Онлайн чтение книги И как мне сделать предложение семерым?! Need to Propose to Seven Men What to Do!
Глава 19

Мо Цзюшао холодно посмотрел на него.

Янь Шэнь улыбнулся, находясь в хорошем настроении:

 - Несколько дней назад Сяо Юнь обнаружил, что пламя Янь Цзюньцина становится всё сильнее и сильнее. Ты знаешь, что он изучал медицинские книги с детства и обладает очень хорошей проницательностью. Я боюсь, что проблем, которые он заметил, едва взглянув, намного больше, чем могли бы заметить мы.

Узкие глаза Мо Цзюшао слегка сузились:

 - Он не стал бы просить тебя о помощи.

Если бы это было только для того, чтобы подавить пылающий огонь, Чу Муюнь не стал бы идти так далеко.

Янь Шэнь:

 - Но что, если этот огонь опаснее, чем кажется?

Мо Цзюшао усмехнулся:

 - Как ты думаешь, может ли это представлять для меня угрозу?

 - Может. -  улыбнулся Янь Шэнь.

Как только он произнёс эти слова, Мо Цзюшао замолчал.

Если Чу Муюнь может чего-то не понимать из-за своей невысокой основы совершенствования, но Янь Шэнь определенно один из немногих сильных людей в этом мире, если он так говорит, если он так говорит.……

Янь Шэнь не поддался на уловку, но продолжил:

 - Я специально проверял это: подавить Пылающий Огонь нетрудно. Совершенствования Сяо Юня было недостаточно, но он ловко использовал магический кристалл, чтобы помочь, и нарисовал невероятно сложную формацию души, который, наконец, успокоил Пылающий Огонь. Но в конце концов угасающий огонь внезапно вспыхнул, и сгусток яростного огня отравил душу Сяо Юня.

Мо Цзюшао внезапно поднял на него глаза.

Янь Шэнь аккуратно сказал:

 - Я тоже удивился этому, но что удивило меня ещё больше, так это то, что... Сяо Юнь был очень спокоен, казалось, он ожидал этого.

Мо Цзюшао отказывался понимать эти слова, он нахмурился и положил пальцы на запястье спящего молодого человека.

Яростный огонь привязывается к душе, и только смерть может избавить от него.

Янь Цзюньцин всю свою жизнь не мог избавиться от яростного огня, но яростный огонь в его теле был мощным, и его можно было использовать.

Хотя яростный огонь в теле Чу Муюня был очень мал, он нёс в себе все злость и нежелание свирепого зверя, которое подавлялось в течение сотен миллионов лет. Всё, что оно могла делать - это приносить вред носителю.

Янь Шэнь взволнованно вздохнул:

 - Этот парень действительно невероятно талантлив. Боюсь, он прочитал все книги на пике Тысячи Фениксов. Как ещё он может знать, что это подавление яростного огня приведёт к такой опасности? Он знал, что если бы ты был на пике, то определенно бы подавил пылающий огонь. Этот яростный огонь легко подавить, но последующего отравления яростного огня не избежать. Он не хотел, чтобы ты жил с этим проклятьем всю оставшуюся жизнь, поэтому он взял инициативу и разобрался с этим см.

Мо Цзюшао неподвижно сидел, только его тонкие пальцы сжались в кулаки так, что ногти вонзились в ладони.

Взгляд Янь Шэня упал на кровать, его взгляд был полон жалости, но изгиб его рта показывал лишь злобное удовольствие:

 - ...какой добрый ребенок с глубокой любовью и праведностью.

Мо Цзюшао повернулся и посмотрел на него очень холодным взглядом:

 - Убирайся!

Янь Шэнь уже получил то, что хотел, и, естественно, больше не стал его провоцировать. Он слегка улыбнулся и молча ушёл.

Уже слишком поздно. Никто другой не знал телосложения Мо Цзюшао. Мог ли он не знать этого?

Проклятье, оставленное Похотью, действовало безотказно. Пока Гордыня развлекался с людьми, легкое повреждение наносило серьёзный вред их мышцам и костям, а тяжелое - делало полностью бесполезными.

Чу Муюнь также попал под его действие, и он никогда в жизни больше не сможет заниматься боевыми искусствами. Обладая таким выдающимся талантом, он освоил восемь стилей фехтования Луны Шао в столь юном возрасте, но теперь... он не сможет даже удержать в руках меч.

И всё это было из-за Мо Цзюшао. Насколько отчаянно - получить такую травму от того, кого любишь?

Чем больше Янь Шэнь думал об этом, тем счастливее он становился, и болезненная улыбка в уголках его рта исчезла без следа скрытности: Такой хороший ребенок, почему же он отказался стать моим?

"Поскольку он мне не принадлежит, он не сможет принадлежать никому!"

После одной ночи Зеро проснулся в оцепенении: [Ого, что случилось!]

Чу Муюнь лениво: «А?»

Зеро: [Все четыре угла аватара Гордыни загорелись!]

Чу Муюнь улыбнулся, не издав ни звука, но в глубине души размышлял. Похоже, Янь Шэнь серьезно "ранил" Мо Цзюшао прошлой ночью.

Хотя это причиняет ужасную боль, и вся база совершенствования исчезла, оно того стоило.

Все четыре угла ярко освещены, так что остался только один последний удар, и это также будет его последним подарком Мо Цзюшао.

Только тогда Зеро проверил тело хозяина: [Почему твоя база совершенствования исчезла...]

Чу Муюнь: «Я теперь бесполезен.»

Зеро: [ Σ (°°°|||) ]

Чу Муюнь: «Если ты хочешь влюбить Гордыню, ты должен заплатить за это определенную цену.»

Зеро внезапно замолчал.

Чу Муюнь беспечно сказал: «Ну, с того дня, как я согласился с тобой, я был морально готов. Я создал этих семерых и я прекрасно знаю, как с ними обращаться и сколько это будет стоить.»

Зеро не издал ни звука.

Чу Муюнь улыбнулся: «Просто не забудь о своем обещании.»

Услышав это, Зеро неожиданно вернулся к своему первоначальному электронному тону: [Конечно.]

Услышав это слово, Чу Муюнь приподнял уголок рта.

Чу Муюнь проспал три дня и три ночи, и всё это время Мо Цзюшао оставался рядом с ним, не выходя даже, чтобы переодеться.

Повреждение мышц и костей легко лечится, и трёх дней достаточно, чтобы полностью восстановиться, но база совершенствования... уже не может быть восстановлена.

Не только база совершенствования, но и даньтянь тоже был серьёзно поврёжден. Не имея места для накопления духовной силы, Чу Муюн никогда больше не сможет снова практиковать в этой жизни.

По настоящему бесполезный человек. Даже если Мо Цзюшао использует различные лекарства, чтобы продлить его жизнь, эта жизнь, вероятно, будит лишь ещё одной пыткой для Чу Муюня.

Мо Цзюшао все эти дни думал о танце с мечом молодого человека. Его осанка героична и величественна, а движения подобны дракону. Невидимая уверенность в себе и свобода подобны мягким пёрышкам. Сердце едва заметно стучало.

Мо Цзюшао с самого начала усыновил этого ребенка не с благими намерениями. Но он не знал, когда начал с нетерпением ждать этого.

Он с нетерпением ждал возможности увидеть гордую сторону этого нежного молодого человека, уверенность этого застенчивого мальчика и счастье этого юноши, который всем сердцем доверял ему.

Какая жалость……

Такой молодой человек с выдающимся талантом больше не сможет подняться надо всеми и блистать.

Первым, что увидел Чу Муюнь, после пробуждение был Мо Цзюшао.

Его и без того бледное лицо, казалось, снова побелело. Он попытался встать, но был потрясён слабостью своего тела.

Что случилось?

Мо Цзюшао легко помог ему подняться, его голос был тихим, и в нем звучала нескрываемая боль:

 - Мне очень жаль.

Чу Муюнь сильно задрожал, он поднял голову и заглянул в ласковые светло-серые глаза:

 - Отец...

 - Я всё знаю. - Мо Цзюшао поцеловал его в лоб, - Это моя вина, что ты страдал.

Выражение глаз Чу Муюня было очень запутавшимся, но вскоре он поднял брови и тихо прошептал:

 - Это не имеет никакого отношения к его отцу, Юнь'эр принял своё собственное решение.

Мо Цзюшао с неожиданной силой схватил его за руку. Тело Чу Муюня теперь стало чрезвычайно хрупким, и от такой силы он застонал от боли.

Мо Цзюшао пришёл в себя и отпустил его руку. В его всегда безразличном голосе послышались нотки паники:

 - Больно?

Чу Муюнь тоже обнаружил свою странность. Он посмотрел на свои слабые руки и дрожащим голосом спросил:

 - Что не так с моим телом? Моё совершенствование...

Когда он произнёс эти слова, окружающая атмосфера внезапно погрузилась в глубокую тишину.

Казалось, прошло много времени, прежде чем Мо Цзюшао сказал:

 - Я никогда не был близок с тобой из-за моей особенности. Я привык...

Он говорил медленно, и глаза Чу Муюня расширились. Оказалось, что его отец не отвергал его, а не осмеливался сделать это. Он просто защищал его, но... Теперь……

Лицо Чу Муюна стало ужасно белым:

 - Отец, я теперь... отныне никчёмный человек?

Мо Цзюшао расстроенно поцеловал его, его голос звучал мягко, как будто он убаюкивал малыша колыбельной:

 - Всё в порядке, я найду способ, просто это займет некоторое время.

Чу Муюнь оставался неподвижным.

Если бы был способ, стал бы Мо Цзюшао терпеть эту пытку запрещённой техникой почти тысячу лет?……

Чу Муюнь очень хорошо знал, что он просто утешал его.

Мо Цзюшао знал, что Чу Муюнь умный мальчик, и не должен был скрывать это от него... Он обнял его, уткнулся в его гладкую шею и тихо пообещал:

 - Всё в порядке, даже если ты не можешь практиковаться, я буду охранять тебя до конца наших жизней.

Все тело Чу Муюня напряглось.

Голос Мо Цзюшао был подобен самому прекрасному аккорду в мире и проникал в самую глубину его сердца:

 - Сяо Юнь, я люблю тебя.

Всего пять слов заставили Чу Муюня отбросить всю свою нервозность и беспокойство. Он повернул голову и очень серьёзно посмотрел на Мо Цзюшао. Они смотрели друг на друга так, как будто оба хотели поглотить друг друга и увидеть свои сердца.

Наконец, Чу Муюнь улыбнулся, его глаза были ласковыми, как море:

 - Мо Цзюшао, я люблю тебя.

Мо Цзюшао был застигнут врасплох, а в следующее мгновение наклонил голову и поцеловал его.

***

Чу Муюню потребовалось целых три месяца, чтобы наконец выйти из дома. В течение этого времени Мо Цзюшао заботился о каждом его шаге. Если раньше император Гордыни носил его на руках, то теперь он был избалован так, что был готов вознестись на Небеса.

Только после того, как Чу Муюнь полностью выздоровел и неоднократно заверял, что с ним всё в порядке, Мо Цзюшао отправился разбираться с давно накопившимися делами.

Но, несмотря на это, он примчался обратно рано утром.

Как только он подошёл, он остановился, прежде чем войти во двор.

Поздней осенью повсюду ярко-красные кленовые листья, и в этот момент светло-голубое пятно особенно заметно среди больших красных листьев.

Молодой человека в простой одежде выпрямился в полный рост. У него отчетливая фигура, он сексуален и привлекателен.

В руке он держал длинный меч чернильного цвета, и его движения, которые должны были быть плавными и свободными, сейчас были неуклюжими, как у ребёнка, который первый раз взял в руки меч.

Во время резкого движения длинный меч вздрогнул, и всё его тело пошатнулось.

Мо Цзюшао слишком давно не испытывал настоящей боли, но в этот момент он почувствовал её вкус.

В течение полных трёх месяцев Чу Муюнь никогда не упоминал о тренировках с мечом. Он серьезно сосредоточился на лечении и оптимистично относился к своему слабому телу без малейших жалоб. Даже когда Мо Цзюшао был подавлен, он умело утешал его и говорил ему не чувствовать себя виноватым.

Но в этот момент Мо Цзюшао увидел его хрупкость, скрытую под силой.

Он не хотел, чтобы кто-нибудь это видел, поэтому мог делать это только в одиночку. Эта гордость отпечаталась в его костях.

Мо Цзюшао сделал паузу и застыл, как статуя, под неустанным взмахом меча молодого человека.

Он не знал, сколько времени это заняло, прежде чем молодой человек исчерпал свои силы и обессиленно опустился на землю, только тогда он подошёл.

В тот момент, когда Чу Муюнь увидел его, он быстро отбросил длинный меч.

Мо Цзюшао ничего не сказал, он легко поднял его на руки.

На обратном пути к дому Чу Муюнь всё время молчал, но в конце внезапно заговорил, его хриплый голос был переполнен усталостью и болью, которые больше нельзя было скрывать:

 - Отец, я не могу практиковать девять стилей Луны Шао, я ... как я могу отомстить за семью Чу!