Онлайн чтение книги Система Богов и Демонов God and Devil World
Глава 745. Лучшие цветки

C внешне равнодушным видом Юэ Чжун наслаждался завистью со стороны всех присутствующих в зале мужчин.

Чжао Шао мрачно посмотрел на него глазами, полными ненависти, и пробормотал:

— Чтоб ты сдох!

По внешнему виду Лю Ичэнь совсем не уступает Ци Цин’эр, а для некоторых людей — вообще намного превосходит в привлекательности.

Чжао Шао первоначально хотел заполучить Лю Ичэнь себе, выкупив ту за пять тысяч цветов, но вмешательство Юэ Чжуна абсолютно и бесповоротно разрушило его план и наполнило сердце гневом.

Хоть Чжао Шао, в конце концов, и происходил из богатой семьи, но потратить двадцать миллионов на развлечения с женщинами — это слишком. Ведь все-таки он прежде всего — торговец, и хоть состояние его семьи очень велико, но наличные средства, которыми он располагал, были достаточно ограниченными.

Лиза, располагавшаяся рядом с Юэ Чжуном, проворчала сквозь сжатые зубы:

— Не многовато ли? У нас всего десять миллионов, а ты уже спустил на эту женщину восемь!

Юэ Чжун отозвался совершенно беззаботным голосом:

— Не беспокойся, деньги у меня есть.

Тоже сидевший рядом Джесс не проронил ни слова, но слегка изогнул бровь.

Он искренне поверил, что Юэ Чжун предсказанный в пророчестве Спаситель, и последовал за ним. Во владении Юэ Чжуна было больше двухсот ОБМ RH2, а подобную машину людям было трудно купить в больших городах даже за сто миллионов ястребов, каждый раз при продаже разгорался отчаянный аукцион.

В это время сцену покрыл туман, и, когда он рассеялся, там уже находилась другая представительница одного из четырех домов развлечений.

Высокий рост, длинные волосы цвета золота, облаченная в вечернее платье белого цвета, открывавшее вид на вызывающее желание тело с лицом, не уступающим по красоте телу, перед ней стояло белое пианино.

— И Бисы!

— И Бисы, я люблю тебя!

— …

Снова зал заполнили возбужденные выкрики.

Эта высокая златовласая блондинка с телом, мгновенно вызывающим сексуальные желания, одним своим видом в мгновение ока создавала впечатление беспримерной ласки и нежности.

Нежно улыбаясь мужчинам в зале, И Бисы присела за инструмент. Ее нежные белые пальчики принялись порхать над клавишами пианино.

Чудесные звуки пианино разносились по залу Луны. Даже ничего не понимающий в музыке Юэ Чжун чувствовал удовольствие от её игры.

Но, к сожалению, игре И Бисы не хватало того очарования, что присутствовало в песне Ци Цин’эр. По сравнению с обычной красивой девушкой эта утонченная, прекрасная блондинка могла считаться несравненной красавицей, но в противопоставлении надменной королеве Лю Ичэнь — все же уступала. После игры из зала посыпались предложения цветов:

— Я отсылаю госпоже И Бисы пять сотен цветов!

— Тысячу!

— Тысячу и сто!

— Тысячу и две сотни!

— …

И хоть цена, перевалившая выше тысячи, намного превосходила то, что платили за выступавших перед этим девушек, но преодолеть порог в тысячу восемьсот цветов И Бисы не могла.

— Три тысячи! — громко выкрикнул Чжао Шао!

Все в зале тут же замолчали. Взгляды всех присутствующих скрестились на его теле, даря Чжао Шао просто невероятно приятное ощущение

превосходства. И Бисы была женщиной выдающейся красоты, овладев ею, он получит также и уважение других, ну, а зависть остальных и ощущение самодовольства шли уже приятным бонусом.

В этот момент красивый молодой человек в ложе для ВИП-гостей на втором ярусе крикнул:

— Я шлю четыре тысячи цветов госпоже И Бисы!

И Бисы, как воспитанница одного из четырех великих домов развлечений, культивировавшая облик утонченной женственности, очевидно, пришлась по вкусу этому мужчине из ВИП-секции.

Четыре тысячи цветов. После этого люди уже не осмелились продолжить аукцион. Все-таки четыре миллиона ястребов за ночь с женщиной — это слишком много.

На секунду в глазах И Бисы промелькнула тень сожаления, но затем она взглянула на мужчину на втором ярусе и послала ему нежную улыбку.

Молодой красавец слегка заносчиво кивнул ей в ответ.

Чжао Шао сначала побагровел, затем побледнел. Сейчас эта безрассудная покупка трех тысяч цветов чувствовалась им как прилюдная пощечина.

— Пять тысяч цветов!

И только люди подумали, что все уже решилось, когда раздался голос Юэ Чжуна.

Черты лица молодого человека на втором ярусе застыли в одеревеневшей маске, скрывавшей его чувства, но на лбу у него на секунду образовалась морщина, и он, подобно соколу, бросил вниз на Юэ Чжуна пристальный взгляд.

И Бисы тоже перевела на него любопытный взгляд и послала улыбку уже ему. Возможно, это он станет первым мужчиной в её жизни.

Лю Ичэнь, Ци Цин’эр, И Бисы — эти женщины были настоящими сокровищами человеческого вида как по красоте, так и по проявленным ими способностями. Но в этом городе им была уготована только одна участь: стать игрушками для развлечения мужчин, пока их не заиграют до потери товарного вида.

Во взгляде Чжао Шао, брошенном на Юэ Чжуна, теперь было еще кое-что другое, кроме ненависти. Очень немногие люди были готовы потратить на подобное такие деньги.

Лиза, побледнев, уставилась на беззаботно разбрасывающегося деньгами Юэ Чжуна и спросила:

— А у нас есть столько денег?

Движение ладони, и в пальцах Юэ Чжуна возникает золотая карточка.

С перекосившимся лицом Лиза, не в силах более терпеть происходящее, прошептала ему на ухо:

— Ты что, с ума сошел? Это же вся казна третьей повстанческой армии!

Юэ Чжун ответил:

— Не волнуйся, у меня есть план.

До апокалипсиса Юэ Чжун был не самым богатым человеком, а теперь, обзаведясь солидными финансовыми возможностями, он не отказывал себе в удовольствии потоптаться на тщеславии и самодовольстве не нравящихся ему людей.

— И Бисы, высшее достижение — пять тысяч цветов! — снова раздался в зале голос конферансье.

Еще раз улыбнувшись Юэ Чжуну, И Бисы церемонно поклонилась залу и грациозно удалилась со сцены.

Со сцены стал подыматься туман, и на ней появилась девчонка-подросток ростом в метр тридцать шесть с тонкой, как у пчелы талией, но с выдающейся парой грудей второго размера, обтянутых кожаным топиком, и такой же мини-юбкой, которая едва-едва прикрывала трусы. Её волосы золотистого цвета были коротко пострижены, и все это вместе с её нарядом придавало ей шарм проказницы и бунтарки.

— Айни! Айни!

— Офигенно! Айни, ты лучшая!

— …

Появление девочки на сцене вызвало в зале взрыв возбужденных восклицаний.

Айни — эта поразительная девочка-львица была представительницей от Легкой Ночи. Ее невысокий рост и стройная фигура с пышными формами, безупречная кожа вкупе с незаурядной красотой лица создавали впечатление чистоты и плотского наслаждения, умелой зрелости и полной невинности. Лоли, являвшаяся одновременно и ангельским, и демоническим началом.

Мило улыбнувшись людям перед ней и помахав рукой, произнесла:

— Всем привет! Я Айни! А теперь Айни порадует вас танцем, так что большие дяденьки и старшие братики, если желаете познакомиться с Айни поближе, посылайте побольше цветов!

— Ах, ах, Айни!

— Айни, я люблю тебя!

— …

Снова и снова крики подобные этим раздавались в зале.

Айни с улыбкой подобрала микрофон и начала петь. Ни на секунду не прекращая своего звонкого, жизнерадостного пения, она танцевала на сцене, демонстрируя гибкость своего еще тоненького подросткового тела в горячем, сексуальном танце.

И пела, и танцевала Айни просто замечательно. Даже до апокалипсиса очень немногие из лучших артистов Земли могли конкурировать с ней.

Только она закончила танец, как зал взорвался доброжелательными аплодисментами.

— Тысяча цветов!

— Полторы тысячи!

— Две тысячи цветов!

— …

С ВИП-мест, зарезервированных для дома Легкой Ночи, доносились голоса полные безумной страсти.

Чжао Шао сидел молча, не рискуя из-за жадности больше участвовать в ставках. Он уже спустил огромное количество средств и не добился ничего, потому ему не хотелось терять деньги еще и на Айни.

— Четыре тысячи цветов!

Стоило только людям услышать голос Юэ Чжуна, как все замолкли, а на него самого устремились убийственные взгляды.

После предложения Юэ Чжуна больше никто не рисковал перебивать его цену.

— Айни, высшее достижение — четыре тысячи цветов! – озвучил результат конферансье.

Айни послала ладонью воздушный поцелуй Юэ Чжуну и сказала с волшебной улыбкой:

— Спасибо, большой братик!

Сразу же после этого она покинула сцену.

Вскоре сцену снова скрыло в тумане, из которого появилась платформа в виде лотоса, на котором, словно на троне, сидела Ци Цин’эр, одетая в платье из цельного куска материи белого цвета.

— Ци Цин’эр!

— Чистейшая!

— …

Стоило появиться Ци Цин’эр, и люди, слышавшие в Павильоне Райского Благоухания её пение, тут же стали её приветствовать просто оглушительными криками.

Чжао Шао не отводил странно-горячечного взгляда от тела Ци Цин’эр.

Вишневые уста Ци Цин’эр разомкнулись, и зал Луны наполнился её чарующим голосом. Спустя пять секунд весь зал утих, и единственным звуком, раздававшимся в нем, был волшебный голос воспитанницы Павильона Райского Благоухания.

Под волшебством, что нес в себе её голос, весь гнев и напряжение, накопленные людьми в зале, стали постепенно покидать их, а их тела слегка расслабились.

— Я хочу её! — Калю горящими глазами уставился на Ци Цин’эр, а категорической уверенностью и жаждой обладания, что слышались в его голосе, можно было бы гвозди рубить. Даже член Святого клана, слушавший её пение, испытывал наслаждение не меньше, чем от убийства людей.

С болью в сердце Грэй Сито посмотрел на сцену и сквозь сжатые зубы ответил:

— Получишь.

После окончания песни еще пару тройку секунд зал безмолвствовал, погруженный в тишину, а затем взорвался сумасшедшими аплодисментами.

Множество мужчин глядели на сцену с жадным, собственническим огоньком в глазах.

Красота Ци Цин’эр была несравненна, удивительный темперамент и поразительный талант к пению. Подобная красота даже в Цинчжане, славном своими красавицами, появлялась только раз в столетие.

Один из мужчин, сидевший на ВИП-местах Легкой Ночи с сумасшедшим блеском в глазах сказал:

— Я шлю госпоже Ци Цин’эр четыре тысячи цветов!

Мужчина, что соревновался с Чжао Шао за красавицу И Бисы, с восхищением глядя на Ци Цин’эр, сказал:

— Я дарю госпоже Ци Цин’эр семь тысяч цветов!

С налившимися кровью глазами Чжао Шао заорал:

— Десять тысяч! Я шлю десять тысяч цветов госпоже Ци Цин’эр!