Онлайн чтение книги Вайолет Эвергарден Violet Evergarden
3 - 3

                                                                                                       I

Мы держались за руки в темноте. Единственным доказательством того, что мы живы, была температура нашего тела. Когда она говорила, что напугана, я отвечал: «Всё в порядке», «Твой Большой Братик что-нибудь придумает» - говорил я ей.

Моя младшая сестра полагалась на меня, и поэтому я набрался смелости от чувства того, что на меня можно положиться. Да, я был старшим братом. Без меня она никуда, поэтому я должен продолжать жить.

Но я не помнил. Не знал.

Кто-то сломал меня? Или же я сломался сам? Я не знал.

Тем не менее, она определённо существовала. Если бы я когда-нибудь встретил её, то точно бы узнал, что это она. Даже если бы забыл её, даже если бы не мог её вспомнить, я бы узнал её, лишь увидев. И я надеялся, что то же справедливо и для неё.

Одно лишь это чувство осталось внутри меня, как костёр.

                                                                                                           II

Множество континентов разбросано по всему миру, больших и маленьких, но для людей, живущих на них, все они были одинаковыми. Если где-то живут люди, то в другом месте, где люди также живут, не будет различий. Они будут работать и расти. Собирать, строить и красить. Выигрывать и проигрывать. Прятаться, находить, уничтожать, голодать, добиваться успеха. Впадать в депрессию. Плакать, заставлять кого-то плакать. Сиять, действовать аморально. Каяться, кланяться. Признаваться, расставаться, оплакивать. Становиться безработным. Ностальгировать. Они будут любить друг друга и убивать друг друга.

И он тоже.

                                                                                                            III

Возвращаясь к временам, когда на одном континенте положили конец длительной войне, «Континентальной Войне», битвы продолжились на другом континенте, словно это было обычным делом. Что касается участников таких «войн», то, в основном, это были наёмники.

Хотя существовали различные их типы, это были всё те же наёмники, которые принимали любую сторону в зависимости от платы. Сегодня они идут на восток, а завтра на запад. Для них было не важно, если товарищ-наёмник, с которым они вместе выпивали, вдруг превратится во врага. Им было плевать, что станет с головой человека, что их однажды нанял, или с деревенской женщиной, с которой они спали, лишь бы платили.

И прямо сейчас одного-единственного наёмника вели на смерть, которая наверняка постигла многих других.

- Как холодно.

Светлые волосы песочного цвета колыхались на ветру, смешанном с пеплом. Человек с красивой, но бесполезной в случае, если он здесь умрёт, внешностью упал на землю. Его кожа цвета слоновой кости подвергалась природным пыткам. Парень застонал, роясь в своих туманных воспоминаниях и гадая, как, чёрт возьми, всё так обернулось.

«Три дня назад я убивал. Два дня назад тоже».

Он вспомнил несколько битв, в которых переметнулся в мгновенье ока.

«Вчера… точно, я был в баре в небольшом городке, танцевал с женщинами, пил…»

Парень смог более-менее понять, что произошло. Он продал дорогую ему награду, которую получил за прохождение войны, и провёл ночь с абсурдно красивой женщиной, которая заметила его щедрое пиршество. Напитки, которые он пил, были предоставлены этой женщиной. Скорее всего, она подсыпала туда какие-то вещества.

- Меня тошнит… буэ…

Тот факт, что все его вещи были украдены, включая награду, которую он заработал, рискуя жизнью, тот факт, что он был оставлен на волю случая в таком месте, и что никто не потрудился прикончить его, не назовёшь ничем, кроме неудачи. Лишь то, что он не был связан, было удачей, но даже так, он не двигался с места. У него просто не было сил встать.

- Кто… - попытался сказать он, но закрыл рот.

«Даже если я позову на помощь, здесь всё равно никого нет. На что я рассчитываю, выдавливая «Кто-нибудь»?»

У этого человека не было ни товарищей, ни семьи, что могли помочь ему в такую минуту.

Вот что значит жить так, как хочется. Он брал на себя наименьший груз и просто шёл куда глаза глядят. Если бы у него была какая-нибудь грандиозная цель, возможно, она и привела бы его куда-нибудь. Но такое существование иногда превращалось в препятствие для принятия важных решений. Те, у кого не было ничего, вероятно, видели мир намного шире, чем те, у кого было всё. Однако размышлять о таком в последние моменты жизни, не имея никого под рукой, было ужасно.

Боль раздалась где-то в глубине грудной клетки – в месте, зовущемся «сердцем».

- Нет, я не умру.

Боль пронизывала всё его тело, но он противостоял судьбе. Он сжал кулаки, пытаясь как-то встать.

- Я не умру… Я не умру; я не умру!

Возможно, из-за того, что этот крик был издан из последних сил, парень снова рухнул на землю. Похороненный под песком, он потерял сознание. И всё бы так и закончилось, если бы не существовали люди, которых богиня удачи любила до такой степени, что меняла их судьбы. Тот факт, что мимо по бездорожью проезжал мотоцикл, и что водитель с добрым сердцем заметил его, остановился и подобрал – всё это работа Богини Удачи.

                                                                                                        IV

Через несколько часов паренёк вновь открыл глаза.

- Кто… ты такой? – из-за удивления, а также из-за того, что он сидел, его голос был хриплым.

- Я Ходжинс, ветеран на середине поездки. Я тот, кому ты обязан жизнью, тот, кто вытащил твою голую задницу из пустыни.

Он был довольно богатым, но в то же время легкомысленным человеком, который мог легко общаться с другими. Он был чрезвычайно расчётлив и любил интриги, он получил неплохую выгоду от военных авантюр и был в некоторой степени выскочкой. На тот момент он уже был предпринимателем, развивавшем свой бизнес. Эта была его первая встреча с Ходжинсом, его спасителем.

                                                                                                         V

- Почему ты помог мне, старик?! – его резкий голос эхом разнёсся по всему магазину.

Они сидели в ресторане с открытой террасой, расположенном на первом этаже гостиницы, в которой они остановились. Было слишком поздно для завтрака и слишком рано для обеда. Парень бросался в глаза, ведь, как ни крути, он был одет в мешковатые, явно позаимствованные у кого-то рубашку и брюки.

- Ам, прошу прощения. Этот мальчик немного не воспитан. Да, он будет вести себя по тише… А? Погоди-ка. «Старик»…?! Я…?! – Ходжинс широко распахнул глаза и наклонился ближе к пареньку.

Он собирался отреагировать… так?

Юноша и чересчур жизнерадостный мужчина явно не подходили друг другу. Покупатели неизбежно обращали на них внимание, но стоило только парню прикрикнуть: «Чего уставились?!», как все тут же отвернулись.

- Старик, послушай.

- Нет, нет, нет, давай обсудим, похож ли я на старика? Да, мне уже за двадцать, но я выгляжу моложе других людей моего возраста, у меня не выпирает живот, и, кроме того, я просто хороший человек, на так ли? Неужто я действительно похож на старика? Как насчёт того, чтобы обдумать это? Давай поду…

- СТАРИК!

Словно получив удар в сердце от его слов, Ходжинс схватился за грудь и простонал: «Что… молодой человек…?» - даже в его голосе была боль.

- Почему ты помог мне? Ты даже угостил меня едой… Что потом? Говорю же тебе, у меня нет денег.

Это была правда. Если бы ему сейчас выставили счёт за обед, для него это был бы конец света.

В ответ на это Ходжинс лишь махнул рукой:

- Не парься, мне ничего не нужно.

- Тогда… ты хочешь моё тело?

- Ты… Слишком в себе уверен. Ну, когда я тебя увидел, ты был весь в песке, так что я мог разглядеть лишь твоё лицо… ну и подумал, что ты обнажённая красивая девушка, потерявшая сознание. – бросив беглый взгляд на парня, он повернулся в другую сторону, глядя вдаль, - Но, когда я подобрал тебя, то почувствовал что-то лишне… но ты был всё ещё жив, так что я привёл тебя в гостиницу, согрел тебя, так как у тебя было переохлаждение… а когда понял, что ты парень, было уже утро. А чтобы понять, что у тебя нет денег, достаточно было лишь взглянуть на тебя. Ты ведь был абсолютно голый.

На этот раз парень сдержанно ответил: «Виноват. Что… не имею ничего с собой». Поскольку тон его голоса немного изменился, вероятно, Ходжинс попал по больному.

- Молодой человек, почему ты лежал без сознания в таком месте?

- «Почему», спрашиваешь…?

По началу он не решался рассказывать ему всё, что с ним произошло, но потом кратко пересказал свою историю. Вначале Ходжинс серьёзно слушал, но на середине он повернул лицо набок, а его плечи задрожали. Он как будто сдерживал смех.

- Если хочешь посмеяться, давай…!

- А, можно? Ахаха! Хахахахах! Кое-как что-то заработал и тут же всё потерял? Какая жалость! У меня аж живот заболел… Ох, подожди-подожди-подожди. Как насчёт того, чтобы опустить этот стул? Да-да, тот самый, который ты сейчас поднимаешь. Давай успокоимся? Это было ужасно, правда? Ты наверняка голоден? Ешь, не стесняйся. Кстати, я так и не спросил твоего имени. Молодой человек, как вас зовут?

Тишина.

- Эй, эй, каким бы невоспитанным ты ни был, тебе следует хотя бы назвать своё имя.

Надувшись, парень коротко пробормотал: «Не знаю». – казалось, что сделанный из цветов летнего неба паренёк превратился в стеклянный шар, его замечательные глаза затуманились, и он снова демонстративно заговорил, скрестив руки и закинув ноги на стол:

- У меня нет имени. Могло быть, но его нет. Называй меня как хочешь. Моё регистрационное имя, когда я был наёмником – «Блю». Поскольку я не знал своего имени… выбрал цвет глаз.

Ходжинс впервые выказал волнение перед этим человеком:

- «Могло быть, но его нет»… Что ты имеешь в виду?

- Амнезия. Я не помню ничего, кроме того, что произошло несколько лет назад. Я не помню, где я был, чем занимался, откуда я и кем был до этого. Когда я очнулся, то лежал на берегу реки на границе этого континента. Тогда на мне была броня и накидка… Если бы меня на подобрала цыганка, я бы так и умер.

Ходжинс наконец понял, что наговорил.

- Ты не помнишь ничего? Вообще?

Тишина.

- Может, есть хоть что-нибудь, что ты запомнил?

Видимо, Ходжинс попал на больное, заставив парня запутаться в своих словах. После недолгого молчания он нерешительно открыл рот, - Наверное, у меня… была младшая сестра. – он говорил так, словно исповедовался, - Тем не менее, я её не помню. Я просто помню, что она есть, но вот кто она… не помню. Но она определённо существует, я уверен.

Ходжинс положил руку на свою рубашку в области груди.

- Некоторое время я ходил с цыганами, учился у них петь, танцевать и тому подобное. Но, в конце концов, я стал наёмником. Понимаешь, похоже, драки больше подходят моей натуре. Моё прозвище «Голодный до битвы фрик», я знаменит в мире наёмников. – Сказав это, парень пожал плечами, - Ну, именем это не назвать…

Он сам не знал, кто он такой. Насколько это тревожило его? Он, похоже, не отличался хорошим характером, но он явно беспокоился об отсутствии имени.

- Хм… вот как? То есть… ты был наёмником?

- Верно. Это плохо?

- Я не говорил, что это плохо само по сбе. Но всё же, у тебя нет ни денег, ни имени, ни чего-либо ещё?

«Нет», «нет», «нет» - гнев этого человека по отношению к собственной жизни проявлялся в самых разных «нет».

- Тебе жить надоело, Старик? Я тебе вот, что скажу: у меня нет никакой совести, поэтому если мне кто-то не нравится, я запросто могу его устранить.

- Ага, ты таков. Ни единого «спасибо». Но я… не ненавижу таких неискренних парней, как ты.

- И что с того?

- К тому же, видишь ли, у меня есть одна знакомая… это девушка, похожая на тебя… Хотя я её законный опекун, я оставил её на других и отправился в путешествие, как будто сбежал. А теперь меня гложет чувство, что я не могу оставлять её одну.

«Кто-то, кто похож на меня?»

Неужели в мире был хоть один такой человек?

- И какая же она?

Не ответив на его вопрос, Ходжинс кинул голубю, сидевшему у его ног, сухари. Затем он какое-то время молчал, а потом поднялся с места и пошёл за голубем. Другие голуби не выдержали такого нахальства и, хлопая крыльями, улетели.

- Эй, какая она?! – его гневный крик перекрывался невинным смехом Ходжинса и звуком улетающих птиц.

Ходжинс обернулся, глядя на город, к которому полетели голуби. Он, казалось, смотрел на парня, но это не так.

- Самая сильная и самая слабая в мире. – Ходжинс улыбался губами, но не глазами. Независимо от того, был ли человек, о котором он говорил, злым или же добрым, атмосфера вокруг него давала понять, что она была кем-то важным.

Парень нахмурился.

«Что…? Что ещё за загадка…?»

Теперь он ещё хуже понимал стоящего перед ним спасителя.

- Мне нужно пойти и увидеться с ней лицом к лицу. – Ходжинс сказал, что ему за двадцать, но, когда он говорил про «самую сильную и самую слабую в мире», он выглядел старше. – Я не могу поговорить с ней… мне трудно смотреть ей в лицо, когда она выглядит грустной.

Моргнув, парень подумал:

«Этот старик… он притворяется порядочным, но с ним что-то не так».

Но вдруг Ходжинс засмеялся. Он много говорил, но, казалось, скорее просто давал волю своим мыслям. Разве он не был обременён какой-то проблемой? Той, с которой он действительно не мог ничего поделать.

- Ладно, проехали. – Ходжинс показал на парня и прикрыл один глаз. – Если ты никто, не хочешь пойти со мной?

- Хочешь сказать… ты нанимаешь меня?

- Верно. У тебя нет ничего. Так что работай на меня. Тебе нужны деньги, чтобы найти сестру и отомстить тем парням, что бросили тебя голым в пустыне, верно? А взамен, одолжишь мне ненадолго свою жизнь?

- Чего?

- В данный момент ведь у тебя есть только твоя жизнь? Я её покупаю.

От этих слов сердце парня забилось быстрее. Он наверняка привык к тому, что его жизнь покупается деньгами, но, когда его попросили об этом лицом к лицу, его дыхание, казалось, остановится.

- Итак, сколько?

Когда его спросили об этом, парень не смог найти ответа.

                                                                                                                VI

Впоследствии парень получил имя.

- Бенедикт Блю.

Он также получил работу и крышу над головой.

Почтовая Компания CH.

У него был дорогой ему спаситель.

Клаудия Ходжинс.

У него также появились товарищи.

У него была богатая предыстория, но она была таковой.

                                                                                                        Бенедикт Блю

                                                                                                                    I

- На этом грубое объяснение заканчивается. Клиент, сделавший этот заказ, хочет, чтобы письмо было отправлено как можно быстрее. Малышка Вайолет его напишет, а Бенедикт доставит. Заказ внезапный, но хорошо, что вы двое будете работать вместе. Я также рассчитываю, что Бенедикт подбросит Вайолет к клиенту и заберёт её по окончании работы. После выполнения заказа я дам вам обоим отгул на несколько дней, так что постарайтесь. Ну как? Устраивает?

Бенедикт заметил златовласую голубоглазую девушку, которая сразу же ответила: «Да». Её глаза были похожи на его. Они сидели на диване в кабинете Ходжинса. Было раннее утро, а работа должна была начаться сегодня.

Климат, атмосфера и еда Лейденшафтлиха, к которым Бенедикт когда-то не привык из-за того, что прибыл с другого континента, теперь стали неотъемлемой частью его жизни.

- Устаивает.

У него не было причин и возможности отказаться. Перед ним стоял его спаситель и начальник в одном лице. К последнему он уважения не испытывал, но он был к нему привязан. Скорее всего, в высшей степени.

- Ви, сильно не нагружай свой багаж, это замедлит мой любимый мотоцикл.

Девушка, стоявшая рядом с потерявшим память Бенедиктом, была человеком, только недавно появившемся в его жизни. С момента их первой встречи в сознании Бенедикта она укоренилась как «человек, которого почему-то нельзя оставлять одну». Она была потрясающей Куклой Памяти. Если отбросить её наглость, она была невежественным ребёнком, не знавшим обычаев общества. Вначале он сомневался, что так похожий на машину человек сможет работать в сфере обслуживания, но в настоящий момент она была самой популярной фигурой Почтовой Компании CH.

- Действительно. Я оставлю минимум огнестрельного оружия. Кроме того, из-за протезов мой вес тоже значительно выше нормального человека, так что это увеличит нагрузку на мотоцикл Бенедикта.

Её прекрасный внешний вид всегда приковывал к себе взгляды окружающих, но в последнее время у него появилось ощущение, что её очарование выросло. Как будто в ней прошла зима, и наступила весна.

- В любом случае, даже если оружия окажется недостаточно, я буду с Бенедиктом, так что, вероятно, мне не придётся драться в случае возникновения чрезвычайной ситуации.

Иногда она слегка улыбалась.

Самый крупный инцидент из тех, что они недавно пережили, угон межконтинентального поезда, пришёл на в голову Бенедикту. Как и человек с повязкой на глазу, который обнял потерявшую руку Вайолет и ушёл.

Он не знал всего прошлого этих двоих, но потом Ходжинс рассказал ему историю в общем. Они были влюблены друг в друга. Но встречаться они могли лишь изредка, со слов Каттлеи, лишь в нерабочие дни. «Я рада за них» - посмеиваясь, проговорила она.

Но Бенедикт не считал это хорошим развитием событий.

Вероятно, поэтому в последнее время он не мог нормально смотреть на Вайолет. Он считал, что её обманул ещё больший старик, который удобно исчез и появился вновь.

Логично, что он волновался.

Бенедикт легонько стукнул не подозревающей о его чувствах Вайолет по лбу кончиками пальцев.

- Этого недостаточно; У тебя тяжеленная сумка. Старик, ты когда-нибудь поднимал сумку Ви? Если её повернуть, то она сгодится за дробящее оружие. Та ещё и под одеждой у неё тонна оружия.

Ходжинс скривился:

- Малышка Вайолет… ты что, на свою зарплату покупаешь оружие…?

- Их раздавали нам, ещё когда мы были в армии, но теперь мне ничего не остаётся, кроме как покупать его самой. В конце конов, пользоваться им мне можно только с разрешения президента. Я недавно купила дробовик на дальние дистанции. На деле я больше привыкла к булавам с широким размахом, однако… - возможно, из-за желания обзавестись большим оружием, Вайолет двигалась так, словно держала в руках настоящую булаву, пристально глядя на воображаемое оружие.

- Нет, нет, нет. Я всеми силами пытаюсь придать тебе милый вид, так что не бери с собой такие вещи, только если это необходимо.

- Погоди, погоди. Везти тебя с такой штукой станет ещё тяжелее.

Полностью обезоруженная мужчинами, говорящими в унисон, Вайолет сделала разочарованное выражение лица, словно обескураженная ими:

- Я хотела объяснить преимущества булавы, однако…

Вайолет не дали закончить объяснение, поскольку им нужно было торопиться. Попрощавшись с Ходжинсом и дежурившей у телефона Люкс, помахавшей им, Бенедикт и Вайолет покинули компанию.

Светловолосый дуэт поехал на мотоцикле.

Осень закончилась и сменилась зимой. В Лейденшафтлихе обычно не было снегопадов, но вот ледяной ветер – пожалуйста. Перчатки, шарфы, куртки с капюшоном – всё это несильно спасало от холода. У Бенедикта не было выбора, кроме как терпеть холодный ветер. Искусственные руки Вайолет тоже особым теплом не обладали. Единственное место, где чувствовалось тепло – это спина, к которой прижалась Вайолет. Он чувствовал её объятия сильнее, чем когда подвозил летом. Оставался лишь вопрос: было ли это из-за её хладнокровия или из-за её доверия к нему?

Почувствовав зуд, Бенедикт чихнул: «Апчхи!». Энергично разгоняя мотоцикл по бескрайней земле, он без особой на то причины завязал разговор:

- Холодно!

- Да.

- Ви, как твои протезы? Им ничего не будет от такого холода?

- Будет плохо, если стыки замёрзнут, но этого не произойдёт, если холод не будет экстремально сильным.

- Хм-м.

- Во время Континентальной Войны мы в основном бродили по северным землям, так что я знаю, как защитить себя от холода.

- Что ж, место, в которое мы направляемся – Лонтано – находится внутри Лейденшафтлиха, так что снега там быть не должно. Если погода, конечно, не подведёт. Также не будет никаких препятствий для выполнения моей работы по доставке.

- Да, это обнадёживает.

- Эй, не говори так.

- Почему нет? Климат стабильный. А тем, кто сказал, что не будет никаких препятствий для выполнения работы по доставке был ты, Бенедикт.

- Я не об этом; Просто ты со мной, а когда ты говоришь что-то подобное, мне кажется, что обязательно что-то пойдёт не так.

- Значит, погода испортится из-за того, что я про неё сказала?

Бенедикт понял, что брови Вайолет нахмурились, даже не глядя на неё. Он громко рассмеялся:

- Глупая. Ошибаешься. Я говорю так, потому что когда я с тобой, запросто может возникнуть какая-нибудь проблема. Если что-то пойдёт не так, мы можем хоть устроить перехват, однако… Лонтано – довольно большой город, и в нём много головорезов. У ярких городов много тёмных сторон.

- И что же может пойти не так из-за меня?

- Дай-ка подумать. Тебя как-то подобрал какой-то чудак, началась драка; на тебя напал бандит, началась драка; мотоцикл сломался, и мы застряли в каком-то поле. Так, что же ещё…? Я уже и не сосчитаю всего.

Словно протестуя, Вайолет заявила:

- Я не могу с этим согласиться. Бенедикт, ты тоже начал немало драк.

- Вот как? Может, зря тогда я объединился с тобой?

После короткой паузы Вайолет снова возразила – на часть о том, что объединение с Бенедиктом было «плохим» решением:

- Тоже не могу с этим согласиться… Возможно, мы действительно навлекаем на себя немало проблем. Однако мы можем с ними справиться. Мы… мы оба справимся, если что-то вновь пойдёт не так.

Было трудно сказать, о чём она думала, она вполне могла просто возражать по поводу плохой репутации своих собственных способностей. Тем не менее, Бенедикт почему-то воспринимал это как нечто иное.

- Хахах. – вырвалось у него.

Её дыхание за его спиной вырывалось белыми клубнями. Как будто только что вспомнив об этом, Вайолет добавила:

- Это относится к военному времени, а не к мирному, но… у нас было бы ещё меньше врагов, будь с нами Каттлея. – шепнула она и Бенедикт улыбнулся.

- Да, если бы она была с нами, нам действительно бы не было равных. – усмехнулся он.

Дорога до места назначения заняла пару часов.

Кукла Памяти и почтальон из Почтовой Компании CH прибыли в Лонтано. Это был небольшой по сравнению с Лейденом процветающий город. Дома в нём выстроились кругами, словно окружая старый замок, расположенный на вершине небольшого холма, простирающегося примерно на сто метров. Неподалёку протекала река с тем же названием, что и страна.

Этот старинный замок был известной достопримечательностью города. Клан, который раньше владел им, передал его городу, и тот сделал его туристическим местом с дешёвой входной платой. Этот замок снискал большую популярность у туристов, ведь его спроектировал известный архитектор.

Подобные города, имеющие культурную ценность, обычно заполонялись молодыми художниками. Лонтано не стал исключением из этого правила. В нём были художественные и исторические музеи, театры и рынок старинных книг, что сделало городской район таким, что ни один любитель подобных мест не смог бы обойти всё. Перед входом в городские ворота можно было наблюдать молодых людей, играющих на инструментах, а, пройдя немного дальше, и множество книжных магазинов. Около всех статуй и фонтанов было множество людей, делающих зарисовки. Это был город с великолепной структурой. Но мрачный, а заблудиться в нём, зайдя в не тот переулок, было легче лёгкого. Так же был небольшой квартал красных фонарей, который, несмотря на свои небольшие размеры, был куда более популярен среди людей, не интересующихся искусством.

- А теперь…

Бенедикт высадил Вайолет у въезда в город. Она пошла к клиенту, живущему в нём, а Бенедикт отправился развозить посылки, которые ему нужно было доставить по городу. Поэтому Ходжинс и отправил в город их вместе. Это было эффективнее, чем заставлять Вайолет тратиться на проезд в общественном транспорте, да и времени требовалось меньше. А после окончания работы они вернуться в Лейден, где их ждут отчёты и доставка писем.

Время было почти полдень, туристы постепенно собирались в оживлённую толпу.

- Где. Же. Его. Найти?

Небесно-голубые глаза Бенедикта рыскали в поисках места, где можно было бы встретиться после окончания работы. Там были банк, пекарня, сувенирный магазин и статуя обнажённой женщины с ребёнком на руках. В пекарне, похоже, было кафе, и люди явно наслаждались этим тёплым интерьером и свежеиспечённым хлебом.

- Нашёл. Ви, может, пекарня? Если кто-то закончит раньше, будет ждать здесь.

Вайолет коротко кивнула.

- Хочешь поесть хлеба?

- Очень. Там готовят очень вкусный хлеб. Жаль, мне никогда не удавалось заглянуть внутрь. Но он настолько вкусный, что для почтальонов доставлять этот хлеб – в порядке вещей. Особенно тот, что с плавленым сыром… Давай подарим его старику, как сувенир.

Услышав, как Бенедикт говорит о покупке сувенира, Вайолет моргнула:

- Хорошо. Но Бенедикт, что-то случилось? – этой реакцией она снова спросила, не сошёл ли он с ума.

- Ты сейчас ведёшь себя очень грубо по отношению ко мне, понимаешь?

- Прошу прощения… Так что-то случилось? – то, что Бенедикт покупал сувениры для Ходжинса исключительно по доброй воле, казалось Вайолет чем-то невероятным. Поэтому она решила, что с ним что-то не то.

В ответ на это Бенедикт слегка ударил Вайолет по макушке.

- Ничего не случилось! Ты просто не знаешь, но я иногда дарю старику сувениры! Даже Куклы Памяти покупают сувениры, если едут в какое-нибудь экзотическое место, верно? Здесь то же самое. Перед зарплатой старик довольно часто угощает меня едой и всем прочим… Ну, типа обеда.

- Президент Ходжинс склонен к особому обращению с Бенедиктом.

«Странно слышать это от той, с кем он обращается, как с дочерью» - подумал Бенедикт.

Поворачиваясь, он проговорил:

- Что ж, он дошёл до того, что подобрал человека с амнезией, вроде меня, и дал мне имя… Возможно, он и правда особенный для меня, а я для него.

Он озвучил это совершенно случайно.

- Вот как? – Вайолет, как обычно, вмешалась, что привело Бенедикта в чувства.

Не то чтобы он скрывал тот факт, что он потерял память, или что имя «Бенедикт» было дано ему Ходжинсом, но он никогда не говорил об этом со своими коллегами. Всё потому, что он до сих пор не мог нормально это объяснить. Он либо получал в ответ неприличные взгляды, либо выслушивал слова соболезнования в свой адрес. В любом случае, Бенедикт был из тех людей, кто в конечном итоге раздражал собеседника.

Теперь у него было имя и социальное положение. Он больше не был ничего не имеющим «Блю», и он не стыдился того, что жил именем цвета своих глаз.

«Интересно…»

Но он и не гордился этим.

«Интересно, как она отреагирует».

Она, конечно, не навела бы большой шумихи, но наверняка сказала бы что-нибудь раздражающе-удручающее. Обнимаемый неприятными чувствами, Бенедикт ждал её ответа.

Однако, как бы долго он ни ждал, реакции не последовало.

Их голубые глаза неоднократно обменивались взглядами. Воцарилось продолжительное молчание.

Наконец Вайолет слегка наклонила голову, как бы спрашивая: «Что-то не так?»

Бенедикт, не задумываясь, выпалил:

- Эй, может, скажешь что-нибудь по поводу моей амнезии?

Вайолет хлопнула золотыми ресницами.

- «Что-нибудь»…?

- Что-нибудь! Мы говорим об амнезии. Это ведь редкость, верно? – говорить такое ему было несколько неловко и жалко.

Значит ли это, что её не слишком интересовало его прошлое? Он чувствовал себя немного разочарованным.

- Неверно.

Следующие слова, что он услышал, изменили его восприятие.

- Это действительно необычно, но, судя по моему личному опыту, в этом нет ничего странного. – Вайолет как-то счастливо это сказала. – У меня тоже нет никаких воспоминаний о том, что было до определённого момента времени. Я тоже не умела говорить. Майор дал мне имя цветка. Бенедикт, а какое значение у твоего имени?

«Верно».

Похоже, амнезия Бенедикта не была чем-то необычным для Вайолет.

«Действительно».

Так называемая Вайолет Эвергарден тоже раньше была не человеком, а оружием, и в то время у неё не было имени. И об этом она говорила абсолютно спокойно. Она не стыдилась этого.

- Мы ведь говорим о Президенте Ходжинсе, он наверняка придал имени какое-то значение. Можно сказать, что нам двоим очень повезло, правда? Если бы я попала не к Майору, кто знает, где бы я сейчас была.

Во всяком случае, она думала об этом просто как о временах до встречи с человеком, которого она любила больше всего.

- Ох.

Вайолет, которая была невинна и которой действительно чего-то не хватало, выглядела одновременно опечаленной и радостной.

- Так что означает твоё имя?

- Я забыл!

- Тогда спросим у Президента Ходжинса, когда вернёмся. Я хочу знать.

- Нет, нет, нет! Не спрашивай! Так. Мне пора браться за доставку, а тебе пора к клиенту! Увидимся! – Бенедикт снова сел на мотоцикл и помахал Вайолет.

- Поняла. Оставлю вопрос с именем на потом.

- Какая же ты упёртая.

Они оба отправились на работу, каждый своей дорогой.

Бенедикт закончил с доставкой довольно быстро. Одному дому нужно было доставить посылку от матери, живущей в Лейдене, своему сыну, работающему в Лонтано. В три здания документы из офисов. И пять писем в дома. В случае отсутствия хозяев пришлось бы ещё немного поработать: забрать посылку с собой, либо спросить соседей о том, куда ушли владельцы, но он закончил раньше, чем предполагал, без необходимости в таких действиях.

Вскоре он вошёл в пекарню, где был раньше, сел на место, откуда можно было разглядеть улицу, и заказал кофе. Похоже, Вайолет ещё не завершила заказ.

«Что ж, тогда пока подберу сувенир».

Он не мог представить, как Вайолет с удовольствием выбирает подарок, а потому решил, что выбрать его в одиночку будет эффективнее. Подумав так, Бенедикт выбрал несколько изделий, опираясь на собственный вкус. По просьбе Бенедикта работник завернул хлеб.

- Это всё?

Почувствовав однотипность выбранных им товаров, Бенедикт наклонил шею.

- Хм… а что вы порекомендуете?

- Как насчёт пирога или торта? Ещё, хоть это и не хлеб, могу порекомендовать наше печенье. Некоторые люди приходят сюда исключительно за ним.

- Хм…

- Они популярны среди девушек. Да и упаковочные ленточки у них милые.

В голове Бенедикта всплыла только одна особа.

- Есть кое-кто, кому это понравится, но сейчас она далеко отсюда. Хорошо, беру.

Также он взял яблочный, а затем вернулся на своё место и спокойно допил кофе.

Взглянув на пакет, в который он попросил завернуть покупки, Бенедикт слегка задумался, а понравится ли подарок получателю. Он представил, как Ходжинс сначала немного удивляется, но затем медленно расплывается в улыбке и берёт в руки подарок. А потом говорит: «Спасибо, Бенедикт», на что тот отвечает: «Не за что». Он также был рад, покупая печенье для того, кто должен был его получить, но…

«Она сейчас чертовски далеко, хах».

На ум ему приходила девушка с тёмными волосами и фиолетовыми глазами, Каттлея Бодлер. Как и Бенедикт, она работала в Почтовой Компании CH со дня её основания. Она любила сладкое, плохо переносила невзгоды, была пугливой, хоть и выглядела смелой и бесстрашной, и в душе была ребёнком, чего нельзя было сказать по её внешности.

«Думаю, она не сильно обрадуется, если получит их от меня».

Они ссорились сразу же, как только видели друг друга. Это было обычным явлением в компании. Конечно, посмотрев на них, можно было легко понять, что ругаются они вовсе не из-за искренней ненависти друг к другу, однако…

«Интересно, ненавидит ли она меня?»

… признать этого сами для себя они не могли. Несмотря на то, что они работали в одной компании, занимались они разной работой, а потому пересекались они нечасто. Для них было в порядке вещей начинать новую ссору раз за разом, едва окончилась старая. Тем не менее, заканчивалось всегда всё тем, что они переставали ругаться, не в силах игнорировать друг друга, и поэтому Бенедикт решил порадовать её чем-нибудь.

«По крайней мере, я её не ненавижу».

Для Бенедикта нахождение на таком расстоянии с ней, человеком, которого по праву можно назвать новым видом человека, было довольно сложно.

«Просто у нас не очень хорошо идут дела. Я не могу относиться к ней, как к другим женщинам».

Поскольку он не имел опыта в настоящих романах, он понятия не имел, что это значит.

После того, как он поразмыслил над всем этим, он зевнул, выгнулся словно кошка и расслабился, при мысли об отгуле уже окончательно.

«Что-то я становлюсь немного сонным».

Поскольку он работал с самого утра, а его работа была закончена, сытный обед и мягкая тёплая комната заставили его веки сомкнуться. Его медленно одолевала сонливость, и он был не в состоянии ей противостоять. Внутри магазина благоухало, а разговоры людей вокруг убаюкивали. Элементы, составляющие эту спокойную атмосферу, понизили внимание Бенедикта.

«А… Совсем забыл про Ви…»

В голове Бенедикта всплыла златовласая девушка.

«Да ладно, это же она, так что она скоро меня найдёт».

Кафе было заполнено людьми. Тем не менее он думал, что, раз уж это она, она вскоре придёт сюда.

«Она… Найдёт меня».

После амнезии кого бы Бенедикт не спрашивал, никто его не знал.

«Ничего страшного, если я посплю, верно?»

Никто на него не смотрел.

Вероятно, Вайолет так и поступит. Подумав об этом, Бенедикт закрыл глаза. Он широко зевнул и заснул мёртвым сном. Сознание и мысли покинули его на полпути в страну грёз.

Называть это «сновидениями» было несколько неправильно. В его случае, это были фрагменты памяти, которые он в конечном итоге отключил. После выхода из мира грёз прошлое будет следовать за ним по пятам и мягко стучать ему по спине.

Фильм, в котором он почувствовал себя старым другом, возвращающимся издалека, заиграл в его голове. «С возвращением, мой друг, больше не помнящий своего имени» - говорилось в нём. Он снова и снова прокручивался в его голове.

Его воссоединение с другом по имени началось с ночного неба.

Была прекрасная ночь, когда взошла полная луна. Кусочки его памяти выползли из чрезвычайно, чрезвычайно тёмного места, и потому он был поражён ярким светом указанной луны и вздрогнул.

Под его ногами был песчаный пляж. Его ботинки были в грязи и крови. Тупая боль мучительно раздавалась по всему телу. Возможно, он получил серьёзную травму. Тем не менее, его ноги двигались, и он не обращал внимания на боль.

Его рука что-то держала. Что-то гладкое и маленькое, имеющее температуру тела.

Он обернулся. Это была маленькая девочка. У неё были светлые волосы, почти как у Бенедикта, но немного другого оттенка. Они были собраны в чёрную бархатную ленту.

Когда их взгляды встретились, она кивнула, как бы говоря: «Я в норме». Убедившись в этом, Бенедикт побежал быстрее. Он доверял девочке, следовавшей за ним.

В конце концов его взгляд устремился вперёд. Одинокая лодка колебалась на поверхности моря.

«Вот, мы сможем сбежать на этом» - подумал он.

Он не знал, от чего ни убегали. Однако, это было что-то достаточно пугающее, раз напугало его и заставило их бежать. Быть может, то был сильный человек, или же ситуация, в которой меньшинство было против большинства. Но проблема была не в этом.

Бенедикт обернулся и сказал: «Бы сбежим на этом».

Но имени он её не расслышал, словно стёр:

- …, ты идёшь?

Своего имени, сказанного другими, он тоже не слышал.

- Да. Я не брошу тебя. Мы закончим ————. Потому что это ———— способ. Без этого препарата ты ————.

Цвет её волос, глаз и губ – он видел их отрывками.

- Но… даже если ты ————, даже если я перестану узнавать в тебе свою младшую сестру, даже если ты перестанешь узнавать во мне своего старшего брата, всё в порядке. В конце концов, мы ведь брат и сестра.

Но он не видел её лица.

- Даже если мы забудем, я уверен, мы узнаем друг друга с первого взгляда.

Он не мог сказать, как выглядело её лицо. Оттенки её ленточки и глаз виднелись лишь урывисто.

- Правда ведь? Если мы вместе, даже если мы забудем, то сможем вспомнить друг друга столько раз, сколько понадобится. Если ты найдёшь мужчину, который тебе понравится, или что-то в этом роде, ты сможешь забыть и выбросить меня. Но до тех пор…

Оттенок её волос, её голос и интонация – только их он мог различить.

- … не отпускай мою руку, что бы ни случилось. Если отпустишь, мы точно всё забудем. – угрожающим тоном сказал Бенедикт из прошлого.

- Поняла, … .

Они сели в лодку и начали грести.

Наконец, всё закончилось тем, что он смотрел на лодку со дна океана. Это заставило его думать, что они потерпели неудачу.

Его тело вздрогнуло. Фильм, воспроизведённый в его голове, длился не более нескольких минут, но Бенедикт проснулся таким уставшим, словно после долгого путешествия.

С полуоткрытыми глазами он осмотрелся вокруг. Вайолет нигде не было. Он посмотрел на часы в магазине – не прошло и десяти минут с тех пор, как он заказал кофе.

Спокойно приподнявшись, он глотнул слегка холодного кофе. Сделав глоток, он стал неспособен прекратить пить – он пил его словно воду.

- Повторите. – попросил он, обратившись к одному из официантов. Он хотел, чтобы сонливость больше не настигла его.

«Ты видел это уже много раз и всё ещё боишься?»

Хотя всего секунду назад он думал, что ей не нужно приходить, сейчас он очень хотел увидеть эту прямолинейную девушку.

«Всё в порядке».

Он даже не понимал, что именно в порядке, но проговаривал это себе под нос.

«Всё в порядке».

И даже кивал.

«Я… в порядке. В порядке ведь?»

Но он не дал ответа на свой же вопрос.

Бенедикт усмехнулся. Он не был так взволнован даже в первый день работы наёмником.

Он вновь огляделся. Вокруг никто не вызывал опасений. Ничего не происходило. Конечно, он был на поле битвы с целью заработать денег и был брошен в пустыне совершенно голым, но сейчас всё стало мирно. Слишком мирно.

Однако Бенедикт не знал, что чем более мирными были времена, тем чаще возвращалась боль от шрамов.

«Разве я не ослаб с тех пор, как он подобрал меня?»

Как ни странно, душевные или физические раны неизлечимы. Их видимые части заживают. Однако этого недостаточно, и они легко возвращаются благодаря атмосфере, людям и вещам, причастным к травме. Эти шрамы будут вечно преследовать людей, как Луна, плывущая по небу. И они будут болеть.

Даже если само ранение продолжалось лишь мгновенье, шрам от него остаётся навсегда.

«Когда… я всё вспомню?»

Шрам от того, что он забыл человека, которого ему нельзя было забывать, заставлял сердце Бенедикта вредить самому себе. Если эти воспоминания он видел тысячи раз, то тысячи раз Бенедикт атаковал самого себя.

Не понимая, почему он так взволнован, он снова прокрутил эти воспоминания. Они в точности повторяли предыдущие. Со стороны видно, что для тех, кто знал о его обстоятельствах, всё было очевидно.

Принесённый кофе ему не хотелось пить в том тёплом месте, и Бенедикт решил, что будет ждать Вайолет перед магазином, у своего мотоцикла. Вдохнув морозной свежести, он немного успокоился. Чистейший ледяной воздух охладил его голову. Его тело тряслось, но это было из-за холода.

Внезапно Бенедикт обернулся – он почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд.

Там стояла коротковолосая блондинка с неестественным цветом волос, так что, скорее всего, это был парик. Пот чёрным плащом на ней было надето молочно-белое атласное платье. С виду она была той женщиной, которую мужчины в этом городе художников восхваляли. Зажав сигарету меж пальцев, она выпустила табачный дым из своих ярко-красных губ. Ей больше подошёл бы пейзаж внутри бара в окружении мужчин, но никак не фасад пекарни…

- Т-ты… - непреднамеренно бросила женщина. Её голос был хриплым.

Бенедикт посмотрел ей в глаза. Женщина вызывала у него странное чувство дежавю. Его шестое чувство шептало ему, что они где-то уже встречались.

Его взгляд неосознанно упал на её волосы. Если его сестра выросла, была ли эта женщина слишком стара для неё? Тем не менее, женщины могут внешне изменить возраст с помощью макияжа и одежды, да и ему почему-то было знакомо это лицо. Не следует ли ему отбрасывать вероятность того, что она была его младшей сестрой?

Вероятно, из-за того, что в глазах Бенедикта обострился блеск, женщина отступила на шаг, а затем выбросила сигарету. Она начала медленно пятиться назад.

- Эй. – когда Бенедикт заметил это, он оставил свой мотоцикл и позвал её. – Эй, подожди.

Он догнал женщину и схватил её руку. Она попыталась освободиться, но не смогла. От неё пахло тошнотворно-сладкими духами, и Бенедикту показалось, что он вот-вот задохнётся.

- Пусти!

- Ты знаешь меня, верно?

- Нет!

- Знаешь ведь, знаешь?! Нет, я… я…!

«Почему-то мне кажется, что я знаю тебя».

- Ты… ты…

Возможно, он делал поспешные выводы. Ему было не страшно нарваться на недопонимание, но, если это всё же не так, он, конечно, не хотел терять такую информацию по ошибке.

- Ты… моя… младшая сестра?

От этого вопроса женщина прикрыла рот обеими руками.

                                                                                                               II

Обратная дорога выдалась слишком уж тихой.

Закончив работу, Вайолет окликнула Бенедикта, стоявшего на улице. Он отреагировал спустя несколько секунд, а выглядел он так, словно увидел приведение. Она заметила, что руки его были пусты, хоть он и сказал, что купит Ходжинсу сувенир. Они зашли в магазин, чтобы купить обещанный подарок, и, поскольку Бенедикт ничего не сказал, работника поблагодарила Вайолет.

Даже когда она сказала ему: «Ну, поедем домой», садясь на заднее сиденье, они не могли поехать. И даже когда мотоцикл, наконец, завёлся, он заглох спустя минуту.

- Ви, это моя вина. Я… чувствую себя просто ужасно. Я могу попасть в аварию и поранить тебя.

Вайолет не спрашивала, случилось ли что-то. Поскольку у него было бледное лицо, Вайолет пересела на водительское место со словами: «Тогда поведу я». Она научилась ездить на лошадях и транспортных средствах ещё во время войны. Хотя с тех пор немало воды утекло, она была уверена, что справится.

- Бенедикт, так ты можешь упасть, держись крепче.

- Виноват…

- Если тебя укачивает, я остановлюсь, просто скажи.

- Ааа. У меня так сильно болит голова. Могу я… ненадолго закрыть глаза?

- Хорошо.

Сказав это, Вайолет посмотрела на небо. Дело близилось к ночи, и небо затянулось облаками, но дождь или снег не предвиделись.

Бенедикт ужасно редко приносил извинения. Также было довольно странно, что Бенедикта совершенно не смутил тот факт, что Вайолет заменит его в качестве водителя. Он просто хранил молчание всю поездку, держась за девушку моложе его и сидел на заднем сиденье. Если бы таким его увидели сотрудники Почтовой Компании CH, это было бы сочтено за какое-нибудь ЧП.

Конечно, Вайолет Эвергарден тоже это понимала.

Каким бы уставшим, каким бы сонным он ни был, этот человек никогда и никому бы не позволил водить его любимый байк. Это был его личный мотоцикл, подаренный ему Клаудией Ходжинсом.

Вайолет начала разговор:

- Бенедикт, ты разговаривал с кем-нибудь до того, как я пришла?

- Да.

- У меня хороший слух.

- Хах, ты прямо как дикий зверь.

- «Я хочу сбежать отсюда», «Выиграй мне время», «Помоги мне» - и тому подобное?

Вайолет не умела разговаривать, как большинство людей, и поэтому она не знала, как с ним правильно говорить.

- Это не имеет к тебе никакого отношения. – холодно ответил Бенедикт голосом, словно отталкивающим её.

На этом их разговор оборвался и вновь опустилась тишина.

Вайолет задумалась. Она почти никогда не вкладывала усилий в разговоры. Если ей скажут не говорить, она не будет говорить. Зададут вопрос – ответит. Спросит, что необходимо. Вот какого типа разговоры были привычны. По крайней мере, для неё.

Однако повзрослевшая Вайолет понимала, что так быть не может.

Она вновь заговорила:

- Эта женщина назвала тебя своим братом, Бенедикт, но у тебя ведь амнезия? Это твоя младшая сестра? Вернее… у тебя действительно есть младшая сестра?

- Где ты услышала?

- Я наблюдала за вами со стороны. От президента Ходжинса я узнала, что никто не должен вмешиваться в отношения между мужчиной и женщиной, поэтому я ждала и присматривала за вами, чтобы в случае чего выйти.

- Ох уж этот старик… Кстати, это называется «подслушивать».

- Это была младшая сестра? Когда вы были рядом, мне показалось…

Мотоцикл наехал на кочку, пока она говорила. Они подпрыгнули и вновь плавно поехали.

- Мне она не показалась твоей младшей сестрой. Это всего лишь моё предположение, но я думаю, что на старше тебя. К тому же, у тебя амнезия, поэтому, даже если у тебя есть младшая сестра, живущая вдали от тебя, разве нужно проводить расследования, если ты её не помнишь? – Вайолет была слишком безразлична. Она без какого-либо сострадания или любопытства выложила все свои доводы, не заботясь о том, что подумает Бенедикт.

- Замолчи! Ты этого не знаешь! Она может ей быть! – Бенедикт стукнул кулаком по спине Вайолет. – У меня есть младшая сестра! У меня есть воспоминания о ней! Это единственное, в чём я определённо, определённо, определённо, определённо уверен!

- Почему? У тебя же нет воспоминания.

- Но я уверен!

- Почему?

Когда его спросили об этом, ему ничего не оставалось, кроме как говорить сентиментально.

- Потому что я чувствую, что люблю её!

Вайолет сухо сглотнула при слове «люблю».

- Она остаётся во мне! Даже если я её не помню, она со мной!

Это было неловко и глупо.

- Это единственное, что определённо точно не ложь!

Обычно он никогда не говорил о любви, но сейчас отчаянно к ней прибегал.

«Мы держались за руки в темноте. Единственным доказательством того, что мы живы, была температура нашего тела. Когда она говорила, что напугана, я отвечал: «Всё в порядке», «Твой Большой Братик что-нибудь придумает» - говорил я ей. Моя младшая сестра полагалась на меня, и поэтому я набрался смелости от чувства того, что на меня можно положиться. Да, я был старшим братом. Без меня она никуда, поэтому я должен продолжать жить».

- У меня была сестра, и хоть я этого не понимаю, но я защищал её! Я думал о её защите, несмотря ни на что, несмотря ни на что…! Я не знаю, почему так живу…! Память – у меня её нет!

«Но я не помнил. Не знал».

- Защищал от чего…?

«Кто-то сломал меня? Или же я сломался сам? Я не знаю».

- Я не знаю! От чего угодно… Это… Это для меня не важно! Меня не волнует, как я тогда жил… У меня должна быть сестра, и то, что её здесь нет, для меня проблема! Когда я проснулся, сестры рядом уже не было; Я превратился в идиота, который ничего не знает ни о себе, ни о своей сестре. У меня ничего нет! Но…!

«Я не знаю. Но…»

- Но у меня определённо точно… есть младшая сестра!

«Она определённо существовала. Если я когда-нибудь встречу её, то точно узнаю. Даже если бы забыл её, даже если бы не мог её вспомнить, я бы узнал её, лишь увидев. И я надеялся, что то же справедливо и для неё».

Он жил с этой мыслью, словно с молитвой.

- Эта женщина сказала, что знает меня… Я тоже… Что откуда-т её помню. Я не знаю, сестра она мне или же нет. Но даже если это не она… когда придёт время, я не хочу сожалеть!

Сказав это, Бенедикт ударился лицом о спину Вайолет от того, что мотоцикл внезапно остановился. Нос Бенедикта, ни слишком высокий, ни слишком низкий, был разбит, и он некоторое время чувствовал сильную боль.

Вайолет, водитель и причина его боли, обернулась и протянула ему руку. Они были настолько близко, что её золотые волосы на фоне красного неба, касались его носа. Вайолет схватила Бенедикта за плечо, как бы говоря ему: «Не убегай».

- Бенедикт.

Её глаза – её голубые глаза – пронзили его, словно лезвие.

- Пожалуйста, послушай. Я уже говорила тебе, что я тоже сирота, что меня подобрали и вырастили, и что я не знаю, кто мои родители, верно? По собственному опыту могу сказать, что люди, которые «склонны полагаться на свои воспоминания», будут контактировать с бродягами, у которых на уме непростительные вещи. Не один и не два человека приглашали меня в темноту, утверждая, что знают меня и предлагая обсудить это подробно.

Вайолет Эвергарден, отчаянно пытающаяся донести свою мысль до собеседника, была столь же необычна, как и Бенедикт, доверивший кому-то свой любимый байк.

- Когда я была солдатом, Майор всегда принимал на себя всю тяжесть этого и защищал меня.

Именно поэтому Бенедикт не мог её остановить.

- Когда я росла, меня чуть не убила сектантская организация, утверждающая, что я не человек, а полубог. Я ничего не знаю о своём прошлом, поэтому даже от этих слов я ловлю себя на мысли, что они могут быть правдой. Бенедикт, разве ты не такой же? Наверное, много женщин знают тебя. Женщины, с которым и ты встречался или проводил ночь, ты до сих пор помнишь каждую из них? Вы с президентом Ходжинсом похожи. В прошлом президент Ходжинс приходил в мою больничную палату, много болтая и выливая свои сожаления. Ты никогда не делал ничего подобного? Даже если отбросить вероятность быть обманутым этой дамой… если ты всё ещё думаешь, что бы что-то сделать…

Слова Вайолет вовсе не были нежными.

- Бенедикт.

Однако она делала всё, что в её силах.

- Бенедикт, тебе нужна огневая поодержка?

Она пыталась сделал всё, что могла.

- Я не знаю… друзья мы с тобой или нет. Люкс, кажется, не против быть моим другом. Каттлея тоже называет меня подругой. Но насчёт тебя, Бенедикт, я не знаю. Мы проводим много времени вместе, но даже сейчас я не могу точно сказать, что значит быть друзьями. Для меня люди, сказавшие мне, что я их друг, мои друзья.

Между ними было время, проведённое вместе. С того момента, как они впервые встретились, они построили доверительные отношения.

- Поэтому, даже если ты мне не друг, если тебя что-то беспокоит…

Так же, как и забытая забота к своей младшей сестре, для Бенедикта это было нечто драгоценное.

- Нет, независимо от определения наших отношений, я… Если есть что-то, что заставляет тебя быть таким… и если это… враг, с которым я должна сражаться…

Даже не имея прошлого, Бенедикт имел настоящее.

- … тогда я буду сражаться всем, что у меня есть.

У него был союзник по имени Вайолет Эвергарден.

Под сумеречным небом молодой дуэт принял одно решение.

                                                                                                                  III

- У-у, у-у, у-у. – тихий шёпот птиц сделал ночь чем-то жутким.

Вечера в Лонтано походили на вечера в городах без ночи, где огни баров не выключались даже в сумерках. В таком блистательном месте требовались привлекающие внимание здания, высококачественный алкоголь и красивые девушки. Пока мужчины не спят, девушки, нанятые для их развлечения, тоже не отдыхают.

 Из бара, в котором ещё горел света, вышла одинокая женщина, одетая в чёрный плащ, который почти сливался с ночной темнотой. Она было очаровательной блондинкой.

- Куда ты идёшь? – спросил человек, стоявший у входа в бар, кинув не неё свирепый взгляд.

Женщина показала ему пустую коробку из-под табака, принадлежавшую постоянному посетителю бара.

- За сигаретами.

Женщины, работавшие в баре, должны были отчитываться о каждом своём шаге. Их можно было даже назвать товаром, вот только они могли сами ходить.

Если они куда-то исчезнут, с ними исчезнет и бизнес.

- Магазин Линды всё ещё открыт. Мне сказали пойти и купить ещё. Если не поторопишься и не отпустишь меня, тебя отчитают.

Она говорила грубо, но тело её дрожало. Мужчина осмотрел её с головы до ног.

- Сейчас уже ночь, я сам схожу. Не могу отпустить тебя одну.

- Но я хочу немного побыть на улице.

- Ты что, снова собираешься сбежать? Тебя ведь уже чуть не убили. Если после этого ты ещё не научилась на собственном горьком опыте, то ты идиотка. Пока не заплатишь долги, ты просто обычная собственность, скот.

Губы женщины задрожали, когда её назвали «скотом».

- Это не мой долг.

- А, точно, он твоего мужчины. Он худший из ублюдков. Продаёт женщин с континента, на который даже не ступал.

- Мне плевать на него.

- Даже если он больше к тебе не приходит, ты сама навлекла на себя эту участь. А моя работа следить за тобой. Не думай о глупостях… В конце концов, бить женщин – не моя работа.

Женщина сунула ему пустую коробку из-под табака, словно желая всучить её ему.

- Меня действительно попросили купить сигарет. Если думаешь, что я вру, спроси об этом внутри. Если не веришь мне, сходи со мной. Тогда я смогу немного подышать воздухом, а тебе не придётся беспокоиться, что я сбегу. Договорились?

Мужчина щёлкнул языком, но, похоже, подчинился. Он попросил другого сотрудника занять его пост.

- Если задержишься…

Женщина напряжённо ждала окончания разговора. В конечном итоге, они вдвоём пошли по мощёной дороге, освещённой уличными фонарями.

Женщина наблюдала за мужчиной. Она работала здесь из-за того, что её продал человек, в которого она когда-то была влюблена. Ей казалось, что этого мужчину по какой-то причине тоже заставляли работать в этом магазине. Она могла ошибаться.

Даже если это и было так, в нынешней ситуации у неё не было сострадания к другим. Если она хотела вырваться из своего нынешнего состояния, в котором, как сказал мужчина, виновата она сама…

- Ну и мороз… Тебе не холодно?

… она должна действовать самостоятельно. Даже если ей нужно было полагаться на чужую помощь, план она составила сама.

Уже виднелись огни табачного магазина. Ещё немного, и они его достигнут.

«Пожалуйста, пожалуйста, Боже, помоги мне».

- Можешь выкурить одну сигарету, но возвращаемся сразу же, как закончишь.

«Помоги мне, помоги!»

Причина, по которой женщина зажмурилась, заключалась в том, чтобы передать своё желание Богу, находящемуся где-то там. Хотя, она в любом случае наверняка бы закрыла глаза.

Это произошло потому, что кто-то внезапно выбежал из переулка и прошептал:

- Йо, здесь же место встречи?

Поскольку автор этих слов был ростом намного ниже мужчины, удар пришёлся на нижнюю область. Узнав лицо человека, что ударил мужчину, женщина произнесла:

- П-постой! Он не враг!

Некоторое время назад она совершенно не заботилась о других, но, когда вживую увидела, что с людьми происходит нечто ужасное, это чувство улетучилось. Возможно, прислушавшись к просьбе, появившийся внезапно парень взял её за руку и исчез в переулке, из которого вышел.

Золотые волосы парня, бегущего перед ней, отчётливо виднелись даже в ночном переулке без света. В отличие от её парика, его волосы были настоящими и имели песочно-русый цвет.

- Б-большой Братик. – с восторгом в голосе проговорила женщина.

Однако взамен получила лишь это: «Помолчи; лучше беги быстрее». На бегу парень – Бенедикт Блю – прищёлкнул языком и, поскольку женщина медленно бежала, силой потащил её вперёд.

С ноги женщины соскользнула туфля. Она была на высоком каблуке, потому что мужчин завораживали её ноги. Они не подходили для бега.

- Моя туфля!

- Лучше сними вторую!

Когда на неё крикнули, женщина сделала так, как ей сказали, и, плача, сняла вторую туфлю. Они сверкали серебром, и женщина их очень любила, но в данный момент ей было не до красоты. Она продолжала бежать изо всех сил.

- Э-эй. П-почему… ты так холоден со мной? Ты ведь помогаешь мне. В конце концов, я ведь твоя сестра.

На этот вопрос Бенедикт разочарованно ответил: «А, об этом: это было недопонимание».

Сняв туфлю, она побежала ещё быстрее и нагнала того, кто тянул её за руку. «А?» - контрастируя с происходящими событиями, её голос стал прежним.

- Я вроде как думал, что видел тебя раньше… но моя коллега сказала мне прошерстить свои воспоминания, и когда я попытался это сделать, ты была там. Я знал тебя, но ты не моя сестра.

Тишина.

- Это ведь ты украла все мои вещи и выбросила в пустыню Инкар-уси, верно?

Снова тишина.

- Я помню, как спал с прекрасной девушкой. Но я не помню её лица. Но эти… фальшиво выглядящие светлые волосы… запутавшиеся у меня в пальцах; только они и остались в моей памяти. Я ведь был безумно пьян? К тому моменту я заработал немалую сумму денег, так что, думаю, тогда я был самоуверен.

Женщина попыталась остановиться, но Бенедикт силой потянул её за собой.

- Не стой, беги!

- Не хочу! Ты просто сделаешь меня своей? Я не хочу быть больше ничьей! Ненавижу мужчин! Я не хочу, чтобы меня кто-то использовал! Я хочу вернуться на родину!

На глаза женщины навернулись слёзы, но Бенедикт был не из тех, кто колеблется от такого. Он схватил женщину за воротник и по инерции ударился об неё головой.

Они корчились от боли.

- Вот почему я сказал, что верну тебя обратно! Кому ты вообще сдалась, дура?! И не думай, что я тебя простил! Если бы меня не подобрал чертовски хороший парень, я бы давно тебя убил!

- Если ты раскрыл мою ложь, то почему…?! Я притворилась твоей сестрой и просила забрать меня, помнишь?!

- Я же только что сказал тебе! Благодаря тому, что ты бросила меня в пустые, я стал самым счастливым на свете! Если бы я не встретил там того парня, у меня не было бы даже имени, я бы спал где-нибудь с женщинами и просыпался совершенно разбитым! Но в итоге я смог начать жизнь с чистого листа, словно и не встречая такую дерьмовую особу, как ты! Так уж просто получилось, что ты чуть не обвела меня вокруг пальца, а мне захотелось тебя спасти! Вот и всё! Но имей в виду, что я ненавижу тебя! Когда я помогу тебе выбраться, будь осторожна на ночных дорогах!

После того, как Бенедикт выговорился, он вновь заставил женщину бежать. Она не могла поверить в это. До сих пор она рассказывала бесчисленному количеству своих клиентов о своей истории и пыталась получить у них помощь. Однако у неё никого не было.

- У тебя ужасный вид, а. Хотя, я выгляжу не лучше.

У неё никого не было.

- Я перенёс амнезию. У меня была младшая сестра… но я не могу вспомнить её.

У неё никого не было.

- Эй, твои волосы напоминают мне о моей сестре; можно погладить?

У неё никого не было.

- Я заплачу тебе, если останешься до утра, так что побудь здесь. Прошло много времени с тех пор, как я в последний раз был не одинок.

У неё никого не было, поэтому она думала, что можно обманывать кого-угодно.

Её слёзы текли непрерывно. Они текли вниз, скатываясь по рту и носу. Ей было тяжело дышать, но, несмотря на это, она должна была сказать.

- Прости! – рыдая, она извинилась перед Бенедиктом.

- Ааа?!

- Прости, что обманула тебя! Прости за оба раза!

- Замолчи! Я же сказал, что не прощу тебя! Ни за один из этих раз! Я не прощу тебя до конца своей жизни!

- Н-но, прости! Прости что назвалась твоей сестрой!

Сзади раздались выстрелы. Скорее всего, это за ними. Бенедикт обернулся, но продолжал бежать, не обращая на это внимания.

- Это за нами!

Бенедикт уже отвечал ей «Замолчи» так же легко, как и дышал.

Пули свистели перед ними, но, тем не менее, интенсивная по началу стрельба постепенно уменьшалась, когда они прошли через переулок. В качестве отвлекающего манёвра Бенедикт выстрелил через плечо, но он не намеревался в кого-либо попасть.

Когда они достигли конца переулка, Бенедикт до конца открыл полуоткрытый канализационный люк. «Прыгай!» - сказал он и толкнул туда женщину. Он услышал её крик, но посмотрев вниз, понял, что было не так уж и высоко. Прежде, чем самому спуститься, он посмотрел в определённом направлении.

- Ви…

Перед ним всплыл товарищ, обещавший поразить его врагов всей своей мощью.

                                                                                                        IV

Она была на вершине дерева вдали от Бенедикта и женщины. Вайолет Эвергарден, стрелявшая в группу преследовавших их людей, прицелилась, как только убедилась, что в них стреляли. Она прицелилась и нажала на спусковой крючок. Пуля по идеальной траектории прошла мимо Бенедикта и женщины и попала прямо в оружие врагов.

Осознав, что его собственное оружие кто-то выбил, мужчина, который произвёл первый выстрел, удивлённо сказал: «Ты шутишь, да?»

Пока он был в шоке, невидимый снайпер продолжал свою атаку. Один из них попытался прицелиться и выстрелить в спину отстававшей женщине, но его оружие было уничтожено ещё до того, как он выстрелил.

- Думайте, прежде чем стрелять! Мы под прицелом! – крикнул другой, но в такую тьму в ночном переулке паника от того, что кто-то стреляет в них, заставила мужчин потерять рассудок.

- БЕРЕГИИИИСЬ!

Легенда о полях сражений, неизвестная тем, кто жил в городах, превращавших женщин в пищу, сводила их сума. Они слепо смотрели в небо и стреляли наугад. Некоторые пули летели в направлении Вайолет, но даже близко её не касались.

Оружие имело, что называется, «эффективную дистанцию поражения». Оружие, которое использовали нападавшие, не подходило для стрельбы на дальние дистанции. Всё также зависело от навыков стреляющего человека, так что, даже если им выдать такое же оружие, разница будет хорошо заметна.

Из снайперской винтовки со своего места на дереве, которое нападавшие совершенно не могли видеть, Вайолет целилась в них. «Цель захвачена… Огонь».

Раздавались звуки выстрелов.

Издалека она могла видеть, как чей-то пистолет выпал из рук. «Огонь, удар». Она работала молча и быстро, как будто для неё это было очень просто. «Огонь, удар, огонь».

Было совершенно нормально, если бы её лицо исказилось от боли от отдачи.

«Огонь».

Однако лицо Вайолет не выражало эмоций.

«Огонь».

В конце концов, когда всё стихло, Вайолет, глубоко вздохнув, прекратила стрельбу и спустилась с дерева. Кажется, дальнобойное оружие, которое она недавно приобрела на свою зарплату, верно ей послужило.

После оказания «огневой поддержки» в прямом смысле этого слова она немедленно покинула это место.

                                                                                                             V

Ночная перестрелка, произошедшая в городе Лонтано, переросла в гораздо более масштабное событие, чем предполагал Бенедикт. Ситуация дошла до того, что была отправлена военная полиция. Так получилось, что не только женщина, спасённая Бенедиктом, покинула город, но и нападавшие люди под покровом ночи в суматохе смешались с толпой и тоже покинули город, но этого Бенедикт и Вайолет уже не знали.

После побега прошло несколько часов.

- Ауч!

- Замолчи! Поторопись и надень их! – Бенедикт снял свои ботинки и бросил их женщине в лицо.

Сетуя на то, что он бросает в неё ботинки, женщина надела их. Она бегала всю ночь, так что её ноги были ранены и все в крови. Боль была сильной, но радость от того, что ей удалось сбежать, перекрывала боль. Кроме того, когда она надела предложенную обувь, хоть та и была ей большой, ходить стало куда легче.

Бенедикт оказался босым. У него были раны по всему телу, а одежда была изорвана.

- Но зачем?

- Замолчи… хватит задавать столько вопросов.

- Но, просто… мне всё ещё интересно, почему. До сих пор никто мне не помогал, так что для меня это очень странно.

Бенедикт вспомнил лицо Клаудии Ходжинса, его добродушного работодателя и спасителя. Он тоже подарил Бенедикту одежду и обувь, когда у того её не было.

«Сдаётся мне, я его тоже спрашивал, почему».

Люди, к которым никогда не относились по-доброму, сочли бы такой благородный акт за нечто ужасное. Они были твёрдо уверены, что если к ним кто-то обращается, то несомненно либо чтобы сделать выговор, либо чтобы оскорбить.

- Я же тебе уже говорил, верно? Потому что меня подобрал один хороший человек. Вот почему. – на его лице проступила лёгкая улыбка.

- Бенедикт.

Когда его окликнули, Бенедикт повернулся.

Там, с листьями на голове, стоял человек, который помог им, Вайолет Эвергарден. Она протягивала билеты на первый утренний поезд, который скоро должен был отправляться. «Ещё возьми это» - вместе с билетом она преподнесла женщине пакет со свежеиспечённым хлебом, скорее всего купленным в соседней лавке.

Женщина смотрела то на хлеб, то на Вайолет, и на её глазах проступили слёзы.

- Спасибо.

- Не за что. Будь осторожна…

- Тебе было совершенно необязательно этого делать… Спасибо огромное.

- Нет, я должна была. В конце концов, я была его «огневой поддержкой».

Услышав это, Бенедикт громко рассмеялся. Когда она изъявила готовность стать его «огневой поддержкой», он думал, что она просто протянет ему руку помощи, но он и представить не мог, что она это имела в виду буквально.

Поскольку значение этого слова понимали только Вайолет и Бенедикт, женщина наклонила шею.

- Бенедикт… тебе тоже.

- «Мистер» Бенедикт.

- Мистер Бенедикт, тебе тоже огромное спасибо…!

- Ага, помни, будь осторожна на ночных дорогах. – ответил Бенедикт с нотками угрозы в голосе.

Время отправления ещё не пришло. Они вдвоём решили оставить женщину там и разойтись. Сказав «до встречи», они пошли прочь.

- Э-эм, Мистер Бенедикт! – вероятно, ей ещё было что сказать. Когда Бенедикт обернулся, женщина улыбалась, её светлые волосы развевались на утреннем ветру. – Понимаешь, у меня был старший брат… Я не видела его уже много лет, и поэтому не могу вспомнить его, но когда я была ребёнком, то называла его «Большим Братиком»… и я испытала те старые чувства, когда называла тебя так.

- И что?

- Если бы я была твоей младшей сестрой, то определённо бы искала такого старшего брата, как ты, по всему миру!

- Но ты не она.

- Верно, но однажды, я уверена…!

«Однажды ты найдёшь её» - слабо улыбнулась она.

В этот момент небесно-голубые глаза Бенедикта широко распахнулись. Неописуемое, странное чувство пронеслось по его телу. Если бы воспоминания были не только в сознании, но и могли бы выражаться в физическом мире от какого-нибудь катализатора, то они бы определённо были именно такими. Бенедикта словно ударило током.

Женщина, махая, продолжала улыбаться. Он не сказал ей замолчать.

- Глу~пая. – его голос дрожал. Повернувшись, Бенедикт пошёл дальше.

Вайолет пошла за ним.

«Аах, я…»

Его взгляд был затуманен.

«Почему? Почему я думал, что она моя младшая сестра?»

Теперь он мог уверенно сказать. Она совершенно точно не была его сестрой. Во-первых, хотя у них обоих был светлый цвет волос, но оттенки были совершенно разными, и хотя его сестра тоже была красивой, она и эта женщина были совсем друг на друга не похожи.

- Бенедикт?

Да, его сестра не была такой похотливой красавицей, её внешность была переменчивой. У неё были красивый голос и хорошие манеры, и она была не из тех людей, что будут называть незнакомцев на «ты».

- Бенедикт, пожалуйста, подожди.

Начнём с того, что она редко называла его «Большим Братиком» - в основном по имени. Этого имени он не помнил, но помнил тот факт.

- Бенедикт, ты споткнёшься, если будешь так ходить.

«Ааа, после всего… после всего этого…»

- Бенедикт, почему ты плачешь?

После всего этого он был просто обязан вспомнить свою младшую сестру, хотя бы из-за улыбки женщины, сбившей его с ног.

_ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _

С возвращением, мой друг, больше не знающий своего имени.

_ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _

                                                                          VI

«Она была плаксивой и пугливой. Она всегда пряталась за моей спиной и шла за мной по пятам. Больше всего мне нравилось, когда она бросалась в мою сторону, заметив меня. Пот почему я иногда специально заставлял её искать меня. Время, проведённое с ней, были прекрасно, а без неё – ужасно».

У меня была младшая сестра. Она была там всё это время. Это точно.

В моём самом старом воспоминании она была рядом со мной. Когда мы проснулись, было очень холодно. Мы были в месте, похожем на каменную башню. Она была ближе всех ко мне и тоже дрожала. Взрослые на дали нам одеял, поэтому нам приходилось согреваться, прижимаясь друг к другу. Когда я спросил: «Ещё раз, кто ты?», её лицо выглядело так, будто она вот-вот заплачет. Она ответила: «Не забывай меня».

Позже мне сказали, что она моя младшая сестра, и я подумал: «Точно». Она сказала, что я в плачевном состоянии, что я чуть не умер от травмы головы, которую, по-видимому, заработал сам. Мне хотелось умереть. Меня бы выкинули, если бы я ещё раз сошёл с ума. Вот почему она со слезами на глазах умоляла меня оставаться в здравом уме.

Моя сестра помнила намного больше, чем я. На самом деле, мы не были родом из того места, и у нас когда-то была семья. Но там люди мало-помалу всё забывали. Когда я спросил, уверена ли она в том, что я её старший брат, она ответила утвердительно. Тогда я спросил её: «Ты ведь тоже что-то забываешь, верно? Откуда ты знаешь. Точно, откуда ты можешь это знать?». В ответ на это она заплакала ещё сильнее: «Во мне осталось чувство любви, поэтому мы семья». У неё был сильный характер, но после этих слов я решил, что просто должен защитить свою сестру.

Взрослые называли башню «домом». «Дом» заставлял маленьких детей выполнять взрослую работу. Она была различной, от доставки вещей, до такой, на которой тебя могли убить. Тем, кто хорошо работал, давали более ответственные поручения. Кажется, из-за них я и сошёл с ума. Если кто-то не справлялся со своими обязанностями, их младшего брата, младшую сестру, старшего брата или старшую сестру убивали. Люди, которые знали и любили нас, были заложниками. Это действительно сводит людей с ума.

«Дом» был похож на небольшую военную часть. Нас всегда направляли в разные места. По словам взрослых, в «доме» работали множество сотрудников. Они с нуля готовили кадры, способные выдерживать любые боевые задачи. По какой-то причине они ежедневно пичкали меня различными лекарствами.

Моя сестра, я и другие дети, которые многого не помнили, очевидно, были подготовленными кадрами. Судя по тому, что мне сказала моя младшая сестра, в этой кучке детей я был наиболее подходящим для выполнения этой работы. Похоже, я принимал больше всего лекарств, поэтому я очень многое забывал.

Могут ли люди быть созданы с нуля, если заставить их всё забыть? Даже если и так, смогут ли они после этого стать сильными и ценными кадрами? Ответами были «да» и «нет», но можно быть сказать и то, и другое.

Мы бы сошли с ума от одного только размышления и быстро стали бы самоубийцами. В солдатах, которых нельзя было долго использовать, не было никакого смысла. Я, наверное, сошёл с ума, но ради сестры притворялся нормальным.

Взрослые говорили, что наймут нас, когда мы вырастем. Но на тот момент мы были лишь домашним скотом.

Казалось, что наблюдавшие за нами взрослые раньше жили так же, как и мы. «Разве они не идиоты» - думал я. Они ничего не поняли даже после того, как сами прошли через это.

Я решил, что лучше сбежать, чем стать взрослым в этом аду. Моя сестра плакала. Если мы попытаемся сбежать, взрослые обязательно придут нас убить.

Желание умереть всегда было во мне, и если бы я всё равно собирался умереть, то хотел бы сделать это за свою сестру. Люди, делавшие с ней то, чего она вовсе не хотела, были дерьмом. Я хотел всех их убить.

Она была единственной радостью в этом мире. Не знаю, действительно ли она была моей сестрой, но даже если у нас чисто случайно были одинаковые волосы и цвет глаз, она была для меня всех. Она была тем, кого я больше всего на свете хотел защитить. И хотя она была всем, что у меня есть…

«Твой Большой Братик защитит тебя, …, хорошо?»

И хотя она была всем, что у меня есть… Я не смог её освободить.

Слёзы полились из глаз Бенедикта.

«Дерьмо…»

Слёзы не переставали лить и, не оставляя после себя ничего, впитывались в землю и больше никогда не возвращались. Они никогда уже не вернутся в глаза, из которых выпали. Точно так же важный человек, который исчез из жизни Бенедикта, наверняка больше не вернётся.

«Жизнь… дерьмо».

Его воспоминания были о том, как он взял её за руку посреди ночи, убежал и, наконец, наблюдал за лодкой со дна моря. Как бы она, такая юная, выжила одна? Неужели её подобрал какой-то добросердечный человек? Неужели его сестра, напичканная различными лекарствами, смогла выжить, забыв о нём и о самой себе? Хорошо ли она жила где-то под этим небом, не имея возможности видеть его?

Но это была всего лишь сказка.

Казалось, что мир наполнен счастливыми историями, но на самом деле их было очень мало. Истории и реальная жизнь были…

«Мне не нужна была такая жизнь».

Жизнь Бенедикта имела вкус моря – она была солёной и непригодной для питься. Так было и сейчас. Капли слёз текли по его щекам, перекатывались на губы и стекали с подбородка. Прошлое преследовало и душило его, чтобы убить от печали. Ему хотелось кричать и разрыдаться, спрашивая: «Почему?».

«Положи конец этому прямо сейчас. Боже, зачем ты это делаешь? Положи этому конец. Боже, для меня нет спасения. Помоги мне, пожалуйста. Положи этому конец. Боже, я не могу дышать из-за боли в груди, мне грустно. Поторопись, как можно скорее, прямо сейчас оборви…»

- Не сходи с ума; не умирай, - умоляла она его.

«… эту жизнь…!»

И всё же он выбрал смерть. В конце концов, конечно же, его сестра уже умерла.

Он всегда убегал от этой правды. Он просто забыл о ней. Желание не умереть в пустыне, желание поесть с кем-то хлеба – всё это чувство другого Бенедикта, выдуманного. Он был просто фальшивкой, притворявшейся здравомыслящим и каким-то образом выжившим. Но настоящий Бенедикт хотел умереть. То, что он сейчас жив и благодарит кого-то, было ложью. Он забыл то, что нельзя было забывать, просто потому что так было легче.

Болезненный путь и путь лёгкий. Он выбрал лёгкий. Он хотел всё забыть и жить свободно.

За это он был проклят.

- Было ли это весело? – если бы его спросили об этом, он бы запросто ответил.

«Да, всё это было весело».

В его новой жизни всё было другим, и всё было свежим: встреча с тем человеком, климат неизведанного континента – всё это. Мотоцикл, который ему дали вместо пушки или меча, показал ему много миров.

«Нужно просто доставлять посылки» - думал он сначала, но сразу же понял, как трудно быть почтальоном. Каждый день он получал множество жалоб и множество благодарностей от клиентов. Для кого-то вроде него, никогда не получавшего писем, было странно их доставлять.

Как ни странно, всякий раз, как он видел улыбки адресатов, он чувствовал себя так, будто совершал чрезвычайно хорошее дело. Ему показалось странным, что кто-то решил открыть почтовую компанию в качестве собственного бизнеса, и для него это было в диковинку, но позже он пришёл к понимаю того, что причиной такого выбора был сам рабочий процесс.

Это была просто доставка. Если кто-то умел ходить или ездить на мотоцикле, неважно, будь то женщина или мужчина, ребёнок или взрослый – это мог делать каждый. Это не обязательно должен был быть он, и это была не та работа, с которой он один мог бы справиться. Но он думал, что эта простая доставка была неплохой, и считал это забавой. Доставки, в которых он мог дарить радость людям, были для него усладой.

Что бы он ни делал, то, что он видел, было отнюдь не похоже на наёмнические времена. Маленькие открытия, которые он совершал во время доставки – такие мелочи, как вкусная выпечка или ускорение движение по определённой дороге – были забавными. Но куда более приятным было то, что ему было куда вернуться, независимо от того, в какую часть мира он отправился. Даже если он возвращался в лохмотьях, стоило лишь ему открыть дверь офиса, всегда находился кто-то, кто говорил: «А, с возвращением, Бенедикт. Хорошая работа».

В мире, в котором он словно заново родился, когда встретил того человека, это действительно казалось глупым, но мир окрасился в цвета, словно он встретил судьбоносную женщину.

«Это было весело, это было весело, это было весело, это было весело. Я не должен был веселиться, и тем не менее, мне было весело. Что ты делал? Почему тебе это понравилось? Ты был не в состоянии. Ты человек, который должен был умереть, не узнав, что такое «веселье». Закончи, закончи, закончи это. Всё должно когда-нибудь закончиться. Давай покончим с этой версией меня прямо сейчас. Разве так не будет лучше для всех? Отсутствие в мире одного человека, как я, без семьи или любимой, не сделает погоды. Я достаточно навеселился. А что касается людей, которые будут по мне скучать… их я могу сосчитать по пальцам одной руки. Я сотру себя и сделаю этот грязный мир чистым. Тебе не должно быть весело. Тебе нужно сделать лишь одно: встретиться лицом к лицу со своей сестрой, что улыбается у тебя в голове.

Вот почему Бенедикт отчаянно искал свой пистолет одной рукой.

Наверняка так и умирают люди. Печаль душит их, и они задыхаются, не в силах дышать. Они умирают, если в их жизни было больше печальных моментов, чем счастливых.

Он чувствовал, что не сможет прожить ни секунды. Не то чтобы он хотел умирать. Скорее, он принял такое решение.

Было ли какое-нибудь живое существо, которое хотело бы умереть, едва родившись? Большинство из них якобы хотели жить. Да, они хотели жить. Если возможно, то прожить прекрасную жизнь. Жизнь, ради которой стоит родиться.

Однако далеко не всегда всё шло гладко. Жизнь нельзя составить заранее.

- Ух… ух…

Один сделанный выбор стал причиной бесчисленных изменений. Была и чёрная полоса, когда происходило только ужасное. Иногда происходило такое, что заставляло его пожалеть о том, что тот явился на свет.

Трудности были похожи на затяжной дождь, который Бог пролил на любопытного. Было бы здорово, будь от них укрытие или зонтик, но бывали случаи, когда найти их было невозможно. Продолжительный дождь заставлял тело холодеть и дрожать. Людям было трудно пережить это. И когда противостоять трудностям становилось невозможно…

- Оста… новись…

… они выбирали смерть.

- Оста… но…

Когда жить становилось невыносимо, они выбирали самый лёгкий путь. В этом нет ничего странного. Что плохого в том, чтобы убежать? Кратковременное страдание и больше никакой боли.

Живые существа сами выбирали свой путь.

- Остано… вись…

Тем не менее, да…

- Остановись…

… то же самое произошло с ним тогда, в той пустыне.

- Остановиться; зачем…?

Некоторые люди, любимые Богиней Удачи, могли пережить такие периоды. Если вникнуть, то это всего лишь результат того, что что-то накопилось.

Работа Богини прошла ярко. В чём же она заключалась…?

- Ви…

… а заключалась она в том, что человеку, пытавшемуся умереть, кто-то протянул руку помощи.

Перед жизненным обрывом появилась подмога.

Богиня Удачи действовала разными методами. Для Бенедикта Блю этим методом была…

- Бенедикт.

… Вайолет Эвергарден.

«Почему ты держишь меня за руку после всего произошедшего?»

Точно так же, как старший брат в темноте схватил за руку свою младшую сестру, так и сейчас Вайолет схватила Бенедикта. А затем она пошла сама и повела его.

- Бенедикт, пойдём домой.

И хоть он был не в состоянии сделать ни единого шага, он всё же пошёл.

- Это нехорошо.

Он не мог взять пистолет, пока она держала его за руку.

- Слёзы не позволят тебе видеть то, что впереди.

Он хотел пустить пулю себе в голову, но не мог.

 - Я поведу тебя за руку, хорошо?

Когда эта девушка, похожая на его сестру, сказала ему о возвращении домой…

- Пойдём домой.

… он решил, что всё же должен жить.

- Ви…

Причина, по которой он не мог оставить её одну, стоило лишь её увидеть, заключалось в том, что они были похожи. У обеих были золотистые волосы и голубые глаза, а они обе были несколько одиноки. Ему казалось, что он всегда, всегда делал из неё что-то вроде замены своей сестры.

- Ви… Я…

Он не мог оторвать от неё глаз и даже назвал её по прозвищу.

- Я… возможно… убил… свою младшую сестру… Я вспомнил это…

Хотя он забыл о своей сестре, какая-то часть его в итоге решила, что, будь она жива, то оказалась точно такой же. Сдерживать слёзы не было больше сил. Он задавался вопросом: «Почему я потерпел неудачу, если она была так важна для меня?»

- Мы расслабились на полпути, и я разделился с ней… у-уф… я… как будто я убил её…

Вайолет сжала его руку ещё сильнее. – Ты ведь не знаешь этого наверняка, верно? – она больше походила на старшую сестру, нежели на младшую. – Как и сказала та женщина, однажды ты можешь снова с ней встретиться. – прошептала она, как будто чтобы успокоить его.

- Невозможно… невозможно… я определённо был единственным… единственным, кто выжил… я… я был… – он пролил слишком много слёз, слова оборвались его плачем. Его словно душили, и он хотел, чтобы это удушье закончилось.

- Бенедикт, нет ничего определённого. Майор ведь тоже жив. Кто «определённо» может сказать, что твоя сестра мертва?

Рука, державшая его, пульсировала. Если бы не она, казалось, он отпустил бы её и убил себя.

- Но… но знаешь…

- Сегодня мы справились со многим. Справимся и с этим. Разве не так?

- Мне лучше… мне… лучше умереть!

«Глупо так рыдать, словно ребёнок» - подумал Бенедикт. Но пути назад уже не было.

- Мне лучше будет умереть!

Даже если он рыдал, он всё равно уже потерял её и понятия не имел, где её искать. Если соединённые руки отпустить и если другой стороны не будет рядом, они не смогут воссоединиться.

- Бенедикт.

Вайолет остановилась. Казался ли ей Бенедикт маленьким плачущим мальчиком? Она подошла ближе, обнимая его.

- Давай вернёмся, Бенедикт.

- Куда?

- В компанию. У нас с тобой есть только это место.

Тишина.

Действительно, только оно. Только там были люди, ждавшие их до посинения.

«Но можно ли мне возвращаться?»

- Я… творил ужасные вещи в прошлом. Просто никто не знает, что я… что когда я был наёмником…

- Да.

- Я наделал глупостей. И это нельзя просить просто потому, что я был ребёнком.

- Да.

- Я… но…

В его сознании всплыло лицо Клаудии Ходжинса.

«Мне не стоит… возвращаться».

Чувство восторга, когда он впервые надел просторные туфли, подаренные ему им. Шутки, которые тот ему рассказывал в ответ на жалобы. Смех, пролитый во время, когда они вместе выпивали и шумели.

«Но…»

Брови, опускаемые всякий раз, как он беспокоился. Спина, выгибающаяся всякий раз, как Люкс злилась на него. Сладкий голос, которым он говорил только с девушками. Сила, которую он ему показал. Он был единственным в мире добродушным человеком, который мог привязаться к человеку с амнезией, у которого не было ничего.

«Я хочу вернуться».

Он так сильно хотел вернуться к этому доброму человеку, что его глаза заполонили слёзы.

- Но даже ты, ты будешь жить, верно?

Бенедикт сглотнул. Эти слова пулей врезались ему в грудь. Он был так удивлён, что замолчал. Обычно она была немногословна и не использовала высоких слов. Но иногда она смело раскрывала правду.

- Ты будешь жить, да? – в голосе Вайолет звучала мольба.

Рука, которой Вайолет держала его. Её искусственные пальцы.

- Давай посчитаем то, что ты уже совершил, и то, что совершишь, чтобы ты не забывал.

Они были доказательством того, что она потеряла и что сломала. А также символом перерождения. Эти пальцы заставляли его стоять на месте.

- Пока однажды ты не умрёшь.

Девушка перед ним уже прошла через это гораздо раньше, чем он. Не убегая и не закрывая глаз, она просто осталась посреди печали.

- А пока… пойдём домой.

Это была Вайолет Эвергарден.

- А теперь пойдём. Помнишь, что наша смена была только до утра, а наш выходной начинался в полдень? – всё ещё держа его за руку, она вела Бенедикта. – Вчера мы вернулись в Лонтано, не сдав отчёты. Мы обещали Люкс, что отправим их вовремя. Чтобы идти на работу, словно ничего не случилось, мы слишком измучены, но если мы не придём на работу, может произойти грандиозный скандал, верно?

От этих слов в его голове всплыло всё – коллега, с которой он ссорился ещё со дня основания компании, Каттлея; Люкс, которую забрали с изолированного острова; их коллеги из Почтовой Компании CH; город Лейденшафтлих; его собственное прошлое; его нынешняя профессия; новое имя и человек, что его дал.

- Интересно, рассердится ли Старик…

Клаудия Ходжинс. Человек, который дал ему всё, что есть у него сейчас. Он очень хотел его увидеть. Когда он вспомнил его лицо и голос, его грудь, казалось, вот-вот взорвётся.

В жизни Бенедикта, включая прошлое, Ходжинс был единственным взрослым, который обеспечивал и защищал его.

- Ты смог встретиться с президентом Ходжинсом, потому что был жив. По этой же причине ты сможешь найти свою сестру. Я уверена… Такие люди, как мы, никуда не годятся, если не верят в это, Бенедикт.

У него было достаточно сил, чтобы жить одному, неважно где.

- Сегодняшний день был очень утомительным, правда? Пойдём домой.

Однако тёплый приём Ходжинса изменил Бенедикта, который раньше ненавидел узы долга. Почтовая Компания CH, в которую Вайолет говорила возвращаться, уже стала местом, куда можно вернуться.

Бенедикт посмотрел на небо. Солнце уже восходило. Бенедикт отбрасывал длинную тень, в которой растворилась ночь. А дорога впереди была ярко освещена. Прямо как прошлое и настоящее.

- Эй, Ви. – когда Вайолет спросила, в чём дело, он вытер слёзы рукавом рубашки и пробормотал, - Плачущий я должен остаться только между нами.

Фигуры этих двоих, держащихся за руки, вероятно, были похожи на фигуры брата и сестры, которые хорошо ладили.

                                                                                                                  VII

- В данный момент ведь у тебя есть только твоя жизнь? Я её покупаю.

От этих слов сердце парня забилось быстрее. Он наверняка привык к тому, что его жизнь покупается деньгами, но, когда его попросили об этом лицом к лицу, его дыхание, казалось, остановится.

- Итак, сколько?

Когда его спросили об этом, парень не смог найти ответа.

- Не знаю.

От этого серьёзного ответа Ходжинс рассмеялся.

- Что за дурак; назови высокую цену.

- Зачем?

- Ты можешь назвать сумму, которую я не смогу заплатить, чтобы мне пришлось нанять тебя на всю оставшуюся жизнь.

Он не сразу понял, что ему сказали, и поэтому ответил:

- Не хочу! Что ты говоришь?!

- Я имею в виду, у тебя ведь ничего нет, верно?

- Прекрати говорить «ничего»!

- Мы могли бы стать семьёй, если бы были вместе, хоть мы и не связаны кровью. Просто назови цену, которую я не смогу заплатить.

- А?

- Как я и сказал, мы могли бы стать семьёй. Ну да ладно. Что важнее, твоё имя.

- Нет, нет, эй, ты определённо чудак, я прав?

- Это зависит от меня!

- Старик! Ты вообще меня не слушаешь?!

- Так, слушай внима-а-а-тельно.

- Нет, это ТЫ слушай внимательно!

С очень счастливым и немного застенчивым лицом Ходжинс сказал:

- Хм, это может быть немного высокомерно. Но теперь я понимаю его чувства. Хотя, это скорее мои собственные ощущения. Просто то, каким я вижу такого молодого человека, как ты.

В ту секунду лишь Клаудия Ходжинс видел сияние этих голубых глаз.

- Оно означает «Благословенный»; как насчёт «Бенедикта»?

Он впервые ощутил радость от того, что его кто-то благословил.

- Да, мне нравится. Оставь «Блю» в качестве фамилии. Имя, которое ты себе дал, плюс «Бенедикт». «Бенедикт Блю». Ага, хорошее имя. Приятно познакомиться, Бенедикт.

Даже когда ему было больно, когда он воспроизводил свои воспоминания, ему было радостно, когда кто-нибудь называл его имя.

- Ду~рак.

                                                                                                                 VIII

Он никогда больше не хотел отказываться от этого благословения.

- А, Бенедикт и Малышка Вайолет. С возвра… эй, что это с вами?! Что стряслось…?! Вы двое, сюда! Малышка Люкс, тащи аптечку!

Хоть и немного длинная, это была история Бенедикта Блю.

                                                                                         Послесловие от переводчика

Приветики, народ! Чё там, когда последняя глава вышла? 23 мая… ёпересете. Ну, у меня есть оправдание! У меня было много дел, подработка, учёба там, вчера вообще весь день красил и красил… да, я просто ленивая жопа, пора бы привыкнуть. В общем-с, по ощущаканиям от главы. Мне прям вкаааатило. Отчасти (и, наверное, даже по большей) это из-за того, что, ух ты, это первая из пяти глав, переведённых мной, которая не была экранизирована в аниме, то есть моё любимое чувство чего-то новенького! Прям ловил кайфарики, когда переводил.

Как вы, наверное, заметили, теперь главы я нумерую не арабскими, а римскими цифрами. Не спрашивайте, почему, захотелось вот! Также тут взялась какая-то «Ви». На самом деле, «Ви» была и в 12 главе 2 тома, но там я просто перевёл её как «Вайолет», ибо дундук-дундуком))) А сейчас исправился!:3

По поводу 4 главушки. Ну, она не сильно меньше третьей, но всё же меньше. Понятия не имею, когда смогу её вам выкатить. Но выкачу!:D

А на этом у меня всё, обсуждаем главушку в комментариях (а то под прошлой главой всего 1 комментарий:c). И да, теперь буду оставлять реквизиты для неравнодушных под спойлером в комментариях, чтобы тут вам это не читать;)

Что ж, спасибо всем, что читали мой любительский перевод. Я пошёл переводить следующую главу. Увидимся когда-нибудь!:3