Онлайн чтение книги Пришествие Бога Смерти The Coming Of A Poison Necromancer
Глава 19 - Непреступная твердыня. Гарем императора

Тия и в этот раз была крайне недовольна, однако Широн не стал прислушиваться к её доводам. Ему и самому не улыбалось принимать должность в страже императорской семьи. Впрочем, Аль Маджали уверял, что работа будет временной, необременительной и неопасной, а значит, поможет поскорее отойти от полученных травм.

Похоже, и Тия пришла к выводу, что адъютант гарнизона, отвечавшего за патрулирование внешних стен императорского дворца, не должен по работе сталкиваться со слишком уж опасными ситуациями, поскольку в скором времени насела на дворецкого и служанок резиденции с требованием раздобыть ей самые лучшие ткани.

Поскольку Тия не являлась женой Аль Маджали, её приказной тон пришёлся прислуге не по нраву, и они взялись выполнять её распоряжение спустя рукава, однако после физического наказания плетьми быстро пришли в чувство. В этот миг они узнали, что женщина, способная высказать в лицо всё, что думает самому Аль Маджали, с какой-то прислугой церемониться уж точно не станет.

Они попытались было обратиться с жалобой к хозяйке резиденции – супруге Аль Маджали, но разве та могла им хоть чем-нибудь помочь в споре с Тией? Абсолютно нет! Недавно сам Аль Маджали был вынужден отступить перед напором Тии, а потому обращаться за помощью к его супруге было всё равно, что пытаться расколоть яйцом твёрдый гранит.

В итоге служанки скрепя сердце обошли Мекканские лавки, торговавшие тканями, и принесли нужное количество материи.

Только вот, считая Тию дремучей провинциалкой, горничные явно недооценили уровень её притязаний, поскольку добытые ткани оказались добротного, но далеко не лучшего качества.

Служанки не знали, что на самом деле Джоран – знаменитый центр транзитной торговли, и что Тия дома привыкла пользоваться товарами исключительно наивысшего уровня.

Расплата за ошибку была поистине суровой. Обвив шею одной из горничных плетью, Тия показательно протащила ту по земле через добрую половину сада. И тогда, наконец, они окончательно поняли истинное положение вещей.

Служанки и подумать не могли, что Тия способна на подобные зверства. А та добавила, что если впредь ей кто-либо из горничных придётся не по душе, то она заставит Аль Маджали передать проштрафившуюся к ней в личное услужение.

Понимая, что Аль Маджали вряд ли пойдёт на конфликт ради пусть и дерзкого, но пустячного требования невестки, а, следовательно, провинившаяся и в самом деле станет служанкой Тии и будет вынуждена отправиться в Джоран, горничные пришли в ужас. Их волосы встали дыбом, а тело покрылось мурашками. Подобного развития событий следовало избегать любой ценой! Или же сразу умереть, потому что дальнейшее существование будет хуже смерти!

Служанки вдруг стали ужасно расторопными и бросились выполнять пожелания Тии с необычайным энтузиазмом и усердием.

Как бы то ни было, но благодаря вышеописанным событиям, Широн, явившись в свой первый рабочий день ко дворцу в беспрецедентно роскошной форме, произвёл на окружающих далеко не самое благоприятное впечатление.

Нет, одежда, которую Тия смогла для него пошить благодаря отбору наиболее способных к рукоделию горничных, вполне соответствовала предписанной уставом форме адъютанта гарнизона, патрулирующего внешние стены императорского дворца.

В широких бордовых шароварах, белоснежном камзоле, поясе пурпурного цвета, опоясывавшем талию и поддерживавшим шаровары, и белом тюрбане, декорированном перьями, не было ни малейшего отклонения от принятых норм. Также в полном соответствии с уставом были подобраны и каштановые туфли с остроконечными носами.

Но предписаниям соответствовали лишь цвета да фасон. Бордовые шаровары были пошиты из тончайшего шёлка, который по финансам могли себе позволить лишь эмиры. Причём ткань изначально была пурпурной, что шло с уставом вразрез, потому Тия распорядилась расшить её чёрными нитями, благодаря чему издали теперь создавалось впечатление, будто материал бордового оттенка.

Пурпурный пояс особого упоминания не стоит – здесь шёлковая ткань осталась в своём первозданном цвете, а вот белоснежные камзол и тюрбан были пошиты из дорогущей материи, которую в Ноабе не производили, а импортировали с восточных частей континента. И если приглядеться внимательнее, то можно было увидеть, что она не совсем белая – на гладком материале красовался тончайший узор.

Кроме того, благодаря не прямым, а диагональным шлицам, камзол выглядел необычайно стильным, а украшение из перьев на тюрбане было максимально большим и роскошным, насколько это вообще позволял устав.

Лишь когда Широн застегнул последнюю пуговицу с крупным рубином и надел начищенные до блеска туфли, Тия расплылась в удовлетворённой улыбке. И улыбалась она вовсе не потому, что весь тяжкий труд по пошиву этого костюма взвалила лично на себя. Как дочь эмира, Тия и иголку-то как следует держать не умела!

Всё, чем она занималась – так это бродила средь корпевших за шитьём горничных и время от времени щёлкала кнутом, поддерживая атмосферу всеобщего ужаса. Впрочем, лишь по этой причине роскошный костюм смогли изготовить в срок.

Больше о форме, в которой Широн заявился в первый день службы, сказать нечего, разве что о том, что на его несчастное и умоляющее о помощи лицо, с которым смотрел он на Аль Маджали, невозможно было взирать равнодушно.

Но что это с эмиром? Аль Маджали то и дело разражался приступами кашля, словно изо всех сил пытался сохранить невозмутимое выражения лица и задушить рвавшийся наружу хохот.

И сдержать смех пытался не только он. Смендес1 – командир гарнизона, патрулирующего внешние стены дворца – тоже выглядел так, будто с трудом сдерживает улыбку.

Надменное выражение лица Рахмана и без того было характерным для молодых да зелёных отпрысков аристократов, а глядя на выбранный им наряд и вовсе сложно было определить, пришёл этот человек исполнять обязанности адъютанта или же на бал-маскарад.

В прошлом, в бытность Аль Маджали армейским генералом, Смендес сам служил при нём адъютантом. И был в курсе, что теперь его помощником станет брат того, кто прослыл мудростью ибиса и отвагой льва. Точнее, Аль Маджали обратился к нему сам и попросил придержать должность для своего младшего брата.

Едва получив его просьбу, Смендес тут же нарисовал в воображении предполагаемый образ брата Аль Маджали и то, кого он сейчас видел перед собой, в полной мере соответствовало его худшим опасениям.

Едва командир осознал ситуацию, его лицо моментально помрачнело. Только что рвавшийся наружу хохот исчез, словно по мановению ока. Ведь адъютант мог быть у него лишь один, а исходя из того, что он видел собственными глазами, теперь можно смело считать, что его не будет вовсе. Похоже, ему доверили одну из неприглядных тайн семейства Аль Маджали, человека, которого он безгранично уважал.

Когда Смендес представлял Широна перед строем солдат, которым отныне предстояло выполнять его приказы, по рядам пробежало сдавленное хихиканье. Ведь солдаты не знали, что стоящий перед ними человек является братом знаменитого Аль Маджали, и потому им даже в голову не приходило, насколько подобная ситуация могла бросить тень на его старшего родственника.

В общем, с уверенностью можно было сказать лишь одно – от Широна никто не ждал, что он будет как следует справляться со своими обязанностями.

Честно говоря, именно такого эффекта и пыталась добиться Тия. Вы ведь не подумали, что она – человек, командующий в Джоране собственной гвардией – могла настолько опростоволоситься в выборе материала для одежды?

Тия была против того, чтобы Аль Маджали поручал Широну опасные задания, потому решила сразу расставить все точки над «ё». Ибо с такой одеждой в армии делать решительно нечего.

Но шила в мешке не утаить, и расфуфыренный наряд не сможет вечно скрывать способности Широна от окружающих…

***

С тех пор, как Широн заступил на службу в гарнизон, патрулирующий внешние стены императорского дворца, прошло три дня. Согласно тому, что удалось узнать за это время, во дворце сейчас царил небольшой хаос.

Из-за того, что в последнее время состояние императора не позволяло уделять достаточно времени политике, все решения, издаваемые от имени императорской семьи, как важные, так и не очень, зачастую принимались лично архиепископом.

Но так как архиепископ, всегда легко и непринуждённо улаживавший любые политические вопросы, в последнее время был сам не свой и частенько отсутствовал в собственном кабинете, обстановка во дворце, понятное дело, стала нестабильной…

К верхней площадке смотровой башни со шпилем, обращённой в сторону северной окраины Меккана, вела винтовая лестница.

В башне не было ни единого окошка, поэтому даже в ясный полдень солнечный свет сюда почти не проникал. Вместо этого через каждые тридцать ступеней в стенах пылали факелы, чтобы заступающие в караул солдаты случайно не оступились в темноте.

Для того чтобы подняться на верхнюю площадку, следовало преодолеть свыше пятисот ступеней, потому служивые, чтобы не помереть от тоски за время длительного подъёма следили за отбрасываемыми факелами тенями. В их свете тень удлинялась, приобретая карикатурные черты, начиная напоминать какого-то мифического исполина, и среди стражников существовало поверье, что если неотрывно следить за собственной тенью, то на вершину можно попасть намного быстрей.

На верхней площадке сторожевой башни несли караул по двое, и вот в этот сонный послеобеденный час сюда по распределению попал Широн.

Вообще, должность адъютанта считалась офицерской, потому их, как правило, не отправляли на дозорные башни, но поскольку Широн только-только заступил на службу, то ему выдавали разнообразные поручения, чтобы он мог как следует изучить порядки и обязанности, закреплённые за гарнизоном.

«Гы-гы!.. Не, ну скажи ведь, этот Рахман просто смешон? Видал, как разоделся? Шут гороховый, ей-богу! Сразу ясно, откуда он…»

«Аха-ха-ха-ха! И не говори! Любимый сыночек, воспользовавшийся влиянием семьи, в расчёте сделать карьеру в армии, благодаря покровительству папаши! Нет, ну умора!»

Преодолевая последний поворот, уже практически добравшись до верхней площадки, Широн вдруг услышал гогочущие голоса, отпускавшие издевательские шпильки в его адрес.

Тум!

«Ох! Простите, вашблагородие», – извинился подымавшийся по лестнице вслед за Широном напарник, невольно покосившийся на его роскошный наряд и потому не заметивший, когда тот резко остановился.

Несмотря на то, что находившийся в прямом подчинении командира гарнизона адъютант имеет несравнимо более высокий ранг, чем рядовой караульный, на лице солдата красовалась лишь откровенная ухмылка, без какого-либо намёка на раскаяние.

«О-оо, смена подошла? Ну, наконец-то!»

В тени шпиля прохлаждались двое караульных. Заслышав донёсшийся с лестницы голос, они подобрались со своих мест, стряхнули пыль с ягодиц и, чуть наклонив головы, небрежно поднесли руки к тюрбанам. И хоть они отдали честь, но в их ехидных рожах явственно сквозило пренебрежение, с которым относились служивые к Широну.

Парень лишь усмехнулся про себя. За прошедшие три дня с подобным отношением со стороны подчинённых он сталкивался постоянно. Казалось, что те специально задались целью вывести его из себя.

Широну и без наводящих вопросов было очевидно, что означает их поведение, однако он не считал нужным выяснять отношения, поскольку пришёл в армию вовсе не для того, чтобы строить здесь карьеру. Так что он, как обычно, предпочёл пропустить издёвки мимо ушей.

«Что ж, вы славно потрудились. Можете идти», – проговорил он, и сделал жест в сторону лестницы.

Однако Гасрак – человек, которого он должен был сменить, похоже, спускаться не торопился.

«Господин адъютант, тут такое дело… здесь так скучно, что нам даже спускаться неохота. Может, вы не откажетесь посостязаться с нами на копьях?» – и, расплывшись в ухмылке, Гасрак приглашающе постучал обратной стороной своего оружия по наконечнику копья Широна.

Среди солдат гарнизона он выделялся огромным ростом, медвежьей хваткой и славился грубым нравом. Понимая, что ситуация принимает неприятный оборот, Широн изогнул бровь.

Наш герой не знал, что среди солдат гарнизона уже некоторое время активно заключались пари на то, сколько ещё дней он сумеет продержаться. Увидав его расфуфыренный наряд, они пришли к выводу, что парень из числа избалованных отпрысков одной из семей богатеньких аристократов, а значит, если постоянно исподволь его изводить, то он долго не протянет и сбежит домой.

Впрочем, нельзя сказать, что тот факт, что по происхождению Рахман принадлежал к сильным мира сего, совсем уж не беспокоил их, однако все они безгранично любили своего командира Смендеса.

Смендес когда-то служил офицером под началом знаменитого Аль Маджали и впоследствии решил идти по его стопам. Он был известен тем, что никогда не раболепствовал перед лицом высокого начальства и заботился о подчинённых как о себе самом.

В общем, многие из солдат поставили деньги на кон и теперь азартно следили за тем, как долго Широн продержится в армии. И задиравший его в эту минуту Гасрак был из числа людей, ставивших на то, что новый офицер не вынесет и десяти дней.

Поскольку Широн мешкал с ответом, Гасрак решил, что оппонент трусит. И видимо, остальные двое заинтересованно следящих за развитием событий стражника решили точно так же.

«Гы-гы! О, если вы не очень опытны во владении копьём, то мы можем и на мечах поспарринговаться… Эй, это не так уж и опасно! Когда нам, солдатам, становится скучно, то мы втайне частенько развлекаемся подобным образом. Я имею в виду, что мы всего лишь вот так вот постукиваем наконечниками копий, соревнуясь друг с другом в скорости реакции».

«Тук-тук!» – С хитрой улыбкой Гасрак вновь постучал по наконечнику копья Широна. Его провокация была слишком очевидной.

Но Широн долгое время влачил жизнь раба и привык с улыбкой относиться к неизменным насмешкам и оскорблениям. И потому сейчас ничуть не чувствовал себя уязвлённым.

Однако в тот момент, когда он собрался спокойно улыбнуться и призвать караульных к соблюдению устава, перед его мысленным взором внезапно возникло лицо Аль Маджали.

Всё что здесь произошло, непременно достигнет его ушей. И если Широн правильно изучил характер Рахмана, если бы у того были хоть какие-нибудь способности к боевым искусствам, то он ни за что бы не стерпел подобного отношения. Ведь принадлежит же Рахман к той прослойке высшей аристократии, что на дух не переносят оскорблений?

Человек, с которым давно не виделся, может измениться кардинально, но не совсем ведь на сто восемьдесят градусов! Не заподозрит ли чего Аль Маджали, когда до него донесут о произошедшем на вершине сторожевой башни?

Клац!

Едва вышеописанные мысли пронеслись в голове Широна, он резко перехватил древко своего оружия и оттолкнул копьё Гасрака.

«Это примерно вот так делается?» – на этот раз уже Широн скривил губы, подражая повадкам брата Аль Маджали.

Это была коронная гримаса Рахмана, поэтому она не шла ни в какое сравнение с ухмылкой Гасрака. Его саркастическая физиономия была настолько отталкивающей, что в неё тут же хотелось либо плюнуть, либо врезать кулаком.

«Что вы!.. Кхем! То есть, вы не против настоящего спарринга?» – вытаращив глаза, поспешил вбить последний гвоздь Гасрак.

Теперь дело даже не в деньгах. Подобного пренебрежения он стерпеть просто не мог!

Примечание

[1] Смендес - это очередной персонаж, носящий имя (вернее, греческую его интерпретацию) египетских фараонов.