Онлайн чтение книги Классическая проза Дальнего Востока
Из книги "Стародавние повести"

Повесть о том, как святой чудотвор Кумэ основал обитель Кумэдзи

В стародавние времена в уезде Ёсино, что на земле Ямато, был храм по названью Ворота Благого Дракона. Там некогда жили в затворе двое монахов и подвизались на поприще сянь, желая постичь тайны волшебства и узнать бессмертие. Одного из них звали Ацуми. Другого имя было Кумэ. Однако же Ацуми подвизался прежде Кумэ, он стал сянем, полетел и вознесся на небо.

В свой черед, и Кумэ стал сянем, но в тот самый миг, как возносился он на небо, некая молодка стояла в реке Ёсино и стирала одежды. А стирая одежды, она свои-то подвернула до самых лядвей, так что Кумэ узрел белизну ее лядвей, и помыслы его огрязнились, и он пал перед нею на берег. А потом и женился на ней.

Этот поступок святого чудотвора Кумэ изображен был на дверях во храме Ворота Благого Дракона, там же славный господин Китано удостоил начертать приличную надпись. И то и другое не стерлось от времени - видно и по сей день...

Итак, Кумэ, бессмертный сянь, стал обычайным смертным. Однажды, продавая лошадь, он под бумагою на сделку подписался: "Кумэ, бывший святой чудотвор".

Шло время. И вот, меж тем как та женщина и святой Кумэ жили в добром супружестве, указал государь воздвигнуть в тамошних местах, в уезде Такэти, столицу. Начали сгонять со всей Яма-то жителей на ломовую работу. Пригнали туда и Кумэ. Работные давай насмехаться:

- Святой! Эй, святой чудотвор!

Как-то случились тут начальники над работами. Услышали - и вопрошают:

- Отчего и по какой причине зовется сей чудотвором?

Те ответствуют:

- Так, мол, и так. Прежде этот Кумэ жил затворником в храме Ворота Благого Дракона и подвизался на поприще сянь, и стал он сянем, но в тот самый миг, как возносился он на небо, некая молодка стояла в реке Ёсино и стирала одежды. И увидел он сверху, что она обнажила свои белейшие лядвеи, и помыслы его огрязнились, и он пал перед нею на берег и в одночасье на ней женился. С той-то поры и по этой самой причине он зовется у нас чудотвор святой.

Начальники выслушали их и говорят в шутку:

- Ну что же! Достойный муж: подвизался на поприще сянь и стал бессмертным сянем! Но не утерял же он разом всего своего волшебного искусства. Так чем перетаскивать множество грузных бревен с места на место, не лучше ли пустить в ход святую мощь и переправить их по небу?!

Кумэ отвечал на это:

- Давным-давно позабыл я премудрость сяней. Перед вами всего только обычайный смертный. Явить подобное чудо мне не под силу!

Так он сказал, а про себя думает: "Вот и сумел я постичь премудрость сяней, но - поддался простец любовной слабости, и огрязнила женщина его мысли! Теперь уж не стать мне больше бессмертным сянем. Но за столько-то лет подвига неужто божество храма не придаст мне хоть малой силы?!

И Кумэ сказал начальникам:

- Так, я помолюсь, пожалуй.

"Расхвастался дурак!" - подумали начальники, но отвечают:

- Весьма, весьма достойное, благое дело!

Тогда Кумэ затворился в дальней укромной часовне, очистился духом и телом и перестал есть! И вот уж семь дней, семь ночей бесперемежно, склонившись главою долу и съединив достойно ладони, умолял Кумэ божество о своей просьбе.

И так минуло семь дней. Начальники, нигде не видя Кумэ, то от души смеялись, а то и недоумевали. Как вдруг на восьмое утро небеса помрачились и стало темно, будто бы ночью. Загрохотал гром, полил ливень, и все затмилось вокруг. Люди ужаснулись, но тут гром замолк и небеса просветлели. И увидели люди, как от южного склона лесистой горы, где у лесорубов была делянка, плывут по небу бревна: большие, средние и малые - и опускаются точнехонько к месту постройки. Начальники затрепетали и низко склонились перед святым Кумэ.

О происшествии было доложено государю. Услышав это и исполнясь благоговения, государь подарил Кумэ тридцать тё земли, свободной от побора. Кумэ обрадовался и на те доходы воздвиг в своем уезде храм. Это и есть теперешняя обитель Кумэдзи.

Затем великий Кобо-дайси удостоил отлить для сего храма медную статую Будды-целителя о трех статях в шесть сяку высотою: то есть по левую руку Будды - бодисатва Солнечный, а по правую руку - Лунный. Оный великий наставник обрел во храме сутру Великого Солнца, и она послужила ему руководством, как быстрее сделаться буддой, и тогда отправился он в страну Тан, дабы причаститься учения Истинного Слова.

Рассказывают, что храм этот славится чудесами, а я рассказал вам лишь то, что слышал от других.

Повесть о том, как один монах с помощью бога Бисямона обретает золотой слиток

В стародавние времена на Священной горе Хиэй подвизался один монах. Ученость его была обширна, однако бедность безмерна, У него не оказалось надежного числа прихожан, и он не мог оставаться на Горе, а потому спустился однажды в столицу и поселился в обители "Облачный лес". Родители у него умерли, не с кем было перемолвиться хоть словом, не на кого опереться в трудную пору, и он часто ходил в храм, что на холме Курама, помолиться о том Бисямону, богу - подателю счастья.

Как-то во второе десятидневье девятой луны он отправился, по обыкновенью, в храм на Курама. На возвратном пути, когда достиг он улицы, что близ моста Идзумо, стало темнеть. Сопровождал его один только бедный служка. Луна уже ярко сияла, и монах ускорил шаги, как вдруг в переулке к северу от Первой Столичной дороги увидел он юношу лет семнадцати с виду, прелестной красоты, в белой одежде, небрежно схваченной узкою опояской. Вышло, что им по пути. "Юноша на дороге один, без наставника, - странно", - подумал монах. Тут юноша подошел к нему поближе и говорит:

- Куда изволит идти его преподобие?

- В обитель "Облачный лес", - ответил монах.

- Не возьмете ли и меня с собою?

- Но ведь я не знаю, кто вы, о достойный юноша. Как быть, прямо-таки ума не приложу! А вы, в свой черед, куда направляетесь: к своему ли наставнику, в дом ли почтенных родителей? Вы просите взять вас с собою, и я охотно исполнил бы вашу просьбу, но не подумают ли обо мне дурно?

- О, я понимаю почтенного святого, но выслушайте и вы меня! У меня был наставник, но мы поссорились, и вот уж десять Дней я бреду незнамо куда. У меня были родители, но я лишился их еще во младенчестве. О, если бы кто-нибудь пожалел меня и приветил, я пошел бы за ним куда угодно!

Монах сказал: - Как радостно слышать это! Пусть говорят потом, что хотят, но уж братии не в чем будет меня упрекнуть. Но что ждет вас в келье монаха? Ведь кроме меня и этого жалкого служки, там нет никого, и вам будет скучно и одиноко.

Так они шли, беседуя друг с другом, меж тем цветущая прелесть юноши перевернула все мысли монаха, и он подумал: "Ах, будь что будет! Я возьму его с собой!" И они вместе взошли в обитель "Облачный лес".

Монах затеплил светильник и увидел, какая белая у него кожа, какое пухленькое лицо; все в юноше, всякое его движенье было верхом очарования и изящества. "А ведь он, наверное, не из простого рода", - подумал монах и спросил:

- Кем был ваш почтенный отец, дозвольте узнать?

Но юноша не отвечал.

В эту ночь монах приготовил постель, против обычая, тщательно, [...] ( Пропуски в тексте оригинала. ) и юноша расположился ко сну. Монах улегся подле него, они долго беседовали, а потом уснули.

Наутро монахи из соседних келий увидели юношу и в один голос [...] хвалили [...]. Монах никому не желал его показывать, не выпускал даже на галерею, но один любовался юношей, ежеминутно помышляя только что о нем. Однако что-то все время смущало его, и вот вечером следующего дня он приблизился к юноше (а он уж вовсе к нему привык) и говорит:

- С тех пор как я родился в этом мире, кроме материнской груди, я никогда не касался тела женщины, а потому не могу в точности судить, что оно такое. Не знаю отчего, но кажется мне, что в вас таится некое различие в сравнении с обыкновенным мальчиком. Что это? Быть может, вы и на самом деле женщина? Коли так, скажите мне. Нет, я не покину вас, но все же мне хотелось бы знать.

Юноша улыбнулся.

- Ну, а если я взаправду женщина, разве это дурно?

- А как же! Раз я привел с собой женщину, я должен подумать о том, что скажут люди. А что помыслит о нас господин Трех сокровищ?!

- Думаю, что на меня Будда не станет сердиться. Кроме того ведь все видели, что вы пришли с мальчиком. И если даже я женщина, разве вы не можете вести себя со мной так, словно я мальчик?

Услышал это монах и совершенно уверился в том что юноша на самом деле женщина. Ему и страшно было, он и раскаивался, но уж юноша завладел всем его существом, и удалить его от себя монах был не в силах. Он улегся спать и отгородился от юноши одеждой. Однако святости он был невеликой и чрез некоторое время пододвинулся и нежно прильнул к нему. "Ах, - подумал он, - этот юноша, хоть и не совсем обыкновенный, зато вряд ли сыщется на свете такой же милый и желанный! Это, несомненно, предопределение свыше!" Потом монахи из соседних келий не однажды рассуждали друг с другом: "И как это он, при его бедности, сумел заполучить столь прекрасного юношу?"

А некоторое время спустя юноша вдруг почувствовал себя дурно и перестал есть. Монах встревожился, а юноша говорит:

- Кажется, я беременна. Вот так и знайте!

Монах воскликнул:

- Ах, беда какая! О, я несчастный! Ведь все видели, что я пришел с мальчиком? А когда родится ребенок, как быть?

- А вот как - никому ничего не говорить. Я не доставлю вам хлопот. Когда же срок исполнится, прошу вас, не надо шуметь.

Монах не находил себе места от страха и от жалости к юноше. Меж тем луна на небе стала полной и яркой. Юноша в беспомощности своей говорил о печальном и то и дело принимался плакать. Монах был тоже сильно опечален. Юноша сказал:

- Ох, как мне больно. Я, верно, скоро рожу.

Монах в отчаянье поднял шум.

- Умоляю вас, замолчите, -прошептал юноша. -Лучше постелите циновки в отдельном домике.

Монах сделал все, как тот велел, и мнимый юноша туда вошел. Вскоре роды закончились, и чрез некоторое время монах решился заглянуть в домик. Тут он увидел нечто, запеленатое в женскую одежду, мнимый же юноша куда-то исчез. Монах несказанно удивился, подошел и осторожно развернул сверток: ребенка там не было, а в изголовье лежал камень. Замирая от страха, зажег он огонь. От камня полилось золотистое сияние. Монах пригляделся - перед ним был слиток золота.

Мнимый юноша не появлялся более, но часто монаху виделся в мечтах его смутный облик, и тогда печаль и тоска охватывали сердце!.. И все же он думал: "Это святой Бисямон из Курама все устроил, чтобы помочь мне". Он потом разрезал этот слиток на дольки, постепенно продавал их и сделался богатым.

Не с тех ли пор стали говорить: "Не дитя, а чистое золото!"

Случай сей передавали послушники обители "Облачный лес", а я рассказал лишь то, что рассказали мне.

Повесть о том, как вор, поднявшись на башню Расёмон, увидел мертвую женщину

В стародавние времена явился в столицу некий человек, занимавшийся воровским ремеслом. Пришел он туда из земли Сэцу. Солнце еще не село, было светло, и он решил укрыться в глубокой тени под воротами Расёмон. Улица Судзяку была многолюдна. "Вот разойдется немного толпа, тогда и возьмусь за дело", - подумал он и стал ждать. Вдруг он услышал шаги. Кто-то подходил к воротам со стороны улицы Горного замка. Вор поспешно поднялся по лестнице наворотной башни. И тут он увидел какой-то свет в темноте. Через решетчатое окошко вор заглянул в комнату. Там лежал труп молодой женщины. В изголовье горел светильник, а рядом сидела дряхлая седая старуха. Склонясь над мертвой, она выщипывала у нее из головы волосы. Вор никак не мог взять в толк, зачем она это делает. "А может быть, старуха - ведьма? - испуганно подумал он. - Или, может, она тоже мертвая?.. " Как ни страшно ему было, он все же решился войти. Тихо отворил дверь, вынул меч, подскочил к старухе.

- Ах, низкая тварь! - закричал он. Старуха отпрянула и нелепо замахала руками.

- Зачем ты это делаешь? - спросил вор. Та отвечала:

- Хозяйка моя умерла. Хоронить ее некому, вот ее и принесли сюда... А волосы я рву для париков - погляди, какие у нее богатые волосы. Чем орать, лучше пособил бы!

Вор молча стащил с мертвой одежду, сорвал платье со старухи, отнял у нее надерганные пряди волос, сбежал вниз по лестнице - и был таков!

К слову сказать, в этой башне лежало множество трупов. Сюда свозили всех, кого некому было хоронить.

Обо всем этом рассказывал многим людям упомянутый вор, а я только в точности передаю то, что от них услышал.

Повесть о том, как Фудзивара Акихира в молодости навещал одну даму

В стародавние времена жил знаменитый наставник в изящной словесности Фудзивара Акихира, Глава Палаты Наук.

Как-то, будучи еще молодым человеком, вступил он в знакомство с некоей дамой, служившей при дворе, и тайно ее навещал. Однако же оставаться у ней ночью было небезопасно, и он сговорился с одной дворцовой служанкой, которая жила по соседству: "Я встречу ее в твоем доме, и мы проведем там ночь", - сказал он ей.

Муж ее в ту пору куда-то отлучился, и кроме нее никого в домике не было. "Чего же еще желать!" - сказал Акихира. А поскольку спальня служанки оказалась мала и узка, только-только для нее одной, то Акихира и его даме было очень тесно; тогда они докинули спальню и, велев принести из флигеля, где жила дама, циновки, настелили их, устроили себе широкое ложе и легли.

Прошло некоторое время с того дня, и вот муж служанки однажды узнает, что жена его сошлась потихоньку с каким-то человеком.

- Как раз сегодня ночью тайный любовник придет к вашей женушке, - сказали ему.

"А я как раз подстерегу его и убью!" - решил он про себя и, известив жену, что будет несколько дней в отсутствии, сделал вид, что уехал, а сам спрятался неподалеку и стал ждать.

Ничего этого не зная, Акихира пришел в домик служанки и повел любовные речи со своею дамою. Настала глубокая ночь. Муж служанки подкрался к самому дому и прислушался. Там тихонько шептались мужчина и женщина. "Так и есть! - помыслил муж. - Значит, мне не солгали", - и он неслышно проскользнул вовнутрь. Он почуял, что они расположились на его ложе, но не мог ничего разглядеть в темноте. Тогда он подошел поближе к тому месту, откуда раздавалось сонное храпение, вынул нож и, взявшись за лезвие, нащупал грудь мужчины; затем сказал про себя: "Ну, сейчас заколю!" -и занес уж было руку точнехонько над самым его сердцем, как вдруг лунный луч просочился сквозь щели кровли и упал на длинные витые шнуры шаровар "сасинуки". Он их тотчас увидел и удивился: "Чтобы у моей жены и любовник в таких дорогих сасинуки, которые носят лишь благородные господа?! Верно, люди обознались. Как бы не вышло беды!" И в этот миг он услышал какой-то дивный запах. "Вот незадача!" - мелькнуло у него в голове. Он отвел нож и принялся ощупывать разбросанные одежды, но едва он их коснулся, дама вдруг просыпается и говорит нежным, приятным голосом:

- Какой-то человек пришел сюда.

"У моей жены другой голос", - растерялся муж и отступил от постели.

- Кто здесь? - удивился Акихира.

Услышав голоса, служанка, спавшая подле очага, пробудилась и со страхом подумала: "Вчера муж зачем-то поспешно уехал. А что, если он вернулся, да все перепутал!"

И принялась кричать:

- Ах! Кто это? Воры! Грабители!

Муж услышал ее голос и сразу понял, что на его ложе находилась какая-то другая женщина. Тогда он нашел жену, ухватил ее за волосы и вопрошает:

- Ну, в чем тут дело, отвечай.

- Я уступила свою спальню одной знатной даме, она попросила меня... Я легла здесь. Вы так ошиблись!

Акихира вышел к ним и удивленно спросил объяснений. "Так вот это кто?!" - подумал муж и сказал:

- Изволите ли знать, перед вами доверенный слуга господина правителя Каи, такой-то и такой-то. Не ведал я, что ваша светлость изволит здесь почивать. Да еще и не признал близкого родича моего господина. Страшная вина! Ужасная ошибка! Но мне сказали, что так, мол, и так... Вот я и решил подстеречь обидчика и, да не прогневается, ваша светлость, пробрался сюда. Увидел, что здесь мужчина и женщина. "Ах, - o, думаю, - не пощажу!" - подошел, вынул нож, нащупал, где у мужчины грудь, и занес уж было руку над самым сердцем, но тут луна вышла из-за туч и - о чудо! - увидел я шнуры прекрасных сасинуки вашей светлости. Вот я и подумал: не может человек в таких прекрасных сасинуки прийти к моей жене, что-то здесь не так! Дрогнула у меня рука. Ах, как хорошо, что я заметил ваши благородные сасинуки, а то чем бы все кончилось?!

У Акихира отлегло от сердца и его охватил прямой стыд. Ведь правителем Каи был муж его младшей сестры Фудзивара Киминари, а этот человек - доверенный его слуга! Он нередко бывал у него с разными поручениями своего господина, и Акихира видел его множество раз!

Поистине, невероятно - сия дивная жизнь спасена была милосердием шнуров сасинуки! История эта хранилась в тайне, но те, до кого она все же дошла, говорили, что бывать в подобных сомнительных местах вообще не годится.

А все же это было возмездием за проступки в прошлых рождениях. Вряд ли, конечно, то были проступки, которые караются смертью, ибо, хотя это и был презренный слуга, но он долго раздумывал перед ударом. В ином случае он убил бы его без размышлений.

Ведайте, всякому делу - свое воздаяние, а я рассказал лишь то, что рассказали мне.