Онлайн чтение книги И как мне сделать предложение семерым?! Need to Propose to Seven Men What to Do!
Глава 8

Янь Шэнь! Как это мог быть Янь Шэнь?！

В тёмной ночи нежное лицо мальчика было очень бледным, и даже его губы казались прозрачными, а ясные чёрные глаза были переполнены паникой, страхом и отчаянием……

Он не сказал ни слова, но какие вообще слова нужны в такой ситуации?

Тонкая фигура выгнулась в талии, на тонких плечах виднелись неоднозначные вишнёвые лепестки, большая грудь медового цвета обнажала красные пятна от поцелуев, и низ также был оголён.

Янь Шэнь обхватил его за талию одной рукой и бессовестно поцеловал. Вместо того, чтобы оттолкнуть его и притвориться жертвой, юноша с нетерпением вкусил любовь другой стороны.

Слишком... слишком распутно.

Это вообще невозможно объяснить. Независимо от того, кто это увидит, они подумают, что Чу Муюнь проявил инициативу, потому что в этой сцене нет никакого принуждения, и они полностью находятся в состоянии взаимной привязанности и близости.

Что ещё более ужасно, так это то, что это определенно не первый раз, а точнее далеко не первый раз, когда происходит нечто подобное.

Глаза Чу Муюня уже были полны отчаяния, он не был глуп и быстро понял, что происходит.

Мо Цзюшао здесь никогда не было, это всегда был Янь Шэнь.

Он по глупости попался в ловушку и считал Янь Шэня Мо Цзюшао, а затем……

Что разбило его ещё больше, так это то, что он думал, что он добился взаимности, но это было не так.

Мо Цзюшао не сделал ничего. Он всё ещё считал его сыном, но у него... было такое желание к своему приемному отцу.

Отчаяние окончательно его добила, и Чу Муюнь рухнул.

Зеро: [Я думаю, что тебе стоит дрожать немного сильнее, чтобы было более реалистично.]

Чу Муюнь: «Детям не смотреть, на мне нет одежды.»

Зеро：[……]

Янь Шэнь также видел Мо Цзюшао. Его "поймали с поличным в постели" вот так. Он даже не запаниковал. Вместо этого он улыбнулся. Встав, он осторожно завернул Чу Муюня в одеяло и обхватил мальчика одной рукой. После того, как он обнял мальчика, он повернул голову и посмотрел на стоящего у двери императора Гордыни:

 - Брат, мне нравится Сяо Юнь, и я ему тоже нравлюсь. Давай выполним наши желания.

Его слова ужаснули Чу Муюня. Он попытался уйти, но Янь Шэнь обнял его крепче. Он не издал ни звука, но угроза не могла быть более очевидной.

"Ты хочешь, чтобы Мо Цзюшао узнал, что тебе нравится твой собственный отец?"
"Ты хочешь, чтобы Мо Цзюшао узнал, что ты жаждешь, чтобы твой отец поцеловал тебя, погладил и прикоснулся к тебе?……"

Чу Муюнь не смел пошевелиться. Он опёрся на руки Янь Шэня, закусив нижнюю губу, его глаза покраснели, но он не смел поднять глаза и не посмотреть на Мо Цзюшао.

Мо Цзюшао всё это время стоял спокойно, без всякого выражения на своём током лице. Он посмотрел на Чу Муюня, опустившего голову, а затем через некоторое время тихо заговорил:

 - Сяо Юнь, посмотри на меня.

У Чу Муюня не хватило смелости взглянуть на него.

Мо Цзюшао тихо вздохнул:

 - Это вина моего отца. Я не заметил твоих мыслей, но ты ещё слишком молод. Не беспокойся об этих вещах, хорошо?Ты просто импульсивен, с этого момента...

Слушая, как его любимый голос говорит такие вещи, Чу Муюнь побледнел, его ресницы сильно задрожали, а в голосе появилось отчаяние:

 - Отец, если мне действительно нравится дядя Янь Шэнь, ты поможешь нам?

Мо Цзюшао слегка поджал свои тонкие губы, и после того, как его глаза слегка сверкнули, он медленно спросил:

 - Ты хочешь покинуть пик Тысячи Фениксов?

Чу Муюнь резко поднял голову, в его ясных глазах появилась густая дымка. Он посмотрел на Мо Цзюшао и сказал что-то почти оскорбительное для себя:

 - Так... Отец позволит мне уйти, верно?

Мо Цзюшао посмотрел на него, в его светло-серых глазах мелькнула тень боли, но он всё же заговорил, и его красивая линия губ произнесла жестокие слова, которых было достаточно, чтобы уничтожить мальчика:

 - Я не сажал тебя в тюрьму, ты всегда можешь идти туда, куда захочешь...

 - Хватит! - внезапно закричал Чу Муюнь, прерывая его незаконченные слова.

Янь Шэнь, наблюдавший за происходящим со стороны, был очень доволен. Увидев, как подросток рухнул в его объятиях, желание разрушения в его сердце было полностью удовлетворено. Такое удовольствие заставило его захотеть забрать этого малыша, прижать его к кровати и хорошо любить.

Жаль... ещё не время для пламени страсти.

Тонкие губы Янь Шэня слегка приподнялись, но его глаза были ласковыми, как море. Он посмотрел на Чу Муюня и тихо сказал:

 - Не ссорься со своим старшим братом. Он прав. Ты ещё молод. Забирав тебя сейчас, я боюсь, что причиню тебе боль. Ничего страшного, я подожду, когда ты вырастишь и заберу тебя, хорошо? - Он прижался ко лбу и нежно сказал, -  Ты мне нравишься, Сяо Юнь.

Чу Муюнь посмотрел на него с гневом и горькой ненавистью в глазах, но не мог этого сказать, потому что всё, казалось, тем, о чём он просил, и он был "готов". Он не мог сказать Мо Цзюшао, о чём он думал, потому что у Мо Цзюшао никогда не было таких мыслей о нём, сказав это, он просто унизит себя и сделает только хуже.

Однако Янь Шэнь……

Это всё этот человек, он всё испортил!

Янь Шэнь посмотрел на ненависть в его глазах, и улыбка в уголках его рта стала глубже. Он знал, что Чу Муюнь не посмеет сопротивляться ему, поэтому наклонился вперёд и поцеловал его в губы:

 - Хороший мальчик, я приеду, чтобы забрать тебя.

От такой нежности тело Чу Муюня задрожало от гнева, но это также может быть неправильно истолковано как горе из-за разлуки с любимым.……

Чу Муюнь: «Я не думаю, что мне следовало писать книгу.»

Зеро: [Я тоже думаю, что если бы ты пошёл в индустрию развлечений, тебе, возможно, пришлось бы быть мягче с маленьким золотым человечком*.]

(п/п это он про премию Оскар)

Чу Муюнь был в хорошем настроении: «Зеро, а ты оказывается хороший льстец.»

Зеро：[……]

"Зависть" ушёл, но пьеса ещё не закончена, Чу Муюнь, маленький белый цветок, который постепенно темнеет, должен продолжать играть.

Великолепный спальный зал в этот момент пуст, как одинокая могила.

Чу Муюнь и Мо Цзюшао стояли друг напротив друга, ни один из них не проявил инициативы заговорить.

Прохладный ночной ветерок дул из полуоткрытого окна, поднимая похожую на туман завесу, позволяя лунному свету проникать сквозь щель, вытягивая фигуры их двоих, стоявших вместе, как будто они обнимали друг друга.

Какая ирония судьбы.

Чу Муюнь посмотрел на пересекающиеся тени и нашел их чрезвычайно ослепительными.

Наконец он не выдержал и тихо сказал:

 - Отец, я хочу отдохнуть.

Только тогда Мо Цзюшао внезапно пришёл в себя. Выражение его лица осталось прежним, но взгляд, устремленный на Чу Муюня, был полон беспокойства:

 - Сяо Юнь...

 - Отец, давай поговорим об этом завтра, если тебе есть что сказать! - жёстким голосом отдал приказ Чу Муюнь.

Мо Цзюшао прищурил глаза, подавил разочарование и сказал:

 - Хорошо, давай сначала отдохнём.

После того, как "Гордыня" ушёл, Чу Муюнь расслабился, держась за щеки, и тихо вздохнул: «Мо Цзюшао действительно хорош в игре с сердцами людей.»

Зеро воспринял разговор очень честно: [Я не понимаю.]

Чу Муюнь свободно откинул свои длинные волосы, лениво облокотился на кровать и с интересом спросил: «Любимый, как ты можешь вырезать сердца людей, не испытывая взлётов и падений и не привязываясь? Особенно к юноше, которому всего пятнадцать или шестнадцать лет.»

Зеро слышал это, но он всё ещё не понимал, но он и не собирался выяснять это, во всяком случае, хозяин лучше знает.

На следующий день.

Между Чу Муюнем и Мо Цзюшао больше не было той фамильярности и близости, которые были раньше.

С этого дня Чу Муюнь избегал Мо Цзюшао. Мо Цзюшао намеревался поговорить с ним, но каждый раз у Чу Муюня был повод сбежать от него.

Он больше не цеплялся за Мо Цзюшао, и больше не думал о своём отце в сердце. Он практиковался в фехтовании как сумасшедший, как будто парализовал себя. Это поведение, казалось, намеренно изматывало его до крайности: только так он может ни о чем не думать и боль, сверлящая его сердце и кости, может быть подавлена, только когда он достаточно устанет, он сможет перестать думать о Мо Цзюшао, перестать думать о невинной безответной люби и отпустить его. Он сам переступил черту и совершил непоправимые вещи.

И правда в том, что……

Зеро: [Ты так усердно трудишься.]

Чу Муюнь: «Тогда я испытал что-то вроде ощущения, когда пересматривал вступительные экзамены в колледж.»

Зеро：[……]

Чу Муюнь серьезно сказал: «Опыт чемпиона по науке говорит, что невозможно добиться результатов, если не прикладывать усилий.»

Неожиданно Зеро спросил: [В то время ты тоже страдал от любви, верно?]

Чу Муюнь был поражён, затем улыбнулся и сказал: «Зеро, как ты думаешь, у меня будет этот день?»

Зеро немного помолчал и больше ничего не сказал.

Чу Муюнь не воспринимал это всерьёз. Он был зависим от практики владения мечом. Это его характер. Что бы он ни делал, он достигнет максимума.

Обучение всегда на первом месте, и всё решается, когда он работает. Скорость продвижения по должностям поражает всех. Даже если он написал книгу по наитию, он занял все первые места от начала до конца, и легко мог достичь вершины.

Кажется, он действительно никогда не испытывал вкуса неудачи.

Но какой смысл в такой жизни...?

               

***

          

Такая жизнь длилась почти два месяца, и в конце концов она закончилась.

На самом деле, на пике Тысячи Фениксов Чу Муюнь не мог спрятаться от Мо Цзюшао, как бы он ни прятался.

Просто Мо Цзюшао знал, что он не хочет его видеть, поэтому дал ему шанс "избежать встречи".

По прошествии двух месяцев они успокоились, и подумали обо всем, о чём им следовало подумать. Пришло время встретиться и поговорить об этом.

Чу Муюнь только что заснул, дверь комнаты открылась, и на него упал свет. Лицо Чу Муюня осталось неизменным, но он не мог не ждать этого с нетерпением в своём сердце.

Он давно не видел Мо Цзюшао, и Чу Муюнь на самом деле был очень расстроен тем, что ему пришлось весь день избегать такого красавца, чтобы действовать.

Мо Цзюшао намеренно не скрывал своего присутствия, так что Чу Муюнь определенно заметил его.

Когда он подошёл к окну, Чу Муюнь почти сразу открыл глаза и поспешно сел. Его лицо побледнело в лунном свете, глаза бегали, а голос был до крайности жестким:

 - Отец... уже так поздно, что-нибудь не так?

Мо Цзюшао сел на край кровати, с намёком на усталость и беспокойство между его тонкими бровями:

 - Сяо Юнь, я привёл тебя три года назад. Чего я хочу, так это хорошо воспитать тебя и позволить тебе вырасти здоровым... Но я недостаточно хорошо справился.

Чу Муюнь плотно сжал губы, и выражение его лица выдавало боль в сердце.

Мо Цзюшао расстроенно посмотрел на него, как будто долго колебался, затем тихо вздохнул и медленно сказал:

 - Тебе не нужно так мучить себя или избегать меня. Если тебе нравится Янь Шэнь, тогда отпусти его, я... не буду тебя останавливать.

Глаза Чу Муюня внезапно расширились.

Мо Цзюшао посмотрел на него, и в его светло-серых глазах мелькнула невыразимая боль. Он сохранил спокойствие и продолжил:

 - Не волнуйся, это место всегда будет твоим домом, если ты вернешься, я...

Он сделал паузу, как будто ему не хотелось больше говорить.

Чу Муюнь: «Зеро, я испытываю сильное искушение.»

Зеро: [...он действует.]

Чу Муюнь: «Да, его актерское мастерство только стимулирует меня.»

Зеро：[……]

Чу Муюнь тихо вздохнул: «Я действительно хочу оскорбить его и заставить заплакать.»