Онлайн чтение книги Накануне
Глава 44. Штаб

Но еще не доходя полуциркульного, Ивана, Соколова, Наташу задержала толпа: по вестибюлю, колыхая штыками, рабочие вели сквозь толчею бледного, с трясущейся головой жандармского генерала. Кто-то ухватил Соколова за плечо.

— Николай Дмитриевич, слышали? Штюрмера, председателя совета министров, привезли: сидит в министерском павильоне под караулом. Там вообще сановниками битком набито. А это кто? Начальник жандармского?

— Дорогу, товарищи!

Взблескивая обнаженною шашкой, из правого коридора к выходу шел, высоко неся голову, молодой, совсем безусый прапорщик. За ним бесстройной гурьбой, еще не строясь, — солдаты, на ходу вставляя обоймы в винтовки.

— Наряд! — пробормотал, блестя глазами из-за стекол пенсне, Соколов. — Из штаба. Где-нибудь, значит, дело… Сейчас узнаем. Влево, влево, товарищи: вторая дверь.

Первым, кого увидал Иван, войдя в комнату, был Мартьянов. Он стоял у большого стола, примкнутого к внутренней задней стене. Рядом с ним, наклонившись над большим, красным и синим расчерченным планом, — высокий и худощавый, рыжебородый, туго перетянутый широким кожаным поясом по добротному френчу человек в защитных погонах. На погонах — красные две полосы; это что же, и есть полковник?

Вкруг стола — двое штатских, худой, как жердь, седоватый уже офицер, несколько молодых. И в комнате — у телефона, у окон, у других в беспорядке сдвинутых канцелярских столов — еще какие-то штатские и солдаты.

Соколов сказал довольно торжественно, откинув корпус назад:

— Гражданин полковник, разрешите довести до вашего сведения: Совет рабочих и солдатских депутатов делегировал к вам в штаб для содействия и связи…

Иван покосился на Соколова: Совет? Да ведь заседания же не было.

— …меня и товарища…

— Беклемишева, — договорил за Соколова, запнувшегося, Иван.

Мартьянов обернулся на знакомый голос, кивнул радостно.

Рыжебородый пожал руку Ивану. На груди у рыжебородого темно-красный, на черно-красной ленточке орденский крест.

— Сейчас мы введем вас в курс дела: как раз закончена сводка доставленных разведкою сведений.

Он обернулся внутрь комнаты:

— Внимание, товарищи! Прошу ко мне. Сведения о противнике: главные силы генерала Зенкевича сосредоточены на Дворцовой площади, в составе: пулеметной роты, двух батарей, двух рот преображенцев — с Миллионной, Павловского полка, трех рот измайловцев, трех — Егерского полка, роты Стрелкового, кексгольмцев…

— Позвольте, — растерянно сказал, сразу как-то сникнув, Соколов. Это же очень много…

— Две роты финляндцев, — продолжал рыжебородый, — две лейб-гренадер, рота Московского, эскадрон 9-го запасного… Великий князь Кирилл лично привел две роты учебной команды гвардейского экипажа. Часть этих сил, точный состав установить не удалось, в общем, тысяч до полутора, всех родов войск, — была двинута на Таврический под командой генерала Кутепова, но на Литейном и Пантелеймоновской рассеяна народом. Остальными Зенкевич продолжает держать Дворцовую площадь, Зимний и Адмиралтейство. По городу в центральных районах — пулеметные гнезда протопоповских полицейских-пулеметчиков. Часть Финляндского полка, — по не вполне, впрочем, точным сведениям, — заняла Тучков мост и прилегающую набережную. Петропавловская крепость в руках правительства, на верках — полевые орудия, но огня не открывают: пока что крепость держит нейтралитет. Такой же "вооруженный нейтралитет" соблюдают казаки и военные училища. Все остальные части гарнизона примкнули к восставшим рабочим.

— "Все остальные"! — проворчал сквозь зубы седоватый офицер. — А где они? Ни одного взвода, который сохранил бы строй: все рассыпалось в пыль! Вы видали, что делается не только на улицах, а и в самом Таврическом? Столпотворение вавилонское, хаос! У Зенкевича — сколоченные части, в самом центре. Он может, стало быть, бить по любому направлению… И вы не упомянули в сводке, что карательные фронтовые эшелоны генерала Иванова уже подходят к городу.

— Если б противник не мог бить, товарищ капитан, — засмеялся полковник, — штабу нечего было бы делать.

— А что вы собираетесь делать, не имея ни одной боеспособной части и на одного офицера… извиняюсь перед господами прапорщиками… — желчно усмехнулся седоватый. — Они вас, как цыплят лукошком, накроют в Таврическом вашем… Нет, слуга покорный: я, знаете, стар в такие игрушки играть.

Он взял фуражку со стола и, ни на кого не глядя, пошел к дверям мимо притихших, сразу посумрачневших прапорщиков. Мартьянов крикнул вдогонку, брезгливо сощурясь:

— Скатертью дорога. Баба с воза — коню легче.

Он засмеялся, но смех одиноко прошел по комнате. Соколов нервно шепнул рыжебородому:

— Вы не находите, что он… кое в чем прав. Частей действительно нет: толпы. Вы что думаете, собственно, предпринять? Нам придется отчитываться перед Советом…

Стремительно в комнату вошли еще двое: крупнотелый, кудри вкруг плеши, прядь волос спала на лоб, и сухощавый, засюртученный, толстобровый, с бритым, сухим и ядовитым лицом. Крупный тряхнул размашистым пожатием руку Соколова.

— Можно поздравить? Что делается… боже ты мой, что делается! Водевилист сказал бы: "кавардак со стихиями". Штаб восстания, да? Больше энергии, больше наступательного порыва, что! Мои репортеры сбились с ног, бегая по городу в поисках боя. Сотни тысяч солдат и рабочих — и нигде, собственно, не дерутся… Так же немыслимо! Как я дам революцию, если нет баррикад и кавалерия не атакует? Пока одна только замечательная сенсация: на Николаевском вокзале комендантом, принял командование, безрукий. Калека, без обеих рук. Кстати: почему штаб не приказал перекопать улицы, чтобы броневики не могли проехать: у Зенкевича — сто броневиков, мне только что звонили в редакцию.

— Перекопать — полдела, — небрежно проговорил сухощавый. — А вот почему вы не захватили воздухоплавательный парк? Здесь, в Петрограде, наверное, где-нибудь есть. Аэроплан — последнее слово военной техники.

— Товарищ Мартьянов, — окликнул рыжебородый. — Отберите в Екатерининском десяток людей для несения караулов при штабе. Парных часовых к дверям: я давно сказал коменданту, но он, очевидно, забыл. Надо закрыть вход посторонним.

— Совершенно правильно, — одобрил Соколов. — Может пробраться шпион.

— Я не шпионов берегусь, а добровольных советчиков, — усмехнулся рыжебородый. — Господа, прошу вас.

Редактор с достоинством наклонил плешастую голову.

— Представителю революционной прессы, я полагаю, будет разрешено… Сейчас каждая минута, собственно, должна фиксироваться печатным станком: это же сплошная история.

— Я проинформирую вас, Иона Рафаилович, — подхватил его под руку Соколов. — Само собою, в пределах, допускаемых военной тайной. Пожалуйте.

Он повернул к двери и увидел забытую им у порога, растерянную Наташу.

— Бог мой! Простите, Христа ради! С этой… стратегией я совсем… Пожалуйте, я сейчас вас устрою. В арсенальную нашу.

Рыжебородый выждал, пока за ними закрылась дверь.

— Прапорщик Волков, прапорщик Кузьмин, прапорщик Владек. Пожалуйте сюда — получить боевые задания. Товарищ Беклемишев, смените прапорщика Кузьмина у телефона.