Онлайн чтение книги Английские письма или история кавалера Грандисона The History of Sir Charles Grandison
ПИСЬМО XXVI.

Генріетта Биронъ, къ Люціи Сельби.

Въ Понедѣльникъ 27 февраля.

Колико несносенъ былъ для меня вчерашній день! ночь не менѣе терзала мои чувствованія. Прозьбы мои не были вняты Небомъ, поелику они не подали мнѣ никакой надежды, которая долженствовала бы за оными послѣдовать. Колико я была благополучна до отъѣзда моего въ Лондонъ. Я нахожусь не въ состояніи писать. Мнѣ не возможно о всемъ изьясниться подробно. Г. Ревсъ освѣдомился, что Сиръ Карлъ, Милордъ Л… и двѣ его сестры прибыли вчерашняго числа весьма поздо. О дражайшая Луція! какъ окончится сегоднишній день?

Я получила записку отъ Миссъ Грандиссонъ, которая проситъ меня отзавтракать у нее съ Графинею ея сестрою. Сіе, говоритъ она, случилось нечаянно, безъ чего она увѣдомилабъ меня о томъ еще вчерашняго вечера, какъ бы они поздо ни пріѣхали. Она весьма пріятно насмѣхается надъ тою нетерпѣливостію, съ какою сестра ея желаетъ со мною видѣться, что весьма вѣроятно положить можно, что никто изъ нихъ не имѣетъ нималѣйшаго свѣденія о жестокой причинѣ моихъ опасеній. Коликую радость не принесло бы мнѣ сіе посещеніе въ другое время? Но теперь приноситъ оно мнѣ токмо задумчивое удовольствіе, и такое, какое восчувствовали бы печальные друзья, отъ больнаго въ отчаяніи лежащаго, увидя прибывшаго лѣкаря, коего они весьма долгое время ожидали, и коего вспомоществованіе не иное что имъ предвѣщаетъ, какъ сумнительныя облегченія. Но я слышу у воротъ стукъ кареты…

Я побѣжала къ окну, которое было на улицу. О дражайшая моя! дѣйствительно карета остановилась. Но я въ ней никого болѣе не видала, кромѣ двухъ особъ. Боже милостивый! можетъ быть ето Сиръ Карлъ… сердце мое предчувствуетъ…

Я вошла въ свой кабинетъ съ нѣсколько большимъ спокойствіемъ, хотя оное смѣшано было со страхомъ. Ты прочтешь здѣсь подробное о всемъ произшедшемъ у насъ во время трехъ часовъ описаніе.

Г. Ревсъ вышедшій принять ихъ къ каретѣ, подалъ руку Графинѣ. Я сошла въ большой залъ прежде, нежели онѣ вошли въ оный. Миссъ Грандиссонъ, съ весьма веселымъ видомъ, сказала тогда своей сестрѣ: и такъ, естьли тебѣ угодно, познакомтесь теперь съ двоюродною нашею сестрою Ревсъ. Графиня по оказаніи почтенія Гжѣ. Ревсъ, обратилась ко мнѣ. Вотъ она самая, возразила Миссъ Грандиссонъ ; вотъ любезная наша Генріетта. Милади оказала мнѣ свое почтеніе. Но что такое значитъ! вскричала сестра ея, устремивъ на меня глаза свои; что такое, любезная Генріетта? Позвольте, сударыня, сказала она сестрѣ своей, переговорить мнѣ нѣсколько съ любезною сею дѣвицею. Она отошла со мною къ окну, что я вижу, сказала она мнѣ. Что значатъ печальные сіи глаза? Любезные мои родственники, продолжала она оборотясь къ Г. и Гжѣ. Ревсъ нѣсколько громче, вы конечно изьясните мнѣ сію неизвѣстность.

Какая плѣнительная живость въ Миссъ Грандиссонъ , подумала я въ себѣ, однако вы не долго пребудете въ таковомъ положеніи.

Она опятъ взяла меня за руку, и подведши къ кресламъ сама сѣла подлѣ меня, держа въ другой рукѣ вейеръ. Я х о чу знать тому причину, начала она говорить, и видя меня усиливающуюся усмѣхнуться обьявила мнѣ, что я ее нимало не обману притворнымъ своимъ видомъ. Я вздохнула. Очень хорошо, сказала она мнѣ; но откуда происходитъ столь тяжкій вздохъ! Все ли въ добромъ здаровьѣ, наша бабушка Ширлей? …

Слава Богу, она въ совершенномъ здравіи, сударыня.

А наша тетушка, дядюшка нашъ Селби, двоюродная наша сестрица Люція ?

Они равномѣрно находятся въ добромъ здравіи.

И такъ, какая же мука терзаетъ любезную сію дѣвицу? Не закололся ли кто ниесть изъ ея невольниковъ? Не приводятъ ли ее прочіе въ таковое уныніе? Но сіи непонятности, конечно вскорѣ обьяснены будутъ. Графиня подошедши къ намъ, укоряла ее за то смущеніе, въ кое она меня привела усильными своими прозьбами, пеняя ей весьма пріятнымъ образомъ за излишнюю живость, которую одинъ Карлъ, сказала она, былъ бы въ состояніи умѣрить. Я отвѣчала, что невозможно ничемъ иннымъ упрекать Миссъ Грандиссонъ, какъ чрезвычайною милостію.

Гжа. Ре в с ъ весьма къ стати при семъ словѣ меня ободрила. Она говорила о томъ безпокойствіи, которое Сиръ Гарграфъ Поллексфенъ безпрестанно намъ причиняетъ. Ахъ! сударыня, сказала ей Графиня, онъ не имѣетъ причины ниже смѣлости о томъ помышлять. Онъ не можетъ предпринять никакого другаго намѣренія, какъ токмо остаться въ спокойствіи, естьли вы токмо по милости своей оставите оное на его волю.

Я ясно могла изъ того примѣтить, что обѣ сестры совершенно ничего не знаютъ о поединкѣ. Миссъ Грандиссонъ спросила, развѣ вы получили что ниесть отъ Сира Гарграфа, я весьма искусно увернулась отъ отвѣтствованія на сей вопросъ, спрашивая у ней сама: не получилъ ли чего нибудь отъ него Сиръ Карлъ? Совершенно ничего , отвѣчала она мнѣ. Я присовокупила,что самое жесточайшее прискорбіе, коего я страшусь, есть, видѣть паки возраждающуюся такую распрю, коей я, по злощастному моему жребію, была причиною, и произвести нѣкое безпокойствіе въ такой фамиліи, которую толико побудительныя причины обязываютъ меня любить и почитать. Обѣ сіи исполненныя пріятностями сестры приписывали мою признательность хорошему моему свойству, и сказали мнѣ, что ихъ братъ, которой вскорѣ обѣщался сюда быть съ Милордомъ Л… подастъ совершенно инное наименованіе тому случаю, въ которомъ онъ имѣлъ щастіе мнѣ услужишь. Но мы не дождемся ихъ къ завтраку, продолжала Миссъ Грандиссонъ; Графиня встала нынчѣ прежде обыкновеннаго времени, да и мнѣ никогда не случалось вставать послѣ всѣхъ. Я весьма голодна, сказала она; мнѣ однако не хочется ѣсть перчатки: и подошедши къ моимъ клавесинамъ, какъ будто бы желая прогнать свой апетитъ, она заиграла я такимъ искуствомъ, изъ коего могли мы заключить, что она въ состояніи изражать на оныхъ самую свою мысль. Завтракъ тогда принесли, но я на оный не взирала, и единственно помышляла о тонъ ужасномъ письмѣ Багенгалля, отъ коего мое сердце обмирало. Но поелику я совершенно была увѣрена, что Сиръ Карлъ имѣетъ сильныя причины скрывать таковое обстоятельство отъ своихъ сестръ, то и не хотѣла говоришь о томъ явно; и не взирая на то, желала бы узнать нѣчто могущее успокоить мои мысли, предая на его волю обьявить о томъ двумъ своимъ сестрамъ, когда онъ то за благо разсудитъ. Въ замѣшательствѣ, въ коемъ я находилась, дабы начать съ ними говорить, яспросила у Графини, не въ прошедшую ли субботу прибыла она въ замокъ Кольнеброкъ? Колико любезенъ сей домъ для меня пребудетъ? Онъ служилъ мнѣ убѣжищемъ. Она мнѣ отвѣчала, что пріѣхали жъ самый тотъ день, но что для нее гораздо будетъ любезнѣе то мѣсто,въ коемъ окончатся мой нещастья. Я думаю, сударыни, начала я съ весьма малою связностью рѣчь, что вы слышали о письмѣ писанномъ къ Сиру Карлу. … отъ того злобнаго Вильсона… . Такъ, сказала мнѣ Графиня, и ячрезвычайно рада, услыша что столъ ужасный заговоръ по щастію уничтоженъ. Нѣкоторые мѣста того письма,присовокупила она, приводятъ меня въ великое безспокойствіе. Чтожъ бы они въ себѣ заключали? спросила меня Миссъ Грандиссонъ съ трогательной пріятностію. Они заключали въ себѣ, сударыня, то, что Сиръ Гарграфъ не о чемъ толико не помышляетъ, какъ о мщеніи. Нашъ братецъ ничего намъ о томъ не сказалъ,возразила Графиня, но совсемъ не вѣроятно, чтобъ человѣкъ, устыженный своимъ поступкомъ, вздумалъ помышлять о мщеніи. На противъ того намъ сказано, что онъ не выходитъ ни наединый шагъ изъ своего покоя, или отъ стыда, или отъ болѣзни.

Она не успѣла еще окончить своихъ словъ, когда послышался каретной стукъ, и Миссъ Грандиссонъ увидѣла, что пріѣхалъ Милордъ Л… и ея братъ. Пришедши въ чрезвычайное восхищеніе отъ радости, я даже не довѣрялась и самой себѣ: и притворясь будто что нибудь забыла, я вышла съ великою поспѣшностію въ однѣ двери изъ зала, между тѣмъ какъ они вошли въ залъ другими дверьми: я остановилась въ кабинетѣ. Я благодарила Небо! Сердце мое пришло въ толикую слабость, что я не въ состояніи была принесть ему мою благодарность такую какъ бы долженствовало. Я едва не лишилась чувствъ. Ты конечно не удивляешься, любезная моя Люція, что мое движеніе столь было стремительно послѣ той ужасной неизвѣстности въ коей я дня съ два находилась, и въ тѣхъ мучительныхъ моихъ помышленіяхъ о спасеніи, коимъ я почитала самаго изящнѣйшаго изъ человѣковъ подверженнаго за сохраненіе моей честности и жизни.

Я весьма уже испытала, что изумленія бываемыя отъ радости могутъ скорѣе проходить, на ипаче когда благодарность составляетъ оной начало, нежели отъ сильнѣйшихъ страстей. Въ сію минуту Гжа. Ревсъ ко мнѣ вошла. Любезная моя, сказала она мнѣ, наше отсудствіе будетъ замѣчено: я сію минуту, приду, отвѣчала; да и дѣйствительно я только что хотѣла идти. Мы вошли въ залъ вмѣстѣ.

По оказаніи первыхъ учтивостей, Миссъ Грандиссонъ не приминула сказать своему брату, что Миссъ Биронъ, Г. и Гжа. Ревсъ находились въ великомъ безпокойствіи отъ нѣкоторыхъ значеній Вильсонова письма. Я воспользовалась симъ обьявленіемъ: вы весьма худо бы судили о моей благодарности, Г. мой, продолжала я послѣ ее, естьлибъ я не призналась вамъ, что извѣстіе Вильсона, присоединенное къ тѣмъ угрозамъ, о коихъ насъ увѣдомили, заставляютъ меня страшиться, чтобъ ваша жизнь не была въ опасности, по той причинѣ, что вы съ толикимъ великодушіемъ за меня вступились.

Онъ отвѣчалъ, что чувствованія Миссъ Биронъ весьма ея достойны; но чтожъ касается до заступленія, то она не можетъ сумнѣваться, чтобъ находился въ свѣтѣ хотя единый честный человѣкъ, которой бы не поколебался какъ и онъ въ подобномъ сему случаѣ; что онъ желалъ бы, безъ сумнѣнія, чтобъ и ему оказали таковую же услугу касательно сестеръ его; что онъ поступалъ съ величайшею умѣренностію, и что воспоминая о тогдашнихъ обстоятельствахъ, онъ ничемъ укорить себя не можетъ. Не безпокоитесь нимало о слѣдствияхъ, присовокупилъ онъ, ничего случиться отъ того не можетъ, естьли я буду доведенъ до необходимости защищаться. Миссъ Грандиссонъ не преминула его спросить, съ нѣкіимъ прискорбнымъ видомъ, не ужели должно чего ниесть страшиться отъ извѣстія Вильсона ? весьма неудивительно, что человѣкъ имѣющій свойство Сира Гарграфа старается угрожать; и что лишившись всей своей надежды, бывши уже столь близокъ къ исполненію оной,конечно тѣмъ былъ пораженъ; но долгъ требуетъ ни за что почитать слова оскорбленнаго; поелику люди исполненные истинною храбростію, никогда грозить не станутъ.

Г. Ревсъ попросилъ его на минуту переговорить съ нимъ на единѣ. Ониоба вошли въ кабинетъ, тамъ Г. Ревсъ подалъ ему письмо отъ Багенгалля. Онъ его прочелъ. Ето весьма чрезвычайное письмо, сказалъ онъ отдавая его обратно Г. Ревсу , но что о томъ думаетъ Миссъ Биронъ? Согласна ли она на требуемое отъ нея? Вы легко о томъ судитъ можете, отвѣчалъ Г. Ревсъ, изъ того, что она въ чрезвычайномъ находится замѣшательствѣ. Я думаю, возразилъ Сиръ Карлъ, что молодая особа столь отличнаго свойства, которая возвышаетъ уже до высочайшей степени оказанную мною ей услугу, прочла сіе письмо съ нѣкіимъ прискорбіемъ; но сумнѣвалась ли она принять надлежащее въ такомъ случаѣ намѣреніе? Не призираетъ ли она и письма и того, кто къ ней оное писалъ? Я бы почиталъ Миссъ Биронъ. …

Онъ остановился: но начиная опять говорить, онъ столь сильно разгорячился, что произнесъ нѣсколько весьма вспыльчивыхъ выраженій. Г. Ревсъ признается, что до сего времени онъ дѣйствительно не почиталъ его способнымъ вдругъ воспламеняться съ толикимъ жаромъ. Я бы желала, дражайшая Люція, что бы онъ не остановлялся. Я бы хотѣла чтобъ онъ сказалъ, что онъ думаетъ о Миссъ Биронъ. Я тебѣ признаюсь, что мнѣ весьма было бы несносно, естьлибъ Сиръ Карлъ имѣлъ худое мнѣніе о моихъ чувствованіяхъ.

Онъ прервавши рѣчь Г. Ревса , которой желалъ оправдать мои безпокойствия? спросилъ у него, не учинено ли чего ниесть по случаю сего письма? не рѣшились ли предать оное забвенію, и изьявлять къ виновнику величайшее презрѣніе? Г. Ревсъ увѣрилъ его, что не писали никакого отвѣта: моглили сіи подлецы, возразилъ онъ, ибо я не иначе называю тѣхъ, которые стороны къ предумышленной подлости ожидать отъ меня прощеній, за то, что я воспрепятсвовалъ имъ исполнишь ихъ злодѣянія? Никто, Г. Ревсъ, не имѣетъ болѣе меня униженія просить извиненій, я говорю даже и гораздо о низшихъ меня, естьли я по нещастію преступлю долгъ мой; то никакая власть не принудитъ меня не признать какого ниесть справедливаго дѣянія.

Г. Ревсъ спросилъ его откровенно, не подалъ ли ему Багенгаллъ письма, и Сиръ Гарграфъ не обьявилъ ли ему поединка? Онъ получилъ первое и освѣдомился о другомъ; и что отложилъ до ныняшняго понедѣльника на оное отвѣтствовать, поелику онъ нимало не думалъ, чтобъ таковое дѣло заслуживало къ сокращенію хотя единой минуты того удовольствія, которомъ онъ услаждаться хотѣлъ принимая въ обьятія любезнѣйшую сестру и ея супруга; онъ написавши отвѣтъ отослалъ сегодняшняго утра.

Вы отослали, сказалъ ему Г. Ревсъ ! какъ я опасаюсь, Г. мой! … …

Онъ увѣрялъ Г. Ревса , что онъ ничего не долженъ опасаться. Однако онъ просилъ ничего о томъ не говорить его сестрамъ и Милорду Л… поелику онъ не желаетъ, чтобъ такое дѣло, которое его нимало не безпокоитъ, причинило тщетныя прискорбія и нечтательныя страхи такимъ особамъ, о благополучіи коихъ онъ искренно печется. Я не могу стерпѣть, присовокупилъ онъ чтобъ моимъ друзьямъ не доставало какого ни есть удовольствія.

Но согласныли вы на поединокъ, спросилъ у него Г. Ревсъ?

Онъ отвѣчалъ, что ему весьма часто случалось быть въ подобныхъ сему обстоятельствахъ; что онъ никогда не обнажалъ своей шпаги, развѣ для своего защищенія и то тогда, когда уже не имѣлъ болѣе никакого иннаго средства; что онъ не можетъ сноситъ никакой обиды, и что съ природы весьма вспыльчивъ, что единая прежде сего минута весьма много ему стоила, дабы умѣритъ страсть свою; но когда уже по необходимости долженъ бываетъ приходитъ въ гнѣвъ, то весьма много претерпѣваетъ отъ собственныхъ своихъ разскаяній, чао находится уже не въ состояніи преодолѣть первую свою вспыльчивость.

Но я надѣюсь, Г. мой, возразилъ двоюродной мой братъ, что вы не согласитесь…

Я не соглашусь ни съ кѣмъ, Г. Ревсъ, касательно поединка. Я ни мало не опасаюсь, чтобъ меня почли за трусливаго человѣка. Я имѣю во внутренности моихъ чувствованіяхъ… простите меня въ семъ тщеславіи, Г. Ревсъ : но я живу на свѣтѣ не для людей, а для самаго себя, и для того судіи, которой обитаетъ въ моей внутренности.

Г. Ревсъ всячески старался восхвалить его движеніями своихъ рукъ и глазъ, ибо голосъ ему измѣнилъ, и онъ не въ силахъ былъ выразишь всего словами. Онъ былъ какъ восхищенъ удивлялся тому благородству, съ какимъ произнесены были послѣднія сіи слова, и мнѣ видѣть свѣтлые лучи, блестящіе на лицѣ Кавалера Грандиссона.

Разговоръ еще не кончился. Сиръ Карлъ продолжалъ: между безчисленнаго множества злоупотребленій, кои я часто оплакиваю, нѣтъ ни единаго могущаго привести меня въ толикое уныніе , какъ предумышленные поединки. И такъ въ чемъ же состоитъ великодушіе такого человѣка, которой не можетъ отличиться отъ общенародныхъ мнѣній? Не знаемъ ли мы множества фамилій, въ коихъ глубокая печаль вѣчно продолжаться будетъ за убіеніе отца, сына, брата, увлеченныхъ симъ звѣрствомъ. Человѣкъ вызывающей на поединокъ другаго, и склоняющей его на особенное сраженіе ясно показываетъ что онъ презираетъ власть своею Создателя. Надѣется ли онъ получишь чрезъ то какую ниесть инную выгоду, кромѣ того, какъ быть смертоубійцею, и учинить неизгладимый порокъ всей невинной фамиліи? Но поелику вы довели меня до такою степени, тѣмъ страннымъ письмомъ , которое позволили мнѣ прочесть, то я желаю сообщить вамъ также письмо полученное мною отъ Сира Гарграфа : оно содержитъ въ себѣ слѣдующее:

"Я похваляю, Г. мой, то великодушіе, по которому обьявили вы свое имя. Я весьма не доволенъ моими людьми, которые такъ далеко отъ меня были , что не могли осмотрѣть, по обыкновеннымъ примѣтамъ, кто былъ врагъ на подающей на большой дорогѣ на невиннаго человѣка: на невиннаго, покрайней мѣрѣ, касательно васъ, весьма вѣроятно, что вы надѣялись получить отъ меня какія ниестъ извѣстія, и вы конечно получили бы оныя гораздо скорѣе, естьлибъ тѣ дѣйствія жестокаго и нечаяннаго нападенія, коими вы умѣли воспользоваться, не лишили меня даже до сего времени свободы выходить изъ моего покоя. Я требую отъ васъ удовлетворенія, приличнаго честному человѣку. Изберите время, лишь бы токмо оное не далѣе было будущей середы. Сей отсрочки весьма довольно будетъ для разпоряженія вашихъ дѣлъ. Мѣсто, естьли вы на то согласитесь будетъ въ Кенсингтонѣ. Я возму съ собою два пистолета, изъ коихъ отдамъ на вашу волю выбрать себѣ одинъ, естьли вы не захотите доставить мнѣ одинъ изъ вашихъ. О прочемъ же стараніе поручено будетъ моему другу, Г. Багенгаллю , которой принялъ на себя трудъ отдать вамъ сію записку, и тому, кого вы назначите съ своей стороны. Пребываю государь мой, вашъ покорнѣйшій слуга

Гарграфъ Поллекефенъ.

Въ Субботу.

Прочитавши сіе письмо Г. Ревсу, онъ ему сказалъ, что равномѣрно желаетъ прочесть ему и учиненный на оное отвѣтъ; что оный можетъ показаться ему весьма продолжителенъ; но естьлибъ Сиръ Гарграфъ зналъ его нѣсколько короче, то довольно бы было къ тому шести строкъ.

"Письмо ваше, Г. мой, доставлено мнѣ въ прошедшую Субботу, чрезъ Г. Багенгалля, въ самую ту минуту, какъ я садился въ карету отъѣзжая на цѣлыя сутки въ загородной домъ. Я ни мало не сумнѣвался, чтобъ сей предметъ или время могли перемѣнить мое намѣреніе. Сестра моя находилась уже въ Коляскѣ. Мнѣ не захотѣлось привести въ безпокойствіе женщину. Я отложилъ до понедѣльника вамъ на оное отвѣтствовать.

"Я обьявляю вамъ, Г. мой, что я всегда ощущалъ отвращеніе, хотя и весьма часто встречались со мною таковые случаи, обнажать шпагу въ таковомъ смертельномъ поединкѣ. И въ самое то время, я почиталъ себя стольво увѣреннымъ въ боевомъ искуствѣ, что отдавалъ себѣ въ томъ справедливость. Поелику вступая въ таковое дѣло, я имѣлъ другія причины кромѣ моей безопасности.

"Имѣете ли вы друзей, Г. мои? Любимы ли вы ими? Любите ли вы ихъ сами? Желаете ли вы препровождать жизнь свою для ихъ пользы равно и для своей? Имѣете ли вы также и враговъ, которые весьма будутъ радоваться видя кончину нашей жизни ? Да произведутъ сіи разсужденія вліяніе надъ вашимъ разумомъ, такъ какъ они завсегда производили и надъ моимъ. Я весьма хладнокровенъ, но вы можетъ быть, не столько равнодушны. Въ таковомъ случаѣ долгъ требуетъ отъ того, которой въ состояніи обладать самимъ собою, представить другому справедливыя размышленія. Не взирая на то вы можете дѣлать все что вамъ угодно.

"Но позвольте мнѣ предложить вамъ другой вопросъ: естьли вы почитаете себя оскорбленными, то благорозумно ли подавать мнѣ новый случай къ учиненію вамъ обиды можетъ быть гораздо оскорбительнѣе прежней?

"Вы вступили въ такое дѣло, которое противно всѣмъ общественнымъ законамъ, естьли вы не чувствуете, что въ такомъ случаѣ поступилилибъ и сами такъ какъ я поступилъ, то вѣрьте мнѣ, Г. мой, что вы не составляете такого честнаго человѣка, съ коимъ бы тотъ, которой почитаетъ за величайшее достоинство сіе названіе, долженъ ревностно сразиться. Я не получилъ надъ вами никакой выгоды, коей бы вы могли меня укорять. Вы обнажили свою шпагу; я же до моей не коснулся. Вспомните, что когда вы находились въ коляскѣ, то сіе положеніе не весьма ли было вамъ опасно; и что по нанесеніи на меня своего удара, вы чрезвычайно должны благодаришь за умѣренность мою. Я нимало не сожалѣю, что подалъ просимою отъ меня помощь, не причиня вамъ всего того зла, на кое вы жалуетесь. Нельзя дѣйствительно подозревать, чтобъ въ моихъ намѣреніяхъ заключалась какая ниесть злоба. Колико я ощущалъ къ вамъ омерзенія, да и теперь еще нѣсколько чувствую, за то насиліе, въ коемъ вы оказались виновнымъ касательно женщины не имѣющей ни какого защищенія, и заслуживающей, какъ я то скоро усмотрелъ, не токмо обожанія отъ васъ, но и отъ всего свѣта; и по тому менѣе помышлялъ я за нее мстить, сколько подать ей помощь.

"Я пишу къ вамъ столь продолжительное письмо для того, что мое перо составляетъ единое орудіе, которое я вознамѣрился употребить. Простите мнѣ, естьли я повторю, что послѣ произшедшей между нами распри, хотя касательно молодой особы, или насъ самихъ, мы не можемъ сражаться явнымъ образомъ, хотя по другимъ правиламъ, а не по моимъ, поединокъ есть позволенное дѣло. Естьли примутъ право, по причинѣ моего отказа меня оскорблять, и тѣмъ приведутъ меня въ необходимость себя защищать, то познаютъ, что единая моя рука въ состояніи меня спасти противъ великаго множества. Но, и въ семъ самомъ предположеніи, я всегда предпочту лучше оправдаться честными обьясненіями, поелику не желаю чтобъ кто ниесть могъ меня укорять въ смертоубійствѣ. Я не имѣю ни малой власти надъ моею жизни; а гораздо еще менѣе надъ жизнею другаго. До какой степени презираю я того человѣка , которой иначе о семъ мыслитъ, кажется гораздо болѣе я его презираю , нежели самъ могу быть имъ презираемъ; и естьли онъ представляетъ себѣ, что сіе обьявленіе подаетъ ему права нападать на жизнь мою, пусть его оное предпринимаетъ; но въ семъ случаѣ будетъ поступлено по средствомъ сходствующимъ съ моими правилами.

"Словомъ , естьлибъ меня ненавидѣлъ кто ниесть до такой чрезвычайности, и рѣшился бы меня подвергнуть игу законовъ своея земли; то мои поступки никогда не были бы о порочены; нѣтъ ни единаго дня ниже часа въ которой бы не можно было меня найти во всякомъ мѣстѣ, куда я бываю призываемъ по должности или по обыкновенію. Моя шпага составляетъ единое орудіе моего защищенія; и я никакого другаго изъ ней употребенія не дѣлаю. Пистолеты беру я токмо при отъѣздѣ въ дорогу, и ни для чего иннаго какъ для устрашенія разбойниковъ; и самыхъ безопаснѣйшихъ орудій иногда довольно для меня бываетъ, для отраженія отъ себя нечаяннаго нападенія.

Естьли Кавалеръ Поллексфенъ имѣетъ хотя нѣкое благоразуміе; то можетъ быть возблагодаритъ меня за сіе обьясненіе, которое впрочемъ я оставляю не его волю наимѣновать какъ ему заблагоразсудится. Пребываю покорнѣйшимъ ею слугою.

Карлъ Грандиссонъ.

Въ Понедѣльникъпо утру.

Г. Ревсъ просилъ у Сира Карла п озволенія дозволишь мнѣ прочесть сіи два письма. Онъ на то согласился, ибо не намѣренъ, присовокупилъ онъ, согласиться на предложеніе Сира Гарграфа. Но поелику я приняла смѣлость списать ихъ, безъ его вѣдома; та я прошу искренно, любезная моя Люція не выдавать ихъ изъ фамиліи. Ты легко судить можешь о томъ удовольствіи, которое я почувствовала отъ послѣдняго письма, и нимало не сумнѣваюсь, чтобъ и ты не ощущала онаго вкупѣ со мною. Однако, поелику самъ Сиръ Карлъ нимало не надѣется, чтобъ такое дѣло предано было забвенію, и соглашается, что слѣдуя общественнымъ нравамъ честности, его врагъ конечно желаетъ чего ниесть гораздо оскорбительнѣйшаго; думаешь ли ты, любезная моя, чтобъ я была спокойна, когда почитаю себя какъ бы единымъ предметомъ возмущенія. Весьма вѣроятно, что Сиръ Карлъ пребываетъ теперь въ глубочайшемъ спокойствіи. Душа его основывается на другихъ правилахъ, а не на правилахъ мечтательной честности. Колико сіе благородное свойство возвышаетъ его въ моихъ мысляхъ! Дѣйствительно, любезная моя, я иногда чувствую, что благородность созидаетъ для него какъ бы нѣкій престолъ въ моемъ сердце; но токмо въ качествѣ друга или брата. Я не въ состояніи положить предѣловъ моего къ нему почтенія… будь увѣрена, любезная моя, что сіе высокопочитаніе будетъ содержать всѣ мои чувствованія въ границахъ благопристойности.

Когда онъ вошелъ къ намъ съ Г. Ревсомъ , то разговоръ учинился общимъ, но сердце мое будучи стѣснено всѣми сими обязанностями лишило меня всякой живости. Миссъ Грандиссонъ однажды мнѣ сказала. что она почитаетъ меня гордою: но я взглянувъ на Сира Карла, въ то время когда онъ смотрѣлъ жъ другую сторону, размышляла о томъ чего еще надлежитъ ему опасаться, хотя и не смертоубійства, отъ такого человѣка, которой будетъ пораженъ нѣкоторыми мѣстами письма; но можетъ быть тѣхъ ранъ, кои долженъ будетъ носить на лицѣ своемъ, даже до окончанія своея жизни; отъ сего я не могла не восчувствовать сильнаго и нѣжнаго безпокойствія о другѣ толико отличнаго достоинства, которой, сколь ни веселъ, сколь ни благополученъ между нами казался, но можетъ быть нѣсколько часовъ послѣ… могла ли я воспротивиться симъ ужаснымъ опасностямъ? Въ другое время я взирала бы на него съ превеличайшимъ удовольствіемъ, какъ на единаго въ свѣтѣ человѣка, которому бы я желала, даже и въ нещастіи моемъ, быть столь чувствительно обязанною. Его кротость, подумала я въ себѣ, ни малаго не наложитъ бремени на мою благодарность. Онъ отнюдь не поставляетъ оказанное имъ ииѣ благодѣяніе за великую услугу; самыя величайшія и великодушнѣйшія дѣянія ему свойственны. Естьлибъ мнѣ случилось, быть обязаною кому ниесть другому, которой бы, по причинѣ знатнаго своего богатства, надѣялся получить нѣкую пользу за ту опасность, которой за меня подвергся, и коего договоръ или нравъ конечно привелъ бы въ замѣшательство мою благодарность…

Но отъ сего человѣка я имѣю сердце свободное. Однако, я вторично подумала въ себѣ, что Сиръ Карлъ есть такой человѣкъ, къ которому я не должна питать нѣжныхъ чувствованій. Колико буду я имѣть соперницъ! Такой человѣкъ, на коего весь свѣтъ взираетъ съ удивленіемъ! Непремѣнный долгъ, какъ нѣкогда сказала мнѣ его сестра, обязываетъ женщинъ ожидать, что онѣ будутъ предупреждены! Сердце Сира Карла должно быть исполнено тѣми нѣжными ощущеніями, которыя перемѣнятся въ недрѣ сего человѣка въ сильную и пылающую страсть къ первому и единому предмету его обожанія. Я ручаюсь жизнію, любезная Люція, естьли говорю не истинную правду: что, между великимъ множествомъ женщинъ, коихъ бракъ Сира Карла учинитъ злощастными, хотябъ то было въ Конторбери, или въ другихъ мѣстахъ, нѣтъ ни единой, коей бы онъ оказывалъ болѣе благосклонности нежели къ другой.

Миссъ Грандиссонъ пригласила насъ,какъ то Г. и Гжу. Ревсъ равно и меня въ будущую Среду къ себѣ отобѣдать и мы на оное согласились съ превеликимъ удовольствіемъ. Графиня, какъ казалось, весьма мною была довольна, хотя къ тогдашнемъ моемъ колебаній, и показывала весьма печальный видъ во все время ихъ у насъ пребыванія. Я хочу подать тебѣ въ семъ письмѣ изображеніе, о ней о ея супругѣ, поелику рѣшилась описывать тебѣ всѣхъ моихъ новыхъ знакомцевъ! Я безъ сумнѣнія должна тебѣ оное учинить; но я токмо не знаю въ состояніи ли теперь оное предпринятъ. По истиннѣ, любезная Люція , все случившееся со мною за пять дней, толико меня уничижило, что я дѣйствительно почитаю себя лишенною того пламени, которой оживотворялъ какъ мое сердце такъ и перо мое.

Графиня лѣтами старѣе однимъ годомъ Сира Карла: но она во всѣхъ своихъ чертахъ, имѣетъ всю пріятность и нежность, которыя составляютъ самую любви достойнѣйшую физіономію; не щитаютъ двумя или тремя годами моложѣ. Она высокаго росту, и величественной осанки, въ видѣ же и чертахъ Миссъ Грандиссонъ заключается нѣчто гораздо живѣйшаго – и благороднѣйшаго, нежели въ Графининыхъ; но снисхожденіе и ласковость изьявляющіеся на лицѣ Графини, внушаютъ къ ней болѣе довѣренности и склонности нежели къ сестрѣ ея. Первую можно полюбить при первомъ видѣ: у другой же напротивъ того какъ будто бы должно просить позволенія ее любить, и быть въ готовности на то склонится какъ скоро она того пожелаетъ, впрочемъ же, хотябъ она на оное согласилась или нѣтъ, но никакъ не можно чтобъ ее не любить. Каждой человѣкъ говоритъ о Милади Л… съ толикимъ же почтеніемъ какъ и любовію. Каждой выхваляетъ ея кротость и благоразуміе, Миссъ Грандиссонъ, по своему свойству гораздо вольнѣе, но не всегда получаетъ то одобреніе, которое заслуживаетъ; и будучи довольно засвидѣтельстованіями своего сердца, она ни мало и не помышляетъ о мнѣніи другаго.

Милордъ Л. . … хотя не можетъ почестся за красавца, но имѣетъ весьма пріятный видъ. Милость начертывается на очахъ его, съ такимъ видомъ благоразумія и честности, которой заставляетъ его почитать. Онъ одаренъ всѣмъ тѣмъ что его глаза ни возвѣщаютъ; услужливъ, благоразуменъ, великодушенъ; словомъ истинной благородный человѣкъ древняго времени.

Мы обѣщали разсказать всю повѣсть о сихъ двухъ фамиліяхъ, также о любовныхъ произшествіяхъ Милорда и его супруги, и одолженіяхъ коими они обязаны своему брату, о коемъ онъ безпрестанно говорятъ, и къ которому оказываютъ весьма нѣжное почтеніе, изражающееся даже на ихъ взорахъ. что же надлежитъ думать о семъ братѣ? Не ужели онъ имѣетъ тайну, что пріобретаетъ себѣ права къ благодарности отъ всѣхъ тѣхъ, которые хотя нѣкое имѣютъ къ нему отношеніе? Я съ величайшею нетерпѣливостію желаю быть на единѣ съ Миссъ Грандиссонъ, и замѣтить, можетъ быть, изъ какого ниесть искренняго разговору какимъ искуствомъ убѣждаетъ онъ каждаго человѣка признаватъ въ немъ то превосходство, которое большая часть людей обыкновенно съ великой ревностію пріобрѣсти старакются.

Естьли я удовлетворю тѣмъ мои желанія, то отрекусь отъ всѣхъ прочихъ моихъ знакомыхъ, во время пребыванія моего въ Лондонѣ, дабы единственно предаться сей пленяющей меня фамиліи; по крайней мѣрѣ, естьли сіе можно будетъ сдѣлать, не опасаясь быть для нихъ въ тягость. Остальное мое время препровожу я съ Г. и Гжею. Ревсъ, коихъ я всячески буду стараться избавитъ совершенно отъ всѣхъ причиненныхъ мною имъ смущеній. Съ какою нетерпѣливостію ожидаю я приближающейся середы, дабы увидѣть себя посреди всей фамиліи Грандиссоновъ ! ибо они всѣ соберутся вмѣстѣ. Я имѣю довольно побудительныхъ причинъ ожидать съ нетерпѣливостію сего дня. Впрочемъ воспоминая о семъ лютомъ Гарграфѣ, я прихожу въ трепетъ.