Онлайн чтение книги Лорна Дун Lorna Doone
Глава 1. Моя последняя драка в Бламделл-Скул

Я, Джон Ридд, фермер из Орского прихода, что в графстве Сомерсет, кое-что повидал на своем веку и кое-что совершил в наших краях, и потому, любезные читатели, если вам по нраву простая история, рассказанная простым языком, я всецело к вашим услугам.

Читающий эту книгу должен иметь в виду, что пишу я ее для того, чтобы люди как следует узнали о нашем приходе, что сам я – бесхитростный, не бог весть как образованный человек, никаких языков, кроме родного, не знающий, и что все мудреные слова, какие мне известны, вычитаны из Библии да из мастера[1]В Англии XVII в. слово «мастер» в сочетании с именем и фамилией употреблялось в том же значении, что и современное «мистер». – Здесь и далее примет, пер. Вильяма Шекспира. Тут, одним словом, я малосведущ, но вот фермерское свое дело, будьте уверены, знаю назубок, и уж тут мне пальца в рот не клади.

Отец мой был зажиточным – по здешним эксмурским меркам – человеком и владел самой большой и лучшей из трех ферм, на которые разделен наш приход. Будучи великим почитателем всякой учености и умея без ошибки писать собственное имя, он послал меня, своего единственного сына, в школу в Тивертон, что в графстве Девоншир. Основал ее в 1604 году достопочтенный Питер Бланделл, торговец одеждой из Тивертона, и потому школа называется Бланделл-Скул.

К двенадцати годам я уже читал по-латыни Цезаря – с помощью английского перевода – и начал изучать греческий, хотя все, кроме моей матушки, считали меня большим тугодумом.

Если вы сомневаетесь, что я учился в Бланделл-Скул, потому что от давних тех премудростей у меня в памяти мало что осталось, сходите в школу и поглядите собственными глазами: там на одной из парт, за которой я сидел, вырезано мое имя – «Джон Ридд». И, быть может, именно сейчас, в эту самую минуту, мой юный внук сидит на том же месте и, вооружившись, как я в свое время, перочинным ножом, усердно продолжает летопись нашего достойного рода.

Я же покинул Бланделл-Скул 29 ноября 1673 года, в тот день, когда мне исполнилось двенадцать лет. Ниже я расскажу, почему и как это произошло.

Дело было в четверг. В пять часов пополудни школьники высыпали во двор, и «дневные мальчики», то есть те, кто жил в семьях и приходил в школу только на уроки, стали расходиться по домам. Двойные железные ворота закрылись за ними, и мы, шесть-семь человек – все ученики младших классов, – жившие при школе постоянно, с завистью глядели им вслед, вцепившись в железные прутья. Солнце мало-помалу уходило за горизонт, а мы всё глядели за ворота, потому что хотели увидеть, как мимо нас под охраной солдат проведут лошадей, груженных товарами. «Дневные мальчики» уверяли, что караван прибудет в Тивертон до темноты, потому что они слышали, будто мастер Фаггус, известный разбойник, преследует отряд по пятам. Мастер Фаггус был моим родственником, так что слава о нашем семействе гремела нынче по всем дорогам и докатывалась даже до Лондона. Школьные мои приятели поминутно спрашивали меня, что я обо всем этом думаю, но я отмалчивался и пожимал плечами, хотя, конечно же, болел за родственника всей душой и втайне надеялся, что ему удастся отбить лошадей у отряда.

Вдруг один из мальчишек, Робин Снелл, оттолкнул меня от ворот и ударил в живот. Недолго думая, я тут же дал ему по физиономии. Тогда, нагнув голову, Снелл нанес мне такой удар в грудь, что у меня даже дыханье перехватило. И не успел я прийти в себя, как мальчишки уже постановили, что между нами непременно должен состояться поединок. Но прежде они решили дождаться, когда мимо ворот проведут лошадей, а уж потом идти на то место, где мы обычно лупили друг друга при свидетелях и по всем правилам.

Лошади показались на дороге внезапно. Но шли они с другой стороны, и было их всего две, и на той, что покрупнее, ехал краснорожий детина по имени Джон Фрай, старший работник на ферме у моего отца.

– А скажите, добрые господа, – крикнул он, подъезжая к воротам, – где тут наш Джон Ридд?

– Да вот же он, – ткнул пальцем в мою сторону какой-то карапуз.

– Ну-ка, ну-ка, – промолвил Джон Фрай, – покажи-ка мне его.

Тут мальчишки устроили невообразимый галдеж, и на меня указало сразу несколько пальцев.

– Эй, Джон! – крикнул я. – Ты зачем сюда приехал? Праздники начнутся только через две недели в среду. Тебе ли этого не знать?

– Да знаем мы про это, мастер Джен[2] Джен (а также Джек) – просторечные варианты имени Джон., знаем, – ответил Джон, наклонившись в седле. Он говорил каким-то странным тоном, отводя от меня взгляд. – Мы про это помним, да вот матушка твоя запасла для тебя целую кучу яблок, а старая Бетти печет сейчас знатные пудинги. И, заметь, все это тебе, парень, все до крошечки.

Тут Джон Фрай осекся. Хорошо зная нашего старшего работника, я встревожился, почувствовав, что за этим кроется что-то неладное.

– А отец? Он-то как? – спросил я, отшвыривая мальчишек налево и направо, потому что они все время мешали нам говорить и липли на ворота, как мухи на мед. – Джон, а отец что, в городе? Ведь он всегда сам приезжает за мной и никогда не перепоручает этого другому.

– Батюшка твой встретит нас на полпути, – ответил Джон. – Он не смог выехать из дому, потому что там сейчас готовятся к Рождеству.

Беседуя со мной, Джон пристально рассматривал холку своего коня по имени Смайлер, а я, зная Джона как свои пять пальцев, чувствовал, что он лжет. Но мне уже было все равно, что и как он говорит, потому что сердце мое вдруг стало тяжелей свинца и я, прислонившись к воротному столбу, понял, что уже ни с кем не хочу драться. Я даже не щелкнул по носу свою маленькую лошадку по имени Пегги, которую Джон Фрай привел с собой и которая во время разговора пыталась протиснуть морду между толстых прутьев ворот.

– Пойдем, Джон, – позвал один из мальчишек. – Робин врезал тебе, а ты врезал Робину, и теперь вас ждет поединок. Забыл, что ли?

– Заплати долг, прежде чем уезжать, – сказал, подходя ко мне, один из старших школьников. – Ты должен, Ридд, поставить точку в этом деле.

– Должен! Должен! – выпалил мне чуть ли не в ухо один низкорослый мальчуган, который был в нашем классе предводителем, потому что слыл за большого умника. – Наподдай Снеллу, если товарищи просят!

Все мальчишки хотели, чтобы я схватился со Снеллом, но у меня на душе было так неспокойно, что про драку я и думать забыл.

– Ну что, драться мне или нет, Джон? – спросил я наконец. – Если бы не твой приезд, я бы этому Робину всыпал.

– Полагаю, лучше драться, Джен, – шепотом ответил Джон Фрай через прутья ворот. – Тебе еще не раз придется постоять за себя, так что начинай прямо сейчас. Попроси, паренек, швейцара впустить меня, а я присмотрю со стороны, чтобы все было по-честному.

К этому времени о предстоящей схватке узнали все старшие школьники. Шестеро-семеро из них прибежали во весь дух на место поединка, и я не мог ударить перед ними лицом в грязь. Более того, сейчас, в присутствии Джона Фрая, я должен был отстоять и честь нашей семьи, и славу Эксмура.

До этого дня никому еще не удавалось одолеть меня в драке, хотя за три школьных года мне пришлось выдержать более шестидесяти боев. Побеждал я отчасти благодаря своей природной силе, отчасти потому, что, начиная бой, я уже не знал, где и когда остановлюсь. Но сегодня, похоже, победа впервые должна была достаться не мне, потому что драться мне не хотелось ни вот столечко, а Робин Снелл был самым здоровенным из всех мальчишек, с какими мне приходилось иметь дело.

Помня о мягкосердечии матушки, я никогда не рассказывал ей, как часто дерусь, а отец, если бы узнал про мои подвиги, задал бы мне хорошую трепку. Потому-то Джон Фрай вообразил, что это мой первый бой, и когда ему открыли ворота, он прошел мимо меня, приговаривая: «И что же это я тебе присоветовал, Джен! Эх, попутал нечистый!» Но я ему сказал, что все уже решено и отступить невозможно.

Место поединка было не сказать чтобы очень просторным, но для того, чтобы помериться силами, его было предостаточно. Старшие ученики – школьная аристократия – стали в круг по краям ринга, а малышне милостиво разрешили лечь прямо на землю и понаблюдать за боем, копошась под ногами старших ребят.

Мальчишки помогли мне раздеться. Бросив на землю шапку, я стащил с себя кожаную куртку и положил ее на шапку, потом снял жилет и положил его на куртку. Я попросил одного из учеников присмотреть за моими вещами и помню, с какой гордостью он взялся услужить мне. Затем на ринге появился Робин Снелл. Он начал кружить вокруг меня так резво, что я едва успевал поворачиваться, следя за его передвижениями. К тому же он оказался на несколько дюймов выше меня. Но я все думал о странном поведении Джона Фрая и о том, почему он приехал за мной так рано, и начинать бой у меня не было ни малейшего желания.

– Сойдитесь и пожмите друг другу руки! – закричал один из старших учеников, подпрыгивая от удовольствия. – Пожмите друг другу руки, щенки, и покажите, на что вы способны!

Робин схватил меня за руку и, бросив презрительный взгляд, ударил меня по лицу.

– Да что ж ты делаешь, паршивец?! – возмутился Джон Фрай. – А ну-ка, дай ему сдачи, Джен, чего стоишь? Во-во, так ему, так, добавь еще на закуску!

Как раз в этот момент я изо всех сил нанес Робину удар справа. Мой выпад, к великой радости зрителей, раззадорил нас обоих. Тумаки Робина градом обрушились на меня. Мальчишки что-то орали, но что, я так и не разобрал. Наконец первый раунд закончился, и я, тяжело дыша, ушел в свой угол, испытывая огромное желание махнуть на все рукой и признать поражение.

Один из старших учеников усадил меня к себе на колено.

– Глубже дыши, – посоветовал он, – и, главное, помни: не всегда конец боя похож на его начало. Часто бывает совсем наоборот.

– Время! – возвестил мальчишка, взявший на себя роль судьи. – Считаю до трех: если не поднимешься, значит, ты трус и твое место среди девчонок. Итак, один, два…

Не успел он сказать «три», как я, жарко и часто дыша, вырос перед своим врагом, держа боевую стойку.

– Разделайся с ним, Робин! Пусть знает, как связываться с таким, как ты! – выкрикнули из толпы.

Но разделаться со мной оказалось не так-то просто. Я ускорил темп боя и, уходя от ударов Снелла, стал атаковать его при каждом удобном случае. Я вертелся, делал обманные финты, полагаясь не только на ловкость рук – они у меня были в ссадинах и кровоподтеках, – но и на ловкость ног.

А между тем Джон Фрай, обращаясь то к одному, то к другому ученику, спрашивал, не пора ли прекратить побоище, потому как, не ровен час, Робин Снелл может вышибить мне мозги. Но, узнав, что за плечами у меня более шестидесяти боев, необычайно расхрабрился и, подойдя ко мне, шепнул на ухо:

– Не сдавайся, Джен, не возвращайся в Эксмур без победы!

И снова я сжал кулаки. Либо Робин Снелл свалит меня окончательно, либо я его отделаю так, что он запомнит этот бой на всю жизнь. Преисполненный решимости, я ринулся в наступление. Робин, уверенный в победе, криво усмехнулся, и я возненавидел его за эту усмешку. Он ударил меня левой рукой, а я ответил правой, угодив обидчику прямо между глаз, что ему крепко не понравилось. Я больше не боялся его и не щадил соперника так же, как не щадил себя. Я дрался яростно, но расчетливо, и сердце мое оставалось холодным. Я дрался, зная, что скорее умру, чем опозорю родной край. Что было после, я вспоминаю с трудом. Помню только, что одолел-таки Робина Снелла, а потом помог отнести его, жестоко избитого, в спальню Бланделл-Скул.