Онлайн чтение книги Медные монеты на алтарь предков Copper Coins
Глава 49 - Великий благодетель (4)

Хотя Сюаньминь не знал его намерений, он тем не менее ответил:

— Могу вспомнить незначительные картины, некоторые — из детства.

Неизвестно, был ли вид Сюэ Сяня слишком серьёзным или тон — слишком неопределённым, но после того, как ответил, Сюаньминь опустил взгляд, встречаясь спокойными тёмными глазами с Сюэ Сянем, и добавил:

— Я уверен.

После тех расспросов на постоялом дворе Сюэ Сянь немного глубже понял нрав Сюаньминя, или, иначе говоря, сильнее уверился в нём…

Опуская всё прочее, у этого Святоши было по меньшей мере одно достоинство: он не обманывал. Если бы на самом деле он не помнил, то ни за что не стал бы наобум сочинять небылицы о картинах, чтобы одурачить, только сказал бы напрямик, что забыл. И если бы помнил, но говорить было бы неудобно, он так же прямо сказал бы, что не может сообщить, а не придумывал бы ответ, удовлетворяющий желаниям спрашивающего.

Поэтому раз Сюаньминь без сомнений сказал: «Я уверен», всё точно так и было и значило, что он в самом деле помнит разрозненные картины из детства, в которых уже был буддийским монахом.

Услышав его, Сюэ Сянь не кивнул и не покачал головой, как и не ответил сразу, а посмотрел на Сюаньминя нечитаемым взглядом.

Заметив его вид, Сюаньминь сказал спокойно:

— Не веришь?

— Не в том дело, — ответил Сюэ Сянь и вдруг поманил пальцем, давая Сюаньминю знак приблизиться ещё немного. — Подойди чуток.

— М? — глухо отозвался Сюаньминь и, хоть и был в замешательстве, всё же несколько наклонился. Он полагал, что Сюэ Сянь хочет сказать нечто, что неудобно произносить в присутствии дяди Чэня и тётушки Чэнь, и честно ждал, что Сюэ Сянь заговорит.

Откуда же было знать, что дождётся он не серьёзных слов, а лапы этого злобного создания.

Прищурившись, Сюэ Сянь погладил Сюаньминя по голове и сказал, так и напрашиваясь на затрещину:

— Тск-тск, какая жалость, побрили таким маленьким, а?

Сюаньминь растерял слова.

Три дня не бил — и крышу снесли[1]; это злобное создание хотело пошалить.

[1] О пользе физических наказаний.  

Поражённые Сюэ Сянем, все в повозке застыли, как деревянные петухи, особенно Синцзы — она даже забыла плакать, подумав про себя: «Отношения между этими двумя… не слишком ли хороши малость?»

Она не мигая таращила свои большие глаза — чёрные и блестящие — на Сюэ Сяня, однако в итоге случайно встретила взгляд Сюаньминя.

Облик этого учителя был подлинно красив, особенно спокойные, как водная гладь без единой волны, глаза, что неизменно давали людям уверенность и чувство опоры — словно если не тревожится он, то и другим незачем, ведь у него всегда есть решение.

Вот только когда Синцзы встретила взгляд этих глаз, она отчего-то ощутила неописуемую вину, которой не могла назвать причину.

Однако прежде чем она отвела взгляд, Сюаньминь уже сделал это первым.

С выражением, в котором читалось, что он не находит слов, он сжал пальцами худощавое запястье Сюэ Сяня с выдающейся косточкой и убрал безобразничающую лапу. Вероятно, чтобы Сюэ Сянь не улучил момента и не забрался ему на лицо через нос[2] снова, застав врасплох, Сюаньминь так и не разомкнул пальцы.

[2] Образно значит «обнаглеть», но я решила оставить оригинальное выражение, раз лицо Сюаньминя здесь, кхм, и правда в опасности.  

Удерживаемый им за запястье, Сюэ Сянь усмехнулся в нос:

— Такая драгоценная голова, что и коснуться нельзя?

Сюаньминь не обратил на него внимания.

В действительности он не вкладывал много силы — всего один лёгкий рывок позволил бы высвободиться; однако же Сюэ Сянь не сопротивлялся, так и оставаясь в его хватке.

Температура подушечек пальцев Сюаньминя передавалась коже и проникала в кости, и его сжатое запястье стало таким же.

Сюэ Сянь лениво опустил взгляд на пальцы Сюаньминя, ещё раз вырисовав в уме силуэт того человека на конце золотых нитей: действительно похожи во всём, кроме теней волос.

Однако Сюаньминь выбрил голову, став монахом, в детстве, а его мускулы и кости вытащили в первом месяце лета нынешнего года — это не совпадало.

Но что до него, то лишь бы только Сюаньминь не был тем человеком — и тогда всё в порядке, лучше не бывает.

Иначе…

— Только что ты сказал, что нашёл их местоположение, однако не смог приблизиться, — мысль об «иначе» только возникла и тут же оказалась безжалостно уничтожена Сюэ Сянем — он сменил тему, спрашивая Сюаньминя: — Затем ты добавил «но», но — что? Не видишь, твоя запинка напугала их до слёз?

Едва услышав это, дядя Чэнь и тётушка Чэнь тут же посмотрели на них, полные надежды и нетерпения.

Сюаньминь распрямился, устремил взгляд вглубь плотно укутанной туманом заброшенной деревни и поднял другую руку.

Как только он разжал пальцы, медные монеты со звоном свесились вниз, несколько раз слегка качнувшись.

— Я действительно не могу подойти близко, но… — теперь Сюаньминь наконец разжал хватку на руке Сюэ Сяня, согнув указательный палец, постучал по пяти медным монетам в определённом порядке и со спокойным видом сказал: — Если я не могу подойти к месту, тогда пусть приблизится само место.

Договорив, Сюаньминь убрал пальцы — и медные монеты загудели раз, а вслед за тем красная нить внезапно натянулась.

Вдали в безлюдном селении послышался громоподобный грохот, как будто нечто поднялось прямо из земли.

Люди в повозке вздрогнули от шума и обменялись растерянными взглядами. В ошеломлении и неверии они увидели, как среди густого белого тумана внезапно проступил небольшой чёрный след.

— О Небеса, смотрите, что это? — вскрикнула Синцзы, потянув тётушку Чэнь за рукав и указав в воздух.

Чёрная тень стремительно приближалась, и очень скоро её очертания прояснились…

Это был целый разрушенный от старости дом со двором вместе с землёй, из которой он вырастал, — Сюаньминь просто вытащил их и притянул сюда.

Бух!..

С тяжёлым отзвуком дом со двором мгновенно опустился перед собравшимися, укореняясь прямо в пустоши.

Вот что подразумевалось под: «Если я не могу подойти к месту, тогда пусть приблизится само место».

В повозке дядя Чэнь и тётушка Чэнь вместе с Синцзы были потрясены: они-то никогда и не думали, что существует такой грандиозный способ перемещения. Они тотчас забыли и рты позакрывать.

В миг приземления все даже услышали крики в одной из комнат в доме. Равно как и…

— Книжный червь, — вдруг подал голос Сюэ Сянь. Пристально глядя на тощую фигуру, прижимающуюся к воротам и со всех сил тянущую за кольцо, он посмеялся: — Собираешься стать росписью на чужой двери?

Эта тощая фигура была не кем иным, как выбравшимся из кармана Сюэ Сяня Цзян Шинином.

Сидеть в повозке и ждать новостей о старшей сестре? Для него это в самом деле невыполнимо. Сюэ Сянь предположил верно: он действительно спрыгнул с Сюэ Сяня, воспользовавшись суматохой, последовал за Сюаньминем в покинутую деревню и вместе с ним отыскал место, где находились его старшая сестра и её муж. Только он несколько отличался от Сюаньминя: Сюаньминь был человеком, а потому не мог приблизиться к тому дому, он же — призраком, так что ему не стоило ни малейших усилий подойти к воротам во двор. Но не успел он ещё войти, как Сюаньминь самым решительным образом перенёс всё жилище целиком…

И раньше чем снова вернулся к бумажной форме, он очутился лицом к лицу с дядей Чэнем, тётушкой Чэнь и Синцзы в повозке.

— Небеса… младший… младший господин Цзян? — заговорил дядя Чэнь и продолжил, запинаясь: — Ты не… Ты ещё…

Он хотел сказать: «Ты не умер?», но слово «умер» было слишком зловещим, таким, что и не вымолвишь. Он хотел спросить: «Ты ещё жив?», однако и эта фраза звучала равно мрачно, потому он всё так же не смог произнести её, и в итоге речь его показалась исключительно бессвязной.

Синцзы потянула тётушку Чэнь за руку и сказала с красными глазами:

— Я знала! Я знала — я не ошиблась! Я действительно видела, как младший господин Цзян стучал в дверь… Но, но, младший господин Цзян, ты…

Цзян Шинин встретил их недоверчивые взгляды и поприветствовал, сложив руки перед грудью:

— То, как я прежде постучал в дверь, было слишком опрометчиво, я напугал девицу Синцзы.

— Значит, сейчас ты…

— К стыду, всего лишь блуждающий призрак, — горько усмехнулся Цзян Шинин и добавил: — Дядя Чэнь, тётушка Чэнь, мы не виделись очень давно, премного благодарен, что помните.

Едва услышав «блуждающий призрак», люди в повозке впали в безмолвие, какое-то время они не знали, что следует сказать, к тому же сейчас ситуация вовсе не подходила для бесед о прошлом.

— Дом Сюй… — прочитал вслух Сюэ Сянь, взглянув на табличку, висевшую на воротах.

— Сюй? — заговорил вдруг дядя Чэнь. — Это не жилище великого благодетеля Сюя?

— Великого благодетеля Сюя? — переспросил Сюэ Сянь. — Кто это?

Дядя Чэнь объяснил:

— В деревне Вэнь большинство семей происходило из рода Вэнь, лишь менее десятка поселились здесь позднее, среди них — торговец из рода Сюй. Говорили, в ранние годы он торговал тканями, у него была собственная крупная лавка, и за несколько десятилетий он накопил немало денег. Затем в его доме случилось несчастье, он продал лавку тканей, вместе с женой и детьми переехал в деревню Вэнь, где был родительский дом жены, и прожил здесь пятнадцать-шестнадцать лет. Он был добр сердцем и не нуждался в деньгах, и люди в деревне в той или иной мере все отведали его милости — так и привыкли называть его великим благодетелем Сюем.

Услышав это, Сюэ Сянь, намеревавшийся ударить по воротам рукой, передумал и взмахнул рукавом — тут же поднялся порыв ветра, что прошёл аккурат сквозь щели в проржавевшем каркасе, и обшарпанные ворота распахнулись.

Деревянные створки скрипнули, выдавая, как много им лет, и из восточной комнаты снова один за другим донеслась череда криков, казалось, люди были напуганы так, что совсем потерялись.

В мгновение, когда ворота раскрылись настежь, фигура, что как раз собиралась толкнуть дверь восточной комнаты, остановила движение руки, а затем прикрыла ею верхнюю часть лица, словно не могла вынести лившегося снаружи дневного света, скудного и слабого.

Эти крохи света даже не освещали ясно облик того человека, лишь вырисовывали смутные очертания: плечи и спина его уже не были прямыми, видимо, он достиг преклонных лет, самое малое — пятидесяти с лишним, рост его был средним, и держаться на ногах ему, похоже, было не так и легко — колени не сходились плотно и слегка подгибались.

Ему потребовалось несколько мгновений, чтобы привыкнуть к дневному свету, и он опустил руку и спросил, наполовину скрытый в темноте:

— Отчего гости стоят перед дверью моего дома, в чём дело? Сегодня я, скромный Сюй, праздную день рождения, коль пришли — проходите, выпейте по чаше моего водянистого вина, если не погнушаетесь.

Услышав его, все остолбенели, про себя подумав: «В самом деле — великий благодетель Сюй».

Не дожидаясь, что они как-то отреагируют, великий благодетель Сюй продолжил:

— У вашего покорного слуги есть давние друзья, что всегда помнят о нём и приезжают поднять настроение, не считаясь с расстоянием в тысячи ли. Они — одна из самых именитых театральных трупп в Аньцине, играют быстро и поют неспешно, ритмично и стройно. Вы вполне можете чуточку задержаться и усладить свои уши — всякий раз, когда они прибывают, в нашей деревне Вэнь исключительно оживлённо, нет никого, кто бы не радовался.

Театральная труппа?

Сюэ Сянь и Сюаньминь посмотрели друг на друга и почти одновременно вспомнили компанию, что раньше встретили на пути. Однако не успели они тщательно обдумать это, как картина перед ними изменилась…

Слова великого благодетеля Сюя, похоже, резко распахнули некую дверь. Разрушенный дом Сюй вдруг засиял красными фонарями, вся заброшенная деревня в мгновение наполнилась человеческими голосами, среди густого тумана возникли сотни фигур, что устремлялись прямо сюда, они колебались и дрожали, и казалось, их целая тьма — без края и без границ.

В то же время в конце горной дороги неподалёку зазвучал приближающийся конский топот, направляющийся аккурат в сторону покинутого селения.