Онлайн чтение книги Игра в кошки-мышки Death Turns the Tables
Глава 11

Так миновала субботняя ночь 28 апреля. В воскресенье инспектор Грэхем смог связаться с доктором Феллом лишь после полудня.

Для всех участников этой истории ночь прошла по-разному.

Инспектор Грэхем в очередной раз просмотрел свои записи, выкурил последнюю трубку и погрузился в здоровый сон.

Герман Эплби, адвокат, — он провел ночь в таком месте, где его меньше всего можно было встретить, — сняв часы и положив искусственную челюсть в стакан с водой, пошел спать относительно рано.

Фред Барлоу размышлял о Джейн Теннант и о том, что он услышал от Констанс Айртон. Подсознательно он склонялся к тому, к чему его всегда тянуло.

В большом белом доме на окраине Таунтона Джейн Теннант, ворочаясь с боку на бок, маялась беспокойным сном.

Констанс Айртон уснула лишь после двух таблеток люминала, найденных в аптечке в ванной. Возвращаясь в свою спальню, она остановилась у дверей Джейн и постояла, прислушиваясь к доносящемуся из-за дверей бормотанию. Констанс приоткрыла двери, вошла, бесшумно присела на стул у кровати и снова стала слушать. Затем, выскользнув из спальни Джейн, она вернулась к себе и, позволив себе пофантазировать, наконец уснула.

В некотором отдалении отсюда, в частном санатории, девушка, именуемая Синтия Ли, лежала без сна, широко открытыми глазами глядя в потолок.

Судья Айртон, облаченный в черную шелковую пижаму, сидел в постели, читая Фрэнсиса Бэкона. Блистательные сентенции последнего доставляли ему удовольствие. Удостоверившись, что провел за чтением предусмотренные четверть часа, он потушил свет и, засыпая, не видел никаких снов.

Последним, кто выключил свет, оказался доктор Гидеон Фелл. Пока часы продолжали отбивать ночное время, он сидел за столом в гостиничной спальне, куря черную трубку и время от времени набивая ее табаком, запах которого напоминал жженую щетку для чистки кастрюль. Когда над морем стал заниматься рассвет, комната была полна едкого дыма, и прежде чем отойти ко сну, ее обитатель наконец распахнул окно.

Так что полдень давно миновал, когда звонок телефона рядом с кроватью все же разбудил его.

Протянув руку, он снял трубку.

— Доброе утро, сэр, — не без ехидства сказал голос инспектора Грэхема. — Я уже звонил вам, но в гостинице сообщили, что вы дали указание не беспокоить вас раньше полудня.

— И теперь вы позвонили сообщить мне, — захрипел доктор Фелл, разражаясь утренним кашлем, — изречение Наполеона. Шесть часов сна для мужчины, семь для женщины и восемь для идиота. Черт бы побрал этого Наполеона. Я должен был выспаться.

Но инспектор Грэхем не стал ссылаться на Наполеона.

— Пуля, которая убила мистера Морелла, — сообщил он, — была выпущена из того самого револьвера. Капитан Окли сказал, что в этом не может быть никаких сомнений.

— А вы сомневались?

— Нет, но вы же знаете, как это бывает в таких делах. Далее. Мы проследили все перемещения мистера Морелла. Прошлым вечером восьмичасовой поезд из Лондона опоздал на семь минут. В восемь десять или чуть позже Морелл попросил, чтобы его подвезли к прибрежной дороге, свидетель особенно запомнил его, потому что тот сорвал обертку с жевательной резинки и стал жевать ее с такой жадностью, словно проголодался, — это перемещение отняло у него примерно пятнадцать минут. В восемь двадцать пять ему оставалось пройти лишь оставшееся расстояние, то есть все практически соответствует.

— Ну и?

— Мы связались с единственным родственником мистера Морелла в стране. С его братом. Луиджи Морелли. Служит метрдотелем в гостинице «Айсис» в Лондоне.

— Как вы узнали о нем?

— От мистера Эплби. Прошлым вечером. Итак, когда я смогу встретиться с вами, чтобы посплетничать на эту тему?

— Подъезжайте к ленчу. Разделим его с вами, — предложил доктор Фелл. — Примерно через час.

— Весьма обязан вам, сэр, — с уважением, хотя и не без удивления, согласился Грэхем. — Но ведь вы еще даже не завтракали.

— Сейчас буду завтракать, — бесхитростно объяснил доктор Фелл, — а через час у меня будет ленч. Так что проблема легко разрешима. Жду вас.

Он положил трубку, нашел и надел очки и, откинувшись на груду подушек, погрузился в размышления. Наконец снова взялся за телефон. После долгих и довольно язвительных объяснений с телефонистками он наконец пробился в коттедж Фреда Барлоу около залива Хорсшу.

Тот, хотя и не смог скрыть своего удивления, с готовностью принял предложение доктора разделить с ним ленч. Примерно через час.

— Я собирался отправиться в Таунтон, — сказал он. — Но если у вас что-то важное…

— Очень важное, — пробурчал доктор Фелл.

— Идет. Большое спасибо.

Утро было прекрасным и теплым, как в середине мая. Но тепло было обманчивым. В уютной гостиной своего коттеджа Фред Барлоу, побарабанив пальцами по телефону, тоже задумался.

Ему стоило бы как следует выспаться ночью. У него был уставший вид. Он всю ночь ворочался, не в силах отделаться от навязчивых мыслей. Судья Айртон осудил бы его.

Солнце струило теплые лучи, и они, падая в окна, освещали груды старых книг, пару весел, рукоятки которых отполировал Фред Барлоу, и царящий вокруг уютный беспорядок. Он сменил галстук и, чтобы отвлечься, неторопливо просмотрел «Санди таймс». Затем сел в машину и неторопливо поехал в Тауниш, не остановившись у бунгало судьи.

В «Эспланаде» царило безлюдье. Холл в отеле был огромен, гулок и пустынен, если не считать двух человек в нем.

Одним из них оказался Герман Эплби. Принарядившись ради воскресного утра, он сидел в кресле и просматривал газету.

Второй была Джейн Теннант.

Сразу же увидев ее, Фред сделал шаг навстречу. Но адвокат перехватил его. Он неторопливо поднялся, бросил газету и приветствовал его сердечной улыбкой.

— Никак мистер Барлоу?

— Да. Мистер Эплби? Что вы здесь делаете?

— Вряд ли имело смысл ночью ехать в Лондон. Если бы еще в воскресенье утром я мог найти парикмахерскую… — словно иллюстрируя необходимость в ней, Эплби погладил щеку, — я бы снова стал прекрасно чувствовать себя. Отличное утро для прогулки, не так ли?

— Прекрасное. Я предполагаю…

— Не довелось ли вам узнать, — спросил Эплби, понижая голос и сводя брови, — провел ли судья Айртон ночь в своем бунгало? Или нашел более подходящее место?

— Насколько мне известно, он продолжает находиться в нем. Но в это время его лучше не беспокоить.

— Ну что ж. Порой все мы бываем в таком настроении, — сказал Эплби. — Благодарю вас.

Он повернулся взять свой котелок, лежащий рядом с креслом. Сдув с него пыль, он отвесил Фреду прощальный поклон и вышел через вращающиеся двери. Помедлив, Фред подошел к Джейн. Она встретила его уже знакомой фразой.

— Что ты-то здесь делаешь? — сказала она.

— Доктор Фелл пригласил меня к ленчу. А ты?

— Доктор Фелл пригласил и меня…

Оба замолчали.

Никогда еще Фред Барлоу так остро не ощущал, что выглядит далеко не лучшим образом. Он успел побриться, но ему казалось, что оброс щетиной. С другой стороны, Фред никогда раньше не видел, насколько обаятельна Джейн Теннант. На ней было синее платье с белой оторочкой вокруг шеи и запястий.

— Я объяснила ему, что у меня полон дом гостей и, скорее всего, я не смогу приехать. — Она отпустила смешок. — Но он просто отказался принимать мой отрицательный ответ. Мол, толпа случайных гостей даже не заметит, есть ли я дома или нет. Ну, и у меня был повод.

— Повод?

— Явиться сюда. Сегодня вечером я устраиваю прием с купанием. В «Эспланаде». Я сказала, что должна повидаться с управляющим. — Она помолчала. — Строго говоря, я хотела отменить прием. Из-за Конни. Но все остальные так шумно воспротивились, что я сдалась.

— Как Конни?

— Чувствует она себя ужасно. Стала собирать вещи, чтобы возвращаться в Лондон. Но я сказала ей, что тогда в доме отца никого не останется, а тут она, по крайней мере, будет среди друзей, которые позаботятся о ней. Думаю, что мне удалось уговорить ее.

— Как тебе подходит это платье, Джейн.

— Старая история. Остается только облачиться в синее, и любой мужчина скажет, что ты прекрасно выглядишь.

— Нет, я в самом деле так считаю! Это…

— Благодарю вас, сэр. Сегодня вечером мы просто немного повеселимся. Очень раскованно. Обед, танцы и выпивка у бассейна. Не думаю, что ты окажешь нам честь, не так ли? Или все же… позволишь себе?

Танцы он терпеть не мог, но весьма прилично плавал.

— Я бы с большим удовольствием, — сказал Фред, — если ты позволишь мне немного запоздать.

— Отнюдь! В любое время. Можешь прихватить с собой плавки или воспользоваться теми, что тут будут. Тут… здесь будет главным образом богемная публика, которую ты не особенно любишь, но если ты не против?..

— Господи! Чтобы я был против! — внезапно вырвалось у него. Он спохватился.

— Значит, договорились. Не подняться ли нам наверх? Доктор Фелл сказал, чтобы мы поднимались. Я знаю, в каком он номере.

Когда он следовал за Джейн к лифту, перед его глазами возникло лицо Констанс Айртон.

— А я и не знал, — признался он, пытаясь найти облегчение в смене темы разговора, — что ты так хорошо знакома с доктором Феллом.

— Да, мы старые друзья. — Она торопливо нажала кнопку лифта. — Я тоже не знала, что ты с ним в дружеских отношениях.

— Я бы этого не сказал. До прошлого вечера встречался с ним лишь пару раз да слышал его показания в суде.

Новые сомнения, новые болезненные подозрения зашевелились в мозгу Фреда Барлоу.

— Он самый достойный человек из всех, кого я знаю, но с точки зрения академической науки просто ужасен. Доктор может расчленить волос на шестнадцать частей — и еще кое-что останется. Если вы ему нравитесь, он для вас из кожи вон вылезет. Впрочем, ты, конечно, все это знаешь. Но хотел бы я знать, что он сейчас приберег в рукаве.

Содержимое его рукава стало ясно далеко не сразу.

Сияя, как рождественский подарок, доктор Фелл встретил их на пороге своего номера, одетый в блестящий черный альпаковый пиджак и полосатый галстук. На маленьком балконе с солнечной стороны, куда выходило открытое окно, и откуда открывался вид на прогулочные дорожки, уже был сервирован столик на четверых.

— Мы будем есть, — объяснил доктор Фелл, — на балконе. Мне очень нравится есть на балконе, хотя, откровенно говоря, могу этим заниматься в любом месте. Но подобное расположение может служить источником особого удовлетворения, как сказал бы судья Айртон — сидеть подобно богам над кишащей толпой, позволяя себе (если придет в голову такое гнусное желание) обстреливать ее хлебными шариками и поливать из сифона. Думаю, вы знакомы с этим джентльменом?

За его спиной Фред Барлоу не без удивления увидел внушительную фигуру инспектора Грэхема.

— Я встречался с мистером Барлоу, — сказал Грэхем, который из уважения к хозяину снял форменную фуражку, обнажив розовую лысину. — Но не имею удовольствия знать молодую леди.

— Инспектор Грэхем — мисс Теннант. Не приступить ли нам?

Доктор явно что-то замышлял.

Во время ленча Грэхем вел себя безукоризненно, но временами на него накатывало мрачное настроение. Похоже, у него что-то имелось на уме, и он был бы не против, чтобы тут ни кого больше не оказалось, кроме него. Кроме того, он, к своему сожалению, сел спиной к витым металлическим перилам балкона, так что солнце пекло его лысую голову.

С его точки зрения, ленч не получился. Правда, блюда были великолепны. Они пили отличный кларет, которого оказалось более чем достаточно, хотя Грэхем больше налегал на пиво. А доктор Фелл рассказывал такие забавные истории, что даже Грэхем внезапно откидывался на спинку стула и смеялся от души. После каждой истории доктор с невинным видом вскидывал брови, словно искренне не понимал, что в ней смешного, и приступал к следующей.

Тем не менее в подсознании у Фреда Барлоу все время гнездилась какая-то мысль. Он был готов искренне веселиться, если бы…

Снова то самое черное пятно? Или присутствие Джейн Теннант? Он заметил, что Джейн была увлечена рассказами хозяина. Внизу лежала перламутровая гладь моря, слегка оттененная пурпуром; фронтоны домиков, что тянулись вдоль берега, были ярко раскрашены, словно в мультфильмах Уолта Диснея.

Подали кофе и бренди. На столе появились три сигары и коробка с сигаретами. Поднося Джейн огонек, Фред вспомнил прошлый вечер. Доктор Фелл перешел к основной теме встречи с изяществом и деликатностью кирпича, падающего с неба.

— Данная встреча, — объявил он, хлопнув ладонями по столу, — наконец обретает упорядоченный характер. У всех есть право голоса. Ваш председатель предлагает, чтобы слушания открыл инспектор Грэхем, который изложит нам, что он думает по поводу судьи Айртона — виновен он в убийстве или нет.