Онлайн чтение книги Радость встречи Joyful Reunion
Глава 28

За время, проведенное на земле, всегда найдутся дела, которые, какими бы опасными и трудными они ни были, даже если знаешь, что они могут закончиться только верной смертью, все равно нужно сделать.

Разве Цай Вэнь не мог поступить иначе?

Ли Цзяньхун отвечает: "Нет, потому что у него не было другого выбора".

Отец Цай Вэня и Цай Яня - Цай Е - когда-то был ученым Центральной равнины. После того как император Ляо захватил столицу, Цай Е перешел на сторону Ляо и стал одним из основателей, создавших Южную администрацию. Спустя годы из-за заговора, затеянного империей Чэнь, чтобы посеять раскол в рядах Ляо, Цай Е был обвинен в преступлении, которого не совершал, и предан смерти императором Ляо, оставив двух братьев на произвол судьбы. В южной части континента оставалось мало Цаев. Когда Елюй Даши пересмотрел дело Цай Е, перед ним встала сложнейшая проблема - как обустроить семью Цай.

Все с ужасом думали о том, что потомок Цай станет чиновником на юге, а северная бюрократия находилась под жестким контролем семьи Хань и императрицы Сяо. Елюй Даши негде было кого-то подсунуть. Единственный высокопоставленный пост, на который подходил Цай Вэнь, - это военный чиновник. Так что же, отправить его в армию? Он не мог этого сделать - у него дома был младший брат, о котором нужно было заботиться. Поэтому Елюй Даши назначил Цай Вэня капитаном городской стражи Шанцзина и всячески старался его поддержать.

Цаи никогда не были из рода воинов, поэтому Цай Вэнь усердно тренировался, чтобы справиться с этой задачей, но, увы, лучшее время для обучения боевым искусствам в его жизни уже прошло; отсутствие хорошей основы не позволило ему стать великим воином. Пока все было мирно, он справлялся, но стоило государству подвергнуться вторжению, и все было кончено. Прежде чем Ли Цзяньхун приступил к выполнению плана, он несколько раз согласовывал его с Елюй Даши, и Елюй Даши считал, что, хотя способности Цай Вэня не соответствуют стандартам, его преданность не вызывает сомнений - он будет защищать Шанцзин до смерти.

Как они и ожидали, Цай Вэнь погиб в бою. В обмен на жизнь сына, рожденного от наложницы, лояльность семьи Цай к Елюй Даши теперь неоспорима, а будущее Цай Яня, несомненно, будет светлым.

"Это тоже когда-нибудь пройдет". Ли Цзяньхун говорит сыну: "Есть вещи, которые мы должны делать, даже если это закончится верной смертью. Вот что значит быть конфуцианцем "[1].

[1] 士 / Shi можно перевести как воин или ученый, но Ли Цзяньхун имеет в виду не профессию, а приверженность конфуцианству - выполнение своего долга в рамках определенной роли.

После войны в Шанцзине постепенно восстанавливается нормальная жизнь. Академия Биюн сгорела, поэтому, пока там наводят порядок и спасают коллекцию книг, студентам устроили длительные каникулы. Через три дня декан Тан выбрал новое место; днем они ходят в школу, а вечером возвращаются домой.

Когда Дуань Лин снова видит Цай Яня, ему становится ужасно грустно, но, как учил его Ли Цзяньхун, если Цай Янь не говорит об этом, Дуань Лин тоже не спрашивает - он просто делает вид, что ничего не произошло. После смерти Цай Вэня Цай Янь становится еще более неразговорчивым, чем прежде: он редко разговаривает с одноклассниками, и даже с Дуань Лином он общается очень редко, и в основном речь идет об учебе. Как только занятия в школе заканчиваются, он собирает сумку и отправляется домой.

Тем временем Дуань Лин проводит день в школе и тренируется в боевых искусствах с Ли Цзяньхуном, как только школа заканчивается после обеда. Он начинает чувствовать, что ему не хватает времени. Все то время, которое он тратил впустую в прошлом, кажется ему откровенным грехом.

Как долго ему придется тренироваться, чтобы стать таким же способным, как его отец? Он часто задумывается над этим вопросом, но никогда не произносит его вслух. Вместо этого он спрашивает: "Когда же я смогу стать таким, как Лан Цзюнься?"

"Под солнцем так много людей, - говорит Ли Цзяньхун, быстро полируя меч Дуань Лина, - но из всех этих людей только четверо стали убийцами. Ты же не собираешься становиться наемным убийцей, так зачем тебе подражать им?"

Дуань Лин потерял дар речи.

"Учись, сколько сможешь. Просто изучать боевые искусства недостаточно, нужно еще и практиковаться. Учитель может провести тебя через дверь, но сколько труда ты приложишь, зависит только от тебя".

Дуань Лин утвердительно хмыкнул: за последние несколько месяцев он тоже сильно повзрослел и развил свою внутреннюю силу. Хотя по сравнению с такими чудаками, как Лан Цзюнься и У Ду, ему еще далеко до успеха, но, приложив немного усилий, он уже может взобраться на вершину стены.

Наступила очередная зима. Дуань Лин отсчитывал дни один за другим, и если Елюй Даши - человек слова, то Ли Цзяньхуну уже пора уезжать. Но он не спрашивал, и Ли Цзяньхун тоже ничего не говорил. И пока первый снег не выпал с большим опозданием и не устелил Шанцзин серебряным ковром, и пока руководитель учебного отдела не разослал студентам письма о том, что ремонт в Академии Биюн будет закончен к Новому году, все осталось по-прежнему.

Занятия возобновятся в третьем месяце.

Сегодня Ли Цзяньхун закончил обучение, и Дуань Лин переходит к завершающей форме стиля. За почти девять месяцев он выучил только один стиль меча. Когда он все еще находится во дворе, сосредоточившись на тренировке с мечом, приходит гость.

"Он дезертировал". Это голос Сюнчунь.

Ли Цзяньхун стоит в коридоре. Дуань Лин уже подумывает обратиться к нему, когда Ли Цзяньхун поднимает руку, указывая во двор, что означает, что он должен продолжать тренироваться и не приходить к ним.

"Перед тем как он ушел, я сказал ему, что если ему нужно, он может немного залечь на дно".

Сюнчунь ничего не говорит. Ее фигура скрыта за стеной призрачного образа[2], отбрасывающей тень на снег.

[2] Чжаоби или инби - экран из камня или кирпича с внутренней стороны главных ворот. В интернете пишут, что эта стена нужна была для того, чтобы дом не посещали призраки, так как, по верованиям китайцев, призраки путешествуют по прямым линиям, инби – барьер, который придется обогнуть, чтобы попасть во внутреннее пространство.  

"На ближайшие несколько лет я оставлю это место в твоих руках".

Сюнчунь по-прежнему ничего не говорит.

Спустя мгновение Ли Цзяньхун добавляет: "В конце концов ты отомстишь, но сейчас не время".

Сюнчунь вздохнула.

"Пока я не приду лично, не позволяйте никому забирать его отсюда".

"Как скажете", - отвечает Сюнчунь.

Во дворе, засыпанном снегом, Дуань Лин слышит шорох, как будто Сюнчунь что-то достает. Вскоре она продолжает: "Это письмо, которое наша госпожа хотела передать ему в тот день, когда мы с ним расстались. За все эти годы оно побывало во многих руках, но в итоге так и не попало к нему в руки "[3].

[3] Здесь "он" - это шиди, так называют младшего ученика, который учился в той же школе, что и говорящий.

"Сколько ему лет?" спросил Ли Цзяньхун отстраненно.

"Он заявил о себе в шестнадцать лет. В год, когда он начал работать на Чжао Куя, ему было девятнадцать. Если он сочтет нужным вернуться на правильный путь, пожалуйста, оставьте его в живых, Ваше Высочество".

"Трудно сказать, на каком пути он находится - на неправильном или на правильном". Ли Цзяньхун холодно комментирует: "Прекрасная птица сидит только на прекрасном дереве, а мы все связаны со своей судьбой. Ты убиваешь меня, я убиваю тебя - вот и все". Он честен в своих чувствах, в отличие от Лан Цзюнься; если он согласится перейти ко мне, я обязательно найду ему применение. Можешь идти".

Сюнчунь слегка поклонилась и удалилась.

Ли Цзяньхун разворачивается в коридоре; меч в руке, Дуань Лин поворачивается, чтобы встретиться взглядом с отцом. Долгое время они молча смотрят друг другу в глаза.

"Папе нужно идти".

"Как долго тебя не будет?"

"Как минимум один год, максимум два".

"О," - отвечает Дуань Лин и продолжает заниматься.

Ли Цзяньхун идет по извилистому коридору в гостиную. Дуань Лин всегда знал, что этот день наступит, поэтому он испытывает не столько удивление, сколько чувство потери.

Он еще некоторое время тренируется. Когда он поворачивается, чтобы посмотреть на Ли Цзяньхуна, то видит, что тот сидит в центре салона и спокойно наблюдает за ним. Ветерок взметает снежинки, кружит время между ними и исчезает на глазах.

"Может, в будущем ты и не станешь лучшим императором, - начинает улыбаться Ли Цзяньхун, - но ты будешь самым красивым императором с начала времен".

Дуань Лин смущенно улыбается. Он вырос, каждое его движение, каждый шаг несут в себе ауру, унаследованную от Ли Цзяньхуна, но она не кажется ему такой яркой. Как будто между гостиной и двором есть зеркало, и все еще немного юный Дуань Лин с одной стороны - отражение зрелого, статного Ли Цзяньхуна.

"Я очень хочу пойти с тобой. Но я знаю, что не должен доставлять тебе неприятности, я..."

"Не говори больше". Ли Цзяньхун отмахнулся от его слов. "Еще раз скажешь, и я больше не уйду. Я вообще не хотел уезжать".

С определенного дня Дуань Лин стал стесняться обнимать Ли Цзяньхуна. За прошедший год он многому научился; общество Ли Цзяньхуна ускорило его развитие и сделало его более зрелым. Дуань Лин все обдумывает и решает, как взрослый человек.

Это самая холодная зима в Шанцзине за последние десять лет. Навалившийся снег завалил парадные ворота, а во дворе скопилось почти два фута снега. В гостиной горел очаг, и Ли Цзяньхун начал обучать Дуань Лина внутреннему устройству императорского двора, управлению государством и другим вопросам, связанным с Южной Чэнь. Хотя в Чэнь есть три департамента и шесть министерств, на самом деле им управляет по одному высокопоставленному гражданскому и военному чиновнику. Чжао Куй - генерал с большими заслугами, заслуживший лавры в битве при реке Хуай. Когда чэньские военные отступили с поражением, именно Чжао Куй помог семье Ли выбраться невредимыми и перебраться в Сычуань.

Что касается Му Куанды, то он происходил из знатного рода Цзиньчуань, а в ряды чиновников попал благодаря тому, что занял первое место на экзамене в императорском дворце. Войдя в императорский двор, он стабилизировал положение Великой Чэнь и стал настоящим столпом империи.

Император Юга был хронически болен с тех пор, как перенес столицу, и до сих пор официально не выбрал наследника. Четвертый принц Ли Яньцю помогал в государственных делах, пока Ли Цзяньхун вел военную кампанию за границей. По праву наследником должен быть старший, поэтому вступить в наследство должен Ли Цзяньхун. Раньше он был близок с военными, и Чжао Куй стал самым верным сторонником Ли Цзяньхуна, но со временем Чжао Куй перестал его поддерживать.

"Почему так?" спросил Дуань Лин.

"Подстрекательство. Жажда славы. Они боятся, что, став императором, я соберу слишком много войск и вырою могилу Великой Чэнь. Но, судя по нынешнему положению дел, Ляо больше не является нашим самым грозным врагом. А все потому, что Ляо слишком долгое время считали центральную равнину своим домом - теперь Ляо просто еще одна Хань. Еще дальше к северу от Ляо находится другой волк, который ждет своего шанса, чтобы двинуться на юг".

"Поэтому в долгосрочной перспективе мы должны заключить союз с Ляо и вместе противостоять Юань", - продолжает Ли Цзяньхун. "Месть за вторжение и ненависть за потерю дома придется пока отложить. Если мы и дальше будем уравновешивать друг друга, то и кидани, и ханьцы будут истреблены Домом Борджигин. Они как шакалы: каждый захваченный ими город - это еще один истребленный город "[5].

[5] С точки зрения вторгшихся народов так и выглядит, но именно так небольшие силы вроде монгольской коалиции племен смогли уничтожить целые империи. Несколько массовых убийств (оставив достаточно людей, чтобы они убежали и рассказали о том, как это было ужасно) - так они убеждали в серьезности угрозы. Монгольская армия всегда ставила городам ультиматум: сдавайтесь, или вы все умрете. После первых нескольких городов все остальные просто сдавались, когда монголы подходили к их воротам. В долгосрочной перспективе это действительно убивало гораздо меньше людей, чем война на истощение.

От Ли Цзяньхуна Дуань Лин также узнает о многих основных особенностях государственной системы Ляо. С тех пор как основатель Ляо вышел на центральную равнину, императорский двор Ляо делился на чиновников южной и северной сторон. Большинство чиновников южной стороны - ханьцы, в то время как среди чиновников северной стороны есть только один ханьский чиновник, остальные - кидани. Фактическая власть северного правительства разделена на южную и северную администрации, которые отвечают за вооруженные силы.

Южная и Северная администрации обладают властью над всей империей Ляо. Единственный ханец в Южной администрации - Хань Вэйюн; императрица Сяо поддерживает Хань Вэйюна, а принц Северной администрации - Елюй Даши.

Хань Вэйюн и Елюй Даши имеют равные шансы на власть в Ляо. Несколько лет назад сын Хань Вэйюна, Хань Цзели, приехал в Шанцзин, чтобы учиться в школе, и в рамках этой договоренности он был помещен сюда в качестве заложника. После окончания школы Хан Цзели под каким-то предлогом уехал. Очевидно, что с Елюй Даши они не чувствуют себя полностью в безопасности.

"Молодой Елюй Даши был северным тигром. Однако за эти годы он слишком увлекся, слишком много пил и позволил своему аппетиту к красивым женщинам подорвать его здоровье. Подумать только, он так плохо держится, что в него попала стрела и он упал с лошади, так что можно представить, как Ляо будет жить в будущем".

"Вино из Калины..." Дуань Лин до сих пор помнит, что произошло в первый день его приезда в Шанцзин с Лан Цзюнься.

"Назвать его ядом невозможно. Но в долгосрочной перспективе, выпив его, человек растратит свою слиу. Их цель - не Елюй Даши. Это император Ляо и Хань Вэйюн".

"Прежде чем им удалось убить Елюй Лунсюя, этот старик умер. Сейчас императрица Сяо присматривает за молодым императором Елюй Цзунчжэнем, а он уже много лет не приезжал в Шанцзин; он ни за что не пойдет в Калину, так что еще меньше шансов, что он даст им шанс".

"Борджигин Бату, Елюй Цзунчжэнь, Цай Янь, Хэлянь Бо, Хань Цзели... в будущем все эти люди могут стать твоими врагами", - заканчивает Ли Цзяньхун.

Дуань Лин долго молчит.

"Я позабочусь о тех, о ком смогу, ради тебя. Вернувшись на юг, я не собираюсь принимать титул императора. Твой дед уже на смертном одре, он не может управлять государством. Все, что я могу сделать, это заставить его отречься от престола в пользу твоего дяди, а он объявит тебя своим наследником. Других кандидатов нет".

"А как же ты?"

"Папа не может стать императором. Сначала я должен помочь твоему дяде освободиться от контроля Му Куанды и Чжао Куя".

"Как он сейчас?"

"Он хронический болен. И он ничего не может поделать с этими влиятельными чиновниками. Власть Му Куанды над правительством огромна, но это означает, что с ним легко иметь дело. Больше всего проблем доставляет Чжао Куй, который контролирует военных".

"Почему? По-моему, с Му Куандой сложнее иметь дело".

"Потому, что Му Куанда умный. Он ученый. Он не посмеет установить новый режим и сам стать императором. Если он сможет контролировать твоего дядю, то получит все, что захочет, - по сути, он станет императором. Но Чжао Куй не такой. Чжао Куй сам хочет стать императором".

"Потому что он солдат". Дуань Лин теперь все понял.

Ли Цзяньхун кивает. "Он хотел восстать еще со времен битвы на реке Хуай. Он набирает таланты, вербует солдат, покупает лошадей, собирает частную армию - ждет того дня, когда сможет назвать себя императором. Но пока я не умер, его душа никогда не успокоится. Чжао Куй - сильный противник".

Слова "сильный противник" Дуань Лин впервые услышал из разговора с отцом; он прекрасно понимает, что с Чжао Куем справиться крайне сложно, но Ли Цзяньхун должен понимать все тонкости своего противника гораздо лучше, чем Дуань Лин. Иногда Дуань Лин мечтает быстрее повзрослеть, чтобы быть полезным Ли Цзяньхуну. Но он прекрасно понимает, что, когда дело дойдет до командования армией и войны, даже если он всю жизнь будет учиться, он не сможет сравниться с отцом.

Он вдруг понял, что сказал ему Лан Цзюнься, а ведь все эти слова он держал при себе. Какой смысл учиться сражаться? Даже если ты научишься, ты никогда не будешь так хорош, как твой отец. Если ты хочешь достичь чего-то великого и стать полезным для мира человеком, единственное, что ты можешь сделать, - это учиться.