Онлайн чтение книги Злой
4

……………………………………………………

……………………………………………………

Прошёл не один час, пока наконец Меринос потребовал счёт. Официант, почтительно поклонившись, подал ему на тарелочке листок бумаги. Меринос взглянул на него, вынул несколько банкнотов и заплатил, не проверяя. Потом встал, старательно свернул «Экспресс вечорни» и положил в карман. За ним двинулся Вильга, потом Метеор с Зильберштейном и Крушина. В главном зале к ним обратились все взгляды: эти пятеро привлекали к себе всеобщее внимание. Отовсюду доносился шёпот:

— Какие-то иностранцы? Частная инициатива? Вон тот, первый, — профессор, я его знаю. Тот молодой — киноактёр. Наверное, с ними ещё литераторы…

От маленького столика в глубине зала, на котором стояла чашка с чёрным кофе, отделилась неприметная фигура в старомодном костюме. Человек быстро пробежал через зал, ворвался в гардероб, выхватил из рук гардеробщика зонтик и котелок, сунул ему пятьдесят грошей и, не дожидаясь проклятий за такие мизерные чаевые, сбежал по лестнице на улицу. Филипп Меринос как раз в это время садился вместе с Крушиной в «вандерер», а Зильберштейн, Метеор и Вильга закрывали за собой дверцу тёмного «мерседеса». Пан в котелке отчаянно замахал зонтиком, озабоченно озираясь вокруг. Машины уехали.

— И именно сегодня, — прошипел пан с зонтиком в бессильной ярости, — именно сегодня дёрнуло меня оставить там машину!

Такси нигде не было видно. Возле тротуара стоял маленький «рено», в котором развозили газеты; задняя дверца машины была открыта, последняя пачка газет полетела на тротуар.

Через минуту шофёр с одутловатым бледным лицом, в мятой рубашке цвета хаки, захлопнул заднюю дверцу и сел за руль. «Рено», смешной и напоминающий коробку, настоящий комод на небольших резвых колёсиках, быстро покатил к выходу из Рынка и помчался по улице Пивной. Возле поворота на Замковую площадь перед его радиатором вспыхнули красным светом фары двух машин, которые не торопясь ехали по улице.

— Поезжай прямо вперёд, — внезапно услышал сзади шофёр, — и сворачивай только тогда, когда я тебе скажу!

Одновременно он ощутил между лопатками что-то холодное и твёрдое, что могло быть металлическим карандашом, трубкой или ключом, но в такой ситуации всегда бывает только дулом револьвера.

Рубашка прилипла к спине шофёра, мокрой от пота; машина запетляла во все стороны. Но через минуту шофёр опомнился, убедившись, что ничего плохого с ним пока не случилось, и осторожно поехал напрямик. Сзади он ощущал металлическую угрозу, но постепенно стал к ней привыкать; давал газ и вёл машину, как автомат, почти не понимая, куда едет.

— Быстрее! — услышал он взволнованный, сдавленный голос.

Шофёр подчинился приказу.

— Медленнее! — услышал он. «Рено» замедлил ход.

Наконец водитель настолько освоился со своим положением, что даже заговорил:

— И нужно же было такому случиться именно со мной. Такое у меня счастье! Пристукнешь меня, брат, или, ещё хуже, приеду домой после двенадцати и снова не высплюсь. Жена мне даст чертей — боится, что я за девками бегаю.

Это был односторонний разговор, так как револьвер сзади его не поддерживал.

— А говорят в Варшаве, — снова с отчаянием начал водитель, — будто что-то злое бродит по городу. Даже в «Экспрессе» писали. Ах, эти злые люди, погибели на них нет, и должно же было такое приключиться со мной…

— Сворачивай налево! — послышался голос сзади, и шофёр свернул без слова протеста.

Так они проехали мост Понятовского и утонули в гуще улиц Саськой Кемпы. Шофёр перестал ориентироваться; он автоматически сворачивал и тормозил, пока не услышал за собой короткое: «Стой!» Потом: «Поворачивай, и чтобы тебя сейчас же тут не было!» Его спины всё ещё касался металл, а сзади заскрипела дверца. Шофёр быстро развернулся на довольно широкой улице. Фары «рено» на какой-то миг осветили невысокую фигуру пожилого пана в котелке и с зонтиком. Шофёру пришло на ум, что можно было бы спросить у него, кто выскочил из машины, но он сразу же отверг эту мысль. «Такое чучело спрашивать?» — подумал он про себя, быстро дал газ и помчал в направлении Французской улицы, как никогда счастливый.

Пан с зонтиком быстрыми шагами двинулся к переулку, где остановились две машины. Его отделяло от них примерно двести метров. Вскоре он уже стоял возле калитки из живой изгороди, украшенной железной решёткой; сбоку была табличка с двумя кнопками. Это означало, что калитка открывается только после звонка в одну из двух квартир. Пан в котелке окинул пытливым взглядом красивую виллу: только в верхнем окне выходившем на террасу первого этажа, горел свет. Он шагнул в сторону, поднялся на цыпочки и вытянул руку как можно выше вверх: так и есть — над живой изгородью тянулась колючая проволока! Пан с зонтиком старательно застегнул тужурку, глубже надвинул на голову шляпу и ручкой зонтика зацепился за проволоку. Через несколько секунд он был уже по ту сторону ограды.

Внимательно осмотрев примыкающую к газону стену под террасой, он, к своему удовольствию, нашёл на ней деревянные перекладины для дикого винограда который кое-где тянулся здесь вверх, сбросил ботинки, ещё плотнее надвинул на голову котелок и ступил ногой на водосточную трубу. Первая перекладина сломалась с сухим тихим треском. Однако он уже успел зацепиться ручкой зонтика за надёжный выступ над окном первого этажа и повис на высоте двух метров над землёй. Несколько смешных, но энергичных движений помогли ему снова стать на водосточную трубу: сейчас он выглядел, как цирковой клоун, невероятно комичный, но в то же время прекрасно владеющий собственным телом. Наконец какая-то перекладина выдержала его вес. Пан с зонтиком быстро перебросил ручку своего вспомогательного орудия на железную балюстраду террасы и поднялся наверх.

«Но как потом спуститься вниз?» — тревожно подумал он, тяжело дыша. Его руки и одежда покрылись густой пылью, но он не обращал на это внимания. Осторожно приблизился к окну — оно было плотно закрыто. Но между шторами оставалась щель, сантиметров тридцать шириной. Мягкий тёмно-золотой свет наполнял комнату, приглушённый шум разговоров долетал из окна. Пан с зонтиком не мог расслышать слова. Он видел четырёх мужчин, которые сидели в креслах и высоко поднимали бокалы с шампанским, тогда как пятый стоял посередине и что-то говорил. Пан с зонтиком жадно всматривался в эту картину. Он знал всех присутствующих, во всяком случае, на вид, и пытался уяснить себе степень существующей между ними зависимости; его мозг лихорадочно работал, стараясь угадать, какие невидимые нити связывают этих пятерых.

Неожиданно высокий человек со смуглым лицом повернулся к окну. Пан с зонтиком обмер. По его целлулоидному воротничку покатились капли пота. Высокий подошёл к окну и опустил шторы, которые совсем заглушили звук разговора. Пан с зонтиком снова устроился так, чтобы наблюдать за происходящим в комнате. В узкой полосе золотистого света виднелась уже только фигура высокого мужчины со смуглым мясистым лицом; его выражение говорило о том, что этот человек не терпит, когда ему возражают. В руках он держал развёрнутый «Экспресс вечорни», потрясал им и что-то очень энергично говорил. Умная, хитрая усмешка появилась на лице пана с зонтиком.

— Ясно, — тихонько сказал он самому себе. — Это совершенно ясно.

Мысли его выстроились в чёткий логический ряд.

«Нужно ещё достать сегодняшний “Экспресс”», — подумал он и стал спускаться вниз. Это оказалось не таким простым делом. Сильно оцарапав лицо, сломав два ногтя и разодрав на локте тужурку, он через некоторое время всё же снова очутился на улице.

Когда пробка из открытой Робертом Крушиной бутылки стрельнула прямо в голову Лёвы Зильберштейна, тот даже не очень обиделся.

— Что поделаешь? — потёр Лёва ушибленное место. — Принцем Уэльским этот Бобусь никогда не будет. Откуда ему знать, как обращаются с шампанским?

— Панове, — провозгласил тост Меринос, поднимая бокал с шумным золотистым вином, — пью за наши успехи!.

— Нужно ли нам вставать? — спросил с холодной усмешкой Вильга.

— Сто лет, сто лет, — начал хорошо знакомый с именинными обычаями Метеор.

— Заткни глотку, — твёрдо бросил Меринос, и все поняли, что речь пойдёт о серьёзных вещах.

— Довольно развлекаться, — заявил Меринос и повёл вокруг тёмными глазами.

Фигуры в креслах съёжились от этого голоса и взгляда.

— Начинаем нормальное рабочее совещание, — с иронией проговорил Меринос. — Я знаю, кто убил Мехцинского, — бросил он внезапно, и в комнате установилась напряжённая тишина. — Тот, кто пристукнул Морица, очень злой человек, — небрежно продолжал Меринос, и от его небрежности у слушателей побежали мурашки по спине. — Очень злой человек, если он тот, кого я имею в виду. Я ещё не вполне уверен, но всё на свете возможно. А этот тип действительно очень злой, и с каждым из нас может случиться то же, что с Мехцинскнм.

Какую-то минуту было абсолютно тихо.

— Ну, я не подведу, — хмуро буркнул Крушина.

Меринос продолжал:

— Всё это не означает, что мы, панове, расходимся по домам. Мы, прошу внимания, только начинаем. Раз уж война — пусть будет война, тем более, что дела складываются неплохо. Во всяком случае, милиция на нашей стороне.

В глазах Зильберштейна, смотревшего на Мериноса, светилось восхищение.

«Имеет голову на плечах, — подумал он, — ничего не скажешь!»

Меринос развернул полосу «Экспресса».

— Сюпка своё дело сделал, он заслуживает награды. Вот тут сегодня есть статья, из которой видно, что милиция уже разыскивает того типа. Того, кто пристукнул Морица. И мы должны помочь в этом милиции. Мои дорогие, — голос Мериноса стал медовым, — ещё немного усилий, и всё образуется. В этом месяце должно состояться одно зрелище, на котором мы, так себе, у полегоньку, заработаем полмиллиона злотых, а может, и больше. Может, и миллиончик, если повезёт.

— Сколько? — взвизгнул Метеор; в ту же секунду он забыл о страхе.

Крушина застонал с испугу — страшно было даже подумать о такой сумме.

— Скажи им, Лёва, — усмехнулся Меринос.

— Скажите сами, пан председатель, — хриплым голосом откликнулся Зильберштейн, но не выдержал и крикнул:

— Через десять дней состоится футбольный матч Польша — Венгрия!

— Что? Где? — воскликнул Метеор.

— Ты с ума сошёл! — крикнул Крушина.

— Тут? В Варшаве? — безразлично спросил Вильга. Его правое веко, однако, начало быстро мигать, что свидетельствовало о сильном волнении.

— Тут, в Варшаве, — спокойно кивнул Меринос, — и этот матч у нас в кармане. Никто о нём не будет знать ещё с неделю, а нам уже всё известно, благодаря коллеге Зильберштейну. Мы с ним уже разработали план всей кампании. Знаем, каким будет принцип распределения, сколько билетов получит Центральный Совет профсоюзов, кто там у них сидит в комиссии, имеем уже в этой комиссии своего человека, знаем, что через типографию нам на этот раз ничего не перепадёт, изучили весь механизм перевозки билетов. Одним словом, этот фарт уже проработан до мельчайших деталей. Так, Лёва?

— Так точно, — горячо подтвердил Лёва. — Полмиллиона заработаем наверняка, если пан Бог даст и всё пройдёт хорошо.

— Но для того, чтобы мы могли спокойно работать, — уверенно продолжал Меринос, — нужно быть настороже. Ты, Роберт, в пятницу займёшься этой ярмаркой. Я уже объяснял тебе, что нужно делать. Это, панове, высший класс акробатики, и если всё пойдёт хорошо, там должен остаться один труп. Это сделаешь ты, Роберт, и твои ребята. У тебя есть новая гвардия, есть люди из отдела витаминов, есть люди Жичливого. Твоё дело, чтобы всё это сработало. Поверь мне, даже прошлогодняя дыня может пристукнуть фраера или, по крайней мере, уложить его на много недель в больницу.

— Так точно, пан председатель, — хмуро отозвался Крушина, — будет сделано. — Ощутив гнетущую тяжесть ответственности, он залпом выпил шампанское, словно это было пиво.

— Не понимаю только, — сухо спросил Вильга, — на каком основании вы считаете, пан председатель, что этот ЗЛОЙ, как вы его называете, придёт на ярмарку?

— У меня нет никаких оснований так думать, — раздумчиво ответил Меринос. — Я просто делаю выводы, учитывая обстановку в Варшаве. Мы знаем, что тут происходит уже три месяца. Ярмарку огородников и садоводов наверняка используют те, кто мешает нам всюду, где только можно, кто бьёт нашу гвардию. Только на этот раз мы подготовимся к встрече с ними. Поможем им поскользнуться… — Меринос сжал могучую ладонь в мускулистый кулак. — Хватит легкомысленно относиться к этим лоботрясам. Мы не знаем толком, кто они и чего хотят, но знаем, что с нас достаточно! Тем более, что и милиция с нами, — усмехнулся он, — а кто-то разрисовал, как куколку, рекламу это ярмарки. Смотрите, вот тут, рядом со статьёй о Морице и ЗЛОМ. Эту статью, — добавил Меринос, — написал наш союзник. Он не подписал её. Интересно, кто бы это мог быть?

— Это Пегус сделал! — воскликнул Крушина.

— Этот Пегус, — усмехнулся Меринос, — толковый парень. Знаешь, Крушина, он мне нужен. Боюсь, пан инженер, что испытание алкоголем на сей раз нас подвело. У меня есть смутное предчувствие, что этот молодчик обвёл нас вокруг пальца.

— Не исключено, — равнодушно ответил Вильга, — но не думаю. Водка разложила его тогда на первичные элементы. Могу поклясться, что он говорил правду.

— Возможно, — с сомнением усмехнулся Меринос, — так и есть. С Сюпкой, как видите, всё сошлось. Во всяком случае, этот Пегус наладил в «Экспрессе» всё как надо. Я думаю: не поручить ли ему организацию продажи билетов? Он может стать достойным преемником Морица, тем более, что они были старые знакомые, и он, наверно, тоже хорошо ориентируется в подобных делах. Как раз такой человек мне нужен.

Меринос заходил по комнате, потом внезапно остановился и сказал:

— Роберт, налей шампанского.

Крушина встал и наполнил бокалы. Меринос поднял свой:

— Ну, братья! За то, чтобы нам во всём везло! За здоровье пана Кудлатого, нашего дорогого опекуна и друга!

Все уставились на него, как загипнотизированные. Мясистое смуглое лицо Мериноса выражало грубую, звериную силу.

Он выпил и отставил бокал.

— Теперь прощайте, панове! — крикнул он с оскорбительной невежливостью, словно разбогатевший выскочка на своих лакеев.

Все поднялись, как по команде, и стали шумно прощаться, кроме Вильги, который налил себе ещё бокал шампанского и медленно его пил. Меринос усмехнулся.

— Вы ведь извините меня, пан инженер?

Вильга слегка поклонился и усмехнулся — тяжело, безразлично, обидно. Лицо Мериноса ещё больше потемнело, но он ничего не ответил.

Когда все вышли, он бросился на диван и снял трубку телефона. Немного подержал её в руке, потом прошептал со злостью:

— Нет, нет! К этой девке?.. Нет! — и положил трубку на место.