Онлайн чтение книги Слабый красавец-замена хочет уйти The Sickly Beauty Substitute Called It Quits
Глава 21

– Мэн Чан, у тебя много свободного времени? – глаза Шан Цзюньлиня сузились в прищуре.

– У этого слуги достаточно обязанностей. Этот слуга уже уходит, – дедушка Мэн все понял. Его Величество был молод и полон сил, а благородный монарх Шэнь – единственный представитель гарема. Благородный монарх Шэнь вряд ли способен выдержать пыл императора.

Бедный благородный монарх Шэнь, ему выпала нелегкая участь. Повезло, что императорский лекарь Гу был искусен в медицине, иначе им пришлось бы гораздо тщательнее следить за здоровьем благородного монарха Шэня.

Шэнь Юй переоделся и вышел из-за ширмы. Евнуха Мэна больше не было. Шэнь Юй оглядел комнату, но никого не нашёл.

– Кого-то ищешь? – Шан Цзюньлинь подошел и помог Шэнь Юю закрепить заколку в волосах.

Шэнь Юй еще не достиг возраста, позволяющего получить титул. Он не часто заплетал волосы, потому что не любил громоздких причесок. Обычно он небрежно перевязывал волосы лентой.[1]

[1] В древние времена юноши достигали совершеннолетия, когда им исполнялось 20 лет. Их «короновали» во время церемонии совершеннолетия, которая была одним из четырех ключевых обрядов конфуцианства. После этого они заплетали волосы в пучок, покрывая его каким-либо головным убором или шляпой. Если вы видите упоминания о «нефритовых коронах» и т.д., то это означает тип маленькой шапочки или венца, который собирает волосы внутрь, закрепляя их длинной заколкой. И мужчины, и женщины переставали стричь волосы, когда достигали совершеннолетия.

Сегодня Шэнь Юй решил разнообразить прическу нефритовой заколкой, инкрустированной рубинами. Это придавало ему более величественный вид, чем обычно, словно его лицо излучало благородное сияние и драгоценный блеск.

– Где Мэн Чан? Разве он не должен всегда быть рядом с вами?

Одежда Шэнь Юя теперь отражала статус благородного монарха. Все в нем было элегантно и изысканно, настолько эффектно, что невозможно было оторвать взгляд.

Шан Цзюньлинь некоторое время молча рассматривал его, прежде чем ответить:

– Этот император отправил его с поручением.

– Мм... – Шэнь Юй не стал расспрашивать дальше.

Не считая того дня, когда он прибыл во дворец, это был первый раз, когда Шэнь Юй надел столь богато украшенный и громоздкий наряд. Расправив рукава, он пришел к выводу, что, несмотря на то, что костюм смотрится эффектно, тот все-таки чересчур стесняет его движения.

– Ваше Величество, я сегодня хорошо выгляжу? – Шэнь Юй встал рядом с Шан Цзюньлинем. Его голос был мягким, словно водная гладь.

Шан Цзюньлинь не смог вымолвить и слова, посмотрев на этого прекрасного и ни с кем несравнимого юношу.

Шэнь Юй подождал некоторое время, но Шан Цзюньлинь так и не ответил. Юноша сделал нарочито несчастное выражение лица:

– Все так плохо? Неужели я настолько уродлив, что его величество не в силах вымолвить и слова от омерзения?..

– Нет, благородный монарх сегодня необыкновенно привлекателен. – И не только сегодня. В глазах Шан Цзюньлиня Шэнь Юй был настолько красив, что каждый миг рядом с ним будоражил его сердце.

Когда он понял, что его прекрасного благородного монарха будут рассматривать все придворные, Шан Цзюньлинь нахмурился. Его посетила мысль закрыть Шэнь Юя в гареме, где его никто не сможет увидеть.

Он отмахнулся от странных мыслей, возникших в его голове, и сказал:

– Когда благородный монарх будет готов, мы пойдем.

Шэнь Юй не знал, о чем думает Шан Цзюньлинь. Он улыбнулся, подошел вплотную к Императору, и удовлетворенно хмыкнул.

– Ваше Величество тоже необыкновенно красив сегодня, – негромко произнес он.

– Ты единственный, кому позволено говорить так об этом императоре. – При взгляде на это потрясающее лицо, находившееся так близко, пальцы Шан Цзюньлиня дрогнули.

– Я лишь говорю правду. Ваше величество не станет наказывать меня за это, верно?

– Этот император считает тебя очень храбрым. Неужели не боишься наказания?

– Ваше величество ошибается. Смелости у меня совсем немного, самую малость. – Шэнь Юй поднял руку и указал на небольшое расстояние между указательным и большим пальцами:

– Больше всего я боюсь боли. Ваше величество не позволит никому обижать меня в будущем, правда?

Шан Цзюньлинь бросил на него многозначительный взгляд:

– Все зависит от поведения благородного монарха.

Шэнь Юй сделал вид, что не понял глубокого смысла слов Шан Цзюньлиня. С некоторым сомнением он спросил:

– Я недостаточно послушен? Скажите, ваше величество, как вы хотите, чтобы я вел себя с вами? Был избалованным или навязчивым? Или лучше мне быть холодным и отстраненным?..

В голове Шан Цзюньлиня неудержимо проносились образы различных манер Шэнь Юя. Его сердце внезапно забилось, и он перебил его:

– Этому императору нравится благородный монарх таким, какой он сейчас.

– Какое совпадение. Я тоже себе нравлюсь таким. – Увидев, что лицо Шан Цзюньлиня слегка осунулось, Шэнь Юй добавил:

– Конечно, больше всего мне нравится ваше величество.

Взгляд Шан Цзюньлиня смягчился со скоростью, заметной даже невооруженным глазом.

Дедушка Мэн, который только что вернулся после выполнения порученной работы, услышал этот обмен мнениями и не мог не покачать головой. Его величество и благородный монарх были так глубоко влюблены.

В роскошном главном зале представители знати и вассалы короля уже рассаживались по своим местам. Хорошо обученные дворцовые слуги ловко подавали деликатесы. Самое высокое место в зале занимали два свободных кресла. Одно из них принадлежало императору, а второе, приготовленное для Шэнь Юя, располагалось чуть ниже.

Его величество еще не прибыл. Гости вели себя довольно расслабленно и негромко беседовали друг с другом.

Их беседа была посвящена политике империи и отношениям между главными родами. Сегодня им предстояло обсудить еще одну тему – благородного монарха Шэня.

– Его величество действительно привязан к этому благородному монарху Шэню.

– В том-то и дело. Сегодня дворец Юйчжан – единственный источник власти в гареме. Я слышал, что недавно благородный монарх Шэнь из ревности заключил в тюрьму нескольких наложниц предыдущего императора и пытал их в своём дворце.

– Это... правда? И его величество допустил это?

– Его величество был там, когда это случилось. Одна из бывших наложниц притворялась, что играет в прятки, и осмелилась упасть в объятия его величества. Благородный монарх Шэнь был в такой ярости, что отрубил женщине руку на том же месте.

– Осторожно, следите за тем, что говорите.

Первый говорящий как бы невзначай бросил взгляд в сторону. Он понизил голос и сказал.

– Я говорю вам, по слухам, в ту ночь благородный монарх вышел из себя, и его величество долго лично успокаивал его.

– Это невозможно, да? – слушатели отказывались в это верить:

– Он всего лишь юноша. Если его величество захочет, он может иметь столько мужчин, сколько пожелает, верно?

– Но единственный мужчина, к которому его величество питает симпатию – благородный монарх Шэнь.

В этот момент к ним подошел чиновник низкого ранга и тихим голосом спросил:

– Что случилось с наложницами покойного императора, которых забрал благородный монарх?

– Разумеется, они все еще под замком во дворце. Благородный монарх, вероятно, не отпустит их, пока его гнев не утихнет.

– Его величество также... – многим присутствующим было трудно с этим смириться:

– В любом случае, они всего лишь наложницы.

Некоторые из слушателей встали на сторону Шэнь Юя:

– У этих женщин были помыслы, которых не должно быть, и их поймали на месте преступления. Благородный монарх Шэнь не стал бы сердиться на них без причины.

Люди продолжали оживленно обмениваться мнениями, не подозревая, что сидящий недалеко от них человек молча разбил чашу, сжимая её в руке.

– Его величество и благородный монарх прибыли!

В главном зале внезапно воцарилась тишина.

Пока министры кланялись, Шан Цзюньлинь отвел Шэнь Юя к их местам.

Многие впервые увидели вблизи Шэнь Юя. Некоторые из них вдруг поняли причину необычного поведения Шан Цзюньлиня.

За такую красоту они тоже принесли бы ему в дар все сокровища мира.

Красота Шэнь Юя была яркой и впечатляющей, как распустившийся цветок, драгоценный камень, находящийся на виду, но совершенно недосягаемый.

– Чиновники могут подняться. – Шан Цзюньлинь проводил Шэнь Юя на его место, рядом с собой.

Шэнь Юй удивленно поднял брови. Он коснулся руки мужчины и тихим голосом позвал:

– Ваше величество?

Чиновники, поднявшиеся с колен, увидев эту сцену, нахмурились.

– Ты боишься сесть рядом с этим императором? – Шан Цзюньлинь взглянул в лицо молодого юноши возле него. Его взгляд был нечитаемым.

Разум подсказывал ему, что нужно позволить Шэнь Юю сесть на отведенное ему место, но когда они дошли до него, Шан Цзюньлинь не смог отпустить его руку. Он потянул молодого человека к своему месту.

– Я не боюсь. – Шэнь Юй ухватился пальцами за подол одеяния мужчины:

– Вдруг ваше величество подумает, что я занимаю слишком много места.

– Пф-ф... – Шан Цзюньлинь изогнул уголок губ, и в его глазах появилась слабая улыбка.

Увидев, что Шэнь Юй собирается сесть на одно кресло с императором, некоторые министры не смогли спокойно усидеть на месте.

– Ваше величество, это неуместно.

– О? Скажите нам, дорогой чиновник. Что здесь неуместного? – В одно мгновение улыбка в глазах Шан Цзюньлиня исчезла. Молодой император смотрел на министра с бесстрастным выражением лица, в котором нельзя было различить ни гнева, ни радости.

Его речь была предельно мягкой, но на спине министра, стоявшего на коленях на земле, выступил холодный пот. Он знал, что рассердил его величество, но есть правила, которые нельзя нарушать!

Стиснув зубы, министр взял себя в руки и сказал:

– Ваше величество, благородному монарху не подобает сидеть бок о бок с вами.

Как только прозвучала первая фраза, дальше пошло легче.

– С давних пор только императрица, глава гарема, может находиться рядом с его величеством. Как бы ваше величество ни относился к благородному монарху, он не императрица, а значит, он не имеет... – Чувствуя нарастающее давление, министр прикусил губу и закончил предложение:

– Он не имеет такие же права, как императрица!

Черные глаза Шан Цзюньлиня потемнели. Не обращая внимания на слова министра, он приобнял Шэнь Юя и опустился в кресло.

– Ваше величество!

– По словам министра Канга, этот император должен сегодня же сделать благородного монарха своей императрицей, – холодно сказал Шан Цзюньлинь. Он погладил запястье Шэнь Юя.

Министр Канг и представить себе не мог, что император истолкует его слова подобным образом, что он скорее сделает Шэнь Юй своей императрицей, чем заставит его занять свое законное место.

Министры и вассалы, наблюдавшие за происходящим, тоже были потрясены. Впервые они осознали всю правдивость слухов о том, как сильно император любит Шэнь Юя.

Никто не осмеливался возразить императору, если тот был в гневе. Будь дело в чем-то другом, они вполне могли бы аргументировать свою позицию логическими доводами, но это касалось благородного монарха. Если бы они заступились за чиновника, его величество мог бы немедленно короновать его императрицей.

Поскольку никто больше не поддержал его, министр Канг обратился к Шэнь Юю:

– Благородный монарх, раз уж вы стали членом гарема, вы должны соблюдать правила. Будьте великодушны и благородны и убедите его величество раздвинуть ветви и разбросать листья…[2]

[2] 开枝散叶– идиома, означающая появление детей, расширение семейного древа и т.д.

Почувствовав, как холодный поток мрачной энергии от тела Шан Цзюньлинь становится все тяжелее и тяжелее, Шэнь Юй понял, что министр Канг по-настоящему разозлил Шан Цзюньлиня.

Шэнь Юй коснулся тыльной стороны руки Шан Цзюньлиня, прося его пока промолчать. Шэнь Юй поднялся с его колен и обратился к министру Кангу.

– Министр Канг до того вредный, что ему следует жить у моря. – слова Шэнь Юя звучали легкомысленно.

Министр Канг покрылся красными пятнами от негодования:

– Вы...

Не желая слушать его дальше, Шэнь Юй прервал собеседника:

– Министр Канг что-то недопонял? Этот мир принадлежит его величеству. Министр Канг, как чиновник, вы обязаны давать советы его величеству в делах, касающихся политики. Я хотел бы спросить министра: имеет ли место, где я сижу, какое-либо отношение к вопросам управления государством?

Министр Канг не смог ничего на это ответить. Разумеется, он понимал, что это не так уж важно. Он просто использовал эту ситуацию как предлог, чтобы поднять тему, которая его действительно волновала.

– Что касается «разбрасывания ветвей и листьев», как вы выразились, я хочу, чтобы вы все поняли мою позицию. Я из тех людей, которые не выносят даже песчинки в глазу, и я чрезвычайно жаден. Поскольку у его величества есть я, не может быть других кандидатов.

– Вы неразумны! – видя, как Шэнь Юй упирается, мужчина повернулся к Чжэньбэй-хоу и сказал:

– Маркиз, это и есть тот сын, которого вы воспитали?

Чжэньбэй-хоу уже успел ощутить силу Шэнь Юя и не собирался отвечать.

В разговор вмешался пыхтевший мужчина средних лет:

– Ваше величество, благородный монарх Шэнь прибыл во дворец совсем недавно, а уже творит беззаконие. Вы не можете просто позволить ему делать все, что он хочет. Вдруг вы потом решите...

Шэнь Юй прищурился. Этот человек был дядей Шан Цзюньлиня. Поскольку он помог Шан Цзюньлиню взойти на трон, тот часто хвастался его подвигами. Он был одним из самых способных карьеристов в императорской семье.

Насколько Шэнь Юй помнил, у этого человека была незамужняя племянница, которая считалась главной претенденткой на роль императрицы. Неудивительно, что он не смог промолчать, когда услышал слова Шан Цзюньлиня.

– Князь Ли, осторожнее со словами, – легкомысленно перебил Шан Цзюньлинь.

Он встал и приобнял Шэнь Юя за талию. Его черные глаза смотрели сверху вниз без всяких эмоций:

– Благородный монарх – мой подданный. Как этот император будет с ним обращаться – только мое дело. Это не имеет никакого отношения к вам или кому-либо еще, понятно?

Шэнь Юй прижался к руке Шан Цзюньлиня. Уголки рта юноши слегка приподнялись, но от его следующих слов у всех по позвоночнику побежали мурашки.

– Если я обнаружу в императорском дворце людей, которых там быть не должно, министры снова побегут плакаться к его величеству.