Онлайн чтение книги Розовая пора моей школьной жизни сплошной обман - Продолжение My Youth Romantic Comedy Is Wrong, As I Expected - New
3 - 1

В клуб помощников вернулась ностальгическая атмосфера.

Он тусклый, разряженный и холодный до мозга костей – таким стал воздух в этом помещении.

Подобные моменты мы уже не раз переживали в этом году, кажется, что даже сила гравитации здесь выросла.

Вчера после школы он пошел с ней на ужин.

Сегодня вместо слов в клубной комнате витает только мягкий и теплый аромат черного чая. Эхом в нем отдается звук неглубокого дыхания.

Стараясь не шуметь, я посмотрела сначала направо, а затем налево. Насколько я понимаю, у нас есть стулья, которые сегодня кажутся немного дальше друг от друга, чем вчера.

На стульях сидят он и она [1].

Она опустила голову, как будто занята чтением.

Но в обычные дни она всегда сидит, выпрямившись, и ее красивая осанка бросается в глаза, а сегодня она слегка опустила плечи. Каждый раз, перелистывая страницу, она тихонько отводит взгляд и поглаживает кончиками пальцев край чашки, заглядывая в нее, как будто пытается что-то разглядеть внутри.

Он читает с хмурым видом как обычно, но сегодня он выглядит рассеянным.

В обычные дни он сидит, изогнувшись, подпирая лицо рукой, и периодически покачивает ногой, зарывшись головой в книгу.

Сегодня он читает, но, как старый дед, держит книгу подальше от глаз, иногда поднимает голову и смотрит в потолок.

Между ними нет ни диалога, ни зрительного контакта.

Просто она время от времени поглядывает на него и, приоткрыв рот, пытается что-то сказать.

Однако не слышно никакого звука, это похоже на легкий вздох, слишком легкий, чтобы привлечь чье-либо внимание.

Хотя мне кажется, что он их все-таки замечает, но он ничем не показывает готовность вступить в разговор. Просто притворяется одеревеневшими и только изредка поглядывает на нее, слегка поворачивая голову. Смутно припоминаю, что такое уже происходило ранее.

Обычно клубная комната выглядит гораздо оживленнее и наполнена положительными эмоциями.

Он так ничему и не научился!

Наверное, он сам думает, что спокойно читает книгу, но, на мой взгляд, она уже давно прочитана.

Это сразу бросается в глаза, потому что, когда он читает книгу, которая кажется ему интересной, то чтение будет сопровождаться легкой улыбкой. При чтении книги, которая кажется скучной, он начинает мерзко кривить рот, а при чтении книги, которая окажется трудной для понимания, он будет самодовольно ухмыляться.

Но его внешний вид сегодня не соответствует ни одному из обычных, поэтому я знаю, что он вообще не читает книгу. Его глаза были прикованы к тексту, и он перелистывал страницы, но вот он прервал свое занятие, и, откинувшись на спинку стула, тяжело вздохнул от усталости, идущей, кажется, из глубины его сердца. Его глаза мутнее, чем когда-либо, и он равнодушно смотрит в потолок.

Снова глубоко вздохнув, он энергично растрепал волосы на голове, будто пытаясь скрыть виноватое выражение лица.

Каждый раз, когда она краем глаза улавливает его движение, кажется, что она тихонько вздрагивает.

Он пошевелил губами, но никакого звука опять не прозвучало; он покачал головой, как будто утратил надежду, а затем снова опустил голову.

Это продолжается с тех пор, как я пришла в клубную комнату.

Увидев поведение этих двоих, я сразу поняла, что вчера случилось что-то неправильное. Однако, это было бы понятно и любому другому.

Ироха и Комачи тоже смущенно поглядывают на этих двоих, тихо вздыхая.

Ироха-чан, которая играет со своим мобильным телефоном, в большей степени демонстрирует безразличие и бросает взгляды на двух людей, недовольно надувшись. Комачи то расправляет складки на юбке, то поправляет заколку, закрепленную на челке.

В этой реальности мне не потребовалось много времени, чтобы тоже вяло опустить глаза, тупо уставившись на бумажный стаканчик, который я держу в руке.

В конце концов, взгляды этих двоих скользнули прямо ко мне, как будто они просили о помощи. Я неловко улыбнулась, пытаясь понять, о чем они думают.

Что ж, действительно, если вы не привыкли к такой атмосфере, вы действительно не будете знать, что делать.

Если бы это произошло некоторое время назад, я вряд ли смогла думать спокойно.

Возможно, та, кем я была раньше, нужна было просто для того, чтобы заполнять паузы и создавать непринужденную атмосферу, обсуждая пустые и скучные темы так, будто это захватывающие события.

До сих пор я принимала это во внимание.

Однако я боюсь, что если в этой ситуации не предпринять чего-либо, все будет необратимо испорчено. Потому что меня беспокоит то, что может бесследно исчезнуть без моей поддержки.

Пространство, которое бессознательно делает людей такими счастливыми, радостными, любящими и приятными.

Я все равно не смогу привыкнуть к ощущению коллапса. Даже сейчас я не готова с ним смириться.

Теплое солнце сначала потемнеет, а потом постепенно остынет, и все, что нас связывало, окончательно исчезнет между нами.

Каждый раз, когда я сталкиваюсь с такими моментами, я ужасно боюсь, что мои бессмысленные слова, сказанные бездумно, могут все разрушить.

В конце концов, это может случиться, если я не пойму, что случилось с этими двумя людьми, что они думают сейчас, о чем он думает, и она, о чем вы думаете… и воздух, который течет только между ними, и время тишины.

Да, возможно лучше ничего не говорить.

Ведь я не знаю всего.

Так было всегда.

Хотя я смогла предсказать то, что случится, я не могла вмешиваться в происходящее.

Независимо от содержания слов или причин, о которых я думаю, это не то, что они смогут мне рассказать.

Тем не менее, сама я все еще смело думаю, воображаю и размышляю о них.

Даже если время от времени будут происходить события, которые трудно принять, и которые будут смущать и возмущать.

Почему это так? Мне немного грустно.

Но, я думаю, что не могла не влюбиться в подобные вещи.

Когда я думала: «Только я хочу узнать его и ее по-настоящему», «Я рядом с ним, и я также самый близкий им человек», я чувствовала себя счастливой до глубины души.

Так что теперь я больше не ненавижу этот скучный воздух.

…Если ситуация не разрешится, Ироха и Комачи, вероятно, будут что-то подозревать, но вряд ли предпримут активные действия.

Они озадачены, и их пугает атмосфера в клубе.

Хотя ни одна из них пока не издала ни звука, уголки их ртов слегка шевелятся, как будто они готовы воскликнуть: «Вау…»

Он вновь вздохнул все также обреченно.

Ироха медленно и бесшумно передвинула свой стул, затем немного откинулась назад и прижалась губами к уху Комачи.

— Здесь что-то не так…

Услышав ее тихий голос, Комачи вдруг вздохнула с облегчением, как будто она нашла путь к спасению.

Она поспешно повернулась на своем стуле и прошептала на ухо Ирохе:

— О, я слышала, что Харуно сказала…

Чтобы не дать ему и ей услышать, Комачи прошептала это очень тихим голосом, но я услышала все отчетливо.

— Говорят, что Харуно пыталась выяснить, что у них за отношения во время ужина. В конце концов, мой старший брат ответил очень расплывчато… Боюсь, Юкино-сан тоже злится из-за этого, верно?

Рассказывая это, Комачи хмурилась все сильнее. Казалось, что ее блестящие волосы тускнеют на глазах.

— Хотя он и мой брат, он действительно безнадежен. Мне стыдно говорить это людям…

Глядя на извиняющуюся Комачи, Ироха раздраженно прищурилась и пробормотала, соглашаясь с Комачи:

— Ах, это верно… Но, Комачи, в таком случае, сначала заплати мне Перику [2]!

— Эй, прямо сейчас?! Как я могу заплатить?..

Ироха-чан протянула руку и потребовала:

— Ты проиграла, так что плати!

Я искоса посмотрела на Комачи, которая тряслась и вздыхала, хотя делала это почти неслышно.

Я, наконец, догадалась.

Ошеломляющие, милые, смущающие, обыденные, неприятные, радостные, омерзительные, веселые, слегка грустные, беспомощные – все эти черты можно им приписать, и все это, действительно, очень в его и ее стиле.

При мысли об этом на моем лице непроизвольно появилась легкая улыбка.

Я подумала про себя: «Это действительно смешно». Когда-то раньше я подумала бы: «Я действительно ничего не могу для вас сделать».

Потому что в прошлом я всегда чувствовала, что это невозможно.

На самом деле, я знала это очень давно.

Есть место, куда я не могу зайти, хотя я уже стояла у этой двери бесчисленное количество раз раньше, но я знала, что никогда не смогу туда попасть, поэтому я заглядывала в щель и напрягала слух, чтобы услышать.

На самом деле, я знала это очень давно.

Я хочу зайти внутрь.

Просто так.

Поэтому будет так, как не было до сих пор.

— Хорошо! На сегодня клуб закончился! Пойдем домой!

Я энергично хлопнула руками, схватила рюкзак и стремительно поднялась на ноги.

Затем я остановилась у двери, которую когда-то не смогла открыть, я даже не смогла к ней прикоснуться в тот день, а сразу после этого он решительно распахнул дверь, как будто собирался сорвать ее с направляющих.

Ручка двери, за которую я ухватилась кончиками пальцев, совершенно не оказала сопротивления, и звук был громче, чем я ожидала; необычный крякающий звук. Раздвижная дверь скрипит, как будто она испортилась вместе с воздухом в комнате.

Легкий ветерок, несущий запах цветов со школьного двора, проникает в коридор через окно.

Я вдохнула свежий воздух всей грудью, и узел волос на моей голове вздрогнул от моего движения. Затем я выдохнула мерзкий и холодный воздух, который застыл в моем сердце.

Хорошо.

Я могу это сделать без проблем.

Я решила.

Каждый раз, когда я делала глубокий вдох, я повторял себе эти слова снова и снова, и, в то же время, укреплялась в своей решимости.

Затем, наконец, я смогла оглянуться на клубную комнату.

Все они, и Ироха, и Комачи, и он, и она, ошарашено смотрели на меня, открыв рты.

Через какое-то время выражения лиц всех понемногу начало меняться. Похоже, на них написано: «Что ты вытворяешь?», «Необъяснимо», «Что за детское поведение?», «Что случилось, ты в порядке?»

Как будто не понимая, что делать дальше, все смотрят на меня, а я смотрю на них, потом они переглядываются, но, в конце концов, все взгляды снова сосредотачиваются на мне.

Поэтому я весело улыбаюсь.

Никаких объяснений, никаких оправданий.

Извините, на самом деле очень просто найти подходящий повод, чтобы обмануть прошлое.

Не так уж и сложно подвести к нужному решению тактичными словами, но если бы вы хотели, чтобы я оставалась на месте, я бы обязательно остановилась у двери снова.

Итак, я осторожно перешагнула через нижний желоб раздвижной двери и вышла в коридор. Затем я обернулась и резко махнула им рукой, подавая знак: «Скорее на выход».

В результате Комачи, которая только что выглядела совершено ошеломленной, быстро вскочила, с грохотом отодвинув стул.

— Да! Пойдемте домой!

— И мне пора вернуться в комнату школьного совета.

Ироха, тяжело вздыхая, медленно поднялась со стула и взяла школьную сумку.

Как только они вдвоем собрались, она тихо прошептала: «Да», и он тоже согласился, тихо пробормотав что-то вроде: «Ммм».

Чайный сервиз был упакован, окно закрыто, занавески аккуратно задернуты, все это делали всегда, когда собирались идти домой, и Ироха-чан сладко пропела на прощание: «Я ухожу».

Мое лицо было спокойным, и сердце билось ровно. После того, как вся работа была сделана, и, после того, как все было убрано, Комачи-чан еще раз внимательно оглядела клубную комнату и убедилась, что все в порядке.

Щелкнул замок, запирающий двери.

Намечая дальнейшие действия, я осторожно положила руку на плечо Комачи. Пока что все идет гладко, но мне нужно создать условия для разговора с глазу на глаз.

— Комачи, ключ записан на твое имя?

— Гм… да, конечно…

Комачи продолжила говорить: «Потому что Комачи – президент…», глядя на меня с удивлением; она слегка наклонила голову, как бы недоумевая, ведь это и так понятно, почему я должна специально говорить об этом?

Ну же!

Она моргнула, и, кажется, сообразила, что к чему.

— Да! Комачи сейчас вернет ключ!

Комачи повернулась, держа ключ двумя руками, будто почтительно соблюдая церемониал. Затем она вдруг подтолкнула его в спину.

— Поторопитесь, верните ключ и отправляйтесь домой, а завтра приходите пораньше!

— О, понятно…

Комачи активно подталкивает его, он сгорбился, его школьная сумка вот-вот упадет, он последний раз повернулся, говоря нам: «До свидания», и, по-прежнему сгорбленный и понукаемый Комачи, исчез в конце коридора.

Я энергично махнула рукой, а она смотрела ему вслед, следя за каждым его движением и слегка кивая головой.

Таким образом, здесь остались только я и она.

В пустом коридоре шаги двух человек отдаются эхом.

Домашние туфли, которые застегиваются на ремешок, издают при ходьбе ритмичное постукивание, изящные модельные туфли слегка поскрипывают, и эти два совершенно разных звука переплетаются и отражаются от стен.

Но, когда мы подошли к открытому переходу, соединяющему специальный корпус с главным учебным корпусом, звук шагов одного человека пропал.

— …Что-то не так?

Я спросила это, останавливаясь, и она тут же застыла, будто налетев на невидимую стену. Ноги, кажется, примерзли к полу, длинные, угольно-черные, шелковистые гладкие и красивые волосы танцуют на ветру. Она медленно повернула ко мне голову и кончиками пальцев отодвинула назад пряди волос, закрывающие щеки и уши.

Ее улыбка кажется искренней, если присматриваться не слишком внимательно.

— …Ok.

Данный мне ответ был неоднозначным, и я не знаю, отразилось ли это на моем лице. Может быть ей нужно время, чтобы четче его сформулировать. Она ответила очень-очень тихо, почти неслышно.

Солнце по диагонали освещает огромные стеклянные окна в открытом коридоре, делая ее красоту еще более очевидной.

— …Это ничего.

Она милая и такая красивая, когда прячет свои прекрасные глаза за длинными ресницами, так что я не смогла удержаться от счастливой улыбки.

— Это…

Я подумала, что все идет хорошо. Теперь я могу энергично кивнуть.

Вообще-то я знаю, что говорить.

Что бы это ни было, выскажи это! Ты можешь обсудить это со мной? Даже если это не поможет, может быть будет немного легче! Я буду болеть за тебя!

Просто скажи это! Однако я не могу говорить такие слова. Я не хочу этого говорить!

Если даже ты мне все расскажешь, может быть мне будет немного грустно, но я не смогу помочь тебе.

Не подавляй свои эмоции и не прячь их за улыбающимся лицом!

Я думаю, что в конечном итоге я, вероятно, могу просто играть роль, говоря в нужный момент свои реплики: «Я понимаю», «Это вина другой стороны», «Попробуй поговорить серьезно», «Конечно, я выслушаю тебя до конца» и другие бессмысленные слова.

Однако можно поступить совсем наоборот и сказать: «Я желаю тебе только добра, и именно поэтому мне придется сказать тебе горькую правду…» Однако я чувствую, что и это будет в основном ложь. Только тот, кто внушает подобное, будет счастлив, а его слушатель не получит никакой помощи, и окончательно обрушится в состояние глубокой депрессии.

Я виню себя за то, что думаю об этом, мои зубы, кажется бессознательно, сильно кусают нижнюю губу, оставляя неглубокий след.

Я знаю, что никогда не скажу ничего такого, что могла бы сказать в паническом состоянии, но я все еще не могу придумать подходящих слов и только судорожно вдыхаю и выдыхаю воздух.

Надо что-то произнести и с улыбкой проститься с прошлым. Я потеребила узел волос и опустила глаза.

Вокруг меня крутятся стены коридора, пейзаж за окном и другие предметы.

Но я все еще не могу придумать подходящих слов. Я действительно ненавижу себя!

Очевидно, что когда вы достигаете просветления, вы находите решение, и проблема исчезает.

Вдох и выдох, но я ничего не могу сделать, кроме этого, и только моргаю все чаще.

Может быть, это потому, что солнце с самого начала было особенно ослепительным. Подождите, мне нужно прийти в себя, и, чтобы остановить вращение, и я с силой закрываю глаза ладонями. Руки оказались неожиданно горячими.

Хорошо, проблемы нет. Солнце больше не ослепительно. Если я опущу руки и вытру глаза, то я снова смогу смотреть на нее не прищуриваясь, и снова смогу улыбаться.

Я действительно вытерла глаза, показывая всем своим видом, что со мной все в порядке.

Теперь я вижу, что и из ее глаз текут слезы.

Я улыбаюсь.

Но выражение ее лица передо мной не меняется.

Я потянулась к ней и на полпути, казалось, спросила: «Мне дотянуться? Или не касаться ничего?» Она сделала слабый протестующий жест:

— Извини. Это не для того, чтобы скрыть что-то от тебя. Дело в том, что на самом деле ничего особенного не произошло, так что нет никакого способа объяснить…

Хотя слова звучали очень тихо, она отчаянно выжимала одну фразу за другой, не пытаясь отвести свой взгляд от меня. Сейчас она смотрит не так, как обычно, красиво и прямо, внушая трепет. Мучительно подбирая слова, волнуясь и чувствуя себя беспомощной, она все равно продолжает смотреть мне в глаза.

— …Более того, я не думаю, что это что-то, что можно обсуждать с другими.

Я крепко обняла ее и на мгновение задумалась.

Увидев ее такой, я внезапно подумала об этом.

Это не столько «другие», сколько «я».

Потому что, когда я разговаривала с ней, я также старалась не упоминать об этом. Потому что я никогда не знала, как об этом упомянуть.

Возможно, именно твердая решимость «не упоминать об этом» и привело к увеличению расстояния между нами.

Однако, после того, как я сделала полшага, она тоже сделала полшага.

Вопросы такого рода – это нормально, даже если вы не получите ясного ответа, но она, даже чувствуя себя неловко, ответила на мой вопрос без утайки.

Потому что, даже если это только половина дела, даже если об этом вообще не сообщают, даже если это неосуществленный ход, она все равно хотела получить помощь дружеской руки.

— …Но я хочу знать!

Так что это не сработает, если вы не будете крепко держать эту руку.

Думая об этом, я крепко держала ее за руку.

Я всегда чувствую, что прошло слишком много времени с момента нашего последнего рукопожатия.

До сих пор, когда наши руки оказывались близко друг к другу, она выказывала признаки некоторого смущения.

Чувствуя смущение, она пыталась освободить свою руку, но, в конце концов, сдалась и стала принимать это как неприятную обязанность.

Также и сейчас, она была немного удивлена, а ладони у нее были немного скованы, и я подумала, что она опять попытается высвободиться. Но сегодня она сама продолжает робко держаться за мою руку.

— …Я знаю, что это всего лишь моя шальная мысль.

— Ok.

Я вздохнула с облегчением, получив с ее стороны поддержку и готовность выслушать меня.

Увидев выражение моих глаз, она плавным движением свободной руки поправила волосы и продолжила говорить слово за словом, как бы жалуясь немного более по-детски, чем обычно:

— Дело не в том, что ничего не произошло… лучше сказать, что ничего. Это не так уж и невозможно. Это не имеет большого значения, но я должна сказать…

— М-да?

О чем ты говоришь? Что происходит? Ты говоришь о философии? Я невольно наклонила голову.

Иногда она использует сложную лексику, но иногда она использует и простые слова, которые я все-таки не понимаю, а это действительно головная боль.

Однако в такой ситуации, если задать вопрос, она будет искать для меня простые и понятные слова. Итак, я неподвижно смотрела ей в глаза, ожидая продолжения.

Поглаживая челку, с блуждающим взглядом, она мучительно пыталась привести свои мысли в порядок:

— Если вы скажете это, это будет действительно неловко, и вы почувствуете это, даже если только подумаете об этом. Это обидно… потому что сейчас мне очень стыдно…

Она лихорадочно быстро проговаривала слово за словом, но, внезапно, остановилась. Ее речь замедлилась, голос стал замирать. В самом конце, почти неслышно, она добавила последние слова:

— …поэтому, я не хочу говорить.

Она недовольно надула губы и потупилась. Краска залила ее лицо и даже уши, но она по-прежнему была слишком взволнована, а в глазах стояли слезы.

Она полностью доверяет мне, она слишком сильна, чтобы быть чересчур смущенной, грустной, застенчивой, сбитой с толку и опечаленной.

Я не могла удержаться от смеха, хотя слезы текли и из моих глаз.

Она такая милая и проблемная. Слишком хрупкие и слишком сильные люди. Прямолинейные и хитрые. Мне нравятся все эти их раздражающие черты.

Она сказала, что ничего не произошло, вероятно, это по большей части соответствует действительности.

Именно потому, что ничего не произошло, она попала в ловушку.

Не думаю, что кто-то кроме меня поймет такие вещи.

Но я могу понять это именно потому, что объект – это она.

Я слегка похлопала ее по руке. Поскольку пока я не могу придумать подходящих слов, я использовала эту форму, чтобы сказать ей, что поняла ее. Словно отвечая мне, она тоже крепко пожала мне руку.

Чем крепче она держалась за эту руку, тем глубже было мое понимание.

Независимо от того, насколько надежно мы держались за руки, как долго мы оставались вместе, как долго мы разговаривали друг с другом, и сколько слов мы произнесли, наши отношения не могут вернуться.

Но, на самом деле, я думаю, что смогу добиться чего-то большего.

Потому что я знаю, что я умнее его и ее, потому что я не страдаю от общения с другими людьми, потому что я привыкла наблюдать и соответствовать окружению.

Раньше я была уверена, что смогу сохранить правильное чувство дистанции. Поэтому, чтобы не сделать атмосферу слишком серьезной, я никогда не говорила о тяжелых моментах, сдерживая себя, чтобы не переступить последнюю черту, и задыхалась от того, что я не могу сказать как в детстве: «Ничего!» и «Плевать!». Просто поговорить на веселую тему, повеселиться, поговорить на мрачные темы или грустные темы и кивнуть, избегать тем, которые злят людей или заставляют их злиться на вас. Поступая таким образом, я надеялась обзавестись друзьями.

Однако мне это больше не нравится.

Потому что мне нужны не просто друзья.

«Друзья», обычные люди, которые воспринимают такие отношения, как должное, не могут быть описаны всеми смыслами используемого слова.

Это более тяжелая, более хлопотная, более тревожная и более напряженная система отношений.

Либо общаться всю жизнь, либо никогда больше не видеть друг друга – вот какие это тяжелые отношения.

Это может быть просто неверная оценка момента, или это может быть недооценка роли эмоций, как составной части жизни человека.

Импульсивные вещи. Это может быть даже иллюзией, хотя и эмоциональной. Может, лет через десять, я забуду об этом.

Однако сейчас, в данный момент, я определенно так думаю.

Я уверена, что время, проведенное с ней, станет самым важным в моей жизни.

Итак, чтобы воплотить в жизнь это мое убеждение, мне придется столкнуться со всеми шипами, которые я не вытащила, колючками и зазубринами, попавшимися мне на пути.

Потому что после того, как отношения между ним, ней и мной, наконец, закончились, они вот-вот начнутся.

— …Послушай, Юкинон!

Я назвала ее по имени.

Хотя поначалу для нее оно было совершенно неприемлемым, и она поправляла меня каждый раз, когда я ее так называла, но это то имя, которым я ее назвала, и только я могу называть это имя, которое принадлежит ей.

Юкинон внезапно подняла голову, вытерла кончиками пальцев уголки глаз, затем кивнула в ответ; заплаканные глаза пристально смотрели на меня, ожидая продолжения моих слов.

Прости! Я знаю, что теперь мне нужно сказать кое-что очень гнусное.

Но я все еще должна это сказать, потому что должна.

Я не боюсь ненависти. Не повредит и испытывать отвращение. Ты ненавидишь меня до тех пор, пока я забиваю больше, чем ты, так что это вообще не имеет значения.

В любом случае, я не ангел и не богиня.

Итак, я хочу делать это хитро, мило, в своем стиле и жадно.

— …Могу я поговорить с Хикки?

Требуется немало смелости, чтобы говорить прямо и ясно, но, после короткого вздоха и короткой паузы, я все-таки сказала это, и Юкинон в замешательстве склонила голову.

— Я не думаю, что это имеет значение… не нужно спрашивать моего разрешения, верно?

После этих слов Юкинон приложила палец ко рту, и как будто задумалась о возможных последствиях моих слов.

Так и должно быть, поэтому я продемонстрировала очень серьезное выражение лица. Скулы такие жесткие, что я чувствую, как они выпирают по бокам.

Чтобы голос не дрожал, я закрыла глаза и глубоко вдохнула.

Затем я подняла голову и встретилась взглядом с Юкинон.

Несмотря на то, что она хорошо выглядит в профиль даже при опущенной голове и спине, наиболее привлекательна она по-прежнему спереди. Я чувствую ее красоту в моем сердце, мы с Юкинон стоим лицом к лицу.

— То, о чем я хочу поговорить с ним – очень важная вещь. Я не смогла сказать это правильно.

Когда эти слова были произнесены, Юкинон заколебалась, из ее груди вырвался неясный звук.

Она кажется рассерженной, ее глаза заморгали, мягкие губы остаются приоткрытыми, длинные ресницы слегка дрожат, кажется, что она вот-вот заплачет.

Однако это длилось недолго.

Юкинон медленно закрыла глаза и тяжело кивнула, а затем ответом на мое прикосновение стала появившаяся на ее лице невероятно милая, мягкая улыбка.

— Нет необходимости спрашивать мое разрешение специально, верно?

Она торжествующе улыбнулась, а затем быстро отбросила назад свои красивые темные волосы. Мне всегда кажется, что это похоже на тот момент, когда я впервые встретила ее, и это меня немного радует.

Наши новые отношения должны начаться сегодня.

Мое лицо расслабилось, непроизвольно мне захотелось смеяться и шутить.

— Поскольку он не сказал ничего определенного, Юкинон начала волноваться и почувствовала себя подавленной.

Хотя на моем лице улыбка и тон моего голоса звучит иронично, но он действительно очень узнаваем. Как только я сказала это, Юкинон слегка поджала губы и нахмурилась. Прости за шутку! Я извинилась и хотела обнять Юкинон, поэтому она вздохнула:

— Твое беспокойство излишне… и ты не будешь одинока в будущем.

Затем она беспомощно улыбнулась.

— …О да!

Думаю, что в будущем я, вероятно, буду волноваться и чувствовать себя подавленной. Не в смысле «тоже», наверное, это будет реальная депрессия. И не предположительно, я знаю точно, что меня ждет.

Но это нормально, это нормально.

Потому что я решила, что я ближе, чем кто-либо другой, и хочу быть с этими двумя людьми, то это займет больше времени, чем у кого-либо другого.

Потому что будет ли это происходить в раздражающем месте, бесполезном месте или месте, которое вызывает отвращение, пусть это будет где угодно, я все равно хочу говорить с Юкинон.

Как только Юкинон почувствовала себя немного более расслабленной, она нежно похлопала по рукам, которые были соединены вместе.

— …Я думаю, он все еще должен быть там.

Услышав это, я выглянула в окно. Уже поздно называть это вечером. Если я поймаю его сейчас, я не знаю, смогу ли я сказать, то, что должна, но если я продолжу откладывать разговор на потом, я думаю, что больше не смогу этого сказать никогда.

Юкинон убрала руку из моей руки. Затем ее ладонь легонько легла мне на плечо.

Эта касание показалось мне почти невесомым, как будто она беспокоилось о том, будет ли прикосновение достаточно нежным.

— …Тогда я пошла!

— Ok.

Я поправила тяжелый рюкзак и быстро пошла вперед.

Звук шагов человека в домашней обуви постепенно ускоряет темп. Хотя я не верю, что смогу это сделать, остановиться я уже не в состоянии. Так что, хотя я знаю, что это не соответствует школьным правилам, я все равно бегу по коридору изо всех сил.

---------------------------------------------------------------------------

Примечания

[1] «Он и она» или «те двое» относятся к Юкино и Хачиману

[2] Перика, виртуальная игровая валюта, упоминалась в первом томе