Онлайн чтение книги Дети горчичного рая
44. К берегам свободы

Коробка жевательной резинки подходила к концу. В доме были съедены все печенья, выпито все имбирное пиво, обшарены полки в кладовой. Чего только не придумаешь со скуки!

Молодые джентльмены бродили по комнатам, разглядывали в сотый раз семейный альбом, боксировали, играли даже в бридж, причем Фэйни, как всегда, обыграл Роя, – ничто не помогало: скука продолжала свою разрушительную работу.

Мистера Мак-Магона с самых сумерек не было дома, его жена рано заперлась у себя в спальне (вероятно, опасаясь молодежи). Приятели, таким образом, были предоставлены самим себе. Выходить не имело смысла: дождь хлестал, как из брандспойта; сквозь мрак, как заблудившиеся звезды, мерцали рекламы; груды мокрых, раскисших листьев покрывали тротуары. Даже капли, барабанившие через правильные промежутки времени по железному навесу крыши, и те действовали удручающе на юных джентльменов.

– А… а-а… – Фэйни зевнул во всю челюсть. – Ну и тощища! Хоть бы зашел кто-нибудь…

– Угу, – согласился Рой, – чертовски длинный вечер. Не знаешь прямо, куда себя девать.

– Хоть бы Кэт была дома, и то развлечение (зевок), подразнили бы (зевок) – все-таки не так было бы скучно!

– С тех пор как старик отправил ее в пансион, твоя мать, по-видимому, очень тоскует, – осторожно заметил Рой.

– Она скоро утешится, будь покоен, – отозвался Фэйни. – Кэтрин наверняка вышибут из пансиона и вернут в отчий дом. – Он хлопнул себя по лбу: – Ах я олух! Да ведь ты еще не знаешь наших новостей, Рой!

– А что? Что такое? – слегка оживился южанин.

– – Я забыл тебе сказать: позавчера наш старик получил письмо от начальницы пансиона. Ох, и бесился же он! Начальница написала, что моя обожаемая сестрица – первейшая драчунья и облюбовала себе, по ее выражению, «постоянную жертву» – воспитанницу мисс П. Причард. Но хуже всего, что к старику по следам этого письма явилась мамаша Патриции – помнишь, такое страшное чучело – и стала наступать на па и грозить, что пожалуется самому Большому Боссу. Ну, старик, конечно, здорово струсил и обещал написать Кэт грозное послание, чтобы она там унялась. Но я-то знаю, ее непременно исключат, – добавил убежденно Фэйни. – И чего они там не поделили с Патрицией, понять не могу!

– Сердце женщины – тайна, – с важностью заметил Рой. – А все-таки я скажу: с тех пор как Патриция уехала в пансион, у нас в классе не осталось ни одной хорошенькой девочки. Не считать же за хорошенькую Мери!

– Представь, она еще и важничает, эта уродина! – с негодованием воскликнул Фэйни. – Делает вид, что не замечает нас.

– Ничего, – сказал Рой, – зато ты можешь радоваться, что избавился от Робинсона!

Фэйни шумно вздохнул и зашагал по комнате.

– Радоваться! А чему тут радоваться? – плаксиво закричал он вдруг. – Старостой-то выбрали все-таки не меня, а этого крикуна – Беннета! Ты тоже хорош! Когда выбирали Беннета, ты даже не явился в класс, чтобы поддержать меня! Эх, ты, а еще собирался стать политическим деятелем, губернатором штата!.. Недаром мой па говорит, что твой дед был пустым болтуном. Ты тоже, оказывается, не лучше!

– Повтори, что ты сказал! – вспыхнул Рой и угрожающе надвинулся на Фэйни.

Тот мгновенно струсил.

– Что я сказал? Ничего я не сказал. Что ты ко мне привязываешься! – заныл он, отступая на всякий случай к дверям. – Почему меня не выбрали старостой?

– Потому что ты не пользуешься популярностью. – Южанин с удовольствием произносил эти «взрослые» слова. – А сказать проще: ты порядочная скотина, Фэйни, и класс тебя не любит. Это факт. Но ты не огорчайся, – миролюбиво добавил Рой, – и поумнее тебя люди проваливаются. Вот, например, старик Миллард…

– Что такое с Миллардом? – насторожился Фэйни.

– А то, что он сел в калошу с этим судом, – насмешливо сказал Рой. – Вот тебе и большой политик! Думал, что упрячет певца и остальных за решетку и все у него пойдет как по маслу, и с красными будет покончено. А вышло совсем наоборот… Я вчера видел Гориллу. Злой, как черт. Говорит, что сейчас в городе еще трудней, чем раньше. Даже те, кто и не думал о политике, теперь, после этого суда, стали сочувствовать красным… И на заводах у Милларда не все благополучно…

– Ага, по-ни-маю, – протянул Фэйни. – Наверно, Босс неспроста вызвал к себе моего старика. Знаешь, Миллард приказал снести домишки Горчичного Рая. Там теперь будут строить парочку небоскребов… Только и это не помогает! – со вздохом добавил он.

Дождь все громче барабанил по железу. Завыл ветер и швырнул горсть мокрых листьев в стекло. За стеклом метнулся свет близких фар, отбросил сноп белого света на стену комнаты и снова пропал в темноте.

– Кажется, старик вернулся, – сказал Фэйни зевая.

Но именно здесь мы оставим директора Мак-Магона и его молодежь. Пусть они остаются в Стон-Пойнте и следуют своей судьбе. Пусть даже Рой Мэйсон станет в будущем губернатором штата, хотя вряд ли это ему удастся: народ в Америке уже начинает разбираться в людях.

Долг, желание, а главное, нежная привязанность давно уже зовут автора к другим героям книги.

* * *

Огромный океанский теплоход привалился к набережной всей своей громадой: палубой, усеянной людьми, мостиками, на которых уже стоят наготове люди в морской форме…

Судно ждет только сигнала к отплытию, и где-то в глубине его, в самом низу, глухо постукивают дизели, готовясь претворить свою мощь в движение корабля.

Ветер, пахнущий морем, гонит по воде острую зыбь, сильно и мягко бьет в лицо. Рядом черный буксирный катер суетливо и угодливо кланяется волне, точно уговаривает не волноваться, не трогать его, оставить плыть своей дорогой.

От палубы, от перил, от мола чуть-чуть пахнет смолой, и этот запах приносит с собой сладкую и томительную грусть, жажду дальних странствий или сожаление о покинутом.

Может, поэтому есть оттенок грусти в улыбке Джорджа Монтье. Он стоит на молу с непокрытой головой, держа наготове свою шляпу, чтобы, когда отвалит от мола тяжелая громада корабля, взметнуть ее вверх и помахать уезжающим друзьям.

В толпе к нему жмутся отец и близнецы Квинси. Снова открыта страница жизни, и снова Квинси-отец, маленький и мужественный, принимается жить с самого начала, чтобы кормить, растить и выводить в люди своих близнецов.

Кем будет он сейчас? Грузчиком в порту, «сандвичем», гуляющим день-деньской с объявлениями на спине и груди? Кем будет старенький дядя Пост, которому давно уже пора иметь теплый надежный угол и сладкий кусок? Кем будет чахоточный отец Джоя Беннета?

Ричи, молодой учитель, уличенный в том, что исповедует великие передовые идеи, – тот знает, куда ему идти и что делать. Долгий и трудный путь лежит перед ним в родной стране, но рядом шагает все больше друзей, белых и черных, и это делает учителя бесстрашным и уверенным в себе.

Он тоже провожает друзей. Он стоит на палубе рядом с Джемсом Робинсоном, которого одолевают репортеры. Журналисты настойчивы. Они хотят знать решительно все, что произошло после суда. Хотят знать, как относится певец к отказу департамента выдать ему разрешение на выезд из Штатов, что именно намерен делать он в ближайшее время и куда отправляет он своего племянника Чарльза Робинсона…

– Я остаюсь с моим народом, – отвечает им Джим. – Я знаю: я нужен здесь нашим людям, и это для меня самое главное в жизни. А мой Чарльз едет со своим другом и его отцом в Европу. Он едет туда, где сможет получить образование, на которое имеет право по своим способностям… Но и он тоже после вернется сюда, на родину…

Ричи с трудом освобождает Джемса Робинсона от журналистов и уводит его на корму, туда, где им не могут помешать.

– Так, значит, мы теперь вместе? – спрашивает он Джима и ближе придвигается к нему. – Вы не передумали? Смотрите, это трудный, тернистый путь… Вы слишком заметны, вас будут преследовать особенно рьяно. Порой вы будете нуждаться в самом необходимом… И ведь они не позволят вам петь… Подумайте еще раз, прошу вас!

Джемс Робинсон смотрит на него печальными, умными, все на свете понимающими глазами.

– Я не отступлю, – говорит он. – И мне не страшно потому, что нас много и мы будем поддерживать друг друга…

Молодой учитель жмет ему руку и, поддавшись внезапному порыву, горячо целует темное мужественное лицо. Потом вместе с Джимом подходит к маленькой закутанной в плащ женщине, похожей на мальчика.

– Не нужно волноваться за Чарли, миссис Робинсон, – говорит он ласково. – Теперь он получит все, о чем мечтал для него отец…

Салли молча кивает. Волнение сдавливает ей горло. Она ищет глазами сына, чтобы еще раз обнять его.

Мечется по кораблю Иван Гирич со старой сумкой, на которой еще виднеется затейливый узор украинской вышивки.

У Гирича растерянное и вместе с тем счастливое лицо. Он так рад, что уезжает.

– Василь! – зовет он. – Василь, де ты сховав сундук?

Сын не отзывается. Вместе с Чарли он перегнулся через борт и подзывает к себе друзей-близнецов.

И Чарли и Василю хочется на прощание сказать друзьям что-нибудь особенное, чтобы запомнилось, надолго, может быть навсегда. Но, как обычно, когда ты полон слишком больших чувств, язык произносит только самые будничные, обидно незначительные слова.

– Пишите нам, как у вас будут дела, – говорит Чарли.

– А будете писать в Стон-Пойнт, передайте привет там… всем… – с запинкой говорит Василь.

Он дотрагивается до кармана на груди, где в потрепанной записной книжке лежит сложенная вдвое записка.

Мальчик помнит наизусть эти строчки, написанные небрежной и талантливой рукой темнокожей девочки:

Увидит ли он когда-нибудь свою «черную сестренку»?..

Снимают сходни. В последний момент с корабля на мол спускаются Ричи и Джемс Робинсон. Теперь всем уезжающим виден певец – высокий, чуть усталый, с прекрасным, вдохновенным лицом.

– Мы расстаемся ненадолго, – говорит он, и голос его легко перекрывает весь шум на корабле и на молу. – Мы скоро встретимся, Чарли, мой мальчик.

Густой мощный бас корабля вторит ему. Тяжко плещется вода, тяжко ворочается огромное корабельное тело. Квинси, Ричи, Джордж Монтье и Джемс машут шляпами. Кричат что-то напутственное и доброе близнецы.

Иван Гирич и два мальчика, черный и белый, молча следят за тем, как уплывает назад, уходит в ущелье между небоскребами статуя Свободы. Раздувает и холодит волосы ветер, может быть, тот самый, который прилетел с невидимых еще, но желанных берегов.

Май 1949 – май 1956

Школьная библиотека

Роман

Государственное Издательство Детской Литературы

Министерства Просвещения РСФСР

Москва 1960

Страничные рисунки В. Горяева

Заставка, концовка В. Минаева

Обложка Н. Симоновской

Для восьмилетней школы

Кальма Анна Иосифовна

Дети горчичного рая

Ответственный редактор С. Н. Боярская

Консультант по художественному оформлению С. М. Алянский

Технический редактор Р. И. Прозоровская

Корректоры Л. И. Гусева и В . Л. Данилова

Сдано в набор 29/VI 1960 г. Подписано к печати 9/XI 1960 г. Формат 84 х 108 1/32. – 11,25 печ. л. – 18,48 усл. печ. л. (19,12 уч.-изд. л.). Тираж 150 000 экз. Цена 6 р. 90 к. С 1/1 1961 г. – 69 коп.

Детгиз. Москва, М. Черкасский пер., 1.

Ленинградский Совет народного хозяйства. Управление полиграфической промышленности. Типография № 1 «Печатный Двор» им. А. М. Горького, Ленинград, Гатчинская, 26. Заказ № 1040.