Онлайн чтение книги Крылатые семена
Глава Х

— Мари уезжает на несколько недель на побережье, — сказала Салли, зайдя навестить Эйли. — Но ей не хочется ехать одной. А я сейчас никак не могу оставить дом.

— Да и я тоже. — Эйли гладила в жарко натопленной кухне. Ее миловидное лицо носило следы горя и напряжения последних недель.

— Ты не должна так утомляться, дорогая, — сказала Салли.

— Мне легче, когда я занята. — Эйли отбросила прядь волос с влажного лба. Нервы ее были взвинчены, и это чувствовалось в каждом ее слове, в каждом жесте. — Мне, право, очень хотелось бы оказать услугу Мари. Но ведь нельзя забывать о детях… и о Дике. Я не хочу, чтоб он переезжал в гостиницу до женитьбы, а он грозит это сделать, если дома не будет мира.

— С удовольствием сказала бы Дику несколько теплых слов! — воскликнула Салли. Она была так возмущена, что совсем забыла о своем решении не волновать Эйли и не говорить ей, какого она мнения о поступке Дика.

— Разговаривать с ним бесполезно. — Эйли положила на гладильную доску свежевыстиранную рубашку. — По-моему, надо оставить его в покое; пусть делает, что хочет.

— Правильно, — согласилась Салли. — Но только Дику нечего теперь рассчитывать на нашу любовь и уважение. Я могла бы еще простить ему то, что он дал подписку, но это его заявление…

— А по-моему, одно другого стоит. Дику нет и не может быть оправдания, — сказала Эйли. — Впрочем, это его очень мало заботит. У него сейчас одно на уме: как бы добиться хорошего положения.

— Что ж, вольному воля, не будем ему мешать, — отрезала Салли. — Вот уж никогда не думала, что мой собственный внук может оказаться такой мразью.

— А я разве думала? — устало отозвалась Эйли.

Салли вернулась к цели своего прихода.

— Если ты сама не можешь поехать с Мари, почему бы тебе не отпустить с ней Дафну? У девочки очень утомленный вид. Мария с радостью возьмет ее с собой.

— Ох, мама, это было бы замечательно для Дафны! Только бы она согласилась поехать!

Бесхитростная, горячо преданная своим детям, Эйли так обрадовалась этому предложению, что Салли стало стыдно за свой обман. У них никогда не было тайн друг от друга, и Салли знала, что при обычных обстоятельствах никто не мог бы дать Дафне более разумного и полезного совета, чем ее мать. Но сейчас лучше было избавить и мать и дочь от излишних волнений. Впоследствии они все расскажут Эйли, и та, конечно, поймет, почему они вынуждены были так поступить.

— Я поговорю с Дафной, как только она вернется домой, — продолжала Эйли. — Эта мисс Гэджин пишет с нее портрет, и Дафна пошла к ней в студию. Знаешь. Дафна не позволяет больше называть этих девушек дочками Пэдди Кевана. Странно, не правда ли? Она, видимо, сдружилась с ними.

— Вот и Билл тоже, — лаконично сказала Салли. После разговора с Дафной она изменила свое мнение о Пэт и Пэм.

— Интересно, Билл действительно увлечен или нет? — задумчиво произнесла Эйли.

— Он рассмеялся, когда я спросила его об этом, — сообщила Салли. — Сказал, что у него нет времени для любви.

— Билли и в самом деле очень занят, — согласилась Эйли. — Редко-редко, когда у него выдается свободный вечер. Но это, конечно, не страхует его от любви, У него, возможно, нет времени для встреч с девушкой, но сердчишко-то ноет. Не всем выпадает счастье работать вместе, как нам с Томом. И все же я надеюсь, Билл не сохнет ни по одной из этих девиц.

— Билл не дурак, — убежденно заявила Салли. — Но трудно сказать, что способны сделать с мужским сердцем такие красотки! — И, помолчав, она нехотя добавила: — Придется мне, пожалуй, уступить — пусть приведет их ко мне. Он прошлый раз намекал на это. Да и Динни наседает на меня.

— Ты удивительный человек, мама! — Восхищение и любовь вызвали на лице Эйли усталую улыбку. — Даже малыши и те в трудную минуту обращаются к тебе. Я слышала на днях разговор между Лалом и Надей. Как-то вечером — помнишь, когда было так жарко, — им захотелось искупаться в бассейне «Олимпия», который тогда только что открыли. Они знали, что мне некогда и что я не люблю, когда они ходят куда-нибудь одни. «Вот что, — заявила Надя. — Давай позовем бабушку!» «Она, конечно, с удовольствием пойдет с нами, — сказал Лал. — Бабушка не меньше нашего любит ходить в бассейн».

— Еще бы! — рассмеялась Салли. — Ты себе представить не можешь, сколько удовольствия мне доставляет этот бассейн; стоит вспомнить, какой редкостью была вода в старое время — иной раз, бывало, капли лишней нет, чтобы умыться. А сейчас молодежь может вволю плескаться в бассейне. Он такой огромный, выложен голубым кафелем. Глядишь — и кажется, будто к нам на прииски каким-то чудом попал кусочек моря! А по вечерам, когда вокруг зажигаются цветные огни, прямо не верится, что это наяву.

— Не понимаю, в кого это Дик у нас такой уродился? — Мысли Эйли снова вернулись к старшему сыну, причинявшему ей сейчас столько горя. Она как раз гладила его рубашку, которую вытащила из вороха белья, лежавшего у нее под рукой.

— Трудно сказать, — отвечала Салли. — Я думала, что привяжусь к Дику больше, чем к Биллу или Лалу, — из-за его имени. А вышло иначе. У него всегда было что-то дурное в характере. Еще ребенком он был ужасный жадина и эгоист. Бывало, возьмет что-нибудь потихоньку и спрячет, точно боится, что ему не дадут. Яблоки, например, или пирожные, которые я ставила детям для угощения. И никогда не позволит другому поиграть своими игрушками. Помню, как-то на рождество я подарила Биллу и Дику по паровозу. И конечно. Дик захватил оба. Вхожу я в комнату и вижу: Билл сидит и грустно смотрит на Дика, а тот играет обоими паровозами. «Верни сейчас же Биллу его паровоз», — говорю я Дику. И ты думаешь, он вернул? Какое там! Принялся визжать и кричать как ошпаренный, потом схватил паровозы и бросился вон из комнаты. «Оставь его, бабушка, — сказал тогда Билл. — Ведь он еще маленький. Он не понимает». Но я, конечно, разыскала Дика, отобрала у него один паровоз и постаралась ему втолковать, что этот паровоз я подарила Биллу, а другой — ему.

— Все это мне знакомо, — сказала Эйли, чуть не плача. — С ним всегда так было. Сначала он, возможно, ревновал к Биллу. Должно быть, я сама виновата, что не сумела понять это и вовремя повлиять на него.

— Вздор! — убежденно заявила Салли. — Мало ли какие у детей бывают плохие черты, унаследованные от какой-нибудь прабабушки, — это может случиться в любой семье. Дик молод и честолюбив — вот он и ведет себя как самовлюбленный болван. Но он еще одумается, когда жизнь ударит его как следует.

— Будем надеяться, — благодарно сказала Эйли: ей было приятно, что бабушка хочет как-то оправдать ее сына.

Однако Салли вовсе так не думала и сказала это только, чтобы успокоить невестку. Дик всегда казался ей чужим, точно кто-то подменил одного из ее внуков. И сейчас она не могла простить ему этого намерения отречься от родного отца и всего, что с ним связано. Какая беспринципность, какое отсутствие собственного достоинства.

Но сегодня мысли ее были всецело заняты Дафной и тем, как бы получше осуществить план, который возник у них с Мари, а потому она на какое-то время выбросила из головы Дика и его возмутительное поведение. Мари согласилась поехать с Дафной в Котсло, в коттедж Эми принадлежавший теперь Биллу. Она сведет ее к доктору и подыщет для нее приличную больницу. Дафна наденет обручальное кольцо и на время их пребывания там будет называться миссис Гауг.

Салли была теперь очень довольна, что посоветовала Биллу не отказываться от подарка матери и принять от нее домик в Котсло. Ведь в конце-то концов, говорила она, дом в Маллингаре, который Эми продала, чтобы купить этот коттедж, был ее собственностью. Тим Мак-Суини построил его для Лоры и Эми, и Пэдди Кеван не имеет к нему никакого отношения. А если у Билла будет свой домишко на побережье, доказывала она, вся семья сможет им пользоваться. Эти доводы убедили Билла, несмотря на некоторые сомнения, подписать бумагу, утверждавшую его в правах собственника. И вот теперь, когда надо было найти какое-то убежище, где бы Дафна могла укрыться от любопытных взоров до тех пор, пока не родится ребенок, Салли вспомнила о коттедже в Котсло. Да это прямо находка, сказала она внуку. Хотя домишко давно не ремонтировался и стоит довольно далеко от берега, Мари и Дафна прекрасно в нем проживут. Там они будут меньше на виду, чем в каком-нибудь пансионе.

За несколько дней до отъезда Дафны и Мари на побережье к Салли заглянула миссис Айк Поттер.

— Я тут нашла письмо от Дафны, миссис Салли, в пальто, которое оставил у меня Уолли, — как обычно, без предисловий начала она. — Письмо написано месяца два назад, а Уолли, насколько я понимаю, теперь и глаз к Дафне не кажет. Экий мерзавец! Так бы, кажется, и придушила его за то, что он причинил столько горя и страданий вашей семье. Если я могу чем-либо помочь…

— Да нет, спасибо, Вайолет, — поспешила прервать ее Салли. — Разве что не болтайте лишнего да последите за тем, чтобы Уолли попридержал язык.

— Об этом можете не беспокоиться, — пообещала Вайолет. — Не сердитесь, дорогая, но я знаю, что у вас довольно туго со средствами, а потому…

— Мы сами в состоянии позаботиться о Дафне, — со спокойным достоинством ответила Салли. — Но если ваш братец когда-нибудь попадется мне, клянусь: возьму кнут и отхлещу его. Вы знаете, что я умею держать слово.

— Стив Миллер уже свернул ему челюсть и подставил фонарь под глазом, — спокойно заметила Вайолет. — Уолли поговаривает о том, чтобы совсем уехать отсюда.

— Скатертью дорога, — сказала Салли. — Это что же, они из-за Дафны подрались, что ли? — Она не в силах рыла скрыть свое беспокойство. — Теперь весь город заговорит об этом!

— Не думаю, — все так же невозмутимо заявила Вайолет. — Стив, как я понимаю, проделал это довольно умно. Уолли сказал в баре что-то такое, что не понравилось Стиву, ну и получил по заслугам. Кстати, Питер говорил мне, что Уолли стал частенько запускать руку в кассу, он даже велел ему на днях убираться вон — во избежание неприятностей.

Когда немного позже, днем, Билл зашел к Салли по пути домой, она попросила его рассказать, что произошло в баре О'Брайена между Уолли и Стивом.

— Ты знаешь, бабушка, Стив ведь без памяти влюблен в Дафну, — ответил Билл. — Он заходил ко мне после того, как раскроил череп Уолли, жалел немножко, что погорячился. Оказывается, дружки Уолли, решив поддразнить приятеля, начали приставать к нему, как это, мол, он прохлопал такую хорошенькую партнершу, — ведь лучше Дафны никто не танцует в городе, — а тот отпустил по этому поводу какую-то грязную остроту. Тут Стив и дал ему в зубы, да так, что тот и моргнуть не успел. «Это тебе на первый раз, О'Брайен, — сказал он. — А не научишься говорить с уважением о порядочных девушках, так и еще получишь». Я сам не так давно чуть не расквасил Уолли физиономию по такому же поводу, хотя и не из-за Дафны. Он трус, каких мало. Пришлось уж Питеру замолвить за него слово. «Он этого не забудет, Стив», — сказал Питер.

— Надеюсь, — отрезала Салли.

— Возможно, те кто был при этом, подумают, что Стив неравнодушен к Дафне, — продолжал Билл. — Но в конце концов ни для кого не секрет, что у Стива был роман с Дафной еще до того, как она стала интересоваться Уолли. А знаешь, бабушка, что мне сказал в тот вечер Стив?

— Откуда же мне знать?

— Почему ты сердишься, дорогая, — упрекнул ее Билл. — Ведь я же тебе все как есть выкладываю, правда? Ну, так вот, Стив мне сказал: «Я бы очень хотел, Билл, чтобы Дафна вышла за меня замуж. Я сумею заткнуть рот всякому, кто будет болтать об ее отношениях с Уолли, а мне лично неважно, что там между ними было. Я знаю, Дафна сейчас о нем и думать не хочет, а я готов подождать пока… пока она не согласится по всем правилам выйти за меня замуж».

— Ну, что ж, — начала было Салли и умолкла, обдумывая то, что сообщил ей внук. — Стив мне всегда нравился, но я не предполагала, что он такой.

— Только Дафна не пойдет за него, — продолжал Билл. — Она сказала, что не хочет злоупотреблять его великодушием.

— Я рада, что она так смотрит на это, — заметила Салли. — У девочки, несмотря ни на что, есть характер! Мы всегда считали ее ветреной, а смотри, каким молодцом она держится!

— Вот уж в самом деле Америку открыла! — Слова бабушки в защиту Дафны пробудили в Билле мальчишеский задор. Мысль, что бабушка выступает в роли его сообщницы, приводила его в восторг. — А как ты думаешь, ведь Дафна выкарабкается из этой истории, правда? — уже совсем другим, деловитым тоном спросил он. — Эта злосчастная ошибка не испортит ей жизнь?

— Мы не допустим этого, — твердо сказала Салли. — Конечно, незамужней матерью быть не шутка. Многие считают такую женщину падшим созданием, порченым добром. Но я не позволю издеваться над Дафной. Ребенка можно усыновить — или…

— А все же рано или поздно Стив добьется своего, — рассмеялся Билл. — Дафне он на самом деле очень нравится; и уж кто-кто, а он вряд ли станет относиться к ней когда-нибудь как к падшей женщине.

Салли рассмеялась вместе с ним, и веселые искорки заплясали в ее карих глазах, все еще таивших в своей глубине столько живости и огня.

— А знаешь, Билл, послушать сплетников, так ведь и я — падшая женщина, — сказала она, как сказал бы какой-нибудь мальчишка своему приятелю, уверенный, что тот отлично его поймет. — Ну и что ж. Меня это нимало не смущает, надеюсь, и тебя тоже.

Билл вспомнил, что отношения его с бабушкой с полковником де Морфэ до сих пор служили темой оживленных пересудов и не давали покоя любителям совать нос в чужие дела. Билл терпеть не мог Фриско, как не любил его в свое время и Том, но ему приятно было, что Салли так хорошо сохранилась и радуется жизни.

— О, ты совсем другое дело! — мягко сказал он. — Ты, дорогая, могла бы убить человека, и никто не осудил бы тебя за это!