ГЛАВА ТРИДЦАТЬ СЕДЬМАЯ. СТАРАЯ ФЭН СВАТАЕТ ДОЧЬ ХАНЬ ДАОГО. СИМЭНЬ ЦИН СТАНОВИТСЯ ПОСТОЯННЫМ ГОСТЕМ ВАН ШЕСТОЙ

Онлайн чтение книги Цветы сливы в золотой вазе, или Цзинь, Пин, Мэй
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ СЕДЬМАЯ. СТАРАЯ ФЭН СВАТАЕТ ДОЧЬ ХАНЬ ДАОГО. СИМЭНЬ ЦИН СТАНОВИТСЯ ПОСТОЯННЫМ ГОСТЕМ ВАН ШЕСТОЙ

Медлительны лодки… Когда ж они тронутся в путь!

Хмельной возвращаюсь – вино отуманило взоры.

На море глядел я – тоска разрывала мне грудь,

Теперь утомляют меня бесконечные горы.

А лодочный путник гребца погоняет, спешит:

«Взволнован, растроган, смотрю на закат одиноко.

Как долго средь волн бесконечных мне плыть предстоит?

Печалюсь… Куда мне деваться от грусти глубокой?»

Так вот, проводил Симэнь лауреата Цая и академика Аня, а сам, надев на глаза пылезащитную маску, выехал верхом в сопровождении слуг, которые криками разгоняли с дороги зевак. Заметив старую Фэн, Симэнь велел слуге подозвать ее.

– Батюшка спрашивает, как насчет девицы, – обратился к старухе слуга. – Почему до сих пор не показываешься?

Фэн поспешила к Симэню.

– Переглядела я, сударь, несколько девиц, – начала старуха, – да только все они либо дочери мясников, либо уличных торговцев-разносчиков. С чем же я к вам пойду-то, сударь? Но тут Небо ниспослало и мне удачу: вспомнила одну девицу. Всем хороша, родилась в год лошади, к новому году ей исполнилось всего пятнадцать лет. Не очутись я у нее перед домом, не позови меня ее матушка чайку отпить, мне б она и в голову не пришла. Ей вот только что сделали прическу. Стройная, как кисточка, а какие ножки! А попудрится да нарумянится! А ротик! Словом, чаровница – глаз не оторвешь. Матушка говорит, она родилась в пятый день пятой луны, зовут ее Айцзе – Любимица.[529]Айцзе, что буквально значит Любимая сестренка. Как сказано выше, она родилась в год лошади, который в описываемый промежуток времени приходится на год жэнь-у, или 19-ый в шестьдесятеричном цикле, соответствующий 1102 г. Таким образом если, действие гл. XXХ-XXXIX приходится на 1116 г. (см. примеч. к гл. ХХХ), то Айцзе действительно пока 14, а 15 только если вести отсчет от года зачатия. Подобная практика также существовала в традиционном Китае. Она не одной мне приглянулась, и вам, сударь, как увидите, по душе придется. Не знаю, что вы скажете?

– Вот сумасшедшая старуха! – заругался Симэнь. – Что я – себе ее беру, что ли? Зачем она мне?! У меня и без нее вон их сколько! Пойми, меня господин Чжай из столицы просил, а он – дворецкий самого императорского наставника его превосходительства Цая. Ему вторая жена нужна, для продолжения рода. Найдешь подходящую – и тебя не обидит. А ты о ком говоришь-то? Принеси о ней сведения, посмотрим.

– Да вот о ком, сударь, – начала Фэн. – Не за тысячу верст живет, а рядышком – за каменной стенкой от вас. О дочери вашего приказчика Ханя речь веду. Если пожелаете, сударь, я с ее родителями поговорю, а там и о смотринах условимся. Так что не волнуйтесь, сударь.

– Ладно, ступай, – наказал ей Симэнь. – Если отец даст согласие, принеси о ней сведения.[530]В старом Китае прежде, чем заключить брак, родители жениха и невесты обращались к гадателю, который на основании подробных данных о времени рождения жениха и невесты давал заключение о том, будет ли брак счастливым. Дома поговорим.

Фэн пообещала, на том они и расстались.

Дня через два Симэнь сидел в зале, когда появилась старая Фэн и протянула хозяину бумагу. «Девица из рода Хань, на пятнадцатом году жизни, рождения пятого дня в пятой луне», – прочитал Симэнь.

– Ваше мнение, сударь, я передала родителю, – заговорила старуха. – Если, говорит, батюшка окажет нам такую честь, то большего счастья дочке и желать не придется. Только, говорит, мы бедны, нет у нас приданого…

– Скажи ему, – прервал ее Симэнь, – нитки с него не потребуется. Наряды, украшения, коробки и сундуки с приданым, – сам всем обеспечу и сверх того двадцать лянов дам. Пусть только сошьют туфельки,[531]По обычаю, девушка перед свадьбой сама шила себе несколько пар туфелек, украшая их искусной вышивкой. Это была как бы проверка мастерства невесты. да отцу к назначенному сроку придется самому дочку в столицу проводить. Ее ведь не в простые наложницы берут. Дворецкий Чжай сына от нее ожидает. Подарит сына или, на худой конец, дочь – богатыми да знатными сделает, живи не тужи.

– Они просили узнать, когда вы соизволите поглядеть барышню, – спросила Фэн, – чтобы накрыть стол…

– Раз согласны, завтра же загляну, – сказал Симэнь. – Тянуть больше нельзя. Мне и так не раз напоминали. А им скажи, чтобы не тратились. Чашку чаю выпью и уйду.

– Вы уж их не обижайте, сударь, – заметила старая Фэн. – Вам угощение, конечно, не в диковинку, а все ж посидите у них хоть немножко. Неловко как-то, если хозяин от приказчика выйдет раньше, чем порог переступит.

– Не дело ты говоришь! – возразил Симэнь. – Некогда мне, я человек занятой.

– Тогда я предупрежу их.

Старая Фэн пошла прямо к Хань Даого и подробнейшим образом передала весь разговор его жене – Ван Шестой.

– Прочитал хозяин про твою дочку, – говорила она, – так и просиял. Скажи, говорит, с них нитки не потребуется. Нарядами да приданым сам обещал заняться и вам двадцать лянов посулил поднести в подарок. Пусть, говорит, заготовят барышне туфельки, а больше ничего не нужно. Да! Родителю, говорит, придется проводить дочку, а через годик-полтора родит она сына, подвалит тогда и вам счастье. Богатыми да знатными станете – живите не тужите. Он завтра после службы к вам пожалует. Просил ничего не готовить. Чашку чаю выпьет и уйдет.

– Будет уж болтать-то! – удивилась Ван Шестая. – Правда, что ли?

– Мне ж сам ваш хозяин так сказал! – уверяла ее Фэн. – Неужто буду обманывать?! Некогда ему рассиживаться. Он деловой человек, посетители к нему так чередой и идут.

Слушала ее Ван Шестая, а сама ставила на стол вино и закуски. После угощения Фэн откланялась. К вечеру воротился домой Хань Даого, и они с женой держали совет. Рано утром он отправился к Высокому колодцу за свежей вкусной водой, купил лучших фруктов и орехов и только потом пошел в лавку торговать. Ван Шестая осталась дома. Ярко накрашенная и напудренная, она начисто вымыла руки, подстригла ногти и оделась в пестрые праздничные наряды. Вычистив чарки и чашки, приготовив орехи, она заварила густой чай и стала поджидать Симэнь Цина. Прибраться ей помогла старая Фэн.

Симэнь из управы заехал домой переодеться. Прикрыв глаза маской от пыли, он верхом направился к Хань Даого. Его сопровождали Дайань и Циньтун.

Когда Симэнь спешился, старая Фэн пригласила его в дом и предложила присаживаться. Через некоторое время Ван Шестая вывела дочь Айцзе. Симэнь не обратил особого внимания на барышню, зато не спускал глаз с хозяйки. Высокая и стройная, со смуглым, овальным, как тыквенное семечко, лицом, обрамленным локонами, она была в лиловой тафтяной кофте, темной с красной вышивкой атласной безрукавке и бледно-зеленой юбке, из-под которой выглядывали изящные ножки, обутые в остроносые, отделанные золотой бахромой туфельки. На их черном, как вороново крыло, поле тем отчетливее выступали узорные облака.

Да,

Пока ее характер неизвестен мне,

Но красотой и вкусом восхищен вполне.

Только поглядите:

Она медлительна, томна. Излишни ей и пудра, и помада. Чары подарены природою самой. Нежна и грациозна. Белил коснуться лень. Ее удел —изяществом и красотой блистать. Изогнутые брови – как далеких гор отроги, глаза – чисты, как осенняя вода. Алые уста, приоткрытые едва, манят неистовых шмелей и мотыльков. Тонкий стан, перевязанный искусно, влечет, рождая сладостные чувства. Она – либо на тайное свидание спешащая Инъин, либо игрой на арфе увлеченная Чжо Вэньцзюнь. [532]Речь идет о главной героине уже не раз упоминавшихся новеллы Юань Чжэня «Жизнеописание Инъин и пьесы Ван Шифу „Западный флигель“, храброй девушке Инъин, тайно ходившей на свидания к своему возлюбленному студенту Чжану Цзюньжую (см. также примеч. к гл. II, примеч. к гл. VIII, примеч. к гл. XIII). Чжо Вэньцзюнь – молодая вдова, которую увлек игрой на цитре знаменитый поэт Сыма Сянчжу, уговоривший ее бежать с ним из дома отца (см также примеч. к гл. III, примеч. к гл. XIV).

Чем пристальнее всматривался в нее Симэнь, тем учащенней билось у него сердце, тем больше мутилось в глазах. Он едва сдерживал себя. «Вот, оказывается, какая у Хань Даого жена-красавица, – думал он. – Не удивительно, что к ней приставали молодцы». Он перевел взгляд на ее дочь. Она была тоже хороша собой. «А чем плоха барышня? – мелькнуло у Симэня. – Да и с чего б у матери-красавицы быть дурной дочери?»

Ван Шестая поклонилась Симэню и велела Айцзе представиться гостю. Та порхнула в сторону Симэня. Концы ее расшитого пояса развевались, словно цветущая ветка, колеблемая легким ветерком, склонилась она в земном поклоне и отошла в сторону. Старая Фэн поспешно подала чай. Ван Шестая взяла у нее чашку, тщательно обтерла ее и велела поднести Симэню, который тем временем оглядывал барышню с головы до ног.

Черные, как тучи, локоны красовались у нее на висках. Нельзя было без волнения смотреть на ее напудренное личико и подведенные брови. Она походила на одинокий цветок, нежный и прекрасный. Прелестное создание, она вся благоухала ароматом.

Симэнь велел Дайаню достать два парчовых платка, четыре золотых кольца и двадцать лянов серебром, а старой Фэн положить их на чайный поднос. Ван поспешно надела дочке золотое кольцо. Та, обернувшись к Симэню, поклонилась в знак благодарности и удалилась.

– На этих днях придется взять барышню ко мне в дом, – начал Симэнь, обращаясь к Ван. – Надо будет наряды пошить. А это серебро пусть пойдет на туфли и бинты.

Ван земным поклоном поблагодарила Симэня.

– Вы нас и так одели с головы до ног, батюшка, – говорила она. – А теперь вам из-за дочки столько хлопот. Вы нас с мужем так облагодетельствовали, что нам по гроб не расплатиться. Не знаю, как и благодарить вас за такие щедрые дары.

– А хозяина нет? – спросил Симэнь.

– Мы с ним утром совет держали, – отвечала Ван. – Он сейчас в лавке. Я его завтра же утром к вам отправлю. Пусть поблагодарит как полагается.

Ван Шестая оказалась на язык бойкой. Она то и дело называла Симэня батюшкой, чем он был весьма тронут.

– Передай мужу, что я сказал, – проговорил он перед уходом. – Я пойду.

– Посидели бы еще немножко, батюшка.

– Нет, не могу. Симэнь направился прямо домой и рассказал обо всем Юэнян.

– Вот видишь, нити брачных уз, оказывается, связывают нареченных судьбою и за тысячи ли, – заметила Юэнян. – Если дочь Ханя так хороша, стало быть, не напрасно хлопотали.

– Завтра же надо будет взять барышню в дом, – заявил Симэнь. – Пусть у нас поживет, пока не сошьют наряды. А на головные украшения надо сейчас же лянов десять мастерам отнести.

– Разумеется, и чем скорее – тем лучше, – поддержала хозяйка. – Хорошо бы, отец сам направил ее в столицу. Надеюсь, своих людей посылать не придется?

– А поедет Хань, значит, лавку закрыть придется? – вслух размышлял Симэнь. – Ну да ладно. А все-таки Лайбао пусть тоже поедет. Он, кстати, узнает, в целости ли доставил гонец мои подарки высокому зятю Чжаю.

Однако хватит болтать.

Дня через два Симэнь послал за барышней слугу. Ван купила подарки и сама проводила дочь.

– Примите, сударыня, эти скромные знаки внимания, – обратилась она с поклоном к Юэнян и остальным женам хозяина. – Мы с мужем не в силах выразить благодарность батюшке с матушкой и всем вам, сударыни, за честь, какую вы оказали моей дочери, и прошу простить за причиненное беспокойство.

Ее сначала угостили чаем в покоях Юэнян, а потом приняли в большой гостиной. Вместе с Юэнян были Цзяоэр, Юйлоу, Цзиньлянь и Пинъэр.

Симэнь приобрел для барышни кусок красного и кусок зеленого шаньсийского шелка, а также тафты и тонкого шелка на нижнее белье и позвал портного Чжао сшить ей тканые золотом парчовые одежды, в первую очередь красное с цветными узорами атласное платье. Ван Шестая успокоила дочь и к вечеру ушла домой. Симэнь потом закупил для невесты крапленые золотом сундуки и корзины, туалетные коробочки и зеркало, шкатулки, медные тазы, цинковые ведра и другие необходимые вещи, на что ушел не один день.

Когда все приготовления закончились, в столицу было отправлено письмо с уведомлением, что невеста выезжает в девятой луне десятого дня.

Симэнь взял из управы четверых гонцов и двоих вооруженных луками и стрелами солдат, а Лайбао и Хань Даого наняли четверку лошадей. Сопровождаемые охраной экипажи и теплый паланкин двинулись в Восточную столицу, но не о том пойдет речь.

Оставшись одна в осиротевшем доме, Ван Шестая проплакала дня три. Как-то у Симэня выпало свободное время, и он решил заглянуть на Львиную. Старая Фэн угостила его чаем, а он поднес ей лян серебром.

– Это тебе на обновку за хлопоты с дочерью Ханя.

Благодарная старуха отвесила земной поклон.

– А к ней не заходила? – поинтересовался Симэнь.

– Как не заходить! – воскликнула старуха. – Дня не пропускала.

С ней время коротаем, как с дочкой рассталась, и дом-то опустел. Дочь ведь ей опорой и поддержкой была, друг от дружки ни на шаг. Сколько дней она плакала, только вот немножко в себя приходить начала. Досталось, говорит, батюшке с дочкой моей забот. Обо мне все беспокоится. Отблагодарил ли тебя, спрашивает, батюшка. Занят, отвечаю, батюшка, не смею беспокоить. Сколько, говорю, даст, на том и спасибо. Она мне тоже посулила. Вот приедет, говорит, сам, щедро наградит.

– Да, он не с пустыми руками воротится, – подтвердил Симэнь и, убедившись, что никого нет, зашептал старухе на ухо: – Когда к ней пойдешь, намекни при случае: я, мол, не прочь бы ее навестить. Интересно, что она скажет. Может, согласится. А я зайду, узнаю, ладно?

Старуха лукаво усмехнулась и, прикрыв рот рукой, заговорила:

– Вам бы, сударь, дома посиживать да пеночки слизывать, удочку закинуть да сразу и рыбку поймать. Только что дочку поймали, теперь и мамашу подавай? Ну, погодите, вечерком стыд поборю и поведаю ей ваше желание. А вы ее плохо знаете. Она ведь сестра мясника Вана, вон с той улицы, шестая в семье, в год змеи родилась, ей около двадцати девяти.[533]Если Ван Шестая родилась в год змеи, то это должен быть 18 год цикла – синь-сы, соответствующий 1189, таким образом если действие происходит на 9-10 месяц 1116 г. (отъезд Айцзе состоялся на 10 день 9 луны), то Ван Шестой полных не более 27 лет, или 28 от зачатия и идет 29-ый. Она на три года младше Симэнь Циня, на один год – Цзиньлянь и на два старше Пинъэр. Собой, верно, хороша, но никому еще не удавалось ее покорить. Я ей скажу, а вы завтра приходите.

– Да, да, скажи, – попросил Симэнь и поскакал верхом домой.

Проводив его за ворота, Фэн пообедала, заперла ворота и не спеша двинулась в Кожевенный переулок к Ван Шестой.

Хозяйка открыла ворота и пригласила ее в дом.

– А я вчера лапши наварила, все тебя ждала, – проговорила она. – Куда ж ты пропала?

– Собиралась к тебе заглянуть, – отвечала старуха, – да с делами замешкалась. Так и не выбралась.

– А у меня и рис как раз сварился, – опять стала потчевать ее хозяйка. – Или лапши с мясом поешь?

– Только из-за стола, – отказывалась Фэн. – А чайку выпью.

Ван заварила ей густого чаю, а сама принялась за лапшу. Старуха глаз с нее не сводила.

– Видишь, как мне тяжело, – говорила хозяйка. – Бывало, с дочкой-то и тоски не знала, а теперь дом совсем опустел. Какая скука! И за что ни возьмись, все самой делать приходится. Смотри, на кого стала похожа! Кухарка – да и только! Чем так жить, лучше умереть. Разве у меня на душе будет когда покойно?! Дочку вон в какую даль занесло. И захочешь повидаться, да не тут-то было.

Она громко зарыдала.

– Так уж отродясь повелось, – успокаивала ее старуха Фэн. – Где сын, так жизнь кипит, где дочь, там тоска царит. Хоть век держи при себе дочь, все равно придется расстаться. Сейчас ты убиваешься, а добьется дочка расположения, родит сына или хотя бы дочь, и вам улыбнется счастье. Старуху тогда и не вспомнишь.

– В знатном доме либо вознесут до небес, либо свалят в яму, – отвечала Ван. – Кто знает, что будет… Пока она возвысится, наши с отцом и кости-то истлеют.

– Зачем же так говорить? – прервала ее Фэн. – Ваша барышня не глупышка какая-нибудь. Иль не рукодельница-мастерица! Богатство, говорят, за подолом тянется. Нечего за нее горевать!

Так говорили они довольно долго. Дальше – больше, речь зашла совсем о другом.

– Не осуди меня, глупую, – начала Фэн. – Хочу тебя спросить, неужто тебе не страшно вечерами одной, без мужа в пустом доме сидеть?

– И ты еще спрашиваешь! – воскликнула Ван. – Сама ж обрекла меня на такую жизнь. Вот и приходи по вечерам, вместе время коротать будем.

– Вряд ли я смогу, – возразила старуха и продолжала: – Но тебя одну я не оставлю. Хочешь найду человека?

– Кого?

– Говорят, враз у двоих в гостях не бывают, – прикрывая рот, засмеялась Фэн. – Вчера заходил ко мне наш господин. Она, говорит, без дочери-то, наверно, скучает. Тебя навестить собирается. Что ты на это скажешь? Никто не узнает, а будешь благосклонна, не придется тужить ни о питье, ни о бытье. Сойдетесь, он тебе и дом подходящий присмотрит. Зачем тебе в таком вот захолустье жить?

– Нужна ли ему такая уродина, как я? – Ван улыбнулась. – Вон у него жен сколько! И все как богини.

– Не скажи! – убеждала ее старуха. – Не зря говорят: любовнику везде мерещутся красавицы Си Ши.[534]Си Ши – одна из знаменитых красавиц древности (см. примеч. к гл. IV). Вот увидишь: раз придет и повадится, не отстанет. Батюшка – человек праздный. Если б он был к тебе равнодушен, наверно, не стал бы меня просить и ляном серебра одаривать. Это он мне за хлопоты с барышней. Потом видит – никого нет, стал просить, чтоб я с тобой поговорила. Он ответа ждет. А мне какой прок зря болтать! В любой сделке главное – обоюдное согласие.

– Ну, хорошо, – согласилась Ван. – Если желает зайти, буду ждать завтра.

Заручившись согласием, Фэн посидела еще немного и, рассыпаясь в благодарностях, откланялась. На другой день к ней зашел Симэнь, и она рассказала ему со всеми подробностями о своей беседе с Ван Шестой. Симэнь не мог сдержать радости и тотчас же отвесил старухе лян серебром, попросив ее накрыть стол.

Между тем Ван Шестая убралась в доме, зажгла благовония, повесила над кроватью полог и заварила лучшего чаю. Тут подоспела старая Фэн. В корзине у нее лежали куры, рыба, яства, овощи и фрукты. Она прошла на кухню и занялась приготовлением блюд, а хозяйка, тщательно вымыв руки, принялась за лапшу и лепешки. В приемной стояли до блеска протертые столы и стулья.

Вскоре после полудня прибыл Симэнь. В штатском платье, с пылезащитной маской на глазах, он подъехал верхом, сопровождаемый Дайанем и Цитуном. У ворот Симэнь спешился, велел привести коня вечером, а пока поставить на Львиной, сам же проследовал с Дайанем в дом и уселся в приемной.

Появилась со вкусом одетая и причесанная Ван Шестая и, поклонившись гостю, сказала:

– Сколько мы вам причинили беспокойства, батюшка, и не перечесть. А тут еще с дочерью хлопоты…

– Вы уж с мужем не взыщите, если что не так сделал, – проговорил Симэнь.

– Ну что вы, батюшка! – воскликнула Ван. – Как можно! Вы нам оказали такую честь.

Она отвесила ему четыре земных поклона. Старуха подала чай, и Ван поднесла чашку Симэню. Убедившись, что коня отвели, а Дайань запер ворота, Ван присела ненадолго за стол, а потом пригласила гостя в спальню.

Окна и дверь закрывали бумажные шторы. Перед кроватью в нише стояла четырехстворчатая ширма из пестрого шелка и парчи, на которой красовались вырезанные из бумаги сценки встречи студента Чжана с Инъин и шмели, упоенные нектаром цветов. На столе рядом с зеркалом теснились шкатулки, туалетные принадлежности, пудреницы, баночки, коробочки и всякие безделушки, с пола поднимался аромат благовонных палочек. На возвышении стояло глубокое кресло, в котором и расположился Симэнь.

Ван заварила чашку густого чаю с орехами и подсоленными ростками бамбука и подала ее Симэню, потом отставила пустую чашку, подсела к нему сбоку на кровати и начала болтать о пустяках. Он подметил, что она одна управляется за столом.

– Хорошо бы тебе завести помощницу, – сказал Симэнь.

– Откровенно говоря, плохо мне стало без дочки, – отвечала Ван. – Все самой приходится делать.

– Не тужи! – успокоил ее Симэнь. – Велю вон мамаше Фэн приглядеть девчонку лет четырнадцати, тебе сразу легче станет.

– Уж мужа дождусь, пусть он и серебра выкраивает, и тетушку Фэн просит.

– Зачем же ждать? – не унимался Симэнь. – Сколько понадобится, я заплачу.

– Опять вас беспокоить? – воскликнула Ван. – Мы вам и без того, надо полагать, надоели.

По душе пришлись Симэню ее речи и, когда вошла Фэн и стала накрывать на стол, он сказал ей о служанке.

– Поклонись да поблагодари батюшку, – обратилась к Ван Шестой старуха. – Есть у меня на примете девочка лет тринадцати. У тетушки Чжао на южной окраине живет. Могу завтра же привести. В бедной семье росла. Отец служит в дозоре, да пала у него лошадь. Боится, как бы начальник не выпорол, а денег нет. Вот и решил дочь продать. Всего четыре ляна просит. Как раз тебе бы подошла.

Ван Шестая поспешно сложила руки и поклонилась Симэню. Подали закуски и подогретое вино. Ван наполнила чарку, взяла обеими руками и протянула Симэню, отвешивая низкий поклон.

– Достаточно и обычного поклона, – проговорил он, сделав знак рукой.

Ван покорно улыбнулась и села сбоку на скамеечку. Старая Фэн подносила одно яство за другим, подала она и искусно выпеченные пирожки. Ван положила в тарелку мяса с овощами и протянула Симэню.

Они пировали вдвоем. То и дело вздымались чарки. А Дайань и старуха Фэн пристроились на кухне, но не о том пойдет речь.

Когда они осушили не одну чарку, Ван подсела поближе к Симэню и принялась потчевать его яствами. Сначала они были заняты интимной беседой, потом стали пить вино из уст в уста. Они были одни. Симэнь обнял ее, и они слились в страстном поцелуе. Ван играла яшмовым стеблем. Обуреваемые желанием, они оставили вино, заперли дверь и сняли одежды. Ван легла на кровать и откинула одеяло.

Солнце клонилось к западу. Возбужденный винными парами Симэнь вынул из мешочка серебряную подпругу, чтобы подготовить тот самый предмет к делу. Ван стала играть с ним руками, отчего он вздулся и покраснел, стал грубым и большим. Потом села Симэню на колени. Они опять заключили друг друга в объятия, стали целоваться. Затем женщина подняла одну ногу и рукой направила сокровище Симэнь Цина в свое лоно. После того, как они потолкались какое-то время, Симэнь Цин на ощупь обнаружил, что в нежном и влажном лоне волосы поднялись, как колосья, и женщина хочет вступить с ним в битву. Тогда он велел ей лечь на спину, взял ее ноги, положил их себе на пояс и стал то вставлять, то вынимать тот самый предмет.

Только поглядите, что это было за сражение тучки и дождя:

Воинственность витала над бирюзовою тахтой, царило буйство на парчовом ложе. На кораллах изголовья сражался храбро удалец, под балдахином нежно-голубым вел бой храбрец неустрашимый. Богатырь в ярости метал копье с черной бахромой, воительница пылкая, станом ловко играя, натиск его отражала. Бросок вперед, отход назад. То поединок Лушаня. [535]Лушань, полное имя Ань Лушань (? – 757) – тюрок по происхождению, бывший на китайской службе. Он возглавлял войска, действовавшие против киданей, но в 755 г., недовольный притеснениями, повернул свои войска против китайского императора, занял г. Кайфэн, где устроил резню, а затем захватил столицу танского Китая – г. Чанъань. Только призвав за высокую плату уйгурскую конницу, Императорскому Двору удалось подавить мятеж. с фавориткой Великосущной [536]Великосущная фаворитка (Тайчжень-фэй) – Ян Гуйфэй, знаменитая красавица, любимая наложница танского императора Сюань-цзуна (712–756), воспетая в литературе и искусстве Китая; погибла во время мятежа Ань Лушаня, когда вместе с государем вынуждена была бежать из столицы. (см. также примеч. к гл. XXI и примеч. к гл. XXVIII). Вот схватились, оружия скрестя. То неотступный Цзюньжуй преследует Инъин. [537]Цзюньжуй – он же студент Чжан из «Западного флигеля» (см. примеч.). Сошлись единоборцы, как средь Небесной Реки Ткачиха с Волопасом. [538]Согласно древнекитайской легенде, на небе, к востоку от Млечного Пути, жила Ткачиха, дочь Небесного государя, которая круглый год ткала из облаков небесное платье. Отец пожалел ее и отдал замуж за Пастуха, жившего к западу от Небесной Реки (Млечного Пути). Выйдя замуж, Ткачиха перестала ткать, тогда Небесный государь разгневался, велел дочери вернуться домой и видеться с мужем всего раз в год, в ночь седьмого числа седьмого месяца, когда слетавшиеся со всего мира сороки строили из своих хвостов мост через Небесную Реку, где и встречались супруги. В вихре закружились, будто чаровницы, манящие в пещеры бессмертных, и Жуань Чжао. [539]Легенда гласит, что Жуань Чжао и Лю Чэнь (эпоха Поздней династии Хань – I–III вв. н. э.), уйдя в горы, повстречали двух дев, которые повели их в грот, где накормили кунжутом. Когда они вернулись, их внуки были уже стариками. Вот и копье пронзило щит. Соединился молодец Цуй со своей Сюэ Красоткой. [540]Молодец Цуй (Цуй-лан) – танский поэт Цуй Хао, прославившийся своими любовными стихами о «женских покоях». Сюэ Красотка (Цюнцюн) – известная гетера. Грянул удар, занесен меч. Су Крошку встретил Шуан Цзянь. [541]Шуан Цзянь – сунский ученый, литератор и чиновник. В период Цин-ли (1041–1048) получил высшую ученую степень цзиньши. Су Крошка (Сяосяо) – известная герера. То нежно иволга щебетала – У Цзэтянь на свиданье с Аоцао. [542]Аоцао – Би Аоцао, сексуальный герой, персонаж апокрифической и эротической литературы, в частности повести «Жизнеописание господина Удовлетворителя желаний». («Жуи-цзюнь чжуань»). Около 30 лет от роду он был найден в Лояне для удовлетворения ненасытной чувственности правившей самостоятельно императрицы У Цзэтянь (684–704), которой уже перевалило за 70. В беллетристической версии развратная связь переросла в искреннюю любовь. То у ласточки перехватило дух – с Люй Чжи увиделся Шэнь Жэнь. [543]Люй Чжи – Люй-хоу, жена первого ханьского императора Лю Бана (Гао-цзу, 206–195), правившая самостоятельно и прославившаяся своими интригами (см. также примеч. к гл. I). Шэнь Жэнь – видимо, Шэнь Ицзи, высокопоставленный сановник, фаворит Люй Чжи. Сперва сноровки недоставало в метании копья, и щит едва-едва удары отражал. После разминки повели взаимную атаку, сомкнулись плечом в плечо. Нетерпеливый богатырь копьем нацеливался прямо в сердце. Стремглав воительница храбрая копье устами перехватить спешила. Вот пушка с ядрами уже штурмует подступы к развилке. Удары ловко отражает бесстрашная хозяйка чресел. Вот духу набирается золотой петух, шею задрав горделиво. Вот сук засохший тянется к цветку, его царапает и колет. После долгой схватки глаза застил туман. Одно движенье – и судорогой сводит. Поединок их так расшевелил, никто б разнять не в силах. Уж дышит тяжело хозяйка заросшей власами пещеры. Уж войско грозное томимо жаждою, с ног валится. Копье у латника дало осечку. Он сник, готовый бросить поле битвы, коня утратил и едва-едва влачится по трясине. А та, что тонкой лестью верх взяла, теперь глупышкой притворилась, глядит на отступившего противника, который все ниже погружается в пучину. Кольчуга порвана и смята, как бурею цветы. Слетела парчовая шляпка, словно ураганом сбитый лист. У полководца Серного кольца поломаны доспехи, сбит шишак. но генерал Серебряной подпруги еще упорно держит свой рубеж.

Да,

Густые облака

у девяти небес [544]Девять небес (цзю-тянь) – образ всей совокупности небесных сфер, которые представлялись древним китайцам разделенными, как и земля, на девять областей, соответствующих восьми странам и полустранам света и центру, то есть по модели девятиклеточного магического квадрата (ло-шу), преобразованного в круг. нашли покой.

Разбитые войска,

слепившись в ком, смешалися с землей.

Надобно сказать, что Ван Шестая была женщиной с причудами. Ей, например, доставляло удовольствие принимать гостей только с заднего двора. И сколько ее ни упрашивали, она от этой своей затеи никак не отступала. Даже ее мужу, Хань Даого, приходилось срывать цветы на заднем дворике.[545]Принимать с заднего двора, срывать цветы на заднем дворике – метафора анального сношения. Лишь разок-другой в месяц она позволяла ему войти к ней прямо с улицы. Другая ее причуда – игра на свирели,[546]Игра на свирели – метафора орального сношения. которой она отдавалась самозабвено. Без игры на свирели никакие услады не приносили ей удовлетворения. Эти-то причуды и пришлись особенно по душе Симэню.

В тот день они забавлялись до первой ночной стражи.

– Завтра приходите пораньше, батюшка, – говорила Ван, когда Симэнь стал собираться домой. – А я уж постараюсь, ублажу вас на славу.

Симэнь был очень доволен. На другой же день он заглянул в лавку на Львиной и передал старухе Фэн четыре ляна на покупку служанки, которую назвали Цзиньэр. Постоянно думая о своей новой зазнобе, Симэнь через два дня отбыл к ней верхом на коне, сопровождаемый Цитуном и Дайанем. У ворот он велел Цитуну отвести коня на Львиную.

Узнав о визите Симэня, старуха Фэн тотчас же купила жбан вина и бросилась к Ван накрывать стол. Она из кожи вон лезла, чтобы угодить Симэню.

В каждый свой приход Симэнь давал Ван Шестой по ляну-другому на расходы. Он появлялся у нее утром и прощался, когда отбивали первую ночную стражу. И никто в его доме понятия не имел об этой связи. Старая Фэн целыми днями хлопотала у Ван Шестой. Некогда ей было заглянуть в господский дом. Ли Пинъэр раза три посылал за ней слугу, да все напрасно – либо ссылалась на дела, либо оставляла дом на замке. И вот однажды Хуатун повстречал старуху и привел ее к Пинъэр.

– Что это значит, мамаша? – допрашивала ее Пинъэр. – Исчезла, и ни слуху ни духу. Слуг посылала – тебя нет. Почему не приходишь? Смотрите, какая занятая особа! Белье бросила, пеленки. Много ли служанки настирают? Все тебя ждем.

– Легко вам говорить, сударыня, – отвечала Фэн, – а я как писарь за дезертиром гонялась. Забот вот сколько – по самое горло. То ты соляной купец, то в дуду игрец. Снуешь, как белка в колесе.

– Да у тебя, видно, забот больше, чем у самого отца настоятеля. Когда ни позови, тебе некогда. Все деньги зарабатываешь? Где ж ты, интересно, пропадаешь?

– У кувшина и ушки отвалились, и горлышко отбилось. Какие там деньги?! Знаю, сердишься. Я и так уж думала: вот вырвусь, да никак… И сама, право, в толк не возьму, что день-деньской и делала. В прошлый раз матушка хозяйка серебро дала, просила найти за городом подушку для молитвенных бдений, а у меня из головы вон. Когда вспомнила, торговца уж и след простыл. Ну как же я к ней покажусь, а?

– Что ж, так и скажешь: нет, мол, тебе коврика? Как же ты ей в глаза-то посмотришь? Ведь она тебе деньги дала. Вместо того чтоб купить, будешь прикидываться да ловчить, да?

– На нет и суда нет, – отвечала старуха. – Верну деньги, и дело с концом. Я вон вчера чуть с осла не упала.

– Смотри, в другой раз упадешь, не встанешь, – заметила Пинъэр.

Фэн направилась в дальние покои, но по дороге зашла на кухню узнать новости.

– А, матушка Фэн! – встретили ее сидевшие рядом Юйсяо и жена Лайсина. – Где ж это ты, драгоценная, пропадаешь? Матушка Шестая тебя съесть готова. Исчезла, говорит, ни слуху ни духу.

Старуха подошла к ним поближе, отвесила два поклона и сказала:

– Только что от матушки. Досталось порядком.

– Матушка о коврике спрашивала, – сказала Юйсяо.

– Была за городом. Торговец распродал и домой отчалил, а воротится в третьей луне будущего года. Вот серебро принесла. Возьми, барышня, верни хозяйке.

– Вот странная бабка! – засмеялась Юйсяо. – Там батюшка серебро отвешивает, вот он уйдет, сама зайдешь к матушке и отдашь, а пока присаживайся. Вот что хочу спросить: давно дочь Ханя отбыла, а? Как приказчик Хань вернется, тебе, небось, серебра подвалит. Он тебя еще не отблагодарил?

– Уж подвалит или нет – его воля, – отвечала старая Фэн. – Только восемь дней с отъезда прошло. Будет разве что к концу месяца.

Симэнь вынес серебро и вручил его Бэнь Дичуаню на покупку именья. Когда они ушли, старуха очутилась в покоях Юэнян. Однако и встретившись с хозяйкой, она не спешила возвращать серебро.

– Были, матушка, коврики, да очень уж грубые, – говорила она.

– Потом и те распродал и уехал. В следующем году обещал хорошие привезти.

– Ну ладно! – отвечала ей доверчивая Юэнян. – Серебро у себя оставь, а привезет – купишь парочку.

Она угостила старуху чаем с печеньем, и та вернулась к Пинъэр.

– Ругалась, небось, Старшая? – спросила ее Пинъэр.

– Я так ее заговорила, что она довольна осталась, чаем напоила, печенья дала.

– Это она в гостях у Цяо была, – пояснила Пинъэр. – Оттуда и печенье. От языка твоего, мамаша, и комары средь лета погибнут. Так ты постираешь белье?

– Приготовь, замочи, а завтра я пораньше приду, – отвечала старуха. – Нынче мне надо к своему давнему благодетелю поспеть.

– И всегда у тебя найдется отговорка. Попробуй, не приди завтра, я с тобой по-другому поговорю.

Старуха рассмеялась и ушла. Пинъэр хотела было ее угостить, но она отказалась.

– Сыта я, не буду, – на ходу сказала она.

Обеспокоенная тем, как бы не прозевать свидание Симэня с Ван Шестой, она ускорила шаг.

Да,

Старухи-сводни – маленькие ведьмы –

Губами сальными разносят сплетни.

С утра до ночи в хлопотах, в дороге.

И как у них не отсыхают ноги!

Если хотите узнать, что случилось потом, приходите в другой раз.


Читать далее

Ланьлинский насмешник. Цветы Сливы в Золотой Вазе или Цзинь, Пин, Мэй
ПРЕДИСЛОВИЕ К «ЦЗИНЬ, ПИН, МЭЙ» (I) 07.04.13
ПОСЛЕСЛОВИЕ 07.04.13
ПРЕДИСЛОВИЕ К «ЦЗИНЬ, ПИН, МЭЙ» (II) 07.04.13
ПОЭТИЧЕСКИЙ ЭПИГРАФ 07.04.13
РОМАНСЫ О ПРИСТРАСТИЯХ 07.04.13
ГЛАВА ПЕРВАЯ. У СУН УБИВАЕТ ТИГРА НА ПЕРЕВАЛЕ ЦЗИНЪЯН. НЕДОВОЛЬНАЯ МУЖЕМ ПАНЬ ЦЗИНЬЛЯНЬ КОКЕТНИЧАЕТ С ПРОХОЖИМИ 07.04.13
ГЛАВА ВТОРАЯ. СИМЭНЬ ЦИН ВИДИТ В ОКНЕ ЦЗИНЬЛЯНЬ. АЛЧНАЯ СТАРУХА ВАН РАЗЖИГАЕТ СТРАСТЬ 07.04.13
ГЛАВА ТРЕТЬЯ. СТАРУХА ВАН ВЫДВИГАЕТ ДЕСЯТЬ УСЛОВИЙ ТАЙНОГО СВИДАНИЯ. СИМЭНЬ ЦИН РАЗВЛЕКАЕТСЯ В ЧАЙНОЙ С ПАНЬ ЦЗИНЬЛЯНЬ 07.04.13
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ. БЛУДНИЦА НАСЛАЖДАЕТСЯ УКРАДКОЙ ОТ У ЧЖИ. РАССЕРЖЕННЫЙ ЮНЬГЭ ПОДЫМАЕТ ШУМ В ЧАЙНОЙ 07.04.13
ГЛАВА ПЯТАЯ. ЮНЬГЭ, ИЗОБЛИЧИВ ЛЮБОВНИКОВ, ОБРУШИВАЕТСЯ НА СТАРУХУ ВАН. РАСПУТНИЦА ОТРАВЛЯЕТ У ЧЖИ 07.04.13
ГЛАВА ШЕСТАЯ. СИМЭНЬ ЦИН ПОДКУПАЕТ ХЭ ДЕВЯТОГО. СТАРАЯ ВАН, ПОЙДЯ ЗА ВИНОМ, ПОПАДАЕТ ПОД ПРОЛИВНОЙ ДОЖДЬ 07.04.13
ГЛАВА СЕДЬМАЯ. ТЕТУШКА СЮЭ СВАТАЕТ МЭН ЮЙЛОУ. ЗОЛОВКА ЯН В СЕРДЦАХ БРАНИТ ДЯДЮ ЧЖАНА ЧЕТВЕРТОГО 07.04.13
ГЛАВА ВОСЬМАЯ. ПАНЬ ЦЗИНЬЛЯНЬ НОЧЬ НАПРОЛЕТ ЖДЕТ СИМЭНЬ ЦИНА. МОНАХИ, СЖИГАВШИЕ ДЩИЦУ УСОПШЕГО, ПОДСЛУШИВАЮТ СЛАДОСТНЫЕ ВЗДОХИ 07.04.13
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ. СИМЭНЬ ЦИН ЖЕНИТСЯ НА ПАНЬ ЦЗИНЬЛЯНЬ. ГЛАВНЫЙ СТРАЖНИК У ПО ОШИБКЕ УБИВАЕТ ДОНОСЧИКА ЛИ 07.04.13
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ. У СУНА ССЫЛАЮТ В МЭНЧЖОУ. ЖЕНЫ СИМЭНЬ ЦИНА ПИРУЮТ В ЛОТОСОВОЙ БЕСЕДКЕ. 07.04.13
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ. ПАНЬ ЦЗИНЬЛЯНЬ ПОДСТРЕКАЕТ ИЗБИТЬ СУНЬ СЮЭЭ. ЛИ ГУЙЦЗЕ ИЗ-ЗА СИМЭНЬ ЦИНА МЕНЯЕТ ПРИЧЕСКУ 07.04.13
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ. ЦЗИНЬЛЯНЬ ПОЗОРИТ СЕБЯ ШАШНЯМИ СО СЛУГОЙ. АСТРОЛОГ ЛЮ ЛОВКО ВЫМОГАЕТ ДЕНЬГИ 07.04.13
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ. ЛИ ПИНЪЭР ДОГОВАРИВАЕТСЯ О ТАЙНОМ СВИДАНИИ. СЛУЖАНКА ИНЧУНЬ В ЩЕЛКУ ПОДСМАТРИВАЕТ УТЕХИ ГОСПОЖИ 07.04.13
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ. РАЗГНЕВАННЫЙ ХУА ЦЗЫСЮЙ УМИРАЕТ. ЛИ ПИНЪЭР, ПРОВОДИВ ЛЮБОВНИКА, НАВЕЩАЕТ СОСЕДОК 07.04.13
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ. КРАСАВИЦЫ ПИРУЮТ В ТЕРЕМЕ ЛЮБОВАНИЯ ЛУНОЙ. ГУЛЯКИ РАЗВЛЕКАЮТСЯ В «ПРЕКРАСНОЙ ВЕСНЕ» 07.04.13
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ. В ПОГОНЕ ЗА БОГАТСТВОМ СИМЭНЬ ЦИН ЖЕНИТСЯ. ОХОТНИК ДО ГУЛЯНОК ИН БОЦЗЮЭ СПРАВЛЯЕТ СВОЕ РОЖДЕНИЕ 07.04.13
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ. ПРОКУРОР ЮЙВЭНЬ ОБВИНЯЕТ КОМАНДУЮЩЕГО ПРИДВОРНОЙ ГВАРДИЕЙ ЯНА. ЛИ ПИНЪЭР БЕРЕТ В МУЖЬЯ ЦЗЯН ЧЖУШАНЯ 07.04.13
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ. ЛАЙБАО УЛАЖИВАЕТ ДЕЛА В ВОСТОЧНОЙ СТОЛИЦЕ. ЧЭНЬ ЦЗИНЦЗИ СМОТРИТ ЗА РАЗБИВКОЙ САДА 07.04.13
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ. ЛУ ЗМЕЯ В ТРАВЕ НАПАДАЕТ НА ЦЗЯН ЧЖУШАНЯ. ПИНЪЭР СВОЕЙ ЛЮБОВЬЮ СМЯГЧАЕТ СИМЭНЬ ЦИНА 07.04.13
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ. МЭН ЮЙЛОУ УГОЩАЕТ У ЮЭНЯН. СИМЭНЬ УЧИНЯЕТ ПОГРОМ В «ПРЕКРАСНОЙ ВЕСНЕ» 07.04.13
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ. У ЮЭНЯН ЗАВАРИВАЕТ ЧАЙ НА СНЕГОВОЙ ВОДЕ. ИН БОЦЗЮЭ ВЫСТУПАЕТ В РОЛИ ХОДАТАЯ ЗА ПЕВИЦУ 07.04.13
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ. СИМЭНЬ ЦИН ТАЙКОМ УВЛЕКАЕТ ЖЕНУ ЛАЙВАНА. ЧУНЬМЭЙ В ОТКРЫТУЮ РУГАЕТ ЛИ МИНА 07.04.13
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ. ЮЙСЯО РЕВНОСТНО СТОРОЖИТ У СПАЛЬНИ ЮЭНЯН. ЦЗИНЬЛЯНЬ ПОДСЛУШИВАЕТ У ГРОТА ВЕСНЫ 07.04.13
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ. ЧЭНЬ ЦЗИНЦЗИ ЗАИГРЫВАЕТ С КРАСАВИЦЕЙ В ПРАЗДНИК ФОНАРЕЙ. ХУЭЙСЯН ОБРУШИВАЕТСЯ С ГНЕВНОЙ БРАНЬЮ НА ЖЕНУ ЛАЙВАНА 07.04.13
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ. СЮЭЭ РАСКРЫВАЕТ ИНТРИГУ БАБОЧКИ И ШМЕЛЯ. ЗАХМЕЛЕВШИЙ ЛАЙВАН ПОНОСИТ СИМЭНЬ ЦИНА 07.04.13
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ. ЛАЙВАНА ВЫСЫЛАЮТ В СЮЙЧЖОУ. СУН ХУЭЙЛЯНЬ ВЕШАЕТСЯ ОТ СТЫДА 07.04.13
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ. ЛИ ПИНЪЭР ВЕДЕТ ИНТИМНЫЙ РАЗГОВОР В ЗИМОРОДКОВОМ ПАВИЛЬОНЕ. ПАНЬ ЦЗИНЬЛЯНЬ, ХМЕЛЬНАЯ, МАЕТСЯ В ВИНОГРАДОВОЙ БЕСЕДКЕ 07.04.13
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ. ЧЭНЬ ЦЗИНЦЗИ ИЗ-ЗА ТУФЕЛЬКИ РАЗЫГРЫВАЕТ ЦЗИНЬЛЯНЬ. РАЗГНЕВАННЫЙ СИМЭНЬ ЦИН ИЗБИВАЕТ ТЕГУНЯ 07.04.13
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ. БЕССМЕРТНЫЙ У ПРЕДСКАЗЫВАЕТ СУДЬБУ ЗНАТНЫМ И ХУДОРОДНЫМ. ПАНЬ ЦЗИНЬЛЯНЬ ВЕДЕТ ПОЛУДЕННОЕ СРАЖЕНИЕ В БЛАГОУХАЮЩЕЙ ВАННЕ 07.04.13
ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ. ЛАЙБАО С ПРОВОЖАТЫМ ВРУЧАЕТ ВЬЮКИ ПОДАРКОВ. СИМЭНЬ ЦИН, РАДУЯСЬ РОЖДЕНЬЮ СЫНА, ПОЛУЧАЕТ ЧИН 07.04.13
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ. ЦИНЬТУН, СПРЯТАВ КУВШИН С ВИНОМ, ДРАЗНИТ ЮЙСЯО. СИМЭНЬ ЦИН НА РАДОСТЯХ УСТРАИВАЕТ ПИР 07.04.13
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ. ЛИ ГУЙЦЗЕ СТАНОВИТСЯ ПРИЕМНОЙ ДОЧЕРЬЮ У ЮЭНЯН. ИН БОЦЗЮЭ ПОДБИВАЕТ ДРУГУЮ ПЕВИЧКУ НЕ ОТСТАВАТЬ ОТ МОДЫ 07.04.13
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ. ПОТЕРЯВЩЕГО КЛЮЧ ЦЗИНЦЗИ ЗАСТАВЛЯЮТ ПЕТЬ. ХАНЬ ДАОГО ПОПУСТИТЕЛЬСТВУЕТ БЛУДОДЕЙСТВУ ЖЕНЫ 07.04.13
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ. ШУТУН ИЗ-ЗА БЛАГОСКЛОННОСТИ ХОЗЯИНА ПОПАДАЕТ В НЕПРИЯТНОСТЬ. ПИНЪАНЬ ПОДЛИВАЕТ МАСЛА В ОГОНЬ 07.04.13
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ. РАЗГНЕВАННЫЙ СИМЭНЬ ЦИН НАКАЗЫВАЕТ ПИНЪАНЯ. ШУТУН, НАРЯДИВШИСЬ БАРЫШНЕЙ, УБЛАЖАЕТ ПОХОТЛИВЫХ НАХЛЕБНИКОВ 07.04.13
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ. ЧЖАЙ ЦЯНЬ В ПИСЬМЕ ПРОСИТ ПОСВАТАТЬ ЕМУ БАРЫШНЮ. СИМЭНЬ ЦИН ЗАВЯЗЫВАЕТ ДРУЖБУ С ЛАУРЕАТОМ ЦАЕМ. 07.04.13
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ СЕДЬМАЯ. СТАРАЯ ФЭН СВАТАЕТ ДОЧЬ ХАНЬ ДАОГО. СИМЭНЬ ЦИН СТАНОВИТСЯ ПОСТОЯННЫМ ГОСТЕМ ВАН ШЕСТОЙ 07.04.13
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВОСЬМАЯ. СИМЭНЬ ЦИН ПРИКАЗЫВАЕТ ИЗБИТЬ ХАНЯ ШУЛЕРА. ПАНЬ ЦЗИНЬЛЯНЬ СНЕЖНОЙ НОЧЬЮ ПЕРЕБИРАЕТ СТРУНЫ ЦИТРЫ 07.04.13
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ. СИМЭНЬ ЦИН ЗАКАЗЫВАЕТ МОЛЕБЕН В МОНАСТЫРЕ НЕФРИТОВОГО ВЛАДЫКИ. У ЮЭНЯН СЛУШАЕТ БУДДИЙСКИЙ ПРОПОВЕДИ 07.04.13
ГЛАВА СОРОКОВАЯ. ПИНЪЭР, РОДИВ СЫНА,ОБРЕЛА БЛАГОСКЛОННОСТЬ. ЦЗИНЬЛЯНЬ, ОДЕВШИСЬ СЛУЖАНКОЙ, ДОМОГАЕТСЯЛ ЛЮБВИ 07.04.13
ГЛАВА СОРОК ПЕРВАЯ. СИМЭНЬ ЦИН РОДНИТСЯ С БОГАТЫМ ГОРОЖАНИНОМ ЦЯО. ПАНЬ ЦЗИНЬЛЯНЬ ПРИДИРАЕТСЯ К ЛИ ПИНЪЭР 07.04.13
ГЛАВА СОРОК ВТОРАЯ. БОГАЧИ ЗАБАВЛЯЮТСЯ У ВОРОТ ПОТЕШНЫМИ ОГНЯМИ. ЗНАТЬ, ПИРУЯ В ТЕРЕМУ, ЛЮБУЮТСЯ ФОНАРЯМИ 07.04.13
ГЛАВА СОРОК ТРЕТЬЯ. ИЗ-ЗА ПРОПАЖИ ЗОЛОТОГО БРАСЛЕТА СИМЭНЬ ЦИН РУГАЕТ ЦЗИНЬЛЯНЬ. ПОСЛЕ ПОМОЛВКИ ЮЭНЯН ВСТРЕЧАЕТСЯ С ГОСПОЖОЙ ЦЯО 07.04.13
ГЛАВА СОРОК ЧЕТВЕРТАЯ. У ЮЭНЯН ОСТАВЛЯЕТ У СЕБЯ НА НОЧЬ ЛИ ГУЙЦЗЕ. ПЬЯНЫЙ СИМЭНЬ ЦИН ПОДВЕРГАЕТ ПЫТКЕ СЯХУА 07.04.13
ГЛАВА СОРОК ПЯТАЯ. ГУЙЦЗЕ УПРАШИВАЕТ НЕ ВЫГОНЯТЬ СЯХУА. ЮЭНЯН С НЕГОДОВАНИЕМ ОБРУШИВАЕТСЯ НА ДАЙАНЯ 07.04.13
ГЛАВА СОРОК ШЕСТАЯ. ГУЛЯЮЩИХ В НОВОГОДНЮЮ НОЧЬ ЗАСТАЕТ МОКРЫЙ СНЕГ. ЖЕНЫ ШУТЛИВО ГАДАЮТ НА ЧЕРЕПАХЕ И СИМВОЛАХ ГУА. 07.04.13
ГЛАВА СОРОК СЕДЬМАЯ. ВАН ШЕСТАЯ НАЖИВАЕТСЯ НА ПОСРЕДНИЧЕСТВЕ. СИМЭНЬ ЦИН, ПОЛУЧИВ ВЗЯТКУ, НАРУШАЕТ ПРАВОСУДИЕ 07.04.13
ГЛАВА СОРОК ВОСЬМАЯ. ЦЕНЗОР ЦЗЭН ОБВИНЯЕТ СУДЕБНЫХ НАДЗИРАТЕЛЕЙ. ИМПЕРАТОРСКИЙ НАСТАВНИК ЦАЙ ПРЕДСТАВЛЯЕТ ДОКЛАД О ПРОВЕДЕНИИ СЕМИ РЕФОРМ 07.04.13
ГЛАВА СОРОК ДЕВЯТАЯ. СИМЭНЬ ЦИН ПРИНИМАЕТ ЦЕНЗОРА СУНА. НА ПРОЩАЛЬНОЙ ТРАПЕЗЕ В МОНАСТЫРЕ ВЕЧНОГО БЛАЖЕНСТВА СИМЭНЬ ВСТРЕЧАЕТ ИНОЗЕМНОГО МОНАХА 07.04.13
ГЛАВА ПЯТИДЕСЯТАЯ. ЦИНЬТУН ПОДСЛУШИВАЕТ СЛАДОСТНЫЙ ЩЕБЕТ ИВОЛГИ. ДАЙАНЬ ИДЕТ РАЗВЛЕКАТЬСЯ В ПЕРЕУЛОК БАБОЧЕК 07.04.13
ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ПЕРВАЯ. ЮЭНЯН СЛУШАЕТ ЧТЕНИЕ ИЗ АЛМАЗНОЙ СУТРЫ. ГУЙЦЗЕ ПРЯЧЕТСЯ В ДОМЕ СИМЭНЯ 07.04.13
ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ВТОРАЯ. ИН БОЦЗЮЭ В ГРОТЕ ПОДСМЕИВАЕТСЯ НАД ЮНОЙ КРАСОТКОЙ. ПАНЬ ЦЗИНЬЛЯНЬ РАССМАТРИВАЕТ В САДУ ГРИБЫ 07.04.13
ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ТРЕТЬЯ. У ЮЭНЯН УДОСТАИВАЕТСЯ РАДОСТИ ОБРЕТЕНИЯ ПОТОМСТВА. ЛИ ПИНЪЭР ДАЕТ ОБЕТ ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЯ ДЛЯ СПАСЕНЬЕ СЫНА 07.04.13
ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ЧЕТВЕРТАЯ. ИН БОЦЗЮЭ ПРИНИМАЕТ ДРУЗЕЙ В ПРИГОРОДНОМ ПОМЕСТЬЕ. ДОКТОР ЖЭНЬ ОБСЛЕДУЕТ БОЛЬНУЮ В ДОМЕ ВЛИЯТЕЛЬНОГО ЛИЦА 07.04.13
ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ПЯТАЯ. СИМЭНЬ ЦИН ВЕЗЕТ ПОДАРКИ В ВОСТОЧНУЮ СТОЛИЦУ. БОГАЧ МЯО ПРИСЫЛАЕТ ИЗ ЯНЧЖОУ ПЕВЦОВ 07.04.13
ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ШЕСТАЯ. СИМЭНЬ ЦИН ПОМОГАЕТ ЧАН ШИЦЗЕ. ИН БОЦЗЮЭ РЕКОМЕНДУЕТ СЮЦАЯ ШУНЯ 07.04.13
ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ СЕДЬМАЯ. НАСТОЯТЕЛЬ ДАОЦЗЯНЬ СОБИРАЕТ ПОЖЕРТВОВАНИЯ НА ПОЧИНКУ ХРАМА ВЕЧНОГО БЛАЖЕНСТВА. МОНАХИНЯ СЮЭ ПОДБИВАЕТ РАСКОШЕЛИТЬСЯ НА ПЕЧАТАНИЕ «СУТРЫ ЗАКЛИНАНИЙ-ДХАРАНИ» 07.04.13
ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ВОСЬМАЯ. ЦЗИНЬЛЯНЬ ИЗ ЗАВИСТИ ИЗБИВАЕТ ЦЮЦЗЮЙ. СТАРЫЙ ЗЕРКАЛЬЩИК, ВЫПРАШИВАЯ ОКОРОК, ЖАЛУЕТСЯ НА СВОЮ СУДЬБУ 07.04.13
ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ДЕВЯТАЯ. СИМЭНЬ ЦИН УБИВАЕТ КОТА СНЕЖКА. ЛИ ПИНЪЭР ОПЛАКИВАЕТ ГУАНЬГЭ 07.04.13
ГЛАВА ШЕСТИДЕСЯТАЯ. ЛИ ПИНЪЭР ОТ ГОРЯ И ПОПРЕКОВ ОДОЛЕВАЕТ НЕДУГ. СИМЭНЬ ЦИН ОТКРЫВАЕТ ТОРГОВЛЮ АТЛАСОМ 07.04.13
ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТ ПЕРВАЯ. ХАНЬ ДАОГО УГОЩАЕТ СИМЭНЬ ЦИНА. ЛИ ПИНЪЭР ЗАБОЛЕВАЕТ НА ПИРУ В ДЕНЬ ОСЕННЕГО КАРНАВАЛА. 07.04.13
ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТ ВТОРАЯ. ДАОС ПАНЬ СОВЕРШАЕТ ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЕ И МОЛЕБЕН С ЗАЖЖЕННЫМИ СВЕТИЛЬНИКАМИ. СИМЭНЬ ЦИН В ГОЛОС ОПЛАКИВАЕТ ПИНЪЭР 07.04.13
ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТ ТРЕТЬЯ. РОДНЫМ И ДРУЗЬЯМ ПОСЛЕ ПРИНЕСЕНИЯ ЖЕРТВ УСТРАИВАЮТ УГОЩЕНИЕ. СИМЭНЬ ЦИН, ТРОНУТЫЙ ИГРОЮ АКТЕРОВ, СКОРБИТ ПО ЛИ ПИНЪЭР 07.04.13
ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТ ЧЕТВЕРТАЯ. ЮЙСЯО НА КОЛЕНЯХ ВЫМАЛИВАЕТ ПРОЩЕНИЕ У ПАНЬ ЦЗИНЬЛЯНЬ. ЧИНЫ УГОЛОВНОЙ УПРАВЫ ПРИНОСЯТ ЖЕРТВЫ ПЕРЕД ГРОБОМ НАЛОЖНИЦЫ БОГАЧА 07.04.13
ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТ ПЯТАЯ. НАСТОЯТЕЛЬ У СОВЕРШАЕТ ВЫНОС И ОСВЯЩАЕТ ПОРТРЕТ УСОПШЕЙ. ЦЕНЗОР СУН, ПОДРУЖИВШИСЬ С БОГАЧОМ, ПРИГЛАШАЕТ ЛУ ХУАНА 07.04.13
ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТ ШЕСТАЯ. ДВОРЕЦКИЙ ЧЖАЙ ПРИСЫЛАЕТ СИМЭНЬ ЦИНУ ПОСЛАНИЕ С ПОЖЕРТВОВАНИЕМ НА ПОХОРОНЫ. ЕГО ПРЕОСВЯЩЕНСТВО ХУАН, СВЕРШАЯ ПАНИХИДУ, МОЛИТСЯ ОБ ОТПУЩЕНИИ ГРЕХОВ УСОПШЕЙ И О ПРОВОЖДЕНИИ ДУШИ ЕЕ НА НЕБО 07.04.13
ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТ СЕДЬМАЯ. СИМЭНЬ ЦИН ЛЮБУЕТСЯ ИЗ КАБИНЕТА ВЫПАВШИМ СНЕГОМ. ЛИ ПИНЪЭР, ЯВИВШИСЬ ВО СНЕ, ПОВЕРЯЕТ СВОИ ОТКРОВЕННЫЕ ДУМЫ 07.04.13
ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТ ВОСЬМАЯ. ЧЖЭН АЙЮЭ, КОКЕТНИЧАЯ, ДАЕТ ПОНЯТЬ О СВОЕМ СКРЫТОМ НАМЕРЕНИИ. ДАЙАНЬ СБИВАЕТСЯ С НОГ В ПОИСКАХ ТЕТУШКИ ВЭНЬ 07.04.13
ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТ ДЕВЯТАЯ. СТАРУХА ВЭНЬ БЕЗ ТРУДА РАСПОЗНАЕТ ЖЕЛАНИЕ ГОСПОЖИ. ВАН ТРЕТИЙ, ЧИНОВНИК, ИЩЕТ ЗАЩИТУ У РАСПУТНИКА 07.04.13
ГЛАВА СЕМИДЕСЯТАЯ. СИМЭНЬ ЦИН С ЗАВЕРШЕНИЕМ СРОКА СЛУЖБЫ ПОЛУЧАЕТ ПОВЫШЕНИЕ В ЧИНЕ. СОСЛУЖИВЦЕВ НАДЗИРАТЕЛЕЙ ПРИНИМАЕТ ГЛАВНОКОМАНДУЮЩИЙ ДВОРЦОВОЙ ГВАРДИЕЙ ЧЖУ МЯНЬ 07.04.13
ГЛАВА СЕМЬДЕСЯТ ПЕРВАЯ. ЛИ ПИНЪЭР ВО СНЕ ЯВЛЯЕТСЯ СИМЭНЬ ЦИНУ В ДОМЕ ТЫСЯЦКОГО ХЭ. СУДЕБНЫЕ НАДЗИРАТЕЛИ УДОСТАИВАЮТСЯ ВЫСОЧАЙШЕЙ АУДИЕНЦИИ 07.04.13
ГЛАВА СЕМЬДЕСЯТ ВТОРАЯ. ВАН ТРЕТИЙ СТАНОВИТЬСЯ ПРИЕМНЫМ СЫНОМ СИМЭНЯ. ИН БОЦЗЮЭ ВСТУПАЕТСЯ ЗА ПЕВЦА ЛИ МИНА 07.04.13
ГЛАВА СЕМЬДЕСЯТ ТРЕТЬЯ. ПАНЬ ЦЗИНЬЛЯНЬ ВЫХОДИТ ИЗ СЕБЯ, СЛУШАЯ ЦИКЛ «ПОМНЮ, КАК ИГРАЛА НА СВИРЕЛИ». БАРЫШНЯ ЮЙ ПОЕТ НОЧЬЮ ПЕСНЮ «ЖАЛОБЫ В ТЕЧЕНЬЕ ПЯТИ СТРАЖ» 07.04.13
ГЛАВА СЕМЬДЕСЯТ ЧЕТВЕРТАЯ. ЦЕНЗОР СУН НАСТОЯТЕЛЬНО ВЫПРАШИВАЕТ У СИМЭНЯ ТРЕНОЖНИК ВОСЬМИ БЕССМЕРТНЫХ.. У ЮЭНЯН СЛУШАЕТ «ДРАГОЦЕННЫЙ СВИТОК О ПРАВЕДНОЙ ХУАН» 07.04.13
ГЛАВА СЕМЬДЕСЯТ ПЯТАЯ. ЧУНЬМЭЙ ПОНОСИТ ПЕВИЦУ ШЭНЬ ВТОРУЮ. ЮЙСЯО НАУШНИЧАЕТ ПАНЬ ЦЗИНЬЛЯНЬ 07.04.13
ГЛАВА СЕМЬДЕСЯТ ШЕСТАЯ. МЭН ЮЙЛОУ РАССЕИВАЕТ ГНЕВ У ЮЭНЯН. СИМЭНЬ ЦИН ПРОГОНЯЕТ ВЭНЬ КУЙСЮАНЯ 07.04.13
ГЛАВА СЕМЬДЕСЯТ СЕДЬМАЯ. СИМЭНЬ ЦИН ИДЕТ ПО СНЕГУ НА СВИДАНИЕ С АЙЮЭ. ЖЕНА БЭНЬ ДИЧУАНЯ, СТОЯ У ОКНА, ОЖИДАЕТ ЖЕЛАННОЙ ВСТРЕЧИ 07.04.13
ГЛАВА СЕМЬДЕСЯТ ВОСЬМАЯ. СИМЭНЬ ЦИН ПОВТОРНО ВСТУПАЕТ В ПОЕДИНОК С ГОСПОЖОЮ ЛИНЬ. У ЮЭНЯН ПРИГЛАШАЕТ ГОСПОЖУ ХУАН НА ПРАЗДНИК ФОНАРЕЙ 07.04.13
ГЛАВА СЕМЬДЕСЯТ ДЕВЯТАЯ. СИМЭНЬ ЦИНА ОТ НЕОБУЗДАННОГО СЛАДОСТРАСТИЯ СОКРУШАЕТ НЕДУГ. У ЮЭНЯН ПРОИЗВОДИТ НА СВЕТ СЫНА, В ТО ВРЕМЯ КАК МУЖ ЕЕ ЛЕЖИТ НА СМЕРТНОМ ОДРЕ 07.04.13
ГЛАВА ВОСЬМИДЕСЯТАЯ. ЧЭНЬ ЦЗИНЦЗИ СРЫВАЕТ ЦВЕТЫ УДОВОЛЬСТВИЯ. ЛИ ЦЗЯО-ЭР, ПОХИТИВ СЕРЕБРО, ВОЗВРАЩАЕТСЯ В «ПРЕКРАСНУЮ ВЕСНУ» 07.04.13
ГЛАВА ВОСЕМЬДЕСЯТ ПЕРВАЯ. ХАНЬ ДАОГО, ПРИКРЫВАЯСЬ СОЛИДНЫМ ЗАСТУПНИКОМ, КРАДЕТ СЕРЕБРО. ТАН ЛАЙБАО, ПРЕНЕБРЕГАЯ ХОЗЯЙСКИМИ МИЛОСТЯМИ, ПУСКАЕТСЯ В ОБМАН 07.04.13
ГЛАВА ВОСЕМЬДЕСЯТ ВТОРАЯ. ПАНЬ ЦЗИНЬЛЯНЬ ЛУННОЙ НОЧЬЮ НАЗНАЧАЕТ ТАЙНОЕ СВИДАНЬЕ. ЧЭНЬ ЦЗИНЦЗИ В РАСПИСНОМ ТЕРЕМЕ УБЛАЖАЕТ КРАСАВИЦ 07.04.13
ГЛАВА ВОСЕМЬДЕСЯТ ТРЕТЬЯ. НЕГОДУЮЩАЯ ЦЮЦЗЮЙ РАСКРЫВАЕТ ТАЙНУЮ СВЯЗЬ. ЧУНЬМЭЙ, ПЕРЕДАВ ПОСЛАНИЕ, УСТРАИВАЕТ ДОЛГОЖДАННУЮ ВСТРЕЧУ 07.04.13
ГЛАВА ВОСЕМЬДЕСЯТ ЧЕТВЕРТАЯ. У ЮЭНЯН ГРОМКО ВЗЫВАЕТ О ПОМОЩИ В ОБИТЕЛИ ЛАЗУРНЫХ ОБЛАКОВ. СУН СПРАВЕДЛИВЫЙ, ДВИЖИМЫЙ ЧУВСТВОМ ВЫСШЕГО ДОЛГА, ОСВОБОЖДАЕТ ВДОВУ ИЗ КРЕПОСТИ СВЕЖЕГО ВЕТРА 07.04.13
ГЛАВА ВОСЕМЬДЕСЯТ ПЯТАЯ. ЮЭНЯН РАСКРЫВАЕТ ПРЕЛЮБОДЕЯНИЯ ЦЗИНЬЛЯНЬ. ТЕТУШКА СЮЭ ЛУННОЙ НОЧЬЮ УВОДИТ ПРОДАННУЮ ЧУНЬМЭЙ 07.04.13
ГЛАВА ВОСЕМЬДЕСЯТ ШЕСТАЯ. СЮЭЭ ПОДГОВАРИВАЕТ ИЗБИТЬ ЧЭНЬ ЦЗИНЦЗИ. СТАРУХА ВАН С ВЫГОДОЙ ДЛЯ СЕБЯ СВАТАЕТ ЦЗИНЬЛЯНЬ 07.04.13
ГЛАВА ВОСЕМЬДЕСЯТ СЕДЬМАЯ. СТАРУХУ ВАН НАСТИГАЕТ ВОЗМЕЗДИЕ ЗА АЛЧНОСТЬ. НАЧАЛЬНИК МЕСТНОЙ ОХРАНЫ У, УБИВ НЕВЕСТКУ, ПРИНОСИТ ЖЕРТВУ СТАРШЕМУ БРАТУ 07.04.13
ГЛАВА ВОСЕМЬДЕСЯТ ВОСЬМАЯ. ПАНЬ ЦЗИНЬЛЯНЬ ЯВЛЯЕТСЯ ВО СНЕ В ДОМЕ НАЧАЛЬНИКА ГАРНИЗОНА. У ЮЭНЯН ЩЕДРО ОДАРИВАЕТ МОНАХА, СОБИРАЮЩЕГО ДОБРОХОТНЫЕ ПОЖЕРТВОВАНИЯ НА ХРАМ 07.04.13
ГЛАВА ВОСЕМЬДЕСЯТ ДЕВЯТАЯ. ВДОВЫ ПРИХОДЯТ НА СВЕЖУЮ МОГИЛУ В ДЕНЬ ПОМИНОВЕНИЯ УСОПШИХ. У ЮЭНЯН НЕЧАЯННО ПОПАДАЕТ В МОНАСТЫРЬ ВЕЧНОГО БЛАЖЕНСТВА 07.04.13
ГЛАВА ДЕВЯНОСТАЯ. ЛАЙВАН ВОРУЕТ И СОБЛАЗНЯЕТ СУНЬ СЮЭЭ. СЮЭЭ ПРОДАЮТ С КАЗЕННЫХ ТОРГОВ НАЧАЛЬНИКУ ГАРНИЗОНА 07.04.13
ГЛАВА ДЕВЯНОСТО ПЕРВАЯ. МЭН ЮЙЛОУ ВЫХОДИТ ЗАМУЖ ПО ЛЮБВИ ЗА БАРИЧА ЛИ. БАРИЧ ЛИ В ГНЕВЕ ИЗБИВАЕТ ЮЙЦЗАНЬ 07.04.13
ГЛАВА ДЕВЯНОСТО ВТОРАЯ. ЧЭНЬ ЦЗИНЦЗИ ПОПАДАЕТ В ЛОВУШКУ В ОБЛАСТНОМ ЦЕНТРЕ ЯНЬЧЖОУ. У ЮЭНЯН, ПОДАВАЯ ЖАЛОБУ, БЕСПОКОИТ МЕСТНЫЕ ВЛАСТИ 07.04.13
ГЛАВА ДЕВЯНОСТО ТРЕТЬЯ. ВАН ИЗ ХИЖИНЫ В АБРИКОСАХ, ДВИЖИМЫЙ ЧУВСТВОМ ДОЛГА, ПОМОГАЕТ ГОРЕМЫКЕ. НАСТОЯТЕЛЬ ЖЭНЬ РАСПЛАЧИВАЕТСЯ ЗА СОБСТВЕННОЕ СРЕБРОЛЮБИЕ 07.04.13
ГЛАВА ДЕВЯНОСТО ЧЕТВЕРТАЯ. ПЬЯНЫЙ ЛЮ ВТОРОЙ ИЗБИВАЕТ ЧЭНЬ ЦЗИНЦЗИ. СЮЭЭ СТАНОВИТЬСЯ ПЕВИЦЕЙ В КАБАЧКЕ 07.04.13
ГЛАВА ДЕВЯНОСТО ПЯТАЯ. ПИНЪАНЬ КРАДЕТ ЗАЛОЖЕННЫЕ ДРАГОЦЕННОСТИ. ТЕТУШКА СЮЭ ОКАЗЫВАЕТСЯ ЛОВКОЙ ЗАСТУПНИЦЕЙ 07.04.13
ГЛАВА ДЕВЯНОСТО ШЕСТАЯ. ЧУНЬМЭЙ ПРОГУЛИВАЕТСЯ ПО САДУ ПРЕЖНЕЙ УСАДЬБЫ. НАЧАЛЬНИК ГАРНИЗОНА ПОСЫЛАЕТ ЧЖАН ШЭНА НА ПОИСКИ ЦЗИНЦЗИ 07.04.13
ГЛАВА ДЕВЯНОСТО СЕДЬМАЯ. ЦЗИНЦЗИ УСТРАИВАЕТСЯ В УСАДЬБЕ НАЧАЛЬНИКА ГАРНИЗОНА. ТЕТУШКА СЮЭ ХЛОПОЧЕТ О БРАКЕ ПО РАСЧЕТУ 07.04.13
ГЛАВА ДЕВЯНОСТО ВОСЬМАЯ. ЧЭНЬ ЦЗИНЦЗИ ОТКРЫВАЕТ КАБАЧОК В ЛИНЬЦИНЕ. ХАНЬ АЙЦЗЕ ВСТРЕЧАЕТ ЛЮБОВНИКА В БИРЮЗОВОМ ТЕРЕМЕ 07.04.13
ГЛАВА ДЕВЯНОСТО ДЕВЯТАЯ. ПЬЯНЫЙ ЛЮ ВТОРОЙ ОБРУШИВАЕТСЯ С БРАНЬЮ НА ВАН ШЕСТУЮ. РАЗГНЕВАННЫЙ ЧЖАН ШЭН УБИВАЕТ ЧЭНЬ ЦЗИНЦЗИ 07.04.13
ГЛАВА СОТАЯ. ХАНЬ АЙЦЗЕ НАХОДИТ РОДИТЕЛЕЙ В ХУЧЖОУ. НАСТАВНИК ПУЦЗИН МОЛИТСЯ О СПАСЕНИИ ДУШ ВСЕХ ОБИЖЕННЫХ 07.04.13
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ СЕДЬМАЯ. СТАРАЯ ФЭН СВАТАЕТ ДОЧЬ ХАНЬ ДАОГО. СИМЭНЬ ЦИН СТАНОВИТСЯ ПОСТОЯННЫМ ГОСТЕМ ВАН ШЕСТОЙ

Нецензурные выражения и дубли удаляются автоматически. Избегайте повторов, наш робот обожает их сжирать. Правила и причины удаления

закрыть