бухте небольшой Сида

Поутру плывущий челн

Без причин от берегов

Просто так не мог отплыть —

Здесь причине надо быть!

В стороне Асигари,

Там, где горы Акина,

Лодка есть хикофунэ,

Хоть и тянут все ее кормой вперед,

Но не поддается ни за что она!

В стороне Асигари

У горы Ваокакэ

Дерево кадзуноки…

Проведи и эту ночь со мной,

Даже пусть потом разлука ждет!

Серп, что режет на дрова

Ветки на горах Камакура,

Старые деревья ждет.

Если скажешь: “Буду ждать тебя”,—

Буду жить, любя одну тебя!

В Кодзукэ-стране,

Где гора Асояма, там где травы цудзура,

Широко поля лежат.

И любовь, что разрослась,

Не порвется никогда!

На равнинах возле склонов Икахо

Поднялся орешник у дорог,

Пристает он к платью моему.

Думаю, окрасит платье он легко,—

Ведь из шелка белого оно!

Там, где горы Ниита,

Горы, что хранит народ,

Где точильный камень есть,

Там увядших нет ветвей,

Пусть не вянет и любовь!

Если в Митиноку- стороне

Лук из Маюми, что там растет

На горах Адатара,

Не натянешь, в дальний путь идя,

Знай, потом тебе не натянуть.

На полях в Цумугану

Слышен колокольцев звон,—

Верно, средний сын

Управителя в Камусида

Вышел на охоту в этот час…

Из колодца у плотины той,

Где стоянка скакунов лихих

С бубенцами,

Эх, воды бы выпить мне

Из пригоршни девы молодой!

Эй, хозяйка, что в реке

Моешь овощи теперь,

У меня и у тебя

Однолетки дети есть,

Приходи на сговор к нам!

Виден далеко в колодце облаков

Милой дом.

Когда ж приеду к ней?

Ты скачи скорее,

Быстроногий конь!

Там, где в Адзума далекий путь лежит,

Трудно перейти заставу Тэконоёби,

Где красавица звала ее спасти…

Что ж, средь гор останусь на ночлег,

Не добравшись нынче до жилья!

Ах, когда я весело,

Без дум

По дороге шел и предо мной

Ивы в первых почках поднялись,

О, как я тогда затосковал!

В стороне Кивадзуку

Собираю на холме

Травы, что зовут кукумира.

Не набрать корзины мне одной,

Я хочу, чтоб милый собирал со мной!

Там, где устье у реки,

Там, где зеленеют тростники,

Есть там мелкий яшмовый камыш,

Ты пойди и срежь его, мой милый,

Чтобы нам на ложе постелить…

У реки, где милая моя

Мне клялась,

Теперь гадаю я,

И мне кажется: тростник и камыши,

Ах, одно лишь слово “плохо” шепчут мне…

Ох, густа трава в Ану!

Коли в те поля пойду,

Пусть — открытый путь,

Если не пойду в Ану,

Пусть подымется сорняк!

Осыпаются цветы…

До тех пор, пока

Пик высокий, пик в Она,

Не нагнется до земли,

Я хочу, чтоб жив был ты!

Ах, одежды белотканой рукава

В изголовье положу-ка я себе,

Вижу, едут из Курага рыбаки,

Возвращаются к себе домой,—

Не вставайте, волны, на пути!

Зрелый муж из Окуса

И юнец из Огуса —

В ряд челны плывут…

И когда сравню их я, пожалуй,

Лучше юноша из Огуса!

Как на поле здесь в Санацура

У холма я сею нынче просо,

Вижу — лошадь милого пришла,—

Это просо ест она… Ну, что ж! —

Все равно не буду ее гнать!

Ах, красивые поля

Ты не жги, прошу тебя,

Раз со старою травой

Нынче свежая трава

Там смешалась и растет!

Словно ветра отдаленный шум,

Далека любимая моя.

У одежды,

Что дарила мне она,

Обтрепались нынче рукава!

Подстилка из конопли,

Что растет в моем саду!

Ты, хотя б на эту ночь,

Муженька заставь ко мне прийти,

Подстилка из конопли!

Коли сердцем ты со мной,

Приходи, любимый мой!

Там, где ивы у плетня,

Буду ветки я срывать, они завянут,

Я же буду все стоять и ждать тебя!

В мире суетном молва —

Слов бесчисленных листва,—

Пусть она густа,

Ты вступай с молвою в спор

И не выдавай меня!

Отправляясь нынче в храм святой,

Что указывает людям день работ,

Каждый раз, как на колени юных дев

Ты в столице склонишь голову свою,

Вспомни обо мне, любимый друг!

Ох, любимый мой дружок.

У холма у Ториноока

Исчезает безвозвратно след дорог…

Так и ты исчез, и в голос плачу я

И вздыхаю в горе глубоко!

Целый день толку я белый рис,

Грубы стали руки у меня,

Хорошо бы если в эту ночь

Молодой хозяин мой пришел,

Тронул их и пожалел меня!

Что за человек

Стучится в эту дверь,

В час, когда послала мужа я

Первый рис нести богам, когда молюсь,—

Кто это стучится в эту дверь?

Почему же это так, скажи,

Не встречаемся на майском ложе мы?

День проходит,

Ночью тоже — нет,

А приходишь ты, когда уже рассвет!

И средь распростертых гор,

И средь долин

Много на земле живет людей!

Всех дороже милая моя,

О которой слава добрая идет…

В самом дальнем поле я хочу

Встретиться с тобой наедине!

Сердца нету у тебя, любимый мой,

Все встречаемся мы

Посреди села!

Оттого что велика

Молва людей,

На рогожном

Изголовий одном

Неужели нам не спать теперь вдвоем?

Распустив заветный шнур

Из корейской дорогой парчи,

Вместе мы лежим,

Не знаю, как мне быть,—

До чего ты сердцу дорога!

Коль жалею я и ночи мы — вдвоем,

Сразу слух дурной идет о том,

А не быть с тобой —

Ведь нити сердца моего

Ты взяла, и я люблю тебя!

Если в дверь ты постучишь мою,

Дверь из дерева святого хиноки,

Что растет в ущельях дальних гор,

Я тебе открою, милый мой,

Ты войди и будь всю ночь со мной!

Будто бы фазан

Свой огромный длинный пестрый хвост

Зеркалом сверкающим раскрыл,

Так старается она, чтобы привлечь,

Заманить красой своей тебя!

Ведь в гаданье у дорог

“Эту ночь” мне рок предрек,

О любимый мой!

Почему же в эту ночь

Не пришел побыть со мной?

Будто много тысяч лет прошло с тех пор,

Как мы виделись, любимый мой, с тобой,

Только так ли это или нет?

Или я одна тоскую о тебе,

Ожидая с нетерпением тебя?

Ах, хотя б на миг

Если б я могла уснуть!

Только ведь во сне

Вижу прежнего тебя

И рыдаю в голос я!

Люди говорят: “Она — его жена”.

Ну, зачем мне это говорят?

“Уж не потому ли, чтобы понял я,

Что соседа платье

Надевать нельзя?

Как далеки звуки топора,

Что деревья рубит на горах Сану,

Далека и ты,—

Напрасно я

Вижу в мыслях милую мою!

Мной посаженный бамбук

Сотрясается сегодня до корней,

И когда уйду из дома я,

Ах, куда в тоске направит очи,

Обо мне горюя, милая жена?

Думала, что все смогу

В жизни я стерпеть, тебя любя,

Но не вынести печали о тебе,

Что от взоров скрылся вдалеке

Среди гор высоких Юума…

Верно, милая моя

Впрямь ко мне любви полна:

Месяцы идут,

Уплывают, уходя,

Но по-прежнему она любви полна!

И когда ты будешь проходить

На пути в восточную страну

Ту заставу Тэконоёби, где красавица звала ее спасти,

О, как буду о тебе я тосковать,

Даже пусть мы встретимся потом!

До горы Сиранэ в стороне Кона

Люди говорят, что очень далеко.

Только наши встречи ни при чем:

Видимся с тобою или нет,

Сердце ведь мое всегда с тобой!

У Аками у горы

Рвали с корнем травы на полях

И с тобою встречались там вдвоем.

О, как дорога мне милая моя,

Что вступает нынче в спор со мной!

Государеву указу

Нынче в страхе повинуюсь я,

Покидаю я тебя, моя жена,

Руки милые, что были изголовьем.

Службу отбывать пришла пора!

Постепенно

Платьев шум затих,

И ни слова не сказав жене,

Я ушел, покинув милый дом,

И теперь страдаю без нее!

Не сойдутся полы

У одежд китайских —

Пусть не видимся с тобою мы,

Но, поверь, пустых, неверных чувств

Нету, дорогая, у меня…

Не сойдутся полы

У одежд китайских—

Не увидимся с тобою мы,—

Вместе ночи я не провожу с тобою,

Но молва по-прежнему шумит!

Днем, когда пыталась развязать,

Не развязывался мой заветный шнур,

Но с возлюбленным моим

Все же встретиться мне, верно, суждено:

Ночью без труда развязывался шнур!

Конопляных волокон

Много еще в чане у тебя,

Пусть сегодня не спрядешь их все,—

Разве завтра снова не настанет день?

Ну, веди же к ложу милого теперь!

Не увидеть больше милую жену,

Что была всю жизнь близ меня,

Как при воине отважном бранный меч,

И рыдаю в голос, плачу я теперь,

Хоть и не ребенок малолетний я…

За любимую мою

Луком спорить я могу,

Будь такой, как я.

Но мой враг — любовь моя,

Потому бессилен я!

Ясеневый лук…

Ни к чему концы его яшмой дорогою украшать,—

Так же ни к чему

Перестали ночи вместе проводить,

Беспокоясь о людской молве!

Скрыт от взоров хворост, что лежит

На зеленых склонах гор Мотояма,

Где густая разрослась листва.

А любимой имя, что от всех скрывал,

Верно, выдаст людям ворожба!

Ясеневый лук свой натяну…

Там, где горы высятся Ёра,

Там, где заросли травы густы,

Милую введу мою туда,

Ложе я для сна очищу нам!

Ясеневый лук.

Как концы его сойдемся мы с тобой,

Но как раз теперь,

Оттого что много глаз людских вокруг,

Я пока тебя оставлю, милый друг!

Посмотри, вот ива:

Если ты срубил, все равно опять растет она.

Если ж от любви

Гибнуть будет в этом мире человек,

Что ты можешь сделать? — Ничего!

Там, где горы, где поля

У плотины, у пруда,

Ива, что сажала я,

Расцветет — не расцветет,—

Будем вместе все равно!

Рано ль, поздно ли

Приду и буду ждать:

Непременно встретимся с тобой,

Как те ветви дуба на вершинах гор,

Что передо мною поднялись!

Рано ль, поздно ли

Тебя я буду ждать,

Даже молодость пускай пройдет,

Пусть увянут ветви дуба на горах,

Что передо мною поднялись!

До тех пор пока зеленый юный клен

На горе Комоти вдалеке

Ярко-алой не покроется листвой,

Я мечтаю ночи проводить с тобой,

Ну, а ты что думаешь? —

Скажи!

В Ивахо, где сосенка стоит,

Говорят, там дальних гор предел,

Не предел ли нынче ждать тебя?

Больше не приходишь ты ко мне,

И душе покоя не найти…

Ах, в Татибана, в Коба,

Девочка живет одна.

Верно, грустно ей.

Хороша душой она,—

Что ж, пойду-ка я скорее к ней!

Там, в окрестностях реки,

Ох, высоки с белым корнем камыши.

Верно, верно,—

Спали, спали мы с тобой,

Оттого и не ушли мы от молвы!

Много с мягким корнем

Мелких камышей

На морских равнинах, — знаю я,

Потому меня ты позабыл,

Ну, а я забуду ли тебя?

Камыши, что нынче я срезал

И, срезая, на холме сложил,

Камыши для ложа нам с тобой

Вправду ли послужат ложем нам?

Скажешь ли мне ты: “Пойдем со мной!”

У фиалок, что цветут,

Корни тоже в ход идут,

А у девы той —

Как ни близок сердцем ей,

Не добраться до корней.

Там, где склоны горные Ава,

Там на склонах и полях растет трава

По названью тавамидзура,

Тянешь, тянешь, — а не взять ее никак.

Ты не будь такой, прошу тебя!

Мои очи — милая жена.

Расстаются люди, но не я…

Асагао

Много лет цветет весной.

Разве я расстанусь, милая, с тобой?

Если б я любил

Так спокойно, как спокоен волн отлив

В тихой, славной бухте Асака,

Лепестки стыдливых укэра

Людям бы не выдали свой цвет!

Словно фудзи нежных лепестки,

На концах ветвей цветущие весной,—

Со спокойным сердцем и душой

Ни единой ночи я не спал,

Оттого что думал о тебе!

Назначает день работы храм…

У реки Мияносэ, на берегу

Каобана нежные цветы

Прячут лик, а ты свою любовь —

И вчера и нынче ночью— вновь!

В новом выстроенном шалаше

Время шелкопрядов вскармливать сейчас.

Потому и ты, что мне в любви открылся,

Будто колос у сусуки распустился,

Эти дни совсем не кажешь глаз…

Оттого что тесно средь долин

Покрывает даже склоны гор

Зеленеющий жемчужный плющ,

Нету даже в мыслях у меня,

Чтоб любовь у нас нашла конец…

У покрытого травой

Мыса Миурасаки

Нэцуко растет — зеленая трава…

Если бы тебя я, милая, не встретил,

Разве тосковал бы я сейчас?

Одеяла белоснежной ткани…

Горы белые Сираяма,

Из-за ветра с гор уснуть не в силах я,

Но приятно платье теплое мое,

Что дала в дорогу мне жена!

Облаком хотел бы стать,

Что по небесам плывет,—

Нынче уходя,

Милой мог бы я сказать:

“Завтра я приду опять!”

Неспокойны в небе облака,

Те, что тянутся грядой

Средь пиков гор.

Неспокойно на душе моей — тоска

В это время позднее в году!..

Хоть и называют нас

Люди все “одной горой”,

Но как в небе облака

Движутся над голубой вершиной гор,

Так же неспокойна и моя жена!

“Вечер лишь придет,

Как не покидает гор

Полотно плывущих облаков,—

Так и я”,—мне говорила ты.

Что же изменилось с этих пор?

Как к вершинам дальних гор

Приплывают облака,

Так и я хочу

Приплывать всегда к тебе,

Словно облако к горе!

В те минуты, когда облик мой забудешь,

Находясь от родины вдали,

Посмотри на облака

Над пиком горным

И, на них любуясь, вспомни обо мне!

У далеких гор Цусима никогда

Не плывут внизу по склонам облака,

Над вершиной тянутся они…

Буду я всегда на них смотреть,

Буду вспоминать я о тебе!

Словно белые на небе облака,

Милая исчезла с глаз моих.

Почему же и теперь она

Над душою властвует моей

И так сильно мной любима до сих пор?

Над скалой

Нависли облака,

Над болотом опустились вниз.

Все равно ведь люди осуждают нас,

Так приди ко мне, когда настанет ночь!

Матерью обруганный твоей,

Ухожу я нынче от тебя…

Тучей голубой

Выйди мне навстречу, милая моя,

Повидаюсь— и уйду домой!

В те минуты когда стану забывать

Облик твой, желанная моя,

Буду я глядеть на облака,

Что плывут над пиком Онуро,

Буду о тебе я вспоминать!

Вороном зовут

Птицу, что слывет лжецом,—

Правду говорит народ.

Не приходишь ты, а вот она —

“Коро-ку”,—кричит, — “любимая придет!”

Ведь еще вчера я с милой был,

А мне кажется, что этот миг далек,

Как журавль,

Что с плачем в небесах летит,

Прикасаясь к белым облакам!

Как журавль, что бродит на полях Абэ,

Проходя холмы,

Красив любимый мой!

Если б завтра снова я могла

Встретиться и вместе быть с тобой!

Не встречаться больше нам с тобой,

Как глазки в рогоже,

Близкими не быть,

И поэтому, как селезень в воде,

Только глубоко вздыхаю о тебе!

Будто утка, что плывет

По воде в Микугуну,

Из-за милой девы той

Слух идет, растет молва,

А ведь не были мы близки с ней!

Это птицы лишь летают

Меж соседних двух болот.

Ты не думай,

Мое сердце

Не имеет двух дорог!

Словно ясакадори —

Селезень, что в море здесь живет

И, ныряя, дышит тяжело,

Так же тяжело вздыхаю я

Оставляя милую жену…

Словно птица водяная,

Упорхнул я,

И, готовясь уезжать в далекий путь,

Я жене любимой не сказал ни слова,

И теперь нет сил сдержать тоску!

Так же как в полях Тоя

Травят зайцев не щадя,

Слишком нынче взялись за меня:

С милой не успел и ночи провести,

Как ее уже бранится мать!

Пусть олень

Средь зарослей лежит,

И пускай не видно мне его.

У ворот любимой проходя даже мимо,

О, как счастлив я!

Ведь на милую мою взглянуть пришел,

В думах же у всех совсем не то:

Будто я олень, что разорил поля

Возле гор Ёко, что поднялись,

Как изогнутые брови в небесах!

На поле весеннем здесь

Жеребец, что ест траву,

Не дает покоя рту.

Так, наверно, милая моя

Дома вечно обо мне грустит!

Если девушку чужую полюблю,

Постоянно буду мчаться к ней,

Спотыкаются пусть ноги у коня,

Пусть плетется птицей водяной,

Жалости к нему не будет у меня!

О любимая жена моя,

Что, горюя, провожала в путь меня

И смотрела, как я на гнедом коне

За ворота выезжал с трудом,

Оставляя милый сердцу дом?

О любимый мой,

Ты не будь так холоден со мной,

Выйдя в сад сюда,

Улыбайся радостно ты мне,

Буду я встречать здесь твоего коня!

Как гнедого жеребца

Подгоняя, хлопая вожжой,

Тянет сердце он мое,

Что это за милый за такой:

Только обещает, что ко мне придет!

Как через ограду иль плетень

На полях пшеницу щиплет жеребец,

Лишь слегка, слегка.

Еле-еле видел я тебя,

А ведь как ты сердцу дорога теперь!

Через мост, изогнутый дугой,

Очень трудно перейти коню,

Только сердце шлю

Жене своей,

Сам же я живу, тоскуя, здесь!

Пусть опасно привязать коня

Там, где берег тянется крутой,

Пусть опасно это, все равно,

Хоть чужая ты жена, дитя мое,

Жизнь свою готов отдать тебе!

В Саватари

С милой встретился опять,

Но промчался быстро

Конь гнедой,

Ничего не смог я ей сказать!

Пусть опасно проезжать

Этим берегом крутым

Моему коню,—

Все равно о той чужой жене

Так отрадно думать мне всегда!

Как по мелким по камням

Жеребцу велят бежать…

Больно сердцу моему.

Ох, не близко ли здесь дом

Той, которую люблю?

В Цуру, где растет зеленая трава,

Что берут на крыши покрывать дома,

Насыпь, вижу, сделана уже,

А вот милая моя хоть и говорит,

Но ни разу ночь со мной не провела!

Ах, у Асука- реки

Мутно дно.

Не знала я —

Ночи вместе с ним была,

И теперь я горькой муки и раскаянья полна!

Ах, у Асука- реки

Если б о преградах знать!

Много ведь ночей

Мы с тобой могли бы вместе проводить,

Если б только о преградах знать!

Как у переправы той, возле ивы голубой,

Что пустила почки на ветвях,

Долго я тебя ждала, но воды не набрала,

Только место, где стояла,

Утоптала я тогда!

Словно птицы адзи, что живут

На болотах, скрытых в камышах

Возле бухты небольшой

Суса, и, ныряя, дышат тяжело,

Так же тяжело вздыхаю я,

Не встречаясь эти дни с тобой!

Где потоки горные шумят,

Прибивает щепки к берегам.

К другу дорогому моему,

Ах, кого люблю я всей душой,

Даже и чужие люди льнут!

Бухту Таюхи

Переполнил до краев прилив.

Ах, каким путем

Будет проходить мой милый друг,

Собираясь навестить мой дом?

Я нарочно сказала “нет”

И рис не стала толочь.

Но как колосом пена встает на волне,

Точно так же бурлит все от гнева во мне:

Ведь вчерашнюю ночь я одна провела!

Как в Адзикама

Тихо плещется волна,

Но спокойно, как она,

Развязав заветный шнур,

Бросить милого смогу ли я?

В бухте славной Мацугаура,

Как волна шумит кругом толпа,

А я думал о любимой,

Что хотела

Слово мне заветное сказать!

В гавань славную Какэ

В Адзикама каждый раз прилив

Входит удивительно легко,

О, когда бы с легкостью такой

Мог войти и ночь пробыть с тобой!

Там, где спит она,

У постели у ее,

Скрытой среди скал,

Я хотел водой бы стать,

Чтоб проникнуть к ней и рядом лечь!

Силен шум китайского весла

В Курага

У переправы у Кога.

Словно шум весла, сильна молва

Из-за девы, что ни разу ночь со мной не провела.

Словно малый челн на берегу,

Мне одну тебя оставить жаль,

Ну а если ночи проводить с тобой,—

Будет громко злобствовать молва.

Что же будет с именем твоим?

Ох, и причиняет боль

Мне жена чужая эти дни.

Как уплывшую ладью,

Позабыть ее я не могу,

И сильнее все о ней тоска!

Будет жаль мне, если я уйду,

Так и не увидевшись с тобой.

Там, на корабле, плывущем в Курага,

Возле переправы, что зовут Кога,

Неужели ты не встретишься со мной?

У большого корабля

На носу и на корме закрепляются концы,

Если милый — из села Косо,

Где на ветер не бросают слов,

Люди не узнают ничего!

На горах Ниу,

Где металлы в почве есть,

Почва цветом выдает металл,

Выдает меня любовь к тебе,

Только я о ней всегда молчу!

О, как жду тебя, любимый мой!

Жду, как ждут желанного дождя

В засуху, когда вся в трещинах земля

Сохнет вспаханной

Пред домом у ворот!

Как жемчужная трава,

Что растет на диком берегу,

Клонится к земле,

Так, склоняясь, наверно, спишь одна,

Не дождавшись друга своего…

В бухте Хита на скалистом берегу

Ты, похожая на почку молодую,

Полная волненья, верно, ждешь меня,

И вчера ждала ты ночью до утра

И сегодня ожидаешь тоже!

В бухте Косугэ все эти дни

Ветер страшный дует.

Как нам быть?

Ах, могу ли милую мою

Из-за ветра перестать любить?

С милою моей

Неужели нынче мне не спать?

Там, где камыши

За высокими горами в Урану,

Ведь зашла уже на небесах луна!

Если б милая моя,

Из-за тебя

От любви несчастной я погиб,

В этом волю бы увидели богов,—

Ведь не знают, что на сердце у меня!

Ах, уйти, оставить здесь тебя

Жалко сердцу, милая моя.

Хорошо бы — нет другой мечты,—

Чтоб у лука

Рукояткой стала ты!

Мне остаться, проводив тебя,

Мой любимый, — погубить себя.

Как хотела б

Обратиться даже в лук,

Чтобы быть с тобою, милый друг!

Когда в стражи я из дома уходил,

Было рано, лишь забрезжила заря,

У ворот моя жена стояла,

Все не знала, как теперь ей быть,

Все боялась мои руки отпустить.

В час, когда средь листьев тростника

Встал туман вечернею порой

И вдруг холоден стал

Дикой утки крик,

О тебе я вспоминал с тоской!

Милую жену покинул я,

Бросил я ее в селе чужом.

Тяжко мне

И глаз не отвести,

Все глядел, пока вдали не скрылся дом…

Как ты думаешь?

Средь Адзикума-гор

Меж деревьев юдзуру, когда листва

Только почками набухла на ветвях,

Ветер что ж не дует никогда?

На зеленых склонах распростертых гор

Плющ растет,

И этот плющ порой

С тех вершин достать бывает трудно,

А оставь его — засохнет он!

Нежный померанцевый цветок,

Что расцвел в селении моем,

Притянул к себе, хотел сорвать,

Но оставил, не сорвал его тогда,

Очень был уж молод тот цветок!

О цветок прекрасный каогахана,

Что поднялся на холме

В Миядзиро,

Не цвети и лепестков не раскрывай,

Будем мы скрывать свою любовь!

Цветком конаги,

Что в питомнике расцвел,

Одежду крепко надушил свою.

Хоть этот аромат вдыхаю я всегда,

Но отчего же так его люблю?

Любимую свою подругу

Допытывал я, где она была?

И, словно листья ямасугэ,

Мы спали, отвернувшись друг от друга,

И как теперь раскаиваюсь я!