Онлайн чтение книги Шесть могил на пути в Мюнхен Six Graves To Munich
Глава 16

Прямо с утра, в свой последний день пребывания в Будапеште, Роган уничтожил досье, собранное им на семерых своих мучителей. Затем тщательно перебрал все другие бумаги и документы, соображая, что может пригодиться в дальнейшем. И решил, что ничего, кроме паспорта.

Затем он упаковал все свои вещи и отвез сумки на городской вокзал. Поместил их в свободную ячейку камеры хранения, запер ее на ключ. Затем ушел с вокзала. Проходя по одному из многочисленных мостов, незаметно выбросил ключ от ячейки в реку. А уже затем отправился в консульство.

Вростик приготовил все необходимое. Роган тщательно проверил каждый предмет — крохотную ювелирную отвертку, долото и щипчики, тоненькие проводки, таймер, жидкое взрывчатое вещество и еще несколько электронных приспособлений микроскопических размеров. Затем улыбнулся и сказал:

— Очень хорошо.

Вростик не преминул похвалиться:

— У меня здесь весьма эффективная организация. Все налажено, действует, как часовой механизм. Поверьте, было совсем непросто достать все это в столь сжатые сроки.

— Ценю ваше усердие, — с еле заметной улыбкой заметил Роган. — А потому в знак признательности приглашаю вас на поздний завтрак в кафе «Черная скрипка». Оттуда вернемся сюда, и я поработаю со всеми этими вещицами. А также расскажу вам, что собираюсь сделать.

В кафе они заказали черный кофе и бриоши. Затем, к изрядному удивлению Вростика, Роган вдруг попросил официантку принести шахматы. Та принесла набор, Роган разложил доску и расставил фигуры. Потом развернул к себе той стороной, где выстроились белые.

Вростик раздраженно заметил:

— У меня нет времени на все эти глупости. Я должен вернуться на работу.

— Играйте, — сказал Роган, причем таким тоном, что у Вростика сразу отпала всякая охота возражать. Он позволил Рогану сделать первый ход, затем передвинул свою черную пешку. Вскоре игра закончилась. Вростик легко одержал победу над Роганом, затем фигуры сложили, закрыли складную доску и отдали официантке. Роган оставил ей щедрые чаевые. Выйдя из кафе на улицу, он поймал такси, и они отправились в консульство. Теперь Роган явно спешил — каждая секунда была на вес золота.

Оказавшись в кабинете Вростика, Роган уселся за стол, где были разложены заказанные им предметы и приспособления.

Вростик злился; то был гнев ограниченного человека, лишенного способности анализировать и предвидеть.

— Что означают все эти дурацкие штучки? — воскликнул он. — Я требую разъяснений!

Роган опустил правую руку в карман пиджака и что-то достал. Затем разжал пальцы, и Вростик увидел белого шахматного короля.

Роган проработал за столом часа три без перерыва. Просверлил отверстие в нижней части шахматной фигурки, затем полностью снял основание, на котором она крепилась. Потом, действуя крайне осторожно, выдолбил фигуру короля изнутри, убрал все крохотные кусочки дерева и заполнил полость жидким взрывчатым веществом, куда затем вставил проводки и крохотные электронные устройства. После этого он вернул основание на место, а затем с помощью наждачной бумаги и эмали тщательно замаскировал все царапины и сколы. Подержал фигуру на ладони, проверяя, так ли заметна разница в весе. Да, король стал немного тяжелей, разница чувствовалась, впрочем, небольшая. Да и то, наверное, потому, что он проверял. Другому бы и в голову не пришло.

Роган обернулся к Вростику.

— Сегодня в восемь вечера эта штуковина взорвется прямо перед лицом Паджерски. Я все рассчитал, никто, кроме него, не пострадает. Но взрывчатки достаточно, чтобы убить человека, который держит фигуру в руке. У Паджерски привычка — почесывать шахматным королем подбородок. Это действие, а также таймер приведут к взрыву. Если увижу, что кто-то другой взял короля в руки, тут же вмешаюсь и дезактивирую устройство. Но я достаточно долго наблюдал за Паджерски и потому уверен: он именно тот человек, который будет держать белого короля перед самым своим носом в восемь вечера. А теперь попрошу, чтобы вы приказали вашим агентам подобрать меня на углу, в двух кварталах от кафе. Очень рассчитываю на то, что ваша организация поможет мне выбраться из страны.

— Так вы что же, будете торчать в кафе до тех пор, пока Паджерски не погибнет? — изумленно спросил Вростик. — Чистой воды безумие. Почему бы не уйти заблаговременно?

— Просто хочу убедиться, что никто другой не пострадает, — ответил Роган. — И потом, перед тем как Паджерски умрет, хочу, чтобы он знал, кто убил его и за что. А как это сделать, если меня там не будет?

Вростик пожал плечами.

— Что ж, дело ваше. Что же касается людей, которые должны подобрать вас в двух кварталах от места взрыва… нет, это слишком рискованно. Давайте договоримся так. Вас у дверей консульства будет ждать черный лимузин «Мерседес». С американским флажком. К какому времени нужно его подогнать?

Роган нахмурился.

— Ну, знаете ли, в зависимости от обстоятельств я могу поменять время взрыва. Или же король может взорваться раньше, если Паджерски будет слишком активно почесывать им подбородок. Пусть машина ждет меня с семи тридцати, и еще передайте своим людям, что, скорее всего, я появлюсь в десять минут девятого. Я пойду пешком и просто сяду в машину без лишних расспросов и шума. Полагаю, они знают меня в лицо. Вы ведь показывали им меня, верно?

Вростик улыбнулся:

— Конечно. А теперь, думаю, нам с вами придется пойти в «Черную скрипку» на поздний ленч, чтобы вы могли вернуть белого короля.

Роган кивнул.

— Умнеете прямо на глазах.

За кофе они еще раз сыграли в шахматы, на этот раз с легкостью выиграл Роган. А когда выходили из кафе, белый король, начиненный взрывчаткой, уже благополучно покоился в коробке рядом с другими фигурами.

Вечером Роган вышел из гостиницы в 18.00. Под мышкой в застегнутой кожаной кобуре лежал пистолет «вальтер». В левом кармане пиджака — глушитель. Паспорт с визами — во внутреннем кармане пиджака. Неспешной, даже ленивой походкой он дошел до кафе «Черная скрипка» и занял маленький столик в углу. Развернул газету, попросил подать бутылку токайского и сказал официантке, что еду закажет позже.

Он выпил уже полбутылки, когда в кафе с радостными возгласами ввалился Вента Паджерски. Роган взглянул на часы. Огромный венгр был, как всегда, пунктуален. Ровно семь вечера. Майкл понаблюдал за тем, как Паджерски ущипнул блондинку-официантку, громко приветствовал своих дружков, выпил первый стаканчик. Пришло время попросить подать шахматы, но вместо этого Паджерски заказал еще выпить. Роган напрягся. Неужели именно сегодня его враг решил изменить устоявшейся привычке, не играть в шахматы? Видно, по какой-то причине просто забыл, вылетело из головы. И тут вдруг без всякой просьбы с его стороны официантка поднесла к столу Паджерски складную шахматную доску, видно, хотела получить компенсацию за очередной щипок или награду за предусмотрительность.

На миг Рогану показалось, что Паджерски просто отмахнется и пошлет ее прочь вместе с доской. Однако этого не случилось. Он так и расплылся в улыбке, и его свинячья физиономия в толстых складках жира излучала жизнерадостность. А затем он так сильно ущипнул блондинку за задницу, что та взвизгнула от боли.

Роган взмахом руки подозвал девушку и попросил принести карандаш и листок бумаги. Взглянул на часы. Ровно половина восьмого. И вот он написал на клочке оберточной бумаги: «Я превращу твои крики радости в крики боли. Rosenmontag, 1945, Мюнхенский дворец правосудия».

Затем Роган выждал, пока часы не покажут 7.55, снова подозвал официантку, протянул ей записку.

— Передайте мистеру Паджерски, — сказал он. — А потом сразу же подойдите ко мне и получите вот что. — И он показал ей банкноту, превышающую по номиналу ее недельную зарплату. Роган не хотел, чтобы девушка оказалась рядом с Паджерски, когда взорвется бомба.

Как раз в этот момент Паджерски задумчиво почесывал подбородок белым королем. Официантка протянула ему записку. Венгр начал медленно и вслух читать ее, переводя с английского, толстые губы шевелились. Затем он поднял голову и уставился прямо на Рогана. Тот ответил ему дерзким взглядом и еле заметной улыбкой. На часах было без одной минуты восемь. В глазах Паджерски мелькнуло узнавание, и тут белый король взорвался.

Взрыв получился оглушительный, Паджерски держал шахматную фигурку в правой руке, прямо под подбородком. Роган смотрел ему в глаза. И вдруг, после взрыва, этих глаз не стало, вместо них появились две пустые залитые кровью глазницы. Ошметки плоти и осколки костей разлетелись по всему помещению, голова Паджерски откинулась и держалась теперь на теле лишь на тонких полосках кожи. Роган вскочил и выбежал из кафе через кухню. Кругом все страшно кричали, никто не обратил на него внимания.

Оказавшись на улице, он прошел один квартал до главной улицы, там поймал такси.

— В аэропорт, — бросил он водителю. А потом добавил: — И поезжайте по улице, где находится американское консульство.

Он слышал вой полицейских сирен, к кафе «Черная скрипка» съезжались машины с мигалками. Через несколько минут такси вырвалось на широкую улицу, где находилось консульство.

— Поезжайте помедленней, — сказал он водителю. И сполз по сиденью так, чтобы его не было видно с улицы.

Никакой лимузин «Мерседес» его не ждал. На улице вообще не было видно ни одной машины, что само по себе уже было странно. Зато пешеходов полно — одни собирались перейти улицу, другие стояли на углу, третьи маячили у витрин. По большей части то были крепкие парни с бычьими шеями. На опытный взгляд Рогана на каждом из них крупными буквами можно было написать «Государственная безопасность».

— В аэропорт, — бросил он водителю. — И побыстрее.

И тут у него возникло странное ощущение: показалось, что в груди все похолодело. Точно тело обдало ледяным дыханием смерти. И ощущение это лишь усиливалось. Но ведь холодно ему не было. И вообще никакого физического дискомфорта он не испытывал. Точно превратился в призрака и находился теперь по ту сторону жизни.

Посадка на самолет прошла благополучно. Виза его была в порядке, никакой особой активности полиции в зале отлетов не наблюдалось. Сердце тревожно забилось всего лишь раз, когда он проходил паспортный контроль, но и здесь все обошлось. Он занял свое место в салоне, самолет вскоре взмыл в небо, набрал высоту, затем выровнялся и устремился к границе с Германией и Мюнхену.

В тот вечер Розали ушла с работы пораньше. Молодой врач, работавший с ней в кабинете неотложной помощи при Мюнхенском дворце правосудия, все же уговорил ее пообедать вместе. Она согласилась только потому, что боялась потерять работу. Трапеза показалась нескончаемой, ухажер заказывал все новые и новые блюда. Закончили они где-то около девяти. Розали взглянула на часы.

— Прошу извинить, но у меня очень важная встреча в десять, — сказала она и взяла пальто и перчатки.

На лице молодого человека отразилось явное разочарование. А Розали и в голову не пришло, что можно было бы один раз и не поехать в аэропорт встречать самолет из Будапешта. И провести остаток вечера в компании с кавалером. Если она пропустит рейс хотя бы один раз, это будет означать только одно: она смирилась с мыслью о смерти Рогана. Она вышла из ресторана, взяла такси. Ко времени, когда она добрались до аэропорта, было уже почти десять. Она бегом бросилась в зал прилетов и, оказавшись у турникета, увидела, что прилетевшие будапештским рейсом пассажиры уже начали выходить. Следуя устоявшейся привычке, она закурила сигарету и стала вглядываться в лица. А потом вдруг увидела Рогана, и сердце ее едва не разорвалось.

Он выглядел смертельно больным. Глаза ввалились, мышцы лица точно закаменели, движения тела отличала странная скованность. Он не видел ее, и тогда она бегом бросилась навстречу, выкрикивая сквозь рыдания его имя.

Роган услышал стук дамских каблучков по мраморному полу, услышал голос Розали, звавший его по имени. Повернулся на зов, в этот момент она подбежала и бросилась к нему в объятия. Он целовал ее мокрое от слез лицо, ее чудесные заплаканные глаза, а она шептала:

— Я так счастлива, так счастлива!.. Я приезжала сюда каждый вечер и каждый вечер думала, что тебя уже нет в живых, раз ты не прилетел. Ты мог погибнуть, и я бы ничего не узнала, но приходила бы встречать тебя до конца жизни…

Крепко прижимая Розали к себе, ощущая теплоту ее тела, Роган вдруг почувствовал, что ледяной панцирь, сковавший его сердце, начал оттаивать. Он вновь возвращался к жизни. Тогда он и понял, что больше никогда не расстанется с ней.