Онлайн чтение книги Звездный меч
10

Когда дверь за ним закрылась, Элвин упал в ближайшее кресло. Казалось, его внезапно перестали держать ноги. Наконец-то он понял, что такое страх, преследовавший всех его сограждан (раньше ничего подобного он не испытывал). Элвин чувствовал, что тело его дрожит, взгляд затуманился и все поплыло перед глазами. Если бы только он мог выбраться из этой машины, он с радостью бы это сделал, даже если бы пришлось отказаться от своих прекрасных устремлений.

Но не только страх переполнял его, но и ощущение абсолютного, невыразимого одиночества. Все, что он знал и любил, осталось в Диаспаре. Даже если с ним ничего плохого не случится, он может уже-больше никогда не увидеть этот мир снова. Теперь он почувствовал то, чего никто за последние миллионы лет не ощущал: что значит покидать дом навсегда. В эту минуту полного одиночества ему было совершенно безразлично, ведет ли эта дорога к гибели или к спасению. Сейчас одно имело значение: дорога уводила его от дома.

Но это настроение постепенно проходило, мозг как бы очистился от темных, нависающих над ним теней. Элвин начал обращать внимание на окружающие предметы, пытаясь выяснить, что нового можно узнать о древнем средстве передвижения, в котором он сейчас находился. Элвина не удивило, что глубоко скрытая в земле транспортная система безотказно работает по прошествии стольких миллиардов лет: ведь она сохранялась в ячейках памяти систем управления города. Очевидно, где-то должны находиться другие подобные ячейки, оберегавшие ее от старения и разрушения.

Тут Элвин впервые заметил панель с указателями, расположенную в передней части машины. На панели светилась короткая, но ободряющая надпись:

Пока он смотрел, цифра “35” изменилась на “34”. Это была, несомненно, полезная информация. Но так как он не имел ни малейшего представления о скорости движения, это ничего не сказало ему относительно дальности путешествия. Стены тоннеля, ровного серого цвета, слабо мерцали, и единственным ощущением, хоть как-то связанным с движением, была слабая вибрация, которую он ни за что бы не заметил, если бы специально не прислушивался.

Теперь, наверное, Диаспар был очень далеко, а над Элвином простиралась пустыня с медленно ползущими песчаными дюнами. Может быть как раз в этот момент он проносится под теми самыми холмами и изломами, которые он наблюдал из Башни Лоранн?

Его воображение уносилось вперед, к Лису, намного опережая тело. Мысль о том, каков этот город, не давала ему покоя. Но как он ни старался, воображение рисовало еще одну копию Диаспара, только меньшую. Он думал, существует ли этот город до сих пор? Однако, — убеждал он себя, — если бы города не было, то и машине некуда было бы уносить его сквозь толщу Земли.

Внезапно Элвин отчетливо ощутил изменение вибрации под ногами. Вне всякого сомнения, машина замедлила движение. Должно быть, время текло гораздо быстрее, чем ему казалось. С некоторым удивлением Элвин посмотрел на указатель:

Озадаченный и немного обеспокоенный, Элвин прижался лицом к боковой стенке машины. Но и при этой скорости стены тоннеля сливались в одну сплошную мерцающую серую полосу. И все же теперь время от времени он мог выхватить взглядом какие-то указатели, которые, не успев возникнуть, тут же исчезали. Но с появлением каждого нового указателя Элвину стало казаться, что они все дольше и дольше задерживаются в поле зрения.

Вдруг стены тоннеля пропали. Теперь машина двигалась на очень большой скорости по громадному пустому пространству, гораздо большему, чем помещение, где находились подземные коммуникации.

С любопытством выглядывая сквозь прозрачные стены, Элвин заметил внизу сложные переплетения рельсов, основных и вспомогательных, пересекавшихся в разных направлениях и под разными углами и пропадавших в лабиринтах тоннелей справа и слева. Поток голубоватого света струился вниз с закругленного купола, и в его отражениях возникали силуэты каких-то громадных машин. Свет был таким ярким, что глазам стало больно. Элвин понял — это место не предназначалось для человека. В следующее мгновение машина Элвина пронеслась мимо многочисленных рядов цилиндрических машин, лежавших без движения у направляющих рельсов. Они были гораздо больше той, в которой путешествовал Элвин, и он догадался, что они, скорее всего, использовались для перевозки грузов. Среди них располагались непонятные членистые механизмы, но все было неподвижно.

Громадное помещение исчезло у него за спиной так же быстро, как и появилось, но вид его вызвал в душе Элвина ужас: только сейчас он понял подлинное значение громадной карты под Диаспаром. В мире было горазд, о больше чудес, чем он предполагал.

Элвин снова посмотрел на указатель. Там ничего не изменилось, значит весь путь через громадное помещение занял меньше минуты. Машина снова набирала скорость. И хотя она почти не ощущалась, стены тоннеля вновь слились в сплошную линию.

Казалось, прошла целая вечность, пока снова возникло легкое изменение вибрации. Теперь на указателе значилось:

Эта минута была самой длинной в жизни Элвина. Стремительное движение закончилось. Машина все больше и больше замедляла ход.

Медленно и плавно вытянутый цилиндр выскользнул из тоннеля в помещение;, похожее на пещеру, которое было почти полным двойником такого же помещения под Диаспаром.

Элвин был так взволнован, что на мгновение перестал понимать, что происходит вокруг. Прошло довольно много времени, прежде чем он сообразил, что дверь открыта и можно выйти. Он поспешно вышел из машины, напоследок оглянувшись на указатель. Текст изменился полностью и вселял надежду:

Начав искать выход из помещения, Элвин впервые заметил, что эта цивилизация; должна отличаться от его собственной. Скорее всего, путь на поверхность лежал через невысокий широкий тоннель в противоположном конце помещения. Внутри тоннеля находился лестничный марш — большая редкость в Диаспаре. Архитекторы его города строили галереи наклонных коридоров с разными уровнями. Это было пережитком тех дней, когда большинство роботов передвигалось на колесах, и лестницы были для них непреодолимым препятствием.

Марш был коротким и заканчивался у дверей, открывшихся автоматически при приближении Элвина. Он вошел в маленькую комнату, точно такую, которая перенесла его от Гробницы Ярлана Зея вниз, к транспортной системе. Поэтому он не удивился, когда через несколько минут двери раскрылись, и перед ним открылся сводчатый коридор, медленно поднимающийся к арке, полукругом обрамлявшей чистое небо. Элвин понимал, что он, очевидно, поднялся на несколько сотен метров. В непреодолимом стремлении увидеть, что лежит в конце тоннеля, он поспешил к освещенному солнцем выходу, забыв о всех своих страхах.

Элвин стоял на склоне пологого холма. На мгновение ему показалось, что он снова в Центральном парке Диаспара. Но если это и был парк, то слишком громадный, размеры которого трудно было представить. Города, который он ожидал увидеть, нигде не было. Повсюду, насколько можно было охватить взглядом, простирался лес или покрытые травой луга — больше ничего.

Элвин поднял глаза к горизонту. Там, над деревьями, охватывая аркой все видимое пространство, высилась громадная каменная стена, казавшаяся гигантской даже по сравнению с самыми могучими сооружениями Диаспара. Но она находилась так далеко, что рассмотреть ее в деталях было очень трудно, однако что-то в ее очертаниях показалось Элвину необычным. Наконец его глаза привыкли к масштабам колоссального ландшафта, и он понял, что те отдаленные каменные стены не могли быть построены человеком. Значит, время завоевало не все — на Земле все еще существовали горы, которыми она могла гордиться.

Долго стоял Элвин у входа в тоннель, медленно привыкая к тому незнакомому, странному миру, в котором оказался. Он был почти оглушен размером открытого пространства: кольцо гор, скрывающихся в дымке, обрамляло площадь, на которой мог бы уместиться с десяток городов, подобных Диаспару. Как Элвин ни искал, присутствие человека он обнаружить не смог. Однако дорога, которая вела вниз с холма, казалась хорошо ухоженной. Поэтому не оставалось ничего лучшего, чем воспользоваться этим путем.

У подножья холма дорога исчезала между огромными деревьями, почти полностью скрывавшими солнце. Вступив под их сень, Элвин погрузился в море незнакомых звуков, которые ничего не говорили ему. Он вдыхал неизвестные запахи, сама память о которых была утеряна его расой. Тепло, изобилие запахов и богатство оттенков, невидимое присутствие множества живых существ наполнили его ощущением почти физической боли.

Вдруг он очутился у озера. Деревья с правой стороны неожиданно закончились. Перед ним расстилалось большое водное пространство, испещренное мелкими островками. Никогда в жизни Элвин не видел столько воды. По сравнению с тем, что находилось перед ним, самые большие бассейны в Диаспаре были с лужу величиной. Он медленно подошел к кромке, набрал теплой воды в ладони и смотрел, как она медленно капает сквозь пальцы.

Большая серебристая рыба, внезапно появившаяся в водорослях у самого берега, была первым существом (за исключением человека), которое Элвин когда-либо видел. Она показалась ему ужасно странной, ее форма напоминала что-то, хотя трудно было сказать, что именно. Рыба висела в глубине, в светло-зеленой пустоте, слабо дрожащей от еле заметного движения плавников, и казалась Элвину воплощением силы и скорости. Ожившие в живой плоти, перед ним предстали линии гигантских кораблей, безраздельно господствовавших некогда в небе Земли. Эволюция и наука пришли к одному и тому же, только Природа оказалась вечной.

Элвин с трудом оторвался от очарования озера и пошел дальше по петляющей дороге. Его снова ненадолго окружил лес. Вскоре дорога окончилась, выведя на большое плоское пространство шириной примерно в полмили и длиной в полторы. Теперь Элвин понял, почему он раньше не встречал следов обитания человека. На этом пространстве были расположены низкие двухэтажные дома, выкрашенные в мягкие, приятные тона, и даже при ярком солнечном свете глаз отдыхал на них. Большинство домов имели четкие прямые линии, но несколько зданий были выдержаны в более сложном архитектурном стиле: с колоннами и изысканными резными каменными решетками. В этих очень старых на вид домах использовались такие древние элементы, как сводчатые арки.

Элвин медленно двигался к поселку, отчаянно пытаясь охватить взглядом все, что его окружало. Здесь не было ничего знакомого: изменился даже воздух, в котором ощущался трепет неизведанной жизни. А высокие золотоволосые люди, ходившие с непередаваемой грацией среди зданий, были совершенно непохожи на жителей Диаспара.

Они не замечали Элвина, что было странно, так как одет он был совершенно иначе, чем они. В Диаспаре температура никогда не менялась, и одежда, носившая исключительно декоративную функцию, зачастую была очень сложной. Местная же одежда казалась исключительно функциональной, созданной для удобного пользования, а не для демонстрации. Она во многих случаях состояла из одного полотнища, драпирующего тело.

Жители поселка заметили Элвина, когда он уже вошел в него. Их реакция была неожиданной: из одного здания вышли пять человек и направились прямо к нему — как будто ждали и были готовы к его появлению. Внезапно Элвин ощутил сильное волнение, и кровь запульсировала в жилах. Он подумал о событиях, меняющих судьбу человечества — о встречах с представителями рас других миров. Те, кто шли сейчас ему навстречу, были представителями его расы, но как они изменились за миллиарды лет, проведенных отдельно от Диаспара!

В нескольких метрах от Элвина делегация остановилась. Ее глава улыбнулся и протянул руку в древнем дружественном приветствии.

— Мы решили, что лучше встретить тебя здесь, — произнес он. — Наш дом очень отличается от Диаспара, и прогулка от станции сюда дает вновь прибывшему возможность… акклиматизироваться.

Элвин подошел, пожал протянутую руку, но от удивления не мог сказать ни слова. Теперь он понимал, почему все остальные жители поселка совершенно не обращали на него внимания.

— Вы знали о том, что я появлюсь? — наконец спросил он.

— Конечно. Мы всегда знаем, когда начинают двигаться машины. Скажи нам, как ты нашел этот путь? Ведь столько времени прошло с тех пор, когда последний человек прибыл к нам, что мы уже опасались, не утерян ли секрет.

— Думаю, тебе следует сдержать свое любопытство, Джерейн: Серанис ждет, — прервал говорившего один из пришедших.

Имени “Серанис” предшествовало незнакомое Элвину слово, и он решил, что это что-то вроде титула. Он легко их понимал, и это не показалось ему удивительным. У Диаспара и Лиса было общее лингвистическое наследство, а древнее изобретение записи звуков давно и навечно запечатлело человеческую речь.

Джерейн насмешливо передернул плечами.

— Хорошо, — улыбнулся он. — У Серанис есть некоторые привилегии, и я не буду лишать ее их.

Они пошли по поселку, и Элвин внимательно разглядывал окружающих людей. Они выглядели добрыми и умными, однако эти качества он воспринимал как нечто само собой разумеющееся, данное от природы. Он же стремился выяснить, чем они отличались от жителей Диаспара. Разница, хотя и трудно определимая, безусловно существовала. Все они были выше Элвина, а лица двух — трех человек явно несли отпечаток физического старения. Кожа была темно-коричневой, во всех движениях сквозила сила и стремительность, которые в Элвине вызывали ответное чувство бодрости, хотя одновременно и озадачивали. Он улыбнулся, вспомнив предсказание Хедрона, что если он и доберется до Лиса, то найдет там то же самое, что и в Диаспаре.

Жители с нескрываемым любопытством наблюдали за Элвином, который шел в окружении провожатых, теперь никто не притворялся, что в его появлении нет ничего необычного. Внезапно справа, с деревьев, раздался резкий крик и визг, и несколько маленьких взбудораженных созданий выскочили из леса и окружили Элвина. Он остановился в полном изумлении, не веря своим глазам. Его мир утратил это так давно, что даже воспоминания ушли в прошлое, став мифами. Шумные изумительные создания, олицетворяющие продолжение жизни — человеческие дети!!

Ошеломленно и недоверчиво Элвин наблюдал за ними. В его сердце закралось еще одно чувство, которое ему трудно было определить. Никакое другое зрелище не могло яснее показать, как он далек от этого мира. Диаспар заплатил сполна цену бессмертия!

Они остановились у самого большого здания в центре поселка. На круглой башенке развевалось по ветру зеленое знамя.

Элвин с Джерейном вошли в дом, остальные остались на улице. Внутри было тихо и прохладно. Солнечный свет, проникающий сквозь стены, освещал все мягким, успокаивающим светом. Гладкий и эластичный пол был покрыт прекрасной мозаикой. На стенах с необычайным мастерством и экспрессией были изображены лесные сцены. Между росписями располагались фрески, непонятные Элвину, но очень красивые и радующие глаз. В одну из стен был вмонтирован прямоугольный экран, на котором постоянно менялись, переливаясь, цвета: скорее всего — приемник видеосвязи, хотя недовольно маленький.

Короткая полукруглая лестница вывела их на плоскую крышу дома. С этой точки был виден весь поселок, и Элвин увидел, что там было около сотни домов. Вдали деревья расступались, образовывая почти правильный круг, внутри которого находился луг, где паслись несколько видов животных. Элвин не мог даже представить себе, что это за животные. У большинства было по четыре ноги, но у некоторых, как ему показалось, — по шесть или даже по восемь.

Серанис ждала их в тени башни. “Интересно, сколько ей лет?” — подумал Элвин. Длинные золотые волосы были тронуты сединой, что, как он догадывался, указывало на возраст. Присутствие детей, со всеми вытекающими последствиями, очень смущало его. Где есть рождение — есть и смерть, поэтому течение жизни в Лисе должно сильно отличаться от жизни Диаспара. Он не мог сказать, сколько лет Серанис: пятьдесят, пятьсот или пять тысяч — однако, заглянув в ее глаза, он ощутил мудрость и глубину опыта, какие чувствовал, общаясь с Джесераком.

Она указала на небольшое сиденье рядом с собой. Глаза ее приветливо улыбались, мо она не начала разговор, пока Элвин не расположился поудобней, что было очень трудно сделать под пристальными, хотя и дружескими взглядами. Она вздохнула и обратилась к Элвину низким нежным голосом:

— Сегодня одно из тех событий, которые не часто случаются, поэтому ты должен извинить меня, если я буду вести себя не совсем обычно. Есть определенные правила, как вести себя с гостем, даже незваным. Прежде чем мы начнем беседу, я хочу кое о чем предупредить тебя: я могу читать твои мысли.

Она улыбнулась от того, что Элвин явно пришел в ужас, и быстро добавила:

— Не нужно беспокоиться. Ни одно право не соблюдается у нас строже, чем право охранять тайну мыслей человека. Я буду читать твои мысли только в том случае, если ты позволишь. Но было бы нечестно скрыть от тебя этот факт. По этой же причине мы считаем речь слишком медленной и сложной и редко прибегаем к ней.

Эта новость не удивила Элвина, хотя и несколько обеспокоила. Когда-то люди и машины обладали такой способностью, а некоторые неизменившиеся с тех пор машины и сейчас читают мысли своих хозяев. Но в Диаспаре человек потерял этот дар.

— Я не знаю, что привело тебя из твоего мира в наш, — продолжала Серанис, — но если ты искал жизнь — твои поиски окончены. Кроме Диаспара, за этими горами существует только пустыня.

Странно, но Элвин, раньше всегда сомневавшийся в общеизвестных истинах, сразу же поверил Серанис. Слова ее вызвали грусть: все, чему его учили, оказалось почти правдой.

— Расскажи мне о Лисе, — попросил он. — Почему вы были отрезаны от Диаспара так долго? Но мне кажется, вы очень много о нас знаете.

Серанис улыбнулась его нетерпению.

— Расскажу, — сказала она. — Но сначала мне хотелось бы узнать кое-что о тебе. Как ты нашел сюда дорогу и почему пришел к нам?

Сначала запинаясь, а потом все с большей уверенностью Элвин рассказал свою историю. Он никогда раньше так свободно не говорил. Наконец-то перед ним был человек, который не смеялся над его мечтами. Раз или два Серанис прерывала его короткими вопросами, когда он упоминал о каком-то незнакомом ей явлении Диаспара. Элвину трудно было представить, что все, являвшееся частью его повседневной жизни, лишено смысла для тех, кто никогда не жил в городе и ничего не знал о его сложном культурном и социальном устройстве. Серанис слушала с огромным вниманием, что было понятно и естественно. Гораздо позже он узнал: его слушали все жители Лиса.

Он закончил рассказ, и на какое-то время наступила тишина. Потом Серанис заглянула ему в глаза и спокойно спросила:

— Зачем ты пришел в Лис?

Элвин удивленно взглянул на нее.

— Я уже объяснил: я хотел исследовать мир. Все говорили, что вокруг города нет ничего, кроме пустыни, но мне нужно было посмотреть самому.

— И это единственная причина?

Элвин колебался. Когда же он, наконец, ответил, то была речь не только неутомимого исследователя, но и растерявшегося ребенка из чужого мира.

— Нет, — тихо сказал он, — это не единственная причина, хотя до сих пор я сам об этом не знал. Я был одинок.

— Одинок? В Диаспаре? — Губы Серанис улыбались, но в глазах было сочувствие.

Элвин понял, что этого ответа она и ждала.

Рассказав свою историю, он ждал, что и она выполнит данное ему обещание. Серанис встала и начала ходить взад-вперед по крыше.

— Я понимаю, о чем ты хочешь меня спросить, — сказала она наконец. — На некоторые вопросы я могу ответить, но это будет довольно утомительно. Если ты откроешь свой мозг, я сообщу тебе все, что ты должен знать. Можешь довериться мне: я ничего не возьму у тебя без твоего разрешения.

— Что я должен сделать? — осторожно спросил Элвин.

— Разреши себе принять мою помощь, посмотри мне в глаза — и забудь обо всем, — скомандовала Серанис.

Элвин до конца не понял, что произошло потом: его чувства как будто полностью отключились, и когда он ощутил себя снова — знания уже были в его мозгу, хотя он не знал, как получил их.

Теперь он мог заглянуть в прошлое, хотя различал его не очень отчетливо. Так человек, стоящий на вершине высокой горы, видит долину сквозь дымку. Он понял, что человек не всегда жил в городах, и с тех пор, как машины дали ему возможность освободиться от тяжелого труда, шло соперничество между двумя типами цивилизаций. Во время Веков Рассвета существовали тысячи городов, но большая часть человечества предпочитала жить относительно небольшими сообществами. Универсальная транспортная система и мгновенные перевозки давали им возможность связываться с остальным миром, и они не чувствовали необходимости жить бок о бок с миллионами своих собратьев.

Лис мало чем отличался от сотен других сообществ в те ранние дни. Но постепенно за долгие тысячелетия в нем развилась независимая культура, одна из самых высоких, которые когда-либо знало человечество. Она во многом основывалась на прямом использовании силы разума, что обособило ее от остального человеческого сообщества, все больше полагавшегося на машины.

Они двигались разными путями, и пропасть между Лисом и другими городами расширялась все больше. Мосты наводились только во времена великих кризисов: например, когда начала падать Луна. Ее уничтожением занимались ученые Лиса. А также во время защиты Земли от Завоевателей, которых остановили в последней битве при Шалмиране.

Великое испытание истощило человечество. Один за другим умирали города, и пустыня поглощала их. Население уменьшилось и постепенно стало переселяться в Диаспар, что и сделало его последним из величайших городов.

Большинство изменений не затронуло Лис. Но ему нужно было бороться за собственную жизнь — бороться с пустыней. Естественного барьера — гор — было недостаточно, и много веков прошло, пока этот оазис оказался в безопасности. Здесь картина была затуманена, возможно, намеренно. Элвин не мог понять, что было сделано для того, чтобы Лис стал таким же вечным, как Диаспар.

Казалось, голос Серанис доносился к нему с громадного расстояния. Это был не просто голос, а часть симфонии слов, где много голосов звучало в унисон.

— Вот, очень кратко, наша история. Ты видишь, даже в Века Рассвета мы очень мало имели общего с городами, хотя люди оттуда часто приходили к нам. Мы никогда им не препятствовали, так как многие из наших величайших умов пришли к нам именно оттуда. Потом города стали умирать, но мы не хотели вмешиваться в этот упадок. Когда перестал существовать воздушный транспорт, до Лиса стало возможно добраться только одним путем — по системе сообщения с Диаспаром. Создав парк, вы закрыли ее с вашего конца. И забыли о нас, хотя мы никогда не забывали. Признаюсь, Диаспар удивил нас. Мы ожидали, что он разделит участь остальных городов. Вместо этого он достиг устойчивой культуры и может существовать, пока будет существовать Земля. Это не та культура, которой мы восхищаемся, но мы рады, что те, кто хочет убежать, могут это сделать. Путешествие совершило гораздо больше людей, чем ты можешь себе представить. И почти все они становились выдающимися людьми, приносившими с собой что-то ценное в Лис.

Голос затих, и Элвин снова ощутил себя, стал самим собой. Он с удивлением заметил, что солнце опустилось ниже верхушек деревьев, а небо на востоке потемнело, и на нем появились первые признаки наступающей ночи. Где-то раздался низкий гудящий звук колокола, медленными волнами наполнявший тишину; с каждым ударом воздух полнился ощущением тайны и ожидания. Элвин заметил, что дрожит. Но не от вечерней прохлады, а от волнения и удивления, от всего того, о чем узнал. Было уже очень поздно, и он находился далеко от дома. Внезапно его охватило непреодолимое желание увидеть знакомые улицы и здания Диаспара, вновь очутиться среди друзей.

— Я должен вернуться, — сказал Элвин, — Хедрон, мои родители… Они, наверное, ждут меня.

Однако это было правдой лишь наполовину. Хедрона действительно интересовало и беспокоило, что с ним произошло, но больше никто в городе не знал, что он покинул Диаспар. Не нужно было объяснять, но слова были произнесены, и Элвину стало немного стыдно за себя.

Серанис внимательно посмотрела на него.

— Думаю, это будет нелегко, — произнесла она.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Элвин. — Разве машина, в которой я попал сюда, не может доставить меня обратно?

Он не представлял себе, что его могут задержать в Лисе против воли, хотя такая мысль и мелькнула у него.

Впервые Элвин заметил, что Серанис находится в некотором замешательстве.

— Мы говорили тебе, — начала она, не объясняя, ни кто такие “мы”, ни когда они успели посовещаться, — если ты вернешься в Диаспар, город узнает о нас. Даже если ты пообещаешь ничего не говорить, сохранить тайну будет невозможно.

— А почему вы хотите держать все в секрете? — спросил Элвин. — Мне кажется, для наших городов было бы только полезно, если бы они могли снова встретиться.

— Мы так не думаем, — возразила Серанис с явным неудовольствием. — Если только ворота в наш мир откроются, сюда сразу же хлынут зеваки и любители острых ощущений. А при существующей ныне системе только лучшие из ваших людей попадают к нам.

Ответ Серанис, основанный на совершенно ложных представлениях, и сквозившее в нем чувство подсознательного превосходства вызвали у Элвина такое возмущение, что оно даже тревогу затмило.

— Это неправда, — решительным тоном произнес он. — Не думаю, чтобы во всем Диаспаре нашелся еще один человек, который мог бы покинуть город, даже если бы захотел. Даже если бы знал, что ему есть куда идти. Если вы позволите мне вернуться, это не принесет Лису никакого вреда.

— Это не только мое решение, — объяснила Серанис, — и ты недооцениваешь силу разума, если думаешь, что страх и преграды, удерживающие твой народ в городе, нельзя преодолеть. Однако мы не намерены задерживать тебя здесь против желания. Но если ты решишь вернуться в Диаспар, мы должны будем стереть воспоминания о Лисе. — Тут Серанис несколько заколебалась. — Подобный вопрос раньше не возникал. Все твои предшественники приходили и оставались навсегда.

Ему предоставлялся выбор, но Элвин не хотел им воспользоваться. Он хотел исследовать Лис, узнать все его секреты, выяснить, чем он отличается от его родного дома, но он также хотел вернуться в Диаспар и доказать своим друзьям, что он не прожектер и не пустой мечтатель. Он никак не мог понять этого стремления держать все в тайне, но даже если бы и понял, это никак не повлияло бы на его поведение.

Поэтому Элвин решил: так или иначе нужно потянуть время и убедить Серанис, что она предлагает невозможный вариант.

— Хедрон знает, где я, — произнес Элвин, — его память вы стереть не сможете.

На губах Серанис появилась приятная улыбка, которая при других обстоятельствах выглядела бы дружеской. Но Элвин ощутил, что за ней скрывается всепоглощающая могучая сила.

— Ты недооцениваешь нас, Элвин, — мягко возразила Серанис, — это несложно. Попасть туда мне гораздо проще, чем пересечь Лис из конца в конец. К нам уже приходили из Диаспара, и многие рассказывали своим друзьям, куда они собираются. Но друзья забыли о них, и они навсегда исчезли из истории и памяти вашего города.

Теперь, когда Серанис сказала о такой возможности, было бы глупо не принимать ее во внимание. Элвин задумался о том, сколько раз за миллионы лет, прошедших с тех пор, как две культуры обособились, люди Лиса приходили в Диаспар, чтобы оградить свою столь ревностно хранимую тайну. Какой силой разума должны обладать эти люди, без колебания использующие ее!

Можно ли вообще строить какие-либо планы? Хотя Серанис и обещала, что не будет читать его мысли без разрешения, его интересовало, существуют ли такие обстоятельства, при которых обязательства не соблюдаются?

— Но вы же не думаете, что я приму решение сразу же, — сказал Элвин. — Можно мне сначала познакомиться с вашей страной, а уже потом сделать выбор?

— Конечно, — ответила Серанис. — Оставайся здесь, сколько пожелаешь. Потом, если захочешь, можешь вернуться в Диаспар. Но если бы ты принял решение в течение нескольких дней, нам было бы гораздо проще. Ты ведь не хочешь, чтобы твои друзья волновались? К тому же, чем дольше ты отсутствуешь, тем труднее сделать необходимые приготовления.

Доводы были разумны, и Элвин с ними согласился. Ему хотелось знать, что скрывается за словом “приготовления”. Вероятнее всего, кто-то из Лиса войдет в контакт с Хедроном, причем Шут даже не будет подозревать об этом, — и произведет какие-то манипуляции с его памятью. Факт исчезновения Элвина утаить невозможно, но информация, которую они с Хедроном получили, уйдет в небытие. Будут медленно проходить века, и имя Элвина постепенно присоединится к именам тех Уникальных , которые загадочно исчезли без следа и были полностью забыты.

Но Лис был полон своих тайн и загадок, а он ни на шаг не приблизился к ним. Существовала ли какая-то скрытая цель за такими односторонними отношениями между Лисом и Диаспаром, или то была просто историческая случайность? Кто такие Уникальные ? И если люди из Лиса могли свободно попадать в Диаспар, почему они не стерли записи в ячейках памяти о пути сюда? Только на этот последний вопрос Элвин мог дать правдоподобный ответ. Скорее всего, Центральный Компьютер был слишком сложным организмом, не поддающимся даже таким совершенным методам воздействия.

Элвин отказался от решения этих задач. Когда он больше узнает о Лисе, он, возможно, вернется к ним и сможет ответить на все вопросы. Но сейчас — это пустая трата времени: размышлять, строить предположения, основываясь не на знаниях, а на полном невежестве.

— Ладно, — не очень вежливо сказал он: он был раздосадован препятствием, вставшим у него на пути. — Если вы покажете мне свою страну, я постараюсь решить и ответить как можно скорее.

— Хорошо, — ответила Серанис, и на этот раз в ее улыбке не было ни намека на скрытую угрозу. — Мы гордимся Лисом, и нам доставляет удовольствие показывать, как люди живут без городов. Можешь не беспокоиться: друзья не заметят твоего отсутствия. Мы позаботимся об этом, хотя бы для собственного спокойствия.

Это был первый случай, когда Серанис пообещала то, чего не смогла выполнить.