Онлайн чтение книги Змей Уроборос
XXII. АУРВОЧ И СВИЧУОТЕР

КАК ЛЕДИ МЕВРИАН ГЛЯДЕЛА СО СТЕН КРОЗЕРИНГА НА АРМИЮ ВЕДЬМЛАНДИИ И ЕЕ КАПИТАНОВ; И О ИЗВЕСТИЯХ, ПОЛУЧЕННЫХ ЕЮ, О ВОЙНЕ НА ЗАПАДЕ, НА ПОЛЕ АУРВОЧ, И О ВЕЛИКОМ СМЕРТОУБИЙСТВЕ НА СВИЧУОТЕРСКОМ ПУТИ.

НА четвертый день после вышеописанных событий, Леди Мевриан вышла на стены Крозеринга. Резкий порывистый ветер дул с северо-запада. Облаков не было; чистое синее небо над головой, немного жемчужно-серое, ибо в воздухе висел небольшой туман. Ее старый управляющий, одетый как солдат — поножи, шлем и куртка из твердой бычьей кожи — шел рядом с ней.

— Мы уже почти готовы к удару, — сказала она. — Сегодня или завтра, так сказал мне Лорд Зигг, когда был здесь. Если Гоблины не подведут, будет замечательное сражение и мы зададим им жару.

— Точно так же, как ваша светлость прихлопывает комара двумя руками, — сказал старик и внимательно поглядел на юг, за море.

Мевриан тоже посмотрела туда же. — Ничего, кроме тумана и воды, — сказала она, за несколько минут оглядев весь горизонт. — Я очень рада, что послала Спитфайру двести всадников. Сегодня у него каждый человек на счету. Как ты думаешь, Равнор: если Король Газларк не придет, хватит ли у Спитфайра сил, чтобы справиться самому?

Равнор хихикнул в бороду. — Да, я так думаю, и милорд ваш брат тоже сказал бы "да" ваше светлости, если бы был здесь. С тех пор, как я в первый раз попал шаром в воротце, меня научили, что один Демон равен в бою пятерым Ведьмам.

Она поглядела на него, немного тоскливо. — Ах, — сказала она, — если бы он был дома. И Лорд Джусс. — Потом порывисто повернулась и взглянула на север, в сторону лагеря. — Если бы они были дома, — крикнула она, — ты бы не увидел этих захватчиков, с оружием в руках оскорбляющих Крозеринг Сайд, посылающих мне бесстыдные предложения и держащих меня здесь, как птицу в клетке. Разве такое когда-нибудь раньше случалось в Демонландии?

В этот момент с дальней стороны башни прибежал мальчик, громко крича, что с юга и востока показались корабли: — И они уже входят в залив.

— Но из какой страны? — сказала Мевриан, лихорадочно обшаривая взглядом горизонт.

— Но разве не из Гоблинландии? — спросил Равнор.

— О, не говори так поспешно! — воскликнула она. Они оба обежали стену башни, и перед ними открылись море и Стропардонский залив, пустые. — Я не вижу ничего, — сказала она, — или вон тех чаек ты назвал флотом?

— Он имеет в виду Громовой Залив, — сказал Равнор, шагнув вперед и указывая на запад. — Смотрите, вон смутные тени, идущие к Аурвочу. Король Газларк, без всякого сомнения. Обратите внимание на сине-золотые паруса.

Мевриан какое-то время глядела на них, нервно барабаня одетой в перчатку рукой по зубчатой мраморной стене. Величественной казалась она, завернутая в воздушный плащ из белого муарового шелка, отделанного мехом горностая. — Восемнадцать кораблей! — сказала она. — Я не могла даже мечтать, что Гоблины смогут выставить такую огромную силу.

— Ваша светлость сможет увидеть, — сказал Равнор, идя назад вдоль стены, — останутся ли Ведьмландцы спать, когда эти корабли вплывут в порт.

Мевриан последовала за ним и посмотрела. Вся Ведьмландская армия уже была на ногах, выстроившись перед лагерем; новые воины подбегали, вставали в строй или прыгали на спины лошадей, и вскоре до ушей Мевриан, стоявшей на высокой сторожевой башне, донесся слабый рев сигнальных труб. Армия пошла вниз, к морю, в полном порядке, сверкая бронзой и сталью. На юг они шли, пересекая луга Крозеринга, так близко от замка, что со стены можно было увидеть каждого человека.

Мевриан высунулась в амбразуру, держась за стену обеими руками. — Я хочу знать их имена, — сказала она. — Ты, который воевал по всей земле, можешь научить меня. Гро я уже узнала, по его длинной бороде, и у меня болит сердце, когда я вижу Лорда Гоблинландии в одной компании с такими негодяями. А кто рядом с ним, бородатый щеголь, с крылатым шлемом и королевской диадемой, и мечом с малиновой рукояткой? Он выглядит очень гордым.

— Лаксус Ведьмландский, — ответил старик. — Он был адмиралом их флота в сражении с Вурдалаками.

— Судя по виду он храбрый и достойный человек. А этот, который скачет под нами: румяный и смуглолицый, изящно сложенный, со лбом, как грозовая туча, одетый в броню с ног до головы?

— Я не уверен, ваша светлость, — ответил Равнор, — ибо сыновья Корунда очень похожи друг на друга. Но думается мне, это юный принц Хеминг.

— Принц чего? — улыбаясь спросила Мевриан.

— Так говорит молва, ваша светлость. Горис сделал Корунда королем Чертландии и-

— Тогда назовем его Хеминг Фаз, — сказала она. — Клянусь, эти дикие варвары-черти добавят ему еще много имен. О Небеса! Хеминг Фаз, повелевающий Демонландией.

— А главный хвастун, — вскоре сказала она, — должен ехать последним. О, вот и он. Святые небеса, как он гарцует! Истинно говорю, может он сидеть на лошади, и у него фигура атлета. Смотри, как он с непокрытой головой спускается вниз, совершенно прямо. Я думаю, что ему понадобится что-нибудь более прочное, чем золотые кудри, если он собирается сохранить свою голову в целости во время встречи с Газларком и с нашими людьми, которые должны ударить с севера. Я вижу, что он привязал свой шлем у седла. Ты, расфуфыренный франт! — крикнула она, когда он подъехал ближе. — Сплошное серебро и шелк. Ты же клялся, что только Демоны идут в бой так богато одетые. Смотри, как бы ножницы не отрезали тебе гребешок!

И она наклонилась вперед так, как только могла, дабы рассмотреть его. А он, гарцуя под ней, посмотрел вверх и резко натянул поводья, заставив большого гнедого жеребца почти сесть на ягодицы. И пока конь метался и вставал на дыбы, Кориниус громким голосом приветствовал ее, крикнув: — Доброе утро, моя госпожа! Пожелай мне победы и помаши мне своими изящными ручками!

Прямо под ней проезжал он в этот момент, и она совершенно отчетливо разглядела его лицо, прочитала его и ясно расслышала его приветствие. Потом он поприветствовал ее мечом, дал шпоры коню и быстро догнал авангард во главе с Корсусом и Гро.

И как если бы ей внезапно стало плохо, или ее укусила ядовитая гадюка, Леди Мевриан без сил оперлась о мраморную стену. Равнор испуганно шагнул к ней: — Что случилось, ваша светлость? Вам плохо?

— Просто затошнило, — еле слышно сказала Мевриан. — Если тебе нужно вылечить меня, покажи мне блеск копий Спитфайра на севере. А голая земля вызвала у меня головокружение.

Настал полдень. Дважды и трижды Мевриан выходила на стены, но не увидела ничего, кроме моря, залива и прекрасной, лежащей на лоне гор долины, мирно дремавшей под весенним солнцем: ни малейшего признака человека или военной суматохи, и только мачты кораблей Газларка виднелись за мысом в трех-четырех милях на юго-запад. Тем не менее она точно знала, что корабли бросили якорь в Аурвочской гавани, и там сейчас идет отчаянная битва, и Газларку очень тяжело сражаться один на один против Лаксуса, Кориниуса и всех копий Ведьмландии. Солнце уже почти касалось темных сосен Вестмарка, но с севера так никто и не появился.

— Ты послал за известиями? — спросила она у Равнора, уже третий раз.

— Еще рано утром, ваше светлость, — невозмутимо ответил он. — Но он не может ехать быстро, пока находится в миле-двух от замка, ибо маленькие отряды Ведьм стерегут местность.

— Приведи его ко мне как только он вернется, — сказала она.

Леди Мевриан уже ступила на верхнюю ступеньку лестницы, но внезапно обернулась. — Равнор, — позвала она.

Слуга подошел к ней.

— Ты, — сказала она, — который много лет служил в Крозеринге моему брату, а до того нашему отцу, ты знаешь дух и мысли нашей семьи. Скажи мне, прямо и честно, что произойдет дальше. Лорд Спитфайр опоздал, Гоблины слишком поторопились (как всегда). Что ты думаешь об этом? Ответь мне так, как ты бы ответил милорду Брандох Даха, если бы он спросил тебя.

— Ваша светлость, — сказал старый слуга, — я отвечу вам: горе Гоблинландии. Ибо милорд Спитфайр еще не пришел с севера, и теперь только бессмертные Боги, если они спустятся с небес, смогут спасти Газларка. По самым скромным подсчетам Ведьм вдвое больше, чем Гоблинов. А в бою Гоблин против Ведьмландца как борзая против медведя. При всей жестокости и ярости собаки в конце концов победит медведь.

Мевриан слушала, глядя на него печально-задумчивым взором. — И ради этого он, такой благородный, приплыл на помощь Демонландии в ее черные дни? — наконец сказала она. — Как может судьба быть такой безжалостной! О Равнор, позор, великий позор. Сначала Ла Фириз, теперь Газларк. Как может кто-нибудь полюбить нас после этого? Позор, позор нам, Равнор.

— Я бы не стал, ваша светлость, — ответил Равнор, — так поспешно проклинать нас. Если битва и пошла не в ту сторону, то скорее по недомыслию короля Газларка, чем из-за ошибки Лорда Спитфайра. Мы же не знаем наверняка, на какой день была назначена высадка.

Едва договорив последние слова, он поглядел мимо нее, в сторону моря, слегка южнее багрового заката, и его глаза расширились. Потом Равнор коснулся ее руки и указал на юг. На мачтах кораблей, стоявших в Аурвоче, поднялись паруса. Из гавани пошел дым, столбом поднимаясь в небеса. Пока они смотрели большая часть кораблей начала выходить в море. Осталось пять или шесть, полностью охваченные огнем, над гаванью повисло черное облако дыма. Остальные быстро вышли из-под защиты земли и ушли в открытое море, на веслах и полных парусах.

Никто не сказал ни слова; и Леди Мевриан оперлась руками о парапет и закрыла лицо руками.

Наконец вернулся посланец Равнора и старик привел его в будуар Мевриан, находившийся в южной части Крозеринга. — Ваша светлость, — сказал посланец, — я не принес послания, ибо слишком опасно было бы иметь его при себе, попади я в руки Ведьм. Но Лорд Спитфайр и Лорд Зигг встретились со мной у ворот Гастерндейла. И приказали мне их лордства передать вашему величеству, что скоро будете вы в полной безопасности, ибо перекрыли оно все пути в Крозеринг и армия Ведьмландии никогда не сможет ускользнуть из этой местности, зажатая между ними с одной стороны, и Громовым Заливом, Стропардонским Заливом и морем с другой, только если захочет сразиться с их лордствами. Но если они не захотят сражаться, а продолжат стоять у стен Крозеринга, тогда наши армии сами ударят на них, имея перевес почти в тысячу копий. И сражение это произойдет завтра, ибо на этот день назначено прибытие флота короля Газларка в гавань Аурвоч.

И сказала Мевриан: — Значит они ничего не знают о страшной неудаче, постигшей Газларка только из-за его собственной торопливости, и о том, что он вынужден был отплыть обратно в открытое море. Мы должны известить их об этом, сегодня же ночью.

Обдумал посланник ее слова и ответил: — Десять минут на перекус и последний кубок, и я в распоряжении леди.

И вскоре, уже в сумерках, человек опять отправился в путь, тайком пробираясь по окрестностям Крозеринга, дабы передать слово Лорду Спитфайру и известить его о том, что произошло в Аурвоче.

Прошла ночь, настал день, а лагерь Ведьм оставался пуст, как пустая раковина.

И сказала Мевриан: — Они куда-то ушли этой ночью.

— Тогда ваша светлость вскоре услышит великие известия, — сказал Равнор.

— Скорее всего сегодня вечером у нас будут гости, — сказала Мевриан и приказала приготовить спальни для лордов Спитфайра и Зигга. Так, за подготовкой, и прошел день. Но пришел вечер, никто так и не приехал с севера, и только тени сомнений и тревог ползли по ночным небесам и страдающим сердцам тех, кто нетерпеливо ждал известий в Крозеринге. Ибо посланец Мевриан так и не вернулся. Поздно пошла отдыхать Леди Мевриан, а с первыми лучами солнца была уже она на стене, завернутая широкое манто из бархатна и лебединых перьев, защищавшее ее от холодного утреннего ветра. На самую верхнюю башню поднялась она, и, вместе с верным Равнором, обыскала взглядом пустую панораму. Ибо бледное утро осветило пустой ландшафт. Так и продлился этот день до вечера: поиск и ожидания, и бесконечные вопросы самой себе.

Наконец настал ужин, уже третий, после битвы на поле рядом с Аурвочем. И на середине печального ужина послушался шум во внешнем дворе, заскрежетал, опускаясь, подъемный мост, и копыта лошади зацокали по мосту и яшмовой мостовой. Мевриан сидела, выпрямившись, в ожидании. Наконец она кивнула Равнору, который, не дожидаясь другого знака, быстро вышел. Почти сразу же он вернулся, нахмурив лоб, и сказал ей на ухо: — Новости, миледи. Он просит у вас личной аудиенции. Но сначала выпейте этот кубок, — и он налил ей немного вина.

Она встала и сказала управляющему: — Иди и приведи его ко мне.

Пока они шли, Равнор прошептал ей: — Это Астар из Реттри. Лорд Зигг послал его по очень важному делу со словом, предназначенном только для ушей вашего величества.

Леди Мевриан села в кресло из слоновой кости, обитое роскошным Бештрианским шелком, на котором переливающимися нитками были вышиты маленькие золотые птицы, листья и цветы клубники, и самые разнообразные фрукты. Она протянула руку Астару, который стоял перед ней в запыленной броне, грязный и запятнанный кровью от головы до ног. Он наклонился и поцеловал ее руку; потом опять выпрямился, но не заговорил. Об высоко держал голову, и глядел прямо ей в лицо, но глаза его были налиты кровью, и он глядел на нее призрачным взглядом посланника несчастья.

— Сэр, — сказала Мевриан, — не стой в сомнениях, но расскажи мне все. Ты же знаешь, что наша кровь не дрожит при самых страшных опасностях и неудачах.

И Астар заговорил. — Зигг, мой шурин, поручил мне, мадам, рассказать вам все, не утаивая ни слова правды.

— Говори, — ответила она. — Ты знаешь наши последние новости. Каждый час мы высматриваем победу. К сожалению я не могу устроить пир в честь твоего прихода.

Астар тяжело вздохнул. — Миледи Мевриан, — сказал он, — лучше готовьте меч, а не пир. Вы посылали гонца к Лорду Спитфайру?

— Да, — сказала она.

— Той же ночью он сообщил нам о поражении Газларка, — сказал Астар. — Увы, эти Гоблины приплыли на день раньше, и одни приняли на себя удар врага. Тем не менее мы полагали, что мщение — в наших руках. Мы охраняли каждый проход и каждую тропинку, и нас было больше. Так что эту ночь мы выжидали, видя огни лагеря Кориниуса в Крозеринг Сайд, и собирались ударить на них рано утром. Ночь выдалась туманная, луна села рано. И правда, как бы ни была она горька, состоит в том, что в темноте вся армия Ведьмландии прошла мимо нас.

— Что? — крикнула Мевриан, — и вы спали, когда они шли мимо?

— В полночь, — ответил он, — мы получили надежное известие, что они ушли, а огни, которые все еще горели в его лагере, зажжены в насмешку над нами. По верным признакам мы убедились, что он резко повернул на северо-запад, и пошел верхней дорогой в Миланд над Броксти Хауз. Зигг с семью сотнями всадников отправился в Хесби, чтобы задержать их там, пока наши основные силы шли быстрейшим путем через Малый Равендейл. Понимаете, мадам, Кориниус должен был пройти по дуге, а мы пошли напрямик.

— Да, — сказала она. — Вы собирались задержать его в Хесби, и там он должен был сражаться, или отойти обратно к Джастдейлу, где он, скорее всего, потерял бы половину своих людей в Меммерской Топи. Иностранец никогда не найдет там дороги, тем более в ночной темноте.

— И, конечно, тогда мы бы точно разгромили его, — сказал Астар. — Но он стал петлять, как заяц, и обманул нас, когда наши основные силы поднимались на перевал: он повернул, как мы позже поняли, где-то в районе Гузсанда, и вместе со своей армией проскольнул обратно на восток прямо под нашим арьергардом. И это самый чудесный подвиг, о котором я когда-нибудь читал во всех военных хрониках.

— Не так громко, благородный Астар, — сказала Мевриан. — Не надо так громко хвалить Ведьм, и не думайте, что я считаю Зигга и Спитфайра худшими военачальниками, чем Кориниус, который благодаря своему искусству или удаче сумел ускользнуть от них.

— Тогда, дорогая леди, — сказал он, — приготовьтесь к самому худшему.

Ее серые глаза твердо поглядели на него. — Лазутчики сообщили нам, — продолжал Астар, — что они очень быстро прошли мимо Свичуотера, и, прежде, чем солнце поднялось над Гемсар Эйдж, мы уже шли по их следу, зная, что мы сильнее их. Мы надеялись настичь их и сразиться с ними еще до Ушка, ибо знали, что там они построили сильную крепость, которую мы вряд ли сумели бы взять штурмом.

Он замолчал. — Ну, — сказала она.

— Мадам, — сказал он, — мы, Демоны, непобедимы в бою, и это знает весь мир. Но в эти дни мы сражаемся как слепые или сонные, или, в лучшем случае, как те, кто неизвестно где потерял половину своей силы. Ибо мы лишились наших величайших воинов. Без них навалились на нас страшные несчастья и неудачи вроде той, что произошла под Скалой Тремнира прошлой осенью, когда наша армия была разбита наголову, и вот сегодня на Свичутерском Пути нас поджидала еще более худшая катастрофа.

Щеки Мевриан стали мертвенно-белыми, но она ничего не сказала, выжидая.

— Мы яростно преследовали их, — продолжал он, — и я уже объяснил вам, мадам, почему. Вы знаете, как близко подходят горы к дороге, когда идешь мимо Свичуотера, и берега озера на много миль окаймляют отроги гор, нижние склоны которых поросли лесами; и еще там много лесистых долин и узких проходов между отрогами, которые ведут наверх, в горы. День выдался туманный, и туман клочьями висел над берегами Свичуотера.

Мы шли очень быстро, и наш авангард был уже напротив Хайбанка, который находится на том берегу Свичуотера, началось сражение: и с их огромным преимуществом, ибо Кориниус разместил большие силы в горах справа от нас, поймал нас в ловушку и застал врасплох. Я не хочу подробно описывать вам, мадам, все печальные дальнейшие события, но в конце концов нас потопили в крови и наша армия перестала существовать. Вся. Где-то в разгар боя Зигг улучил мгновение и приказал мне, ради любви к нему, скакать в Крозеринг так, как если бы от этого зависела моя жизнь, и просить тебя немедленно уехать в Вестмарк, или на острова, или вообще в любое место, куда захочешь, прежде чем Ведьмы вернутся и схватят тебя. Ибо за исключением этих стен и кучки храбрых солдат, стоящих на них, больше тебя защитить некому, и никто не встанет между тобой и этими дьяволами.

Она по-прежнему не произнесла ни слова, и он сказал: — Разрешите мне больше не надоедать вам, самая прекрасная дама, этим грубым рассказом о великом несчастье. Внезапность катастрофы мешает мне говорить языком придворного. Но, уверен, я больше угодил вам, сказав грубую голую правду, а не галантную ложь, которая заставила бы вас подумать, что есть утешение там, где его нет.

Леди Мевриан встала и обеими руками обняла его. Свет глаз дамы походил на новый свет утра, пробившийся через серый туман, повисший над спокойной поверхностью горного озера, и она сказала голосом, сладким как голоса утра: — О Астар, не считайте меня такой нелюбезной или глупой. Благодарю тебя, мой дорогой Астар. Но ты сегодня еще ничего не ел, и, безусловно, как бы кошмарны не были новости, которые ты принес мне, после страшного сражения и долгой скачки тебя терзает ужасный голод. И мое гостеприимство не будет холоднее от того, что мы ждали не тебя и не с такими известиями. Покои для тебя уже готовы. Ешь и пей, а когда вечер кончится, у нас будет достаточно времени, дабы еще раз поговорить об этих делах.

— Мадам, — сказал он, — вы должны уйти отсюда, немедленно, или будет поздно.

— Нет, благородный Астар, — ответила она. — Это дом моего брата. Пока я буду в силах охранять его от захватчиков, я не поползу из него, как крыса, но буду стоять на страже и ждать Лорда Брандох Даха. И, конечно, я не открою ворота Крозеринга Ведьмам до тех пор, пока я и мои люди будем живы.

И заставила она его пойти и поужинать, но сама до полуночи сидела одна в Зале Луны, которая находилась в донжоне над внутренним двором Крозеринга. Эта была любимая трапезная Лорда Брандох Даха, спланированная и обставленная им много лет назад. Если их не посещали многочисленные друзья, брат и сестра обычно ели здесь, а не в огромном пиршественном зале замка. Круглой была эта комната, ибо круглой была башня, в которой она находилась. А все колонны и стены и сводчатый потолок были сделаны из странного камня, белого и гладкого, от которого шел слабый бледно-золотой свет, походивший на золотое свечение полной луны теплой летней ночью. Лампы, коими служили лучезарные молочные опалы, наполняли комнату мягким светом, освещая вырезанные на высоких панелях барельефы, представлявшие бессмертные и прекрасные цветы амаранта, непенфа, моли и асфодели, цветущих на полях Элизиума, а также еще более прекрасную картину: Лорд Брандох Даха и его миледи сестра стоят у большого камина, Лорд Джусс перед ними, Голдри и Спитфайр по бокам. Было там еще несколько картин, поменьше: принцесса Армеллина Гоблинландская, Зигг и его леди жена, и другие; все замечательно нарисованные.

Вот здесь и сидела Леди Мевриан, долго-долго. Наконец она взяла в руки маленькую лютню из сандалового дерева, покрытую мозаикой из слоновой кости и украшенную драгоценными камнями. Задумчиво перебирая пальцы струнами, она заиграла старинную мелодию и запела низким приятным голосом:

Когда последний звук с трепетом слетел с струн, она со вздохом отложила лютню в сторону и сказала: — О моя милая лютня, гармония твоих струн совсем не согласуется с беспорядком в моих мыслях. Приведи их в порядок.

И она посмотрела на портрет своего брата. Лорд Брандох Даха стоял в украшенной драгоценными камнями кольчуге с завязками из золотых нитей, опираясь на свой меч. Как и в жизни глядел он на зрителя ленивым и насмешливым, но, одновременно, властным взглядом. Так удивительно изобразил его искусный художник, и такими прекрасными казались линии его лба, губ и рта, и наполнены такой силой и решительностью, что, казалось, так мог бы стоять бронзовый Арес под руку с Королевой Любви.

И еще долго глядела Мевриан на картину, глядела и думала. Потом, уткнувшись лицом в подушки, на которых сидела, разразилась долгими горькими рыданиями.